Простые решения. Свиток первый

Глава 15

Новый коридор на фоне мозаичного зала казался простым. Обычные стены, обычный пол, обычный потолок. Всё это было, казалось, привычным. Никаких щелей, трещин, пазов и иных ловушек — просто коридор.

И это, мягко говоря, настораживало куда больше, чем наличие явных опасностей.

Может, я уже прошёл все испытания и доказал своё право здесь находиться? Может ли это означать, что дальше меня ждёт прямой и безопасный путь?

Очень хотелось бы на это надеяться, но верить полностью не стоит. Потеря бдительности и расслабленность убьют так же быстро, как неверный шаг по мозаичным плитам.

Чтобы избавиться от этого ощущения обманчивого спокойствия и излишней бравады, я присел рядом со статуей одного из Цилиней и задумался.

Попытался вычеркнуть из головы все ловушки и опасности, которые уже преодолел, и которые, скорее всего, ждут меня впереди.

Мысленно структурировал то, что удалось понять о мышлении создателей усыпальницы.

Несмотря на то, что царство, построившее мавзолей, давно кануло в реку Времени, многое из того, во что они верили, сохраняется на территории Небесной Империи и по сей день.

Является ли это совпадением? Скорее всего, нет. Возможно, Небесная Империя была основана выходцами из древнего царства, отсюда и столько совпадений во взглядах: та же структура Цикличности Стихий, та же вера в Небесного Дракона, вдохнувшего разум в людей. Даже некоторые иероглифы древнего царства несут тот же смысл, что и ныне в Империи.

Хотя эти мысли нельзя назвать полноценной теорией — скорее, гипотеза, писанная вилами по воде.

Почему же царская усыпальница построена в столь отдалённом от людских поселений месте? Ответ на поверхности: там упал метеорит, там и возвели мавзолей. Но зачем её скрыли, замаскировав под обычный холм? И при этом оставили возможность войти, не замуровывая полностью?

На этот вопрос у меня пока нет ответа.

Версия о том, что вход оставили, чтобы потомки умершего правителя могли посещать гробницу, кажется натянутой, хотя на это есть определённые намёки.

Но мне непонятно, зачем потомкам приходить в специально скрытую от чужих глаз гробницу. Что-то я упускаю или мне просто неизвестны ключевые детали, необходимые для полноценного вывода.

А вот что безусловно порадовало, помимо того, что я пока ещё жив, — так это то, что удалось продвинуться в понимании астральной магии. Самому, без учителей, без наставников. Последний пройденный зал оказался отличным преподавателем, а состояние, в которое я погрузился, приняв смерть, стало незаменимой поддержкой.

Попытался вызвать его заново, усилием воли, но не достиг ничего даже отдалённо похожего.

Обидно, но закономерно.

Насколько я слышал и читал в прошлой жизни, для достижения сатори мастера медитаций тратят годы и годы. Конечно, бывали исключения: люди описывали, как попадали в подобное состояние при угрозе жизни, но они, как и я сейчас, не могли войти в это просветление по собственному желанию.

Немного обидно. Если бы я мог входить в сатори по «щелчку пальцев», это многое бы упростило. Но, видимо, не судьба. Озарения не выстраиваются в очередь, чтобы прибежать к тебе по мановению руки.

Обернувшись, ещё раз оглядел мозаичный зал. Помещение выглядело спящим: никаких намёков на магию, скрытую в петроглифах, ничего похожего на стальные шипы, готовые, словно живые, вырасти из каменных плит. Казалось, в обратную сторону его можно пересечь без каких-либо проблем. Только вот зачем? Выхода всё равно нет — на его месте ровная гранитная стена, зачарованная древней магией, которую не раздолбить даже столь тяжёлым оружием, как зажатое в моих ладонях гуаньдао.

Значит, у меня только одна дорога — вперёд, дальше в глубину усыпальницы.

И сколько ни сиди, сколько ни думай, а двигаться придётся. Если, конечно, не собираюсь умереть под статуей Цилиня от жажды.

А я точно не собираюсь закончить своё существование столь нелепым финалом. Не теперь, не тогда, когда во мне бурлит обновлённое желание жить.

Напугавший своей обычностью коридор оказался на удивление коротким. Десять шагов прямо, поворот, ещё десяток шагов — и я стою у арки, ведущей в новое помещение. При этом, что особенно настораживало, за все эти двадцать шагов ничто не угрожало моей жизни.

Странно.

Очень странно.

Меня словно приглашали пройти дальше.

