Пушистая катастрофа для ректора

Глава 22.3

Карделия

Кэлвин помог мне расположиться на пледе, а сам достал из корзины бутерброды и аккуратно положил их на тарелки. Следом он достал глиняный горшочек и, сняв крышку, втянул в себя аромат тушеного картофеля. Рот наполнился слюной, а живот начал ворчать от недовольства, что эта пища богов до сих пор не оказалась внутри него.

Видимо, ректор все прочел по моим голодным глазам или услышал возмущения желудка, потому что каким-то невообразимым образом мягкая пряная картошка оказалась у меня во рту, а я чуть ли не испытала экстаз от насыщенного вкуса. Запах блюда будоражил всевозможные рецепторы, и я только и могла открывать рот, позволяя Кэлвину меня кормить.

‒ Не подавись, ‒ хохотнул мужчина, не успевающий накалывать картофель из горшочка. Он смотрел на меня с такой нежностью, с такой открытой улыбкой, что сердце мое затрепетало в груди.

‒ А ты? ‒ спросила, проглотив кусочек мягкого картофеля.

И пока мужчина не успел ответить, я перехватила вилочку, наколола запеченный овощ и поднесла к его губам. Кэлвин замер. Но лишь на миг. А потом позволил мне себя накормить. Так мы и сидели, поочередно передавая друг другу столовый прибор с едой. Запивали все вишневым соком, который я изначально приняла за вино. Однако де ла Шер все продумал.

‒ Нам нужно открыто поговорить и лучше это делать на легкую и трезвую голову. Согласна?

Я же была согласна лишь с тем, что и без хмеля голова кружилась в подобии опьянения. Но что касалось разговора… Я понимала, что он необходим. Но мне так не хотелось портить всю эту идиллию, что Кэлвину удалось создать.

‒ Может, просто посидим?

Ректор снова улыбнулся. И снова так, что в животе ожили бабочки, которые еще пару часов назад уверяли меня, что им пришел конец. А может это все еда. Я подкрепилась, мне хорошо, и потому сам момент наполнен непередаваемым теплом и уютом.

Мужчина наклонился ближе, и одним очень ловким движением он просунул руку под мои ноги, а затем усадил между своих коленей, заставляя почти лечь ему на грудь. Где-то на задворках сознания мелькнуло недовольство. Мелькнуло и кануло в лету, стоило Кэлвину опустить руки мне на живот и крепче притянуть к себе.

Сразу стало очень комфортно. Правильно, я бы даже сказала.

‒ Когда я только получил должность ректора в академии, первым делом я отправился искать место, где смогу прятаться от учеников и суматохи. Мне необходимо было найти умиротворение, способное отключать разум на некоторое время.

‒ И ты нашел его здесь, ‒ догадалась я.

Я ощутила, что мужчина кивнул, а затем он наклонил голову и очень быстро, почти невесомо поцеловал меня в висок. Невзначай, будто совершенно случайно, его губы оказались на моей коже.

‒ Но в последнее время я был слишком занят, чтобы сюда приходить.

Кэлвин явно на что-то намекал. Но я пока не понимала, на что именно. Поэтому даже не думала его перебивать.

‒ Навалилось много дел. Я постоянно думал о том, как снять проклятье. Затем появилась ты и… Мне необходимо было спасти тебя, обезопасить от растущей магии. Потом ты рассказала мне об отравлении. Эйвери. Эльза. Решение этой проблемы встало на первое место. А следом ритуал. На мне ведь лежит огромная ответственность по защите академии, ‒ мужчина вздохнул и положил подбородок на мою макушку.

‒ И ты со всем справляешься, ‒ уверила я его, найдя рукой его ладонь и переплетя наши пальцы в крепкий замок. ‒ И с ритуалом мы разберемся.

‒ Я и не сомневаюсь, Делли. Но когда я сегодня сюда поднялся утром, понял: есть все же кое-что, о чем я совершенно забыл… Кое-что важное. Может даже важнее всего остального.

Убрав свободную руку с моего живота, Кэлвин легким движением провел ею по моим волосам, смахивая их в сторону. Оголив шею сзади, ректор провел по гладкой чувствительной коже носом, а потом прикусил ее. От неожиданного импульса, пробежавшего по позвоночнику, я закусила нижнюю губу и еле сдержала стон. Грудь стала вздыматься в ускоренном темпе.

‒ Я забыл признаться тебе в любви, Карделия…

Дальше я ему говорить не позволила: провернулась в руках, обвила шею, и сама поцеловала своего мужчину. И стонов больше не сдерживала.

Может, Кэлвин и не сказал мне о своих чувствах сразу, упустил момент, но сейчас возместил его сполна. А еще… Я просто не могла обижаться на него долго. Если любишь, то все остальное отходит на задний план.