Пушистая катастрофа для ректора

Глава 2.2

Кэлвин

– Входите.

После разговора с магистрелой Вуд я был сильно удивлен тому, что женщина жаловалась именно на гессу Грей. Помнится, Грегори перед смертью попросил меня принять его дочь в академию, несмотря на ее слабый дар. И я сделал это без зазрения совести.

Он был другом моего дяди и после его кончины взял на себя роль внегласного наставника. И надо отдать ему должное, многому меня научил.

Я часто бывал в доме Греев, но с самой Карделией почти не общался. Она была слишком тихой девочкой, болезной серой мышкой, которая сидела в своей комнате и никуда не высовывала свой нос. А появление в их семье неожиданного пополнения в виде новой жены и двух падчериц уверенности девушке не придало. За все время моего общения с Грегори я с ней и парой слов не перебросился. Поэтому был уверен, что проблем с девушкой точно не возникнет. Максимум, она не осилит магическую базу первого курса. Но тут я был бессилен чем-либо помочь. Все исключительно зависело от ее дара, которого, увы, у нее практически не было.

Вследствие чего я был действительно озадачен поведением гессы. Но, чтобы не смущать Делию, попросил Лиама спрятаться в комнате отдыха, которая скрывалась прямо за книжным стеллажом. Разговор со знакомым семьи все же приятнее, чем в компании неизвестного наблюдателя. По правде говоря, я просто хотел поскорее разобраться с девчонкой и вернуться к своим делам.

Двери распахнулись, и гесса ожидаемо замерла на пороге. Не каждый день тебя вызывают в кабинет ректора.

– Проходи, – подбодрил я ее. – Не переживай. Мы просто поговорим. И все.

Окинув меня внимательным задумчивым взглядом, словно оценивая противника, Карделия едва заметно кивнула каким-то своим мыслям и, наконец, преодолела невидимую грань кабинета. Уверенным, но слегка шатающимся шагом девушка подошла к столу и села в то кресло, где еще пару минут назад сидел мой друг. Поерзав по мягкой коже и, в конце концов, найдя удобное положение, она просто безмолвно уставилась на меня. Сейчас Карделия больше напоминала набравшую воды в рот рыбу, чем серую мышь.

Помимо молчания, я, ко всему прочему, отметил нездоровую бледность девушки и едва подрагивающие кончики пальцев, нервно комкавших ткань платья.

Я был уверен, что она начнет оправдываться. Ведь именно это было в духе таких, как она – неуверенных и забитых. Однако Карделия не собиралась начинать разговор. Она ждала активных действий с моей стороны.

– Как ваше самочувствие, Дели?

Гесса удивленно распахнула глаза, не ожидая услышать ласковое обращение, и медленно потянулась рукой к белокурому затылку, почти сразу отдергивая ладонь от головы и сжимая плотнее губы. Ей было больно. Это читалось в искристых, почти синих глаз, похожих на полевые васильки. Удивительно, раньше они мне казались серыми и тусклыми.

– Голова... Я упала... И... – рот девушки приоткрылся, словно она хотела сказать мне что-то более конкретное, однако по каким-то неизвестным соображениям решила этого не делать.

Но, по крайней мере, я убедился в правильности своих выводов. Хоть магистрела и настаивала на моем серьезном разговоре со строптивой ученицей, нарушившей правила академии, я не собирался становиться для нее карающей дланью. Сперва нужно было понять, что вообще произошло.

– Магистрела Вуд сообщила мне, что вы создали существ. И теперь не можете их развеять.

– Не могу, – не стала она отрицать. – Потому что не знаю, как это делается. Точнее... Не помню этого.

Я нахмурился. Одно дело ушиб, но совсем другое – проблемы с памятью.

– Гесса Римеди тебя не осматривала?

– А она чаритель?

Теперь я был уже обеспокоен. А еще зол на магистрелу Вуд, которая вместо осмотра девушки решила ее проучить. Правила академии важны, и нарушение их наказуемо, но только в том случае, если есть кого наказывать. В этой же ситуации дело и вовсе могло закончиться плачевно, учитывая здоровье Карделии.

– Так дело не пойдет, – вздохнул я и стал перекладывать стопки съехавших бумаг на столе, где-то среди всего этого добра завалялся чаркамень. – Да где же он?

Впору было смахнуть все со стола к беркудам, но я держал себя в руках. Проклятье влияло на эмоции сильнее, чем я бы того хотел, и все чаще перерастало во вспышки раздражения, чего ректор академии не мог себе позволить. Нужно было срочно найти решение!