Только вот как мне относится к подобному «приглашению»?

Следующее помещение вновь оказалось залом, только гораздо меньшего размера, чем два предыдущих. И главное, что несказанно меня порадовало: никаких петроглифов на напольных плитах! Прямо облегчение почувствовал, когда их не увидел!

Войдя в зал, едва не присвистнул от удивления. Несмотря на свою не очень большую площадь, он был буквально заполнен сокровищами. Вдоль стен тянулись полки из чёрного дерева, прогибающиеся под тяжестью нефритовой утвари. Массивные треножники с узорчатыми ножками, кубки с инкрустацией из драгоценных камней, церемониальные блюда размером со щит — всё это поблёскивало в мягком свете, исходящем от магических кристаллов, встроенных в потолок.

На длинных столах, расположившихся вдоль стен, стояли десятки керамических сосудов самых разнообразных форм и размеров. Амфоры с изящными ручками, украшенные росписью, изображающей сцены небесной жизни. Кувшины с длинными горлышками, покрытые глазурью всех оттенков зелёного и синего. Широкие миски с золотой каймой, в которых когда-то, возможно, хранились ароматы для благовоний.

Но настоящим центром зала являлся саркофаг. Он возвышался на мраморном постаменте, вырезанный из цельного куска нефрита, за такой большая часть мастеров империи продала бы не только семью, но и себя в придачу. Его крышка была украшена барельефом, изображающим лежащего правителя в полном церемониальном облачении. Даже в камне было видно благородство черт лица, мудрость, застывшую в полуулыбке. Руки усопшего покоились на груди, сжимая скипетр власти и свиток священного писания.

Вокруг саркофага стояли бронзовые курильницы на высоких ножках, а рядом — целая коллекция ритуальных мечей в богато украшенных ножнах. Навершия рукоятей этих мечей, выполненные из драгоценных камней, призывно блестели в свете магических светильников, словно предлагая: «возьми нас в руки!»

Всё в этом зале кричало о богатстве и власти погребённого здесь владыки. Любой грабитель гробниц потерял бы голову от такого количества сокровищ. Но я прекрасно помнил сон, и в нём зал с погребённым правителем должен был находиться куда глубже. Так что это явно была ловушка на жадность, и стоило мне взять здесь хоть что-то — тут же активировалась бы очередная магическая дрянь. Ну уж нет. Денег у меня хватает и так, а новая жизнь — одна.

Хотя, если бы я не видел во сне то, как и куда именно заносят настоящий саркофаг, то из-за богатого убранства данного зала легко бы поверил, что это место настоящего погребения.

Слишком уж здесь всё богато, чтобы даже казаться обманкой. Но тем не менее, именно обманкой этот зал и являлся.

Очередной ловушкой, которые, как мне казалось совсем недавно, уже закончились.

Нет, не закончились — просто стали немного иными.

Потратив более получаса на осмотр зала, я так и не решился не то что что-то из него забрать, но даже к чему-либо здесь просто прикоснуться.

Подавив внутреннюю жадность и чтобы не бороться с постоянным искушением, шагнул в сторону выхода.

Пора двигаться дальше — тут мне делать нечего.

Центральный проход привёл меня сразу в другое помещение, без каких-либо коридоров между ними. В зал совершенно иного характера, чем тот, который я покинул, не взяв оттуда ничего. Здесь не было блеска драгоценностей и роскоши бронзы. Вместо этого всё пространство, казалось, было посвящено знанию и мудрости.

Стены от пола до потолка покрывали письмена. Десятки, если не сотни, шёлковых полотен, аккуратно развешенных на бамбуковых распорках. Каллиграфия на них была просто потрясающей — каждый иероглиф выглядел как произведение искусства, выполненное с таким изяществом, что даже не умея читать древний язык, я мог оценить красоту письма.

В центре зала стоял низкий столик из красного дерева, на котором были разложены инструменты каллиграфа: кисти различных размеров, водные чаши, печати из резного камня. Всё было расставлено с невероятной аккуратностью, словно мастер только что отошёл от работы и вот-вот вернётся.

Мягкий свет исходил от нескольких бронзовых светильников, подвешенных к потолку на длинных цепях. Магическое пламя в них горело ровно, без малейшего мерцания, создавая идеальные условия для чтения и письма.

Скорее всего, здесь была воспроизведена личная библиотека погребённого правителя, содержавшая тексты по философии, искусству управления, военной стратегии и магическим практикам. Думаю, стоимость подобных трактатов была просто астