Пушистая катастрофа для ректора

Глава 19.4

Кэлвин

Взгляд Эйвери мне не понравился. Тяжелый, из-под опущенных бровей. Так смотрит хищник, который не готов сдаться. Эльза же, в отличие от своего спутника, выглядела растеряно. Глаза ее были опущены в пол, и она позволяла темному магу прятать себя. Укрывать своей спиной.

Робкая. Почти невинная. Кто-то другой поверил бы. Но не я. Эльза росла на моих глазах. Становилась той личностью, которой являлась сейчас. И хотела она того или нет, но мне были известны все ее увертки.

– Во всем виноват я, – заявил Эйвери, стоило дверям за спинами парочки закрыться. И мне захотелось закатить глаза.

– Вас никто ни в чем не обвинял, – заметил я. – Пока.

Барингтон сидел в это время молча. Жасмин тоже не спешила что-либо говорить. Лицо гессы Пойзан больше походило на холст, который раскрасили белой краской. Взгляд ее проницательных глаз был направлен на дочь. Уверен, будь в ее арсенале умение передавать мысли, она бы не упустила такой возможности, чтобы передать Эльзе предупреждение. Хотя девушка явно не нуждалась в поддержке.

– Тогда зачем вы нас позвали? – без того хмурый парень стал выглядеть еще напряженнее. Он-то уж точно знал причину, по которой его вызвали на ковер к ректору. А наличие в помещении родителей почти прямо намекало на то, что ничего хорошо их ждать не могло.

– Начну с простого, – я откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. – Эльза, расскажи, пожалуйста, зачем ты сообщила матери, что твоей сестре плохо?

Жасмин тут же открыла рот, чтобы исправить мой вопрос, но я ей не позволил. Одного моего взгляда хватило, чтобы она подавилась воздухом.

– Как зачем? – искренне удивилась девушка, аккуратно заправив за ухо локон темных волос и облизнув пересохшие губы. – Мать попросила меня сообщить ей, если Карделии вновь станет плохо. Как в прошлый раз... И я исполнила свой сестринский долг!

– Вот как? – смешок сорвался с моих губ. – Это похвально, гесса!

– Эйвери, – в разговор вступил Барингтон. – Помнится, на прошлой неделе у нас из кладовой исчез последний мангустин...

Мужчина развернул голову в сторону сына, однако из-за тучного тела ему явно было не очень удобно сидеть в такой позе. Поэтому он поднялся из кресла и встал лицо к парню. Тем самым он лишил меня возможности следить за его эмоциями. Мне до сих пор не было понятно, по какой причине бывший головорез Торема так легко поверил в вину собственного сына. Подвох ли это? Часть грандиозного плана?

Я терялся в догадках. Но по сути, это не так чтобы сильно меня волновало сейчас. На первом месте было решение конфликта и безопасность Карделии. Парный браслет мог сообщить о произошедшем несчастье, а я же хотел исключить саму возможность такого происшествия. И для этого необходимо было решить вопрос с отравителями.

– И по уверениям нашей домоправительницы, это не первый подобный случай.

Лицо Эйвери исказилось. Он сжал зубы так сильно, что напряглись жилы на шее.

– Я и говорю, что во всем виноват я! – чуть ли не рыча, произнес парень.

– Виноват в чем? – спросил я, накаляя атмосферу. Было ли мне жалко темного мага? Ни капельки. Он был уже совершеннолетним по меркам города, однако находился на попечительстве отца до конца учебы. Но это не меняло того факта, что поступки его нельзя было назвать халатными. Он делал все целенаправленно. И хоть голова его была затуманена любовью, это не являлось оправданием.

– В отравлении Карделии! Это я ее отравил! Слышите! Я! – Эйвери перешел на крик, отчего даже Жасмин вздрогнула. – И Эльза здесь ни при чем! Понятно вам?

– Хватит! – тон старшего Комаха почти не изменился, но в нем отчетливо слышались стальные нотки. – Ты посрамил своим поступком наш род, Эйвери.

– Я? – глаза парня стали шире и налились кровью. – Ты вырастил меня, отец. И я такой, какой есть. Благодаря тебе! Разве не ты учил...

Словам Эйвери было не суждено обрести окончательную форму. С руки Барингтона сорвалась черная искра, и парень захрипел. Но не потому, что задыхался. Нет. Он попросту потерял голос.

– Гес Комахо! Магия подобного рода запрещена на территории академии, - напомнил я.

– Извините, нес де ла Шер. Это больше не повторится, – мужчина, не выказывая никакого сожаления, оправил на объемном животе пиджак и подошел к сыну. – Необходимая мера, чтобы мой сын не наговорил себе на тюремное заключение. Нам ведь всем и так все понятно.

А лучше бы наговорил!

Эйвери от приближения отца вдруг как-то резко побледнел и сжался. На долю секунды мне все же стало его жаль. Он ведь действительно был сыном своего отца. И только Манааре известн,о каким образом Барингтон воспитывал мальчика. И что тот видел в собственном доме, будучи ребенком.

– Какова мера пресечения, гес де ла Шер? – спросил старший Комахо. Несмотря на то, что он был ниже своего ребенка на голову, он все равно умудрялся выглядеть опасно и зловеще. Добродушный пухлячок, способный заткнуть любого одним лишь взмахом руки. И если сын остался жив, то другие... Лучше об этом не думать.

– Исключение, безусловно.

Барингтон кивнул.

– Что насчет огласки?

Этот вопрос был крайне спорным. Я мог бы действительно оповестить местные власти о случившемся, что привело бы к ежесекундному отклику. Проверки, выяснение причин и тому подобное. И я бы действительно так сделал, наплевав на собственную репутацию. Но нельзя было забывать про тот момент, что при проверке Карделии выяснился бы тот факт, что ее потенциал изменился. Стали бы известно про нашу связь. И, что закономерно, и про мое проклятье.

Нет, я не мог этого себе позволить.

– Ситуация не станет достоянием общественности, но только в том случае, если вы обязуетесь не подпускать сына к территории Дефирена и...

– К девушке, – закончил за меня Комахо. – Можете не сомневаться. Я даю вам слово!

– Все же, – шел я до конца. – Лучше оформить ваши слова в письменном виде.

Я говорил спокойно. Уверенно. Но внутри меня просто разрывало от злости. Потому что вся ситуация складывалась таким образом, что смерть Карделии оказывалась неучтенной. И виновник не нес соразмерного наказания. Но у меня были связаны руки, и я ничего не мог с этим поделать. Любое громкое дело и на Карделию обратят внимание маги. Неоправданный риск.

Я до боли сжал кулаки.

– А что же вы хотите сделать с Эльзой? – Жасмин задала свой вопрос тихим бесцветным голосом. Чувствовала, что ходит по тонкому льду. – Вы же слышали, что...

– Я не виновата, – глаза Эльзы полнились слезами. – Клянусь, все сделал Эйвери.

И темный маг в подтверждение ее слов, закивал головой. Дурак!

– Он сообщил мне, что сестре плохо, и я тут же связалась с матерью. И... И... И побежала в лазарет, чтобы выяснить причины! Об отравлении я слышу в первый раз. Бедная моя сестричка. Она не заслуживает такой участи.

Слеза таки сорвалась с нижнего века и покатилась по щеке. Такая одинокая. Лживая. Только вот доказательств у меня против Эльзы было не так много.

– Эльза Пойзан, вы отстраняетесь от занятий на два месяца. Вам повезло, что гесса Грей так и не испила из стакана, предложенного вашим другом.

– Что? – лицо девушки вытянулось, но она быстро взяла себя в руки. Хотя в глазах плескались искры неверия. – То есть… А как же бал? Я… Я же не могу его пропустить.

– Молчи! – возопила Жасмин. – Спасибо! Спасибо гес де ла Шер! Мы сделаем выводы и будем учиться дома! Еще раз спасибо!

Только взгляд Эльзы подсказывал мне о том, что девушка никаких умозаключений так и не сделала. Оставалось уповать, что Жасмин вразумит свою непутевую дочурку.