Простые решения. Свиток первый

Глава 10

После того как меня выкинуло из сна, я несколько минут смотрел на тёмное, ночное небо и пытался собрать мысли. Сам двойной сон оказался не таким уж длинным, и проснулся я примерно в середине ночи.

Всё же эти «заказные сны» — настоящее чудо. Столько информации, о которой я не смог бы узнать никаким иным способом!

Ладно ещё с биологическим отцом Бин Жоу — и так было понятно, что голема не создали в пробирке: технологии этого мира, даже с учётом магии, до подобного уровня ещё не доросли и, судя по всему, не дорастут раньше чем через тысячу лет. Но всё равно увидеть на ритуальном алхимическом столе изуродованное мужское тело оказалось большой неожиданностью.

Кроме того, по всплеску ассоциативной памяти стало ясно: у Бин Жоу были биологические братья, которых алхимик также пытался обратить в мясных големов. Что, впрочем, выглядело вполне логично: если есть возможность, зачем складывать все яйца в одну корзину?

Правда, я не помнил никого, похожего на Бин Жоу. А это означало, что за прошедшие со времени сна годы эти братья не выжили — не выдержали сурового отбора или сгорели от алхимии.

Возможно, Старец Пустынных Гор ещё не довёл до конца технологию создания мясных големов, и процент «брака» оставался слишком высоким.

Но это открытие, сколь бы важным оно ни было, бледнело перед информацией из второй половины сна. Тот путник у костра в пустыне — теперь у меня нет сомнений: именно он поместил мою душу и разум в это тело. Причём сделал он это вовсе не из милосердия, а с вполне определённой целью.

«Спаси моё наследие».

Почему столь могущественная сущность, принявшая облик простого путника, сама не в силах что-то там спасти, пока можно оставить в стороне. Я не знаю законов метафизики и ещё новичок в этом мире; возможно, у того «путника» имеются ограничения — старые договоры, данная когда-то клятва или суровые законы равновесия, требующие минимального вмешательства. Вариантов масса, но акцентировать внимание на этом вопросе явно не самое время, да и для меня это не первостепенно.

Гораздо важнее понять, что это за таинственное «наследие», которое требует сохранения.

Более часа я смотрел в ночное небо, перебирая версии и нащупывая возможные сценарии, но, кроме откровенно безумных гипотез, ничего убедительного не возникало. Очень надеюсь, что когда-нибудь мне встретятся дополнительные подсказки.

Есть, разумеется, вариант плюнуть на слова таинственного путника и вовсе ничего не предпринимать, а просто жить как получится. Но что-то подсказывает: это не лучший выбор. Кто знает, что способна сотворить с моей душой столь могущественная сущность? Может, если я погибну в этом мире, не выполнив её пожелания, то моя душа окажется в самом натуральном аду. Или переродится в теле какого-нибудь слизняка, питающегося экскрементами и живущего при этом тысячи лет.

Моё буйное воображение быстро накидывало ещё десятки вариантов — каждый из них был дурнее, противнее или более безумным, чем предыдущий.

Некоторые из этих предположений оказались настолько неприятными и пугающими, что из-за разыгравшегося воображения мне стало не по себе.

Чтобы успокоиться, я принялся за дыхательные практики и даже немного перестарался: сам не заметил, как уснул снова, позабыв заказать, что именно хочу увидеть в новом сне.

А новое сновидение не заставило себя ждать. Только было оно совсем иным, не похожим на прежние. Ни меня, ни Бин Жоу в нём не оказалось. Вместо прошлого мясного голема я увидел совсем иное.

Картина, открывшаяся в моём сне, поражала масштабом: величественный лес, простиравшийся во все стороны от горизонта до горизонта.

Время в этом сновидении вело себя странно.

Всё происходило словно в многократно ускорённой киносъёмке — солнце проносилось по небу золотым шаром, ночь смещала день с головокружительной скоростью. Времена года мелькали, словно страницы книги на ветру: то лес зеленел сочной листвой, то наливался жёлтым и красным, то покрывался снежным покрывалом.

Среди стволов время от времени мелькали тени — духовные звери и лесные монстры. Иногда сон словно замедлялся, позволяя рассмотреть более подробно отдельные детали, а затем ускорялся снова.

