Простые решения. Свиток первый

Глава 13

Несколько секунд плита светилась, словно живая, а затем свечение стало постепенно угасать. В наступившей тишине, благодаря обостренным чувствам голема, я расслышал глухой, протяжный гул, идущий из глубин камня.

Движение гранитной плиты было настолько тихим и плавным, что невольно подумал о том, что древние механизмы, открывающие проход во внутреннюю часть усыпальницы, использовали магию. Никакая механика не выдержала бы, без регулярного обслуживания, испытания веками забвения. А в то, что мёртвые мастера со склянками масла ходят на еженедельный обход и проверку механизмов, мне верилось с трудом. Куда проще было поверить, что виной поразительной плавности движения плиты всё-таки являлась магия.

Прошла почти минута, прежде чем гранитный блок полностью ушёл в пол и открыл мне проход в следующий зал, из которого веяло холодным воздухом, насыщенным запахами времени: камень, пыль столетий, едва уловимый аромат сандала и мирры — ароматов, которыми древние сопровождали своих мёртвых в последний путь.

Новый зал был ещё больше, чем та галерея, в которой я находился. Даже при магическом зрении было трудно разглядеть его полностью. Казалось, что некий туман поглощает все детали на расстоянии нескольких десятков шагов.

Глубоко вздохнув, сделал первый шаг во тьму внутренней части гробницы. Он был похож на погружение в ледяную воду: холод проник сквозь одежду и кожу, добрался до самых костей. И это было крайне странно — ведь тело Бин Жоу не мёрзло даже во время ночных стоянок в весенней пустыне. А та пустыня, где я оказался в начале своего пути, мало чем отличалась от земной Гоби. Весной дневная температура могла достигать тридцати градусов, но с наступлением ночи обрушивалась к минус десяти. Добавь сюда ещё ледяные пронизывающие ветра — и даже такая погода не беспокоила моё новое тело. Голем спокойно переносил суровый климат пустыни, игнорируя её капризы, но почему-то в этой древней гробнице всё чувствовалось иначе. Этот холод «пах» энергией смерти, но не близкой и опасной, а древней, спящей, спокойной.

Сделав несколько шагов вперёд, я замер, глядя с восхищением на творение древних строителей. Какими бы жестокими ни были жрецы, поклоняющиеся Небесному Огню, то, что они сумели сотворить, просто поражало.

Новая комната была похожа на храм, воспевающий величие смерти. Казалось, её создатели специально озаботились тем, какое впечатление окажет это помещение на того, кто впервые его увидит. Потолок терялся в тени на высоте добрых десяти метров, поддерживаемый массивными колоннами, каждая из которых была покрыта барельефами и письменами. Пространство зала могло бы вместить небольшую деревню — древние не экономили на масштабах, когда дело касалось вечного покоя своих правителей.

Но всё это блекло перед тем, что заполняло зал. Десятки парных статуй выстроились вдоль стен в безмолвном почётном карауле. Бронзовые воины в церемониальных доспехах стояли по стойке смирно, их оружие — мечи, копья, алебарды — были подняты в едином салюте. Каждая статуя выполнена с потрясающим мастерством: видны были не только складки на одеждах и детали вооружения, но даже выражения лиц под шлемами. Суровые, непоколебимые, готовые сражаться до последней капли крови за своего повелителя.

Но воины были не единственными стражами этого места. Между ними возвышались изваяния мифических существ, каждое размером с боевого коня. Цилини — священные единороги с телами оленей, но покрытые чешуёй драконов. Их тела, вылитые из цельного куска бронзы, поблёскивали в магическом свете моего зрения. Рядом с ними застыли Небесные Псы — крылатые львы с головами, украшенными коронами из языков пламени. Их пасти были приоткрыты, обнажая ряды клыков, а в глазах горели вставки из полудрагоценных камней, создавая иллюзию живого взгляда.

Каждое существо было не только воплощением мастерства, но и частью символического языка, одинаково понятного и кочевникам, и имперцам. И, судя по всему, потомки кузнеца-воителя пользовались той же системой ценностей, а возможно именно они эту систему символов и создали. Если я прав, то Цилини олицетворяли справедливость и мудрость правителя, а Небесные Псы — его неукротимую силу и защиту от злых духов. Здесь создали не просто гробницу, а нечто более величественное.

Увиденное напоминало мне мавзолей Цинь Шихуаньди в Китае: там тоже была целая армия, призванная сопровождать душу усопшего императора в загробном мире. А ещё, по легендам, там было множество смертельных ловушек — начиная от нажимных арбалетов, заканчивая ртутными реками. И, глядя на этот зал, я был уверен, что древние жрецы подготовили ловушек не меньше, чем китайцы для защиты священного тела своего императора.

Осторожно сделав несколько шагов вперёд, я увидел настенные фрески. Они были выполнены с таким мастерством, что даже в искажённом свете заклятия казались живыми. Сцены разворачивались одна за другой, рассказывая историю жизни того, кто был погребён в этой гробнице.

Вот юный принц изучает свитки под руководством мудрого наставника. Вот он впервые берёт в руки меч и учится боевым искусствам в тени цветущих вишнёвых деревьев. Дальше — сцены его восхождения к власти: коронация в храме под благословением жрецов, приём послов от дальних королевств, торжественные церемонии в честь побед над врагами.

Особенно детально была изображена сцена его смерти — не как поражение, а как триумфальный переход в мир духов. Правитель лежал на ложе, окружённый семьёй и придворными, а над ним парили небесные драконы, готовые унести его душу к звёздам. Даже в статичной росписи чувствовалась торжественность момента, священность перехода из одного мира в другой.

Художники использовали технику, которая заставляла изображения словно дышать. Тени и блики были нанесены так искусно, что при движении вдоль росписи казалось, будто персонажи фресок поворачивают головы, следя за тем, кто на них смотрит. Это впечатление было настолько сильным, что несколько раз я оборачивался, убеждённый, что кто-то наблюдает за мной, но видел лишь неподвижную мозаику выложенную в камне.

Изучив обстановку зала, обратил внимание на пол между статуями. Он был вымощен массивными каменными плитами, каждая размером примерно в человеческий шаг. То, что поначалу казалось обычной кладкой, при ближайшем рассмотрении оказалось сложной мозаикой из символов и орнаментов.

На каждой плите высечен петроглиф — древний стилизованный знак в духе надписей в египетских пирамидах, о значениях которых я мог лишь предполагать. Некоторые символы были простыми, состояли из нескольких линий, другие представляли собой сложные переплетения черт и точек. Они были окрашены в пять разных цветов: зелёный, красный, жёлтый, белый и чёрный.

После изучения этой мозаики у меня возникало впечатление, что пол представляет собой гигантскую книгу, написанную на камне. Но если абстрагироваться от надписей, то цвета соответствовали имперской системе природных сил.

Между плит тянулись тонкие борозды, заполненные серебристым составом, который слабо мерцал в свете заклятия. При ближайшем рассмотрении я понял, что и они не просто декоративные швы — борозды образовывали сложные узоры, соединяя одни петроглифы с другими в замысловатые цепочки. Некоторые линии шли по прямой, другие изгибались плавными дугами, третьи пересекались под острыми углами. Словно кто-то создал гигантскую схему взаимосвязей между различными силами природы.

Чем дольше разглядывал каменный «ковёр», тем больше поражался тому, сколько трудов вложили древние мастера в его создание. А ещё мозаика была по-своему красива, но, наблюдая за этой красотой, я не терял бдительности и передвигался осторожно. К тому же инстинкты моего нового тела буквально вопили о какой-то близкой опасности — опасности не живой, обезличенной, равнодушной.

Память из сна намекала на то, что древние правители любили защищать свои усыпальницы не только стенами, но и хитроумными ловушками. А пол, слишком красивый и сложный для обычного покрытия, практически гарантированно скрывал в себе смерть для того, кто зашёл сюда без приглашения и не знает тайн династии.

Во мне зрела уверенность: если выбрать неправильную «дорогу» по мозаичным плитам, меня ждёт бесславная смерть. И неважно, что оборвёт мою жизнь: стрела из спрятанного в стене арбалета, падающий на голову гранитный блок, ушедший из-под ног пол или какая-то иная, основанная на разрушительной магии ловушка.

Тем не менее мне надо было как-то пересечь этот зал, чтобы пройти дальше — туда, где в дымке холодного тумана виднелся проход в следующее помещение, где две величественные статуи Цилиней словно волшебные стражи замерли перед арочным проёмом.

А в свете моей уверенности в наличии ловушек путь до нужной мне двери казался бесконечно длинным — добрых тридцать метров через минное поле неизвестных опасностей.

На мгновение посетила безумная мысль — взять разбег и попытаться перепрыгнуть большую часть зала, приземлившись где-то ближе к выходу. Но стоило только оценить расстояние, как стало ясно: это чистое самоубийство. Даже при всей силе тела Бин Жоу прыжок на двадцать с лишним метров для меня был всё же невозможен. А шанс угодить при приземлении на плиту, запускающую смертельную ловушку, приближался к почти стопроцентной вероятности.

Потом попробовал просчитать возможность добраться до арки, прыгая от одной статуи к другой, использовать каменных стражей в качестве обходной дороги. Но и эту идею пришлось откинуть, так как не было уверенности в том, что даже простое прикосновение к этим статуям не запустит какой-то скрытый механизм. Каждый из каменных стражей стоял на особом постаменте, и мне показался странным и опасным тот факт, что между этим постаментом и полом пролегали слишком широкие зазоры. Древние мастера умели работать с камнем, так что эти зазоры были не их ошибкой, а скорее всего были оставлены специально. Для чего? По правде, мне не хотелось это проверять.

Ощущение скрытой совсем рядом опасности заставляло мое сердце колотиться так громко, что казалось, его эхо разносится по всему залу. Ладони вспотели, несмотря на холод гробницы, и я крепче сжал рукоять гуаньдао. Первый шаг по мозаичным плитам мог стать последним, но если его не сделать, то придется снова развернуться назад. А отступать теперь, после того как удалось разгадать загадку с созвездием, было бы особенно обидно. Поэтому, усевшись в позе лотоса, я нормализовал дыхание, успокоил сердцебиение и только полностью успокоившись, принялся усиленно думать.

Не зная древнего языка, разгадать оставленные древними строителями подсказки, у меня не было ни малейшей возможности. Но, у меня были и другие варианты, отличные от логических расчетов.

Как я уже догадался, представители правящей династии древнего царства, как и я, обладали талантом к астральной магии. Возможно, получится проложить себе путь, опираясь на эту мою способность?

Не покидая позы лотоса, погрузился в легкую, поверхностную медитацию. В своем воображении, я словно разливал свое сознание по всему залу, стараясь охватить его полностью.

Разумеется в начале ничего не получалось, но я не сдавался, так как у меня уже получалось применять астральную магию на интуитивном уровне, с опорой на воображение.

Спрятанные ловушки таким образом у меня найти не получилось, как и «безопасные» плиты. Зато получилось нечто иное. Я ощутил легкий отклик от мозаики. Магия, с помощью которой они были созданы, словно отзывалась на мои попытки прощупать её силой воображения.

Нет, мне не показали путь к дверям, но едва ощутимый намек, почувствовать у меня все же вышло. По крайней мере, одну, первую плиту, которая была точно безопасна, я нашел. Точнее, не нашел, а сама мозаика казалось её мне подсказала.

Поднявшись на ноги, глубоко вздохнул и сделал шаг на плиту с зелёным петроглифом, напоминающим стилизованное изображение молодого дерева с пышной кроной.

Первый шаг на зелёный цвет — символ, олицетворяющий в местной традиции природу, весну и рождение.

Рождение — то, с чего начинается любой путь.

Словно ступая на тонкий лёд над бездонным озером, перенес вес своего тела на плиту. Камень под ногой ощущался твёрдым и надёжным. Никаких подозрительных звуков, никакого движения. Воздух, который я, не осознавая, задерживал всё это время, вырвался из лёгких с облегчением.

Следующую плиту уже пришлось выбирать без прямой подсказки. У меня был выбор из четырёх цветов, но по-настоящему рассматривал я лишь два: зелёный — продолжение пути «рождения», или красный.

Почему красный? Потому что он символизировал лето и буйство юности. А лето следует за весной, как юность за рождением.

Минут десять я стоял в нерешительности, после чего шагнул на плиту с красным петроглифом.

Едва мой вес перенёсся на камень, плита просела на несколько миллиметров с едва слышным, но зловещим щелчком.

Моё сердце ухнуло в пятки.

Ошибка!

Я неверно просчитал логику создателей усыпальницы!

Столбы раскалённого пламени вырвались из трещин вокруг плиты с рёвом разъярённого дракона. Температура в зале мгновенно подскочила. Огненные языки взметнулись на высоту двух человеческих ростов.

Только благодаря звериному чутью нового тела я успел отпрыгнуть назад за долю секунды до того, как пламя заключило меня в свою клетку. Но огонь всё же лизнул мою левую ногу, прожигая ткань штанины и опаляя кожу.

Обычно Бин Жоу легко переносил боль. Но ожог, нанесённый магическим пламенем, принёс совсем иные ощущения. Она ослепила, и весь мир для меня сузился до единственной пульсирующей точки ожога.

Запах жжёной плоти ударил в ноздри.

Несколько секунд я стоял, сжав зубы, чтобы не застонать от боли, слушая, как стихает потрескивание пламени. Зал снова погрузился в зловещую тишину, нарушаемую лишь моим прерывистым дыханием. В воздухе висел запах гари и магической энергии.

Попытка наступить на неверную плиту едва не стала фатальной.

В чём же я ошибся? Ведь за рождением должна следовать юность — этап взросления. Но это в моём мышлении было так, и всё казалось выстроенным в верную схему.

В простую и понятную схему.

Слишком простую, чтобы быть верной!

Скорее всего, именно чтобы поймать таких «умников», как я, создатели зала и разместили красную плиту рядом с зелёной. Чтобы уже второй шаг по мозаичному рисунку стал последним для незваного нарушителя, возомнившего себя слишком догадливым, а древних мастеров — слишком тупыми, чтобы придумать более сложную загадку.

А что если не самому наступать на плиты, а сперва что-то на них положить, чтобы спровоцировать срабатывание нажимного механизма?

Почему столь простая и явная мысль не пришла мне в голову сразу?

Даже обидно.

Идея показалась мне здравой, и я вернулся в технический коридор, по которому проник в гробницу. Там нашёл подходящий камень весом примерно в семьдесят килограммов — примерно столько, сколько весит средний человек.

Перед тем как вернуться в мозаичный зал, сходил к оставленным у входа вещам и взял там веревку, обмотал ею камень и соединил эту нехитрую конструкцию с древком алебарды.

Для проверки выбрал ту же плиту с красным петроглифом, нажатие на которую едва не спалило меня. Благодаря силе голема я без особого труда поднял камень, привязанный к древку, на вытянутых руках и осторожно опустил его на плиту.

Но ничего не произошло.

Вообще ничего.

Может, ловушка была одноразовой?

Подняв камень, я опустил его на соседнюю плиту, готовый в любой момент выскочить в галерею.

Но снова — плита, на которую лег камень весом с человека, осталась полностью безучастной к опустившейся на неё нагрузке. Так же я проверил и все те фрагменты мозаики, до которых мог дотянуться своим корявым инструментом.

Раз ничего не сработало, значит, все они безопасны?

Не может такого быть.

А значит, ловушки запускает не нагрузка, что казалось вначале логичным, а нечто иное. Возможно, плиты реагируют только на живых — на тех, кто обладает душой или сознанием. Скорее всего, так и было, а значит, «прощупывание» дальнейшего пути с помощью камня, примотанного к древку алебарды, мне не поможет.

Обидно.

А ведь идея с камнем-щупом казалась такой перспективной.

И что же делать? Метод «научного тыка» не сработал. Мои предположения о последовательности прохождения плит едва не стоили мне жизни. Как быть дальше? Мне явно не хватает информации, чтобы решить мозаичную головоломку.

С этой мыслью вернулся в галерею перед входом и принялся изучать все рисунки и более-менее понятные надписи. Нет, я не надеялся найти там подсказку, потому что никаких подсказок древние строители не собирались оставлять: посещать эту усыпальницу должны были только те, кто прекрасно понимал, как пройти внутрь, и никто более. Зачем же я осматривал галерею и технические коридоры с их барельефами? Для того, чтобы понять, как думали древние строители, что было для них важным, на чём они делали акцент в оставленных изображениях. Пытался понять их образ мышления в меру своих сил, благо что что, а анализировать информацию я умел, спасибо моей в этом моей прошлой жизни и полученному образованию.

Разумеется, у меня не было ни времени, ни познаний, чтобы правильно анализировать древние культуры, но кое-какие закономерности выявить всё же удалось. К примеру, стало совершенно точно понятно, что представители древней цивилизации не особенно боялись смерти, считая её просто переходом в иное существование. Также они любили отслеживать последовательности — это было заметно по всем найденным на стенах усыпальницы сюжетам: все они имели чёткое начало, развитие и финал.

А ещё эти древние люди, кажется, не любили спешить и воспринимали время как спокойную реку. Подобные аналогии часто встречались в найденных изображениях.

Всё это подвело меня к мысли, что я слишком рано перешёл с зелёной плиты, символизирующей рождение и детство, к плите красной — символу юности.

Мне потребовалось почти час дыхательной гимнастики, чтобы уговорить себя попробовать ступить на мозаичный пол ещё раз.

Перед тем как это сделать, я отвязал камень от древка алебарды. Верёвку не стал возвращать к вещам, а обмотал ею свой пояс и, сжимая в ладонях верное гуаньдао, задержав дыхание, ступил на уже знакомую мне первую плиту.

Для следующего шага выбрал зелёный фрагмент мозаики и, готовый в любой момент отпрыгнуть назад, наступил на неё. Внутренне сжимаясь, ожидал щелчка или едва заметной вибрации, которые могли бы намекнуть на срабатывание ловушки, но плита спокойно приняла мой вес.

Полностью встав на вторую плитку мозаики, внимательно осмотрел варианты следующего шага. Чёрные и стальные плитки отмёл сразу. Первые символизировали воду и зиму, как спокойный переход от жизни к смерти, а вторые — осень, приближение к закату. Следуя своим наблюдениям, я решил, что столь резкий переход на эти плиты был не в манере древних создателей гробницы, и снова ступил на зелёный фрагмент.

То ли мне везёт, то ли я верно рассчитал, но и третий шаг оказался безопасным. За ним последовал четвёртый и пятый, и только мне показалось, что дальнейшее продвижение будет лёгким, как после пятого шага я оказался перед выбором из одной красной плиты и сразу двух зелёных.

Двух! И как выбрать? На каждой из них изображены какие-то символы, причём разные, но беда в том, что я не понимаю их смысла. Совершенно точно, неверный выбор приведёт к срабатыванию ловушки, а я уже достаточно далеко удалился от безопасного входа в зал, чтобы просто отпрыгнуть. То есть прыгнуть-то я могу, но, скорее всего, приземлюсь на одну из мозаичных плит, а так как сделаю это вне последовательности, то просто из одной западни тут же попаду в другую.

Снова, уже в который раз, пришлось вернуться к началу, предварительно запомнив те символы, которые были начертаны на зелёных плитах «шестого» шага. Для чего вернулся? Чтобы снова изучить рисунки и статуи в попытках понять значение увиденных иероглифов по контексту.

К моему сожалению, в своей прошлой жизни я не был филологом, культурологом или археологом, так что мои поиски не носили системного характера. Я просто ходил по залу, вглядываясь в древние изображения и обходя колонны и статуи в надежде на то, что сработает интуиция.

Кое-какие иероглифы древней цивилизации показались мне знакомыми: их начертание, видимо, прошло через века без особых изменений, и их значение было известно Бин Жоу. Но таких было мало, и на их основе прочитать сколько-нибудь длинные записи не представлялось возможным.

Несколько часов я бродил по залу, и единственное, что удалось понять, — это то, что древние строители питали особенную слабость к нечётным цифрам: девяти, семи, пяти, трём и единице.

Не найдя больше ничего более-менее внятного в своих поисках, вернулся в зал с мозаикой и сделал то, что следовало предпринять с самого начала. А именно — осветил помещение с помощью огненной магии, создавая потоки огня из ладони, и принялся прямо на полу у входа зарисовывать найденным в коридорах мелом мозаику, делая пометки о цвете каждой плиты. На это у меня ушло почти полчаса, ещё столько же я проверял, не допустил ли какую-нибудь ошибку в своей схеме.

Завершив эту работу, сел перед своим рисунком и принялся анализировать его как числовую головоломку, основываясь на догадке о том, что нечётные цифры в древней культуре имели сакральное значение. Девятка отпадала, потому что такого количества плит не наблюдалось сразу у трёх цветов — металлического, красного и чёрного. Семёрка тоже не подходила, так как невозможно было составить последовательность из такого количества шагов по чёрному и стальному цвету. А вот с пятёркой всё сложилось идеально.

Когда я это понял, то даже вскочил на ноги и едва не хлопнул в ладоши. Перепроверил свою догадку, мелом отмечая предполагаемый путь по плитам с учётом того, что ступлю на каждый цвет по пять раз. И всё сложилось! Путь оказался простым и почти прямым.

Именно эта простота пригасила мою радость. Один раз я уже обжёгся, в буквальном смысле, на том, что посчитал древних строителей слишком примитивными.

К тому же меня смутило то, что выбор шестой плиты для шага был из двух зелёных и одной красной. Если следовать логике пяти шагов, то не надо было задумываться над символами зелёных плиток, а сразу перейти на красную. И это настораживало.

Почему? Да потому, что я любил решать головоломки и знал: подобная видимая простота специально оставляется создателем ребуса, чтобы решающий выбрал ложный — лёгкий вариант.

Усевшись на пол, продышался, успокоился и начал искать иные пути, всё так же основанные на нечётных числах. Видимо, я не настолько умен, как сам себе иногда кажусь, потому что вторую возможную схему прохода заметил только через полчаса.

Эта схема включала в себя все нечётные цифры. Девять шагов по зелёным плитам — рождение и детство. Семь по красным — юность. Пять по жёлтым — зрелость. Три по стальным — старость. И один, финальный шаг по чёрной — цвет перехода от жизни к смерти.

Что же касается выбора из двух зелёных на шестом шаге, то если ступить на левую, я бы вышел на путь, где невозможно последовательно пройти девять зелёных плит. А вот если повернуть направо, то такая дорога находилась.

Решение показалось мне настолько красивым, что я почти полностью убедился: путь из пяти шагов по каждому цвету был логической ловушкой, оставленной специально — в качестве ложного ответа.

К тому же в этом распределении цифр прослеживалась житейская мудрость. Ведь субъективное время человека течёт по-разному в зависимости от возраста. В детстве каждый день кажется вечностью, а в старости годы пролетают словно мгновения.

Ещё несколько раз проверил схему, ища то, что мог упустить, и иные возможности. Но если основываться на моей догадке о важности нечётных цифр в древней культуре, то кроме уже найденных двух путей ничего не обнаружил. Все другие варианты приводили в тупик или сбивались на чётное количество шагов.

Но то, что головоломка в подобном цифровом значении имела сразу два возможных ответа, не могло быть случайностью — за этим явно стоял хитрый человеческий замысел. По крайней мере, все хорошие головоломки, которые мне доводилось решать в прошлой жизни, всегда имели, помимо верного решения, ещё несколько тупиковых, которые при первичном, поверхностном анализе могли показаться правильными.

Собравшись с духом, я прошёл уже знакомые пять плит и затем ступил на шестую, зелёную, ту, что справа. Следуя заранее просчитанной схеме, продолжил движение по цвету, символизирующему рождение и детство.

Девять шагов, девять плит — и ни одна ловушка не сработала. Это наполнило меня уверенностью, и десятый мой шаг пришёлся на красную плиту.

Надо признать, тот шаг дался мне непросто. Я приготовился к магической атаке, но её не последовало — мои ступни уверенно стояли на холодном камне. Облегчённо выдохнув, сделал следующий шаг, и ещё один, и ещё.

Семь шагов по красным плитам. За ними — пять по жёлтым. Три по стальным. И финальный — на чёрную.

Ступив на простой пол из чёрного гранита, я оглянулся на пройденный путь. Хитроумная ловушка осталась позади, а прямо передо мной возвышались парные статуи величественных Цилиней.

На короткое время во мне смешались облегчение от прохождения по грани жизни и смерти и что-то вроде гордости за самого себя. Гордости за то, что смог решить древнюю головоломку, полагаясь на столь малое количество информации.

Пригляделся к статуям — их каменные морды в этот момент показались мне лицами ангелов-хранителей их вид был такой, будто это они мне подсказали решение. Едва удержавшись, чтобы не показать этим надменным статуям неприличный знак, провел языком по своим пересохшим губам.

В горле першило, очень хотелось пить, а ещё лучше — напиться чего-нибудь покрепче. Не уверен, что мои нервы выдержат ещё несколько подобных испытаний. Если это была первая ловушка, то какие будут дальше? А то, что дальше будут ещё ловушки, у меня сомнений не вызывало.

Ступив между двух статуй, я оказался в новом коридоре. Его ширины едва хватило бы для того, чтобы тут могли разминуться двое человек, а потолок нависал всего в полуметре над моей головой. Стены сложены из того же чёрного гранита, что и плита-замок, преграждавшая путь во внутреннюю часть усыпальницы. Только здесь камень был обработан иначе — не отполирован до блеска, а оставлен слегка шероховатым, с естественной фактурой.

Через каждые пару метров в стенах виднелись узкие вертикальные щели — то ли декоративные элементы, то ли функциональные отверстия какого-то механизма. В магическом свете ночного зрения они казались тёмными прорезями в камне, уходящими в неведомую глубину стен.

Пол коридора был выложен более простыми плитами, чем в предыдущем зале, — без каких-либо знаков или сложных узоров. Обычные прямоугольные камни, плотно подогнанные друг к другу, образовывали ровную поверхность, удобную для ходьбы. Но после опыта с ловушкой-мозаикой я не доверял этой кажущейся простоте.

К тому же при ближайшем осмотре пол оказался не таким уж ровным: он шёл под небольшим уклоном от центра к краям. Разлей на таком воду — и она скатится с каменной дорожки как раз туда, где виднелись щели размером с палец между полом и стенами.

