Пушистая катастрофа для ректора

Глава 24.2

Кэлвин

Двери распахнулись, и Лиам, отступив в тень, позволил мне войти в бальную залу одному. Маскарад маскарадом, скрытые лица и шепот, однако ректора должны были видеть сразу. В нарядном золотом камзоле я выделялся из толпы.

Смысл скрываться, если я прямо сейчас встану в центре ротонды и начну представление. Слова, поздравления, подведение срединных итогов... Все после ритуала. Тьма явит себя на долю секунды, а потом вновь исчезнет на целый год. И все возликуют.

На пару мгновений в бальной зале воцарилась полнейшая тишина, а затем пространство захватили овации. Меня радостно приветствовали.

Рано. Я еще ничего не сделал.

Качнув головой в знак благодарности, ровным шагом направился в самый центр залы. Именно в той части мы с Карделией провели самое большое количество ночного времени за последний месяц.

Правда, теперь все вокруг разительно изменилось. Из безжизненного огромного помещения зала стала походить на частицу ледяного замка. Стены в голубых и синих тонах, по которым то и дело в разных уголках пробегала изморозь. Светильники и свечи, расставленные на круглых отдельных столах по всему периметру, мерцали мягким желтым светом, создавая повсюду атмосферу уюта. Пахло апельсинами, хвоей и снегом.

Сама ротонда тоже преобразилась. Ее колоны украсили еловыми ветками, на которых лежал самый настоящий снег. Но несмотря на тепло в помещении, он не таял. Магия.

Я улыбнулся. Эта деталь точно должна была порадовать Карделию. Она так грезила о настоящей пушистой снежной зиме. И мне так хотелось ей ее даровать. Хотя бы в таком небольшом масштабе.

Взойдя по ступеням, я встал в самом сердце зала, под золотым куполом, который украшали белые и прозрачные кристаллы. Каждый из них был заряжен силой. Никто вокруг даже подумать об этом не мог. Это был наш с Делией маленький секрет. И с пушистиками, конечно. Лиама в эту кучу даже не гребу ‒ он был в курсе всех моих действий.

У меня оставалось пару минут на то, чтобы рассмотреть толпу и найти ту единственную, к которой так тянулось мое сердце и душа.

Мягкая музыка, исполняемая оркестром, наполняла пространство. Шелест шелковых платьев и туфель, звон бокалов и смех гостей создавали гармоничный фон. Ученики и ученицы академии, разодетые в пестрые наряды, столпились у столиков и тихо перешептывались, параллельно подчищая тарелки с разнообразными тарталетками и опустошая бокалы с пуншем. Очень активно, надо сказать, ученики налегали на второе. Следует потом попросить Менику проверить напиток на наличие инородных добавок, градус которых выходит за рамки дозволенного.

Но все потом.

Где же Карделия?

Гесы и гессы из Конгресса расположились за центральным столом. Рядом с ними восседали маги и магессы из Министерства. Элита. Верхушка Торема. Они учтиво улыбались, пожимали руки, посмеивались над общими шутками, хотя всем было известно, что они на дух друг друга не переносили. Особенно магесса Либра Фоскор и гес Катласс Берсинар. Но сейчас, в честь зимнего бала, в честь ежегодного праздника, они объявили холодное перемирие. Их взгляды были устремлены в мою сторону. Внимательные. Оценивающие. От того, как сегодня все пройдет, завесила вся моя карьера.

Я учтиво кивнул, и эта парочка ответила мне взаимностью. Но даже тени улыбки не отразилось на их прямых губах. Они ждали представления.

И время настало. Откладывать я больше никак не мог. Но глаза до последнего искали синее платье с россыпью звезд, чернильные туфельки и белые длинные локоны.

‒ Где же ты?

В груди ворочалось волнение. Но браслет предательски молчал. А связь... Там было тихо. Глухо. Пусто! По телу пробежала ледяная дрожь. Она болью отозвалась в позвоночнике. Мне необходимо было сорваться с места и бежать. Бежать, искать любимую. И я даже почти решился на столь отчаянный поступок. Сделал резкий шаг на ступень и замер...

Дубовые резные двери распахнулись, и в зал вошла она. Карделия. Волосы, платье. Это точно была она. И все с ней было хорошо. Глаза же не могли обманывать, верно?

Сердце продолжало бешено колотиться. И я, рвано выдохнув, только потом понял, что все это время до боли сжимал кулаки. Стряхнув наваждение и тяжелое напряжение с пальцев, я поднял левую руку вверх, тем самым обрывая звуки оркестра.

‒ Да начнется зимний бал.

Да свершится ритуал.