Гигантский медведь с глазами, горящими изумрудным огнём, неторопливо двигался меж деревьев. Стая волков с серебристой шерстью, переливавшейся в лунном свете, пронеслась, словно призрачный ветер. Силуэт дракона, обвившегося вокруг могучего древесного исполина… хотя нет — стоило «изображению приблизиться», как стало ясно, что это вовсе не дракон, а огромная змея. Но её размеры всё равно внушали благоговейный ужас.

Лес в моём сне жил своей неспешной, древней жизнью. Дни сменялись неделями, недели месяцами, месяцы — годами, а годы превращались в столетия.

Деревья росли и умирали, на их месте появлялись новые. Звери охотились, размножались, старели и возвращались в землю, чтобы дать жизнь следующему поколению. Всё подчинялось естественному ритму природы.

И вдруг этот покой нарушился.

Время во сне замедлилось до привычного темпа.

Ночное небо разорвал ослепительный свет. С небесной выси, оставляя за собой огненный хвост, пронёсся метеорит. Он был размером с небольшой дом, пылающий и ревущий, словно недавно привидевшийся мне дракон. Небо дрожало, а великий лес, казалось, притих в предчувствии неминуемого удара.

Космический гость врезался в самое сердце чащи с такой силой, что ударная волна снесла деревья в радиусе нескольких сотен метров. Могучие стволы, простоявшие здесь сотни лет, переломились, как тростинки, и рухнули ровными рядами, расходящимися от места падения. Что-то похожее, правда в куда больших масштабах, я видел в кинохрониках о Тунгусском метеорите.

Воздух наполнился пылью, дымом и горьким запахом палёной древесины.

Время ускорилось снова. Я видел, как дым рассеивается, как пыль оседает. Остался лишь огромный кратер, в центре которого дымился чёрный камень неземного происхождения. Вокруг него простиралась выжженная пустошь, усеянная поваленными стволами.

Прошло время — я ощущал его течение как смутное давление в висках, — пара месяцев, не больше. Трава начала пробиваться сквозь пепел, молодые побеги тянулись к солнцу там, где прежде росли древние исполины.

И тут в моём сне появились люди.

Сначала показался небольшой отряд разведчиков. Они шли осторожно, изучая местность. Добравшись до кратера, оставшегося после падения небесного гостя, они остановились, оживлённо переговариваясь. Одежда разведчиков была незнакомой — не такой, как принято в империи. Вместо привычных широких халатов они носили плотно прилегающие куртки и штаны, а их доспехи были выполнены из какого-то тёмного металла с вытравленными на нём рунами и символом хвостатой кометы на нагруднике.

Часть отряда осталась у кратера, начав разбивать лагерь. Остальные ушли, но вернулись не одни — за ними тянулся длинный караван. Десятки повозок, гружённых инструментами, стройматериалами и припасами. Сотни рабочих в простой одежде, измученные долгой дорогой, но готовые к тяжёлой работе.

А дальше началось нечто странное, напоминавшее самую настоящую стройку.

Я наблюдал, как люди копали землю всё глубже и глубже, постепенно добираясь до фрагментов упавшего метеорита. Работа шла днём и ночью, при свете факелов и магических кристаллов. Сначала они вырыли широкую яму, затем начали долбить подземные ходы, уходившие всё ниже по спирали.

Постепенно из хаоса земляных работ проступали очертания чего-то грандиозного. Стены катакомб облицовывали гладкими каменными плитами, на которых искусные мастера высекали сложные узоры и письмена. Я не мог разобрать значения этих знаков, но чувствовал, что они несут в себе древнюю силу.

Гробница. Они строили гробницу, осенило меня, когда я узнал несколько символов, которые рабочие высекали на каменной кладке. В пользу этой мысли говорило и то, что все работы велись под землёй.

Докопавшись до остатков метеорита, рабочие несколько замедлили темпы, перенеся усилия на периферию. До прибытия новой «делегации», состоявшей из жрецов неведомого мне бога. Именно они продолжили руководить строительством.

Примерно через год после падения метеора очертания будущей гробницы уже полностью сформировались. Метеорит лежал в центре последней, самой нижней камеры, как тёмное сердце всего сооружения. Вокруг него мастера создали настоящий шедевр — стены покрывали росписи, изображающие небесные сферы, падающие звёзды и таинственные ритуалы. Золото и драгоценные камни мерцали в свете факелов, превращая подземную камеру в сокровищницу.

