Пыльная одиссея

Глава 20

7.

— Вот так я тут и очутился, — завершил свой рассказ Ковбой.

Они с фельдъегерем сидели возле костра на опушке берёзовой рощи. Ветер ветвями деревьев пытался стереть с небосвода звёзды. Костёр постреливал угольками. Ковбой выхватил из него тлеющую ветку и раскурил от неё табак в глиняной трубке с длинным деревянным чубуком.

— Америка… Америка… — попытался вспомнить Даст. — Нет, про такую планету я не слышал, — наконец признался он. — Наверняка из новых. Её когда колонизировали?

— Откуда мне помнить, — выпустил изо рта струйку дыма Ковбой. — Меня тогда ещё и на свете-то не было. Говорят, сразу после того, как Колумб в неё приплыл.

О Колумбе фельдъегерь слышал. Так назывался один из лёгких крейсеров Звёздной Армады. Может, это о нём говорил Ковбой? Вдаваться в подробности Даст не стал. Мало ли на свете совпадений. Главное, что он, уже совсем отчаявшись отыскать обратную дорогу и продрогнув буквально до костей, случайно набрёл на костёр Ковбоя.

— Да, — согласился тот с Дастом. — В горах легко заблудиться. Особенно ночью. По себе знаю.

И рассказал свою историю, как он вместе с десятком таких же авантюристов, отправился на Клондайк. Золото там нашли. Тогда многие туда, на Клондайк этот двинули. Золотая лихорадка в Америке тогда началась. Очень вещь заразная. Вот и они тоже заразились. Добирались пешком через горы. Его товарищи, наверное, уже давно до того Клондайка добрались, моют себе золотишко и в ус не дуют. А он, так получилось, отстал от них, долго плутал в горах и в результате оказался здесь. Непонятно где. Потому что тут водятся эльфы, гномы и ещё невесть кто.

— Ты можешь мне не верить, но я даже настоящего Дракона видел! Вон там иногда летает! — Ковбой махнул рукой куда-то в темноту. — Лет пять я уж как в этих горах живу, — помолчав, продолжил он. — Привык. Пастухом здешним нанялся. Раньше коровам хвосты крутил, а теперь вот местных дурынов пасу. Никакой разницы. Дурыны, они даже поспокойней, хоть и размерами самого крупного быка куда как побольше будут. Утром сам их увидишь. Но домой всё равно тянет, — признался Ковбой, в очередной раз набивая табаком трубку. — Сильно тянет. Бывает, так сильно, что просто мочи нет. Прерия по ночам часто снится. Каньоны. Ты не поверишь, по индейцам скучаю! А тут даже приличного салуна нет! Стаканчик виски пропустить негде. Да и виски здесь днём с огнём не сыскать! Они здесь вместо виски какую-то дрянь пьют. Эльфы её из одуванчиков гонят.

Даст при упоминании об одуванчиках невольно содрогнулся.

— Вот-вот! — понял это по-своему Ковбой. — А ты-то зачем на ночь глядя в горы подался? — вдруг спросил он. — Ты это… не беглый случаем? — с подозрением спросил он. — А то, гляжу, одёжа на тебе какая-то не такая.

Сам Ковбой был одет в полотняные брюки и клетчатую рубашку с меховой безрукавкой поверх неё. На шее повязан серый платок, на голове шляпа-котелок из тонкого фетра. На ногах сапоги из дублёной кожи. На поясе открытая кобура с выглядывающей из неё отполированной рукояткой. А на фельдъегере только форменная рубашка с брюками. И ботинки. Тоже форменные. Конечно, с точки зрения Ковбоя он выглядит подозрительно. Понятно, что в горах так не одеваются. Но как-то выкручиваться на счёт этого несоответствия Дасту не хотелось. На ум ничего не приходило. Он только-только отогрелся у костра.

— Беглый, — честно признался он.

— Прав я, значит. А драпаешь от кого?

— От Короля, — не стал вдаваться в подробности Даст.

— Я тоже всех этих королей не люблю, — неожиданно согласился Ковбой. — У нас в Америке этих самых королей никогда не было. У нас эта… как её… залётный прохвессор словечко такое мудрёное тогда в салуне сказал… Я словечко это, не запомнил, а спросить, что оно, словечко это, означает не успел. Прохвессор тот тем же вечером там же в салуне и накрылся.

— Чем накрылся? — не понял фельдъегерь.

— Чем все накрываются. Крышкой гроба. Его местный ганфайтер пристрелил. Прохвессор этой своей заумью думать ему мешал. Как ограбить поезд на Чаттанугу.

Пока Даст изо всех сил пытался осмыслить полученную информацию, Ковбой откуда-то принёс два свёрнутых одеяла. Одно перебросил фельдъегерю.

— В своей рубашонке ты здесь долго не проходишь. По ночам в горах холодно. Завтра у местных купим тебе настоящую одёжу. У тебя хоть есть, чем за неё платить?

Даст признался, что нечем.

— Ладно, одёжа за мой счёт будет, а ты за это мне дурынов пасти поможешь. Пока долг не отработаешь. С процентом. Идёт?

Даст кивнул. Выбора у него не было. Империи придётся обождать. Дурыны для Даста были сейчас важнее. От них сейчас зависела его дальнейшая судьба. А значит и судьба Империи.

— Ладно, спать пора, — Ковбой расстелил одеяло со своей стороне костра. — Хватит языками трепать. И так слишком засиделись. А то завтра вставать рано. Ты это … Если где-то рядом гоблины вдруг разорутся, прикрикни чтобы поутихли, — зевая, предупредил он, укладываясь на одеяле.

— И они послушаются? — не поверил Даст.

— Послушаются. Они теперь у меня все послушные стали. После того, как я в них пару раз из свово миротворца пальнул.

После чего Ковбой завернулся в одеяло и почти сразу захрапел. Даст тоже кое-как умостился со своей стороны костра на колючем, с запахом отсыревшей шерсти, одеяле и приготовился к долгой и нервной борьбе с бессонницей. Но, к собственному удивлению, почти сразу отрубился.