Простые решения. Свиток первый

Глава 4

Холодная игла приближающейся угрозы вонзилась в моё сознание сквозь кошмарный сон-урок. Она ощущалась самой сутью нового тела. Его натянутые, как струны, сухожилия, каждая мышца, выкованная алхимией и болью в нечеловеческий инструмент, чувствовали приближающуюся опасность и требовали немедленно отреагировать. Требовали не разумом, а рефлекторно, словно это была реакция дикого зверя, а не человека.

Низкий, гудящий резонанс в костях, в сетке энергетических каналов, что тянулись от ядра, дублируя нервы и кровеносные сосуды, требовал очнуться. Он ощущался тетивой, натянутой перед выстрелом.

Я проснулся не сонным разумом бывшего офисного работника, которому срочно нужно кофе, а сразу, без какой-либо стадии перехода от сна к бодрствованию. Мгновенный всплеск из псевдо-покоя в состояние готовой к взрыву пружины. Никакой дезориентации, никакого даже минимального времени на осознание «а где я» или «а что это мне только что приснилось». Только холодный, чуждый мне расчёт, прошитый в рефлексы этой плоти, и мой собственный, человеческий ужас поверх него от того, что теперь я могу и так…

Я лежал плашмя на гигантской ветви дуба, грубо привязанный к стволу верёвками. Вес дадао, холодная рукоять в моей ладони — единственная реальность, якорь для моего сознания.

Внизу шумел ночной лес: шелест листвы, превращавшийся в шёпот угроз, скрип ветвей, как предсмертный хрип, далёкие, неопознанные крики, сливавшиеся в жуткую симфонию выживания. Но поверх этого фона звучал уже знакомый мне ритм движений.

Шарк-шлёп. Шарк-шлёп.

Ноздри расширились, втягивая запах, принесённый лёгким ночным ветерком, — аромат сладковато-кислого тлена, смешанный с пылью веков и затхлой плесенью могил. Кажется, ко мне в гости пожаловал оживший мертвец, или, как их тут называют, цзянши.

Моё тело знало, что нежить всегда пытается сожрать живых, особенно практиков. Это их способ расти и развиваться. Оно знало запах жизни лучше, чем я знал свой страх. Бин Жоу зачистил не один склеп в пустыне, чтобы научиться сражаться против неживых.

Уши слышали, как двигается мёртвая плоть, волочащаяся по земле. Мои глаза ещё не видели противника, а я уже знал, откуда он появится. Я чувствовал источник угрозы, как точку ледяного тёмного давления где-то внизу, буквально в сотне метров от выбранного мною для ночёвки дерева. И этот источник угрозы приближался, уверенно и монотонно.

Тело напряглось, готовое к прыжку, к удару, но я сдерживал его. Мой разум, не привыкший к такой скорости реакции, отставал на долю секунды, пытаясь осознать, проанализировать. Да просто понять происходящее.

Медленно, преодолевая «инерцию» своего мышления, я повернул голову. Листья дуба, чёрные в кромешной тьме под сенью кроны, шевелились от слабого ночного ветерка. Лунный свет пробивался редкими, бледными лучами, выхватывая куски поляны.

И там…

Тварь вышла из-за куста плотного колючего кустарника. Шагала с той мёртвой, механической плавностью, что хуже любой судороги. Я оказался прав. Чувства и инстинкты тела не подвели — ко мне действительно приближался цзянши.

Сухой, как вяленая рыба, кожа серо-зелёного оттенка, натянутая на выпирающие кости. Одежда — грязные, истлевшие лохмотья когда-то прочной ткани, но покрой явно имперский. Причём не старо-имперский, а вполне «современный». Широкие рукава, глубокий запах на груди, оторочка по вороту, давно потерявшая цвет. Явно в прошлом имперец, точнее то, что от него осталось. И судя по одежде — охранник каравана или бывший наёмник.

Тело ещё не сильно изменилось, а значит, он поднялся не так давно, чтобы быть солдатом, что умер во время той знаковой битвы, о которой говорилось в легенде. Оружие, которое сжимает костяная рука, — тяжёлая сабля с широким, слегка изогнутым клинком. Рукоять обмотана подгнившей кожей. Он волочил оружие за собой, как плуг, оставляя на земле неглубокую тёмную борозду. Но когда он повернул свою скрипучую голову, тусклые, мутные глаза-пуговицы, казалось, уставились прямо на моё дерево, а сабля дёрнулась в его мёртвой хватке, поднимаясь от земли.

Неосознанное движение? Или он почуял живого?

Нечто глубоко внутри тут же произвело оценку мертвяка по уровню опасности и присвоило ему статус. Через моё сознание проносились массивы данных косвенных признаков, которые тут же превращались в понимание, доступное моему разуму.

Аура смерти вокруг трупа крайне слабая и неустойчивая. Энергетический фон — какие-то жалкие всплески, похоже, духовное зерно только-только проросло в этом мёртвом теле. Да, сила у цзянши куда больше, чем у обычного человека. Он вполне может разорвать обычного человека на куски, но с ним может справиться даже хорошо подготовленный боец.

Этот мертвец явно ниже третьего ранга Становления Тела. А может, вообще первый? Слишком нестабильна его аура для третьего ранга. В общем, это почти «новорождённая» нежить, если к подобным монстрам вообще применимо такое слово. Только что очнувшаяся от того вечного сна. Или кем-то поднятый, например, личем или эманациями Тёмного Источника.

Сам по себе он — вполне реальная угроза для крестьянина, обычного человека, не практика и даже одинокого мелкого духовного зверя, как уже встреченный мной молодой лис. Хотя тот лисёнок с этим ходячим мертвецом сражаться бы и не стал, просто сбежав. Цзянши младших рангов тупые и очень медленные.

Почему тело меня пробудило из-за столь незначительной угрозы? Ведь я могу убить его одним ударом. И это не преувеличение, а реальный факт. Подойти, стукнуть по мёртвому черепу кулаком, раскрошить духовный кристалл в пыль — и не станет этой нежити. Моей скорости практика максимального ранга второй Ступени хватит, чтобы он даже не успел поднять саблю для защиты.

Или он не один, а только первый из куда большей толпы нежити, что идёт следом за ним? Хорош бы я был, если бы сейчас спрыгнул вниз, убил бы эту тварь одним ударом, а потом понял, что окружён десятком или сотней неживых монстров.

Прислушался ещё внимательнее. Кажется, никто не идёт следом за этим одиночкой. Но всё же стоит подождать, подпустить его поближе и точно увериться в том, что это монстр-одиночка.

Хотя и долго ждать тоже нельзя. Если он меня, и правда, учуял, то попытается достать своими загребущими руками, полезет на дерево. Поднимет шум, на который рано или поздно привлечённый его барахтанием может заявиться кто-то более серьёзный и сильный.

А если появится десяток лучников, как тот, что задел выстрелом Бин Жоу? Нет, лучше не рисковать. Значит, надо прыгать вниз. Или всё же просто быстро спуститься по ветвям?

Воспоминание из недавнего сна подсказало, как правильно ставить стопу при приземлении с большой высоты, как верно повернуть ноги и наклонить тело. Это воспоминание, словно разряд, видимо, подключило какие-то нейронные связи, и меня осенило.

Это же идеальный момент для тренировки!

Наставник бил хлыстом за малейшую ошибку, и тело прекрасно помнило ту дикую боль. Здесь ошибка могла стоить не боли, а настоящей раны. Или, что ещё хуже, привлечением тварей куда опаснее.

Но идея возможной тренировки уже захватила меня с головой. К тому же, если делать всё правильно и не подставляться, то этот цзянши не представляет для меня ни малейшей угрозы. Если он, конечно, один, в чём я всё больше и больше убеждался.

Это же живой (вернее, мёртвый) манекен! Относительно безопасный, которого я смогу остановить в любой момент. Идеальный шанс, чтобы слить воедино то, что я видел во сне, с тем, что чувствовало тело сейчас. Чтобы заставить рефлексы и навыки голема стать моими.

Потому как страх, реальная угроза — а для разума обычного офисного работника эта тварь, бредущая по ночному лесу, даже такая ничтожная нежить, выглядит, мягко говоря, пугающе — лучший катализатор для мышечной памяти.

Наставник знал это. Его хлыст был воплощением этого принципа.

Развязав верёвки одним резким движением, подогнул ноги и вложил меч в ножны на спине. Тело хотело прыгнуть сразу, сокрушить угрозу одним движением, но теперь я тут хозяин. Поэтому заставил себя двигаться плавно, бесшумно, сползая по стволу, словно охотящаяся змея.

Кора под моими пальцами и ступнями была шершавой, что позволяло спускаться легко. Запах леса, влажной земли смешался с трупным запахом гнили, ударившей в мои ноздри острой, обжигающей волной.

Наконец, я спустился вниз по огромному дубу и спрыгнул, выхватывая из-за спины дадао.

Приземлился, как огромная кошка, мои ноги коснулись земли тихо, не издав ни звука. Тяжёлый лом гуаньдао остался воткнутым у корней дуба, а дадао ощущалось продолжением руки, его вес был знаком и действовал на меня, словно глоток валерианы.

Стоило моим ступням коснуться покрытой росой травы, как тело тут же само встало в стойку.

Цзянши стоял в десяти шагах, спиной ко мне, его скрипучая шея медленно поворачивалась, словно сканируя темноту. Он ещё не заметил меня, но явно что-то почувствовал. В отличие от зверей и более опытной нежити, этот ходячий мертвец был ещё слишком «молодым» и, как следствие, тупым, чтобы вычислить меня по запаху живой плоти. Ощущение чужой жизни начинало хорошо работать у цязнши лишь после пятой ступени Становления Тела. Что давало мне хорошую фору, чтобы собраться с мыслями и унять внезапно накатившую лёгкую дрожь.

На мгновение ходячий мертвец замер. Похоже, наконец-то почуял мой запах, пропитанный алхимическими эссенциями и столь аппетитным для нежити ощущением жизни. Плечи цзянши неестественно для живого дёрнулись. Медленно, с противным скрипом позвонков, неживая тварь начала разворачиваться.

Я же не стал ждать. Пришло время проверить техники из ночного кошмара в настоящем деле.

Тело, повинуясь мысленной команде, рвануло вперёд, ведомое моей волей, а не инстинктами Бин Жоу. Не прыжок, скорее, стремительный скользящий шаг, сокращающий пространство. «Летящий Журавль» — название схемы всплыло в сознании из сна, как пузырь живительного воздуха из глубины. Центр тяжести сместился вперёд и вниз, мышцы бёдер и икр сжались, словно тугая пружина. В реальности это было в тысячу раз мощнее, чем во сне восьмилетнего мальчика.

Воздух свистнул в ушах, неохотно расступаясь перед моим телом.

Цзянши завершил поворот. Его чёрные глазницы, лишённые даже намёка на разум, но при этом полные слепой, хищной ярости нежити, уставились на меня.

Тварь, казалось, хотела что-то сказать, но из его разодранного горла раздалось только рычание. Этот рык напоминал скрежет ломающихся костей, что пытаются вылезти из высохшей глотки. Противный, неестественный, пугающий звук, который с радостью включил бы в фильм ужасов любой звукотехник.

Сабля, которую он тащил, внезапно ожила в его руке. Рваные, потрёпанные смертью мускулы нежити напряглись, костяные пальцы сжали рукоять плотнее.

Грубый, сильный взмах снизу-вверх — жалкая попытка вспороть мне живот. Точнее, если бы я был в своём земном теле, то у него бы всё получилось. Но для меня нынешнего этот удар был примитивным, предсказуемым, хотя и наделённым жуткой трупной силой. Силой достаточной, чтобы разрубить коня.

Мне было одновременно страшно, и при этом я чётко понимал, как мне действовать и что делать. Цзянши только начал взмах, а моё тело уже начало движение.

«Падающий Лист» — базовое уклонение.

Не назад, не вбок. Вперёд и вниз, почти касаясь коленом земли. Спина выгнулась, голова втянулась в плечи. Лезвие сабли, тусклое, проржавевшее, зазубренное, пролетело в сантиметрах над моей спиной, разрезая воздух с мерзким свистом. Я даже почувствовал лёгкий сквозняк от него на затылке.

Надпочечники впрыснули ударную дозу адреналина (или его алхимического аналога, кто его знает, что у этого тела внутри) в кровь, и меня затопило, но не страхом, а бешеным восторгом.

Сработало!

Рефлекс, вбитый хлыстом Наставника в детском сне, сработал здесь, в реальной схватке! Причём сработал не на инстинктах, вложенных в Бин Жоу, а за счёт именно моего понимания, как надо!

Цзянши, потеряв равновесие от провалившегося удара, качнулся вперёд. Его гнилая челюсть щёлкнула в пустоте там, где мгновение назад было моё ухо.

Но я находился в следующей фазе движения.

«Змея, Готовящаяся к Прыжку».

Скручивание корпуса, перенос веса с согнутой ноги на выпрямляющуюся. Не для удара. Для смещения.

Я не хотел упокаивать эту тварь слишком быстро. О нет! Эта нежить так просто от меня не отделается! Ведь я нашёл себе идеальное учебное пособие! Не устающий и не чувствующий боли манекен для отработки приёмов и навыков.

Мгновение — и я оказался сбоку от цзянши, в мёртвой зоне его занесённой сабли. Моя рука с дадао не била. Толкнула. Тыльной стороной клинка, с коротким, резким импульсом, в боковую часть его колена. Не чтобы сломать. Чтобы нарушить равновесие. Чтобы проверить границы доступного мне контроля над телом.

Сухой хруст. Треснула кость? Или просто сустав?

Цзянши зашатался, его нога подкосилась. Он завыл — высокий, визгливый звук, от которого кровь стыла в жилах.

Слишком громко!

Лёгкий приступ паники кольнул меня под лопатку. Но тело не дрогнуло, ему подобные звуки были, словно слону дробина. Его спокойствие и уверенность передались и моему сознанию.

Я тут же продолжил движение, используя инерцию толчка, плавно описывая стальную дугу перед собой. Дадао в моих руках был не просто грозным оружием — меч в этот момент являлся продолжением моей воли, направляющей движения клинка.

Признаюсь, я увлёкся. Ох, как увлёкся.

Это был танец. Жестокий, смертоносный, но невероятно красивый в своей отточенной эффективности.

Каждая схема из сна Наставника оживала под моими ногами, в моих руках, в поворотах бёдер, в движении плеч. Каждое движение, каждая техника, что вбивал в меня жестокий хлыст наставника из странного сна-воспоминания, требовали, чтобы я их воспроизвёл.

Снова и снова.

Быстрое вращение вокруг оси — и дадао летит в горло мёртвой твари. Медленнее, чем я мог бы. Сейчас моя задача — заставить цзянши инстинктивно (если у нежити есть инстинкты) отшатнуться от мнимой угрозы, открывая спину.

Получилось. Спина мертвеца прямо предо мной, но вместо того чтобы упокоить монстра, я легонько ударил дадао по руке, удерживающей саблю, сбивая прицел, заставляя цзянши тянуться в пустоту, нарушая устойчивость.

Движение вышло настолько плавным и естественным, использующее его же импульс против него, что я обрадовался, словно маленький ребёнок, которому подарили игрушечную железную дорогу, которую он собрал и запустил по ней свой первый паровозик.

Но мёртвого не смутить — он уже не знает, что такое смущение, — и вот его тяжёлая сабля летит мне прямо в голову.

Подшаг — и я принимаю его мощный удар, подставляя лезвие моего клинка чуть по диагонали, во второй трети, что ближе к рукояти. Не блок — скользящее парирование, которое не повредит сталь моего клинка. Сила удара нежити, перенаправленная мной, заставила его саблю уйти глубоко в землю. Цзянши на мгновение застыл, тратя время, чтобы вырвать оружие из плена лесной почвы.

Этот бой, эта тренировка «с полным погружением» раскрывала во мне всё новые и новые ощущения и грани понимания моего нового тела.

Чувство полного контроля. Осознание той силы, о которой я раньше мог только мечтать, но которая теперь послушно подчинялась моей воле.

Каждое уклонение, каждый толчок, каждый шаг — всё было частью сложной, смертоносной мозаики, которую я складывал здесь, на поляне, под аккомпанемент глухого завывания мертвеца.

Я чувствовал, как мои собственные человеческие реакции ускоряются, сливаясь с молниеносными рефлексами тела. Первичный страх отступал, сменяясь холодной, сосредоточенной, ранее незнакомой мне яростью и… азартом.

Я быстро учился, ощущая смертельную угрозу, ведь любая ошибка или неточное движение — и клинок мертвеца полоснёт по моей плоти.

Именно этого и хотел тот жуткий Наставник из сна.

Цзянши, наконец, вырвал саблю. Земля с грязью отлетела от лезвия. Визг мертвеца перешёл в протяжный ледяной вой. Тварь рванулась ко мне, уже не бездумно размахивая саблей, а держа её перед собой, словно таран. Слепая, неистовая атака.

Читаемая. Предсказуемая. Глупая.

«Незыблемая Гора» — базовая стойка стиля, которому обучено моё тело.

Ноги шире плеч, согнуты, центр тяжести чуть смещён. Дадао передо мной, остриё клинка смотрит в землю.

Я мог бы уклониться, но не стал этого делать.

Цзянши врезался в меня всей своей неживой мощью. Словно выстрел из катапульты. Его удар пришёлся в середину дадао, там, где ширина клинка была почти две ладони.

Раздался звон стали об сталь, но оружие, выкованное для голема, не сломается от удара такого слабака, к тому же я подставил под чужую саблю незаточенную и самую толстую часть оружия. Этот трюк позволил мне спокойно принять мощь удара, снова перенаправляя его в землю.

Мышцы ног, спины, пресса взорвались огнём усилия. Земля под моими ступнями ощутимо просела.

Но я устоял.

«Незыблемая Гора» была поистине незыблемой.

Цзянши давил на свой клинок, его гнилое лицо было в считанных сантиметрах от моего. Запах тлена хлынул в меня волной. Его пустые глазницы, казалось, пылали ненавистью ко всему живому.

И тут, на пике своей самоуверенности и чувства превосходства, я совершил ошибку.

Не тело. Я сам.

Мой разум, опьянённый успехом, властью над движением захотел чего-то большего. Например, применить технику посложнее. Ту самую с шестом из сна.

«Поток Воды» в боевом применении.

Вместо того чтобы использовать мощь инерции цзянши, а затем отбросить его простым толчком или подсечкой, я попытался сделать сложное. Резко ослабил давление, провернув дадао вокруг оси, уводя его саблю в сторону, и одновременно нанеся тычковый удар коленом в грудь.

Красиво. Эффективно. В теории.

Но моё сознание, управляющее телом, опоздало. На долю секунды я задумался дольше, чем следовало. Связь между мыслью и действием, только начавшая крепнуть, дала сбой. Проворот дадао получился немного замедленным. Сабля цзянши, вместо того чтобы уйти в сторону, лишь дрогнула. А моё колено… оно пошло вперёд с чудовищной силой голема, но уже без нужной точности.