Дальнейшая работа заняла ещё многие месяцы. Я видел, как сменяются времена года над головами строителей, как под неусыпным оком жрецов росло их творение. И вот, наконец, всё было готово.

От метеоритного кратера не осталось и следа. На его месте вырос приличный холм, засаженный травой, кустарниками и молодыми деревьями. Если не знать заранее, понять, что под этим холмом скрывается богатая гробница, было практически невозможно.

Тогда к месту завершившейся стройки прибыл новый караван. Этот был куда богаче всех предыдущих. Повозки украшали золотые инкрустации, лошади были породистыми, а охрана — в дорогих доспехах. В центре процессии двигалась особая повозка, больше похожая на передвижной дворец. В ней покоился богато украшенный гроб.

Похороны были пышными. Гроб торжественно опустили в самую глубину гробницы, где он занял своё место рядом с небесным камнем. Жрецы в чёрных одеждах совершали ритуалы, воскуряя благовония и распевая молитвы на непонятном языке. Затем вход в гробницу завалили и засыпали землёй.

После чего началось самое страшное.

Всех рабочих, всех мастеров, что строили эту гробницу, собрали на большой лесной поляне. Они стояли, не понимая, что происходит, возможно, надеясь получить награду за свой труд. Но вместо золота их ждала неминуемая смерть.

Охранники набросились на безоружных людей. Это была не битва — это была резня. Кровь лилась ручьями, окрашивая землю в алый цвет. Наблюдавшие за происходящим жрецы приказывали никого не щадить. Всех, кто строил эту гробницу, принесли в жертву, чтобы они унесли с собой её секреты в загробный мир.

Время во сне снова ускорилось. Немногочисленные стражники, которые, видимо, подчинялись таинственным жрецам, закопали трупы, и кровь впиталась в землю. Караван ушёл, увозя с собой лишь тех, кто знал, где искать вход в подземелье. Годы пролетали, как дни. Лес постепенно отвоёвывал свою территорию, и вскоре рукотворный холм стало невозможно отличить от подобных, созданных самой природой.

Через десятилетия на месте падения метеорита снова шумел лес, и лишь едва заметные неровности почвы выдавали присутствие сооружения под землёй.

Минули столетия.

Но моё видение на этом не закончилось. Словно призрачная птица, моё сознание нырнуло сквозь толщу земли, через заросшие ходы, мимо обрушившихся сводов и осыпавшихся фресок — в самое сердце гробницы.

Там, в последней камере, всё ещё покоился метеорит. Большой фрагмент, размером с человека, лежал в центре, а рядом я заметил и более мелкие осколки — видимо, отколовшиеся при падении или в процессе строительства. Они излучали слабое, едва заметное свечение, словно в них теплилась частица далёких звёзд.

И тут снова видение изменилось. Я увидел себя — или то, что могло бы быть мной, — стоящим перед метеоритом. Моя призрачная рука тянулась к одному из небольших осколков, не больше куриного яйца. Пальцы сомкнулись вокруг тёплого камня.

Смена кадра и я вижу себя выбирающимся из гробницы и несущим этот осколок к уже знакомому мне духовному цветку с серебряными листьями.

В этом странном сне «я» поднёс осколок метеорита к бутону духовного цветка.

Бутон послушно раскрылся, и как только камень коснулся его сердцевины, по всему растению пробежала энергетическая рябь — словно по поверхности пруда расходились круги от брошенного камня. Лепестки вспыхнули ярче, стебель выпрямился, а листья затрепетали, хотя ветра не было.

Бутон дрогнул, полыхнул багрянцем и в то же мгновение один лист — тот самый, который я безуспешно пытался сорвать наяву, — мягко отделился от стебля и, планируя, опустился мне на ладонь.

Сон начал рассеиваться. Видения блекли, словно акварель под дождём. Но в последний момент, перед тем как окончательно проснуться, я ощутил нечто важное — понимание того, что это было не просто сновидение. Это было указание, руководство к действию. И я даже понял: этот сон прислал мне уже знакомый духовный цветок, которому зачем-то очень нужен фрагмент метеорита и он готов за него мне «заплатить» своим листком.

Предрассветное солнце постепенно освещало лес. Мягкие лучи пробивали первородную тьму, создавая причудливую паутину света и тени. Наверное, более разумный человек дождался бы, пока солнце поднимется выше, прежде чем отправляться на поиски древней гробницы, но с момента пробуждения меня захватило ощущение надежды, перемешанное с жаждой наживы, и оно требовало, чтобы поиски начались как можно раньше.

Сон дал мне некоторое понимание, где следует искать, и теперь память сна вела меня сквозь чащу, будто невидимая нить протянулась от сердца к далёкой цели. Я не мог объяснить это ощущение разумом — просто знал, в какую сторону идти. Мне не нужны были тропы, я просто осознавал правильность направления. Но даже в таком настроении никто не отменял опасности этих мест. Гуаньдао покоилась в моих руках, холодная и тяжёлая, готовая к мгновенному применению.

Чем дольше я двигался, тем сильнее менялся лес. Сначала он был привычным: густой подлесок, влажная земля под ногами, редкие крики птиц в ветвях. Но с каждой сотней шагов становилось всё очевиднее: место, куда я направлялся, могло оказаться куда более опасным, чем всё, что я видел ранее.

Деревья становились массивнее, настоящие лесные гиганты, каждое словно захватывало свои владения и не позволяло соперникам расти рядом. Их стволы покрывали уродливые наросты и трещины, похожие на шрамы ветеранов, прошедших не одну войну. Здесь даже воздух изменился — стал более густым и тяжёлым. В нём появился едва уловимый привкус гниения, приторный и липкий, щекочущий ноздри. Я морщился от него, но продолжал идти вперёд.

Через какое-то время умолкли птицы. Даже насекомые исчезли, словно сама жизнь предпочла держаться подальше от этих мест. Давящую тишину нарушал лишь редкий хруст веток под моим весом да тихий шёпот листвы. Внутренний компас постепенно вывел меня на странную тропу — слишком широкую для звериной, но при этом густо заросшую травой. Быть может, это та самая дорога, по которой двигались караваны из моего ночного видения? Хотя с тех пор минули века, и старая тропа наверняка скрылась под гнётом столетий.

Постепенно и без того едва заметная тропа начала сужаться. Корни деревьев образовывали естественные ступени, то поднимая меня выше, то заставляя спускаться в низины. Мох скользил под подошвами, и приходилось двигаться медленно и осторожно. Несколько раз мне показалось, что позади слышны странные звуки, но, обернувшись, я видел лишь неподвижные стволы, темнеющие в утреннем свете.

С каждым пройденным десятком метров лес становился ещё более странным. На коре некоторых деревьев проступали узоры, напоминавшие шрамы от когтей или письмена древних языков. Вот только если это и был какой-то хищник, точивший когти, то встречаться с ним я бы не захотел — слишком глубокими были трещины в коре, и главное, они располагались почти на уровне моей головы.

Камни, вросшие в землю, местами светились слабым фосфорным блеском, словно уголья, тлеющие под толстым слоем золы. Однажды я заметил среди ветвей тёмный силуэт — будто огромная птица смотрела на меня с высоты. Но, моргнув, понял: это лишь сросшиеся сучья. Похоже, разум, постоянно ожидавший нападения, сыграл со мной злую шутку.

Чем дольше я шёл, тем сильнее ощущал: искомая гробница становится всё ближе. Каждый новый шаг приближал меня к цели. Но, несмотря на то что хотелось перейти на бег, разум подсказывал: это слишком опасно, и лучше продолжать двигаться в привычном темпе, чтобы встретить любую угрозу во всеоружии.

В одной из низин я заметил необычное болото. Его поверхность блестела металлическим оттенком, будто оно было полно не воды, а чем то похожим на жидкую ртуть. Хотел пройти по его краю, но стоило мне ступить на первые кочки, как болотная жижа вздрогнула. Из глубины поднялись пузырьки, и поверхность исказилось, показывая мое искаженное отражение. Это был я, но в то же время не я. В отражении лицо оказалось старым, покрытым морщинами, глаза были пусты, словно их выжгли каленым железом. Это отражение, словно звало меня, неприятным ментальным шепотком, просило приблизиться. Резко тряхнув головой, я отогнал липкую паутину чужого влияния и отшатнувшись назад, развернулся и поспешил обойти это болото по широкой дуге. Даже ускорил шаг, не позволяя тихому мысленному голосу болотной жижи задержать меня.

Вскоре лес вновь изменился, кроны древесных великанов сомкнулись в далекой высоте, закрывая небо. Ветви переплелись так густо, что рассветный свет почти не проникал внутрь. Все вокруг стало темным, словно сумерки опустились на это место посреди солнечного дня.

И тут разум подкинул мне несколько сюрпризов, к которым я откровенно был не готов. Один раз с ветки сорвалась лиана и упала вниз, будто специально метя мне в плечо.

Сердце ухнуло вниз, а тело отреагировало мгновенно — прыжок назад и гуаньдао несется по широкой дуге срубая все на своем пути. Спустя секунду мой взгляд упал на отрубленный кусок лианы, лежавший у ног. Почти полминуты разглядывал его в легком недоумении, а затем едва сдержал нервный смешок.

Пусть мое новое тело способно одним ударом сломать кирпичную стену без ущерба для себя, но вот разум все еще подвержен глупым страхам. Немного позже звук моих шагов разбудил стайку жуков, что с сверкая крыльями наполненными энергией воздуха взмыли вверх, с жутким звуком больше похожим на артиллерийскую канонаду. Снова не разобравшись сразу, я ударил по этим жукам магией огня, но тем казалось было все равно, они только зажужжали как-то обиженно и улетели в темноту чащи.

Пару раз я видел духовных зверей, но они были слишком мелкими для охоты, да к тому же ещё одна свежая печень волшебного животного сейчас не дала бы мне ничего, кроме отменного вкуса. К моему величайшему сожалению, чтобы тело правильно усвоило чужую энергию, нужно время. Да, его можно сократить с помощью медитаций, но не хотелось тратить на них своё время. Не сейчас, не после того, что я увидел во сне.

Через какое-то время я вышел к месту, где лежал упавший лесной гигант. Ствол дерева толщиной со сторожевую башню был сломан почти пополам. Его древесина почернела и обуглилась. Внутри зияла дыра, больше похожая на попадание снаряда, а по краям коры виднелись следы чьих-то гигантских когтей. Глядя на всё это, мне расхотелось приближаться к этому мёртвому дереву, и даже приличный крюк, который мне пришлось сделать, чтобы его обойти, показался малой ценой. Не знаю, что или кто свалил этого гиганта, но встречаться с подобным монстром мне не хотелось совершенно.

Тропа вела всё глубже в этот странный лес. Новый порыв ветра принёс запах сырости и железа. Где-то впереди журчала вода. Этот звук заставил меня ускорить шаги.

Я добрался до ручья, вода в котором была прозрачной, но имела какой-то рыжеватый оттенок, словно в ней ржавело множество железа. Увидев этот странный цвет, мне сразу расхотелось пить. Подойдя к берегу, я увидел, как что-то в глубине воды блеснуло: на миг показалось, что на дне лежит отполированный столетиями человеческий череп. Моргнув и приглядевшись внимательнее, я увидел лишь камни.

Внутренний голос не советовал мне соваться в эту неприятную воду, а за то время, что я нахожусь в этом теле, я привык ему доверять. Так что, выбрав подходящее место, я попросту перепрыгнул ручей.

Постепенно, чем дальше я шёл, тем сильнее земля начинала подниматься. Воздух становился суше и будто плотнее, насыщеннее кислородом. С каждым новым вдохом мои шаги становились шире, плечи расправлялись, дыхание выравнивалось. Ощущение было таким, словно в лёгкие попадал не просто кислород, а ещё и частицы какой-то энергии, которую моё тело легко поглощало на инстинктивном уровне.

Поглощённый этими ощущениями, я едва не пропустил момент, когда старая тропа закончилась и лес расступился, открывая идеально круглую поляну, будто какой-то великан очертил её циркулем в этом удивительном лесу. От увиденного я на миг застыл, пытаясь разумом осмыслить открывшийся вид.