Воздух в коридоре показался ещё более спёртым, чем в зале. Он висел неподвижной массой, пропитанной запахами времени и чем-то ещё — едва уловимым ароматом пустыни. Странно, учитывая, что мы находились глубоко под землёй в лесистой местности. Откуда здесь мог взяться запах песка и сухого ветра?

Коридор уходил во тьму под углом примерно в двадцать градусов. Стены постепенно сужались, создавая ощущение, будто ты погружаешься в горло какого-то гигантского зверя. Это вызвало настолько неприятные и пугающие ассоциации, что я даже остановился, чтобы унять разбушевавшееся воображение.

Определённо, мне надо что-то делать со своими нервами и чрезмерной впечатлительностью, иначе рискую здесь и остаться, совершив какую-нибудь глупость.

Несколько минут дыхательной гимнастики более-менее привели меня в порядок, и я продолжил свой неспешный путь.

Первые шаги по коридору не принесли никаких неприятных сюрпризов. Каменные плиты под ногами казались надёжными — никаких подозрительных звуков или движений. Возможно, древние решили дать передышку после смертельного зала? Или просто этот участок гробницы не требовал дополнительной защиты?

Но моя осторожность не была напрасной. Примерно на середине коридора я заметил, что одна из плит выглядит немного иначе. Она была чуть темнее соседних и имела едва заметную трещину по центру. Интуиция подсказывала: лучше на неё не наступать.

Широким шагом я перешагнул подозрительную плиту, стараясь не задеть её даже краем подошвы. Но как только мой вес полностью перенёсся на следующий камень, который казался вполне обычным и ничем не отличался от других, раздался тихий щелчок — не снизу, как ожидалось, а сверху.

Подняв голову, я увидел, что в потолке прямо над подозрительной плитой открылась небольшая заслонка. Из неё на пол высыпалось несколько горстей мелкого песка — словно кто-то проверял исправность механизма.

Ложная тревога? Или предупреждение? Не знаю, но вариантов, кроме как двигаться дальше, я не видел. Не возвращаться же назад после того, что уже прошёл!

Шаг за шагом я двигался вниз по коридору, но теперь ещё внимательнее — до параноидальных заскоков — изучал каждую плиту перед тем, как на неё наступить. Ещё через десяток шагов моя осторожность была вознаграждена: я заметил вторую подозрительную плиту — с едва заметными сколами по краям.

И как быть? Снова перешагнуть, как и прошлую? А если именно этого и ждали от незваных гостей древние строители? Один раз я уже так сделал — и песок посыпался с потолка. А если сейчас на голову упадёт что-то более твёрдое и тяжёлое? Например, гранитный блок массой в две тонны? Такой вес даже тело голема не удержит.

Осмотрев стены коридора, я заметил, что за некоторые из технических отверстий можно зацепиться пальцами. Закрепив гуаньдао с помощью верёвки за спиной, я подпрыгнул и повис на стене, после чего, перебирая руками, миновал не только плиту со сколами, но и следующую — с предполагаемой ловушкой.

Дальше подобным образом продвигаться не получилось: стена становилась гладкой, и мне пришлось снова спрыгнуть на пол.

Едва мои ноги коснулись плит, как я услышал предательский щелчок и тут же сиганул обратно на стену, повиснув на пальцах и поджав ноги.

Мелкий сухой песок начал сыпаться вниз тонкими струйками, оседая на полу и создавая лёгкую дымку в воздухе. Я смотрел на это и гадал, что вообще происходит?

Но самое интересное началось дальше. Песок не просто падал и лежал — он буквально утекал в замеченные мною ранее щели между стенами и полом. Причём движение потоков явно подпитывала магия, чьё присутствие ощутилось довольно отчётливо.

Если это ловушка, то очень странная. Она не пыталась убить сразу. Даже если бы я шагнул на ту плиту, меня всего лишь обсыпало бы песком. Для чего? Не пойму.

Может, это не просто ловушка, а часть какой-то более сложной и непонятной пока схемы, оставленной древними строителями с неясной целью?

Эта неопределённость нервировала сильнее, чем потоки огня, рвущиеся прямо из-под ног в предыдущем зале. Но ещё больше напугало то, что технические отверстия в стенах, за которые я держался, начали медленно закрываться скрытыми металлическими заслонками.

Если останусь висеть на стене, мне банально отрежет пальцы!

Выхода не оставалось, и я снова спрыгнул на каменный пол. Возможно, это и было опасным выбором, но когда отверстия закроются, отрубив пальцы, я всё равно упал бы на этот пол — только уже искалеченным.

Едва коснулся плит пола, как потолочные блоки разошлись примерно на ширину двух ладоней, и на меня обрушился «водопад» песка, словно кто-то наверху подогнал самосвал и решил выгрузить его прямо мне на голову.

Первым побуждением было отпрыгнуть в сторону. Не назад, не на опасную плиту, а вперёд. Но я вовремя подавил этот порыв: неизвестно, к чему привёл бы прыжок, а песок, который обильно сыпался сверху, не казался мне смертельным. Он был обычным. Просто песок. Ну, сыплется сверху — и что? На памяти Бин Жоу был один раз в песчаной буре, и там было куда страшнее, да и песка казалось больше.

Поэтому я остался стоять на месте, не совершая необдуманных действий. Тем более песок не пытался меня засыпать с головой: падая на пол, он тут же утекал в щели.

Прошла минута — и поток прекратился. Потолочные блоки снова сдвинулись, на этот раз соединяясь.

Ну и что это было? Для чего меня засыпали песком? Я до сих пор слышал, как он «течёт» под полом. Но никакой непосредственной угрозы при этом не ощущал.

Странная какая-то ловушка. Не поня…

Додумать эту мысль я не успел.

Мои размышления прервал глухой грохот сзади — звук движущихся каменных блоков. Резко обернувшись, увидел, что в том месте, где коридор соединялся с мозаичным залом, из которого я вышел, миновав статуи Цилиней, опускалась массивная, отливающая чёрным гранитная плита. Путь назад блокировался!

Но и этого оказалось мало: с издевательским, напоминающим хриплый смех пустынного койота звуком потолок над моей головой вновь стал раздвигаться, и на голову посыпались новые порции песка. А что ещё хуже — щели между полом и стенами, в которые он уходил ранее, закрылись.

Бежать к закрывающемуся прямо на глазах выходу, когда на тебя сыпались буквально центнеры песка, я не успевал.

Паника едва не затопила разум.

Если выход окажется заперт, а коридор заполнится песком, то я окажусь погребённым заживо в этой каменной трубе. Проклятые жрецы создали ловушку не для быстрого убийства, а для медленной, мучительной смерти — погребения заживо. Такую незавидную роль они отвели тому, кто решит нарушить покой усыпальницы, не зная секретов династии.

Песок продолжал сыпаться, и его уже было столько, что он доходил мне до лодыжек. Скорость накопления была пугающей: ещё несколько минут — и песок дойдёт до колен, затем до пояса…

А выход тем временем надёжно перекрыл массивный чёрный блок, на котором были начертаны непонятные письмена. Разбить его силой явно не получится: он был защищён магией совсем иного порядка, чем та, которая была мне доступна.

Значит, назад нельзя. Но и оставаться на месте тоже не вариант — просто засыплет с головой, и всё на этом для меня закончится!

Рассматривать возможные новые ловушки было не только некогда, но и невозможно: под уже затопившим полом слоем песка что-то рассмотреть просто не удавалось. Поэтому выбора у меня не оставалось — я бросился вперёд, в глубь коридора, надеясь найти другой проход, прежде чем буду погребён.

Песок скрипел под ногами, проникал в обувь, а плотная взвесь в воздухе заставляла кашлять и щуриться. Заклятие ночного зрения плохо работало в такой мгле — магический свет рассеивался песчинками, создавая лишь мутное свечение.

Через несколько десятков шагов коридор неожиданно расширился, это дало мне надежду, что песок не засыпет его столь быстро.

Это придало мне сил и я ускорился, погоняемый все усиливающимся потоком песка.

Резкий поворот, в который влетаю, пытаясь обогнать сыпучую смерть, которая следует за мной попятам и я оказываюсь в новом помещении. Едва мои ноги покидают коридор, как стены за моей спиной сдвигаются, отрезая мне путь назад.

Из хорошего, в этом помещении на меня никто не сыпет песок. Из плохого, тут настолько темно, что даже Ночное Зрение не помогает.

И куда меня занесло?

Едва задал себе этот вопрос, как по стенам пробежали всполохи магического огня.

Мои ладони сжали древко алебарды.

Но, эта магия всего лишь оказалась банальным освещением. Да тусклым, да неровным, зато в нем уже можно было хоть что-то рассмотреть.

А оказался я в точно таком же зале, в котором уже был. Те же статуи воинов по бокам, те же Цилини в противоположной стороне, и даже мозаика на полу мне показалась идентичной той, которую я уже решил.

Не понял. Меня что как-то переместило в пространстве?

А нет, не переместило, нет на полу моих записей мелом, да и выхода в центральную галерею не видно, вместо неё глухая стена.