Хотел ударить в грудную клетку, сломать рёбра, а не упокоить тварь сразу. Но мой удар коленом пришёлся чуть выше, чем я рассчитывал, под самое основание высохшей шеи. Туда, где позвоночник соединяется с черепом.

Раздался резкий звук, как будто лопнул перезревший плод.

Голова цзянши дёрнулась назад под неестественным, невозможным углом. Только тонкие лоскуты кожи и сухожилий удержали её на месте. Неживое тело замерло. Пустые глазницы, казалось, на миг почернели ещё больше, словно отразив наполняющую их пустоту.

А потом эта проклятая и такая непозволительно хрупкая нежить просто рухнула, словно бесформенная куча тряпок и гнилья.

Ржавая сабля глухо ударилась о землю…

Я невольно замер. Дадао всё ещё лежало в ладони, в позиции после неудавшегося проворота. Грудь раздувалась, словно кузнечные меха, не потому, что это было необходимо, а от нахлынувшего на меня чувства разочарования.

Почему всё закончилось так быстро?

Я не успел попробовать и половины навыков и связок! Почему эта тварь оказалась настолько хрупкой⁈

Но нет, злиться нужно было не на цзянши, а на себя. Дорвался до силы, о которой так мечтал в детстве, и слишком поверил в себя, в свою безошибочность.

— … — сорвалась с моего языка непереводимая на имперский игра слов.

Голос голема показался совершенно чужим, низким, словно скрежет камней. Я пнул ногой переломанное тело мертвеца, и от этого удара, приправленного моей злостью, его тело отлетело на пять метров.

Ну что я за идиот! Сломал такой шикарный тренировочный манекен!

Этот одинокий ходячий мертвец был полностью для меня безопасным. Я мог убить его в любой момент, что и подтвердил мой неудачный приём. Но он был моим шансом. Моей возможностью относительно безопасно отточить навыки голема, слить разум и рефлексы воедино.

И я его уничтожил.

По глупости и самонадеянности.

Из-за того, что не отработал основы основ, а сразу полез в сложные схемы, опьянённый чувством мнимого могущества.

Я стоял над трупом, тихо ругаясь, словно опять объяснял завскладу, что погрузка и выгрузка товара должна происходить чётко по графику, иначе вся логистика пойдёт псу под хвост.

Стоп!

Хватит эмоций.

Если тут относительно недалеко Тёмный Источник, то значит, я смогу найти новые тренировочные манекены. Главное — не суетиться, соизмерять свои силы, действовать последовательно и аккуратно.

Ещё не хватало нарваться на какого-нибудь сильного монстра, для которого уже я буду не более чем питательным и вкусным манекеном.

Подняв руку, я посмотрел на дадао. Меч достойно выдержал бой — ни единого скола, ни одной царапины. Лезвие, не вкусившее сегодня крови, тускло блестело в лунном свете и отправилось в ножны.

Остаточный жар от сна-памяти и только что закончившейся схватки ещё горел в мышцах.

Чувствовал ли я страх?

Да, он был со мной всегда, но поверх него нарастало что-то иное.

Ожидание.

Или, точнее, жажда.

Желание доказать себе, что я смогу овладеть силой Бин Жоу. Что я не сломаюсь под её тяжестью. Что я выживу.

А потом шагну дальше.

Ощущение силы пьянило мой разум сильнее любого алкоголя.

Вернувшись к дубу, вырвал гуаньдао из корней и шагнул в сторону леса, туда, где тьма была гуще, а запах тлена намного слаще и опаснее.

Шагнул не бесшумно, как делал ещё вчера, а уверенно, широко.

Сейчас я хотел, чтобы меня услышали.

Чтобы твари вышли на этот звук.

Мои новые учителя.

Мои новые манекены.

Пусть приходят.

Я жду…