Поляна была огромна для этого леса, площадью не менее двух футбольных полей, и в её центре возвышалось нечто, напоминающее дуб из детских сказок. Его ствол был толщиной, пожалуй, с небольшой дом, а его густые ветви поднимались к самым облакам. Встреченные мной ранее лесные гиганты на фоне этого исполина, теперь казались мне всего лишь недоразвитыми ростками, которым еще расти и расти до подлинного величия и звания царя лесной чащи.

Кора лесного колосса имела нездоровый свинцовый оттенок. Она выглядела тусклой, словно покрытая матовой краской. Из множества борозд медленно сочилась густая тёмная смола — если это, конечно, была смола. По виду она скорее напоминала застоявшуюся кровь.

Крона исполина выглядела ещё неприятнее, даже отталкивающе, словно сошла с холста Сальвадора Дали. Вместо листьев — изогнутые шипы и колючки, на первый взгляд острые, как опасная бритва. Они покрывали ветви, образуя смертоносную корону, поблёскивающую тусклым металлическим светом, которая под солнечными лучами казалась живой и постоянно меняющей свою форму.

Но, что странно, несмотря на столь отталкивающий и даже противоестественный вид, я не ощущал от дерева угрозы. Точнее даже так: я вовсе не ощущал его энергетику. Будто передо мной стоял не сказочный исполин с чудовищными ветвями, а всего лишь очередное, вполне обычное дерево, в этом полном сюрпризов лесу. Однако глаза не могли обманывать — и тот факт, что этот гигант никак не проявлял себя в энергетическом фоне, мог означать лишь одно: он умел прекрасно скрывать свою ауру.

Под сенью чудовищного дерева раскинулся ковер изумрудной травы, настолько яркой и сочной, что она будто светилась. И слишком уж сильно этот вид напомнил мне ту травку, что росла у корней злополучной ивы. Ассоциации были самые неприятные.

Правда, имелось одно существенное отличие от уже знакомой мне хищной ивы. Если та убивала всё живое вокруг, то на лужайке возле исполина мирно паслись духовные кролики. Их серебристая шерсть переливалась в пятнах света, и судя по их упитанному виду, чувствовали они себя здесь более чем вольготно. Чуть поодаль, у самых корней дуба, стоял духовный олень — величественный, с рогами, усыпанными искрами энергии. Он не только не опасался соседства с исполином, но даже тёрся боком о его кору и явно получал от этого удовольствие.

От непонимания ситуации я замер на месте и даже присел за густой кустарник, пытаясь осмыслить происходящее. От этого подобия дуба не исходило угрозы. Вообще! Наоборот, здесь царило абсолютное спокойствие, словно я смотрел на картину первородного сада — если, конечно, убрать из центра поляны чудовищный дуб.

В голове мелькнула мысль, что все звери на поляне — лишь иллюзия. Но нет: кролики резвились, играя друг с другом в свои звериные игры, а за ними спокойно наблюдал величественный олень, который теперь принялся тереться рогами о кору исполина. Минута за минутой я следил за ними, но так и не заметил повторяющихся движений. В итоге всё же рискнул выйти на поляну.

Медленно шагнув вперёд, прислушался к своим ощущениям, но не почувствовал никакого воздействия на сознание. Тогда сделал ещё один шаг, стараясь не шуметь, чтобы не спугнуть зверей. Олень вскинул голову. В его глазах мелькнула тревога. Я тут же замер, но причина изменения в поведении духовного зверя оказалась не во мне.

Кусты на противоположной стороне поляны с гулким треском раздвинулись, и оттуда вылетел необычный цзянши. Таких я ещё не встречал. Высокий, мускулистый, в истлевших богатых одеждах, он нёсся к испуганному духовному оленю со скоростью, превосходящей даже возможности голема. Вокруг него клубился смертоносный туман. Из широкой пасти, уже мало похожей на человеческую, вырывался жуткий рёв.

Мой разум рефлекторно оценил угрозу, исходящую от твари. Парализующий рёв — это вторая ступень, а если учесть скорость движений, то как минимум третья.

Пока странный цзянши был полностью сосредоточен на добыче, я снова отскочил за густые заросли кустарника и постарался спрятать свою энергетику.

Тем временем, наконец-то оценив опасность, духовный олень рванул прочь, спасая свою жизнь. Но двигался он заметно медленнее, чем я ожидал. Видимо, рёв неживого монстра его все же зацепил своей парализующей магией, замедляя движения животного.

Кролики так же рассыпались по поляне серебристыми молниями. Между рогов оленя сверкнули настоящие молнии, и, кажется, они ослабили эффект парализующего рева нежити — зверь рванул в сторону с куда большей скоростью. Но цзянши всё равно оставался быстрее. Ещё несколько секунд — и неживой монстр должен был настичь свою жертву.

Однако в этой, казалось бы уже предрешённой ситуации, оказался ещё один игрок у которого на все происходящее были совсем иные планы.

Воздух будто ожил. Сотни острых, как бритва, шипов сорвались с ветвей лесного исполина и закрутились подобно смерчу, превращаясь в смертоносную бурю. Это магическое торнадо устремилось к цзянши. Древесные шипы, больше похожие на стальные наконечники, пронзили нежить со всех сторон — грудь, живот, конечности, голову, казалось и не заметив выставленного мертвецом магического барьера. Неживая плоть разрывалась под ударами природных клинков, словно бумага.

Как только шипы достигли своей цели, с верхних ветвей исполина спустились плети лиан — толстые, мясистые, усеянные мелкими шипами. Древесные змеи мгновенно оплели цзянши, пронзённого сотнями колючек, и медленно, но неумолимо потянули к стволу.

Нежить отчаянно пыталась отбиться, словно крыса, угодившая в мышеловку, пуская в ход всё: магию, меч, чей клинок был пропитан тьмой, даже зубы. Но с каждой секундой силы цзянши угасали. Его противник явно принадлежал к совсем иной лиге — и охотник сам превратился в жертву.

Когда неживой монстр оказался полностью оплетён лианами и обездвижен, я ощутил волну энергии смерти, прокатившуюся по поляне. Но это был не магический удар цзянши, пытавшегося освободиться. Нет, происходило нечто иное.

От мертвеца к древесному стволу протянулся едва заметный призрачный энергетический жгут, который, казалось, связал ауры двух чудовищ — лесного колосса и цзянши. И тут я понял, что происходит: дерево высасывало энергетику мертвеца, словно призрачный магический насос. Поток тёмной силы впитывался в ствол исполина, и тот пил её жадно. С каждым таким «глотком» мертвец слабел, а на ветвях колосса появлялись всё новые и новые шипы, а его кора становилась ещё темнее.

Не прошло и минуты, как цзянши окончательно усох, сперва став похожим на банального скелета, а затем и эти древние кости осыпались в чёрную золу. Мгновение — и лианы втянули тёмную, кружившуюся в воздухе взвесь, всё, что осталось от тела нежити, во внезапно приоткрывшееся на стволе исполина дупло.

Буквально через пару секунд после того, как дупло лесного колосса вновь сомкнулось, на поляне воцарилась тишина. Испуганный олень сразу же успокоился и принялся щипать очередную порцию травы. Кролики выползли из укрытий и снова начали резвиться на изумрудной поляне. Будто ничего и не произошло.

А похожий на сошедший со страниц страшной сказки дуб стоял тем же — зловещим, покрытым шипами, но абсолютно безопасным для всего живого. Если я правильно понял природу этого дерева, оно мутировало, приспособилось к близости Темного Источника и питалось исключительно энергией смерти, в которой тут не было недостатка. И за счет этого данный дуб и вырос в настоящего царя леса. Хищного, древнего, сильного, но по настоящему опасного только для цзянши и им подобных монстров.

Живые существа его не интересовали — более того, оно, по сути, их защищало, превратив свою поляну в своеобразный заповедник. Хитрую ловушку, куда будут стремиться ходячие мертвецы, привлечённые жизненной силой духовных зверей.

Просьба поддержать двух отличных авторов, которые сегодня стартуют новую совместную серию:

«Человек Государев» Котобус\Бачурова. #472967

История без попаданцев/гаремов/академий. Двуглавый дракон на гербе, магия, красные корочки в кармане и Захребетник!

З. Ы. От Александра: Котобуса (по моему мнению он один из сильнейших авторов АТ) и Милу (у милы я читал два цикла и уровень точно выше среднего) я читаю давно, и сам с любопытством ждал их совместного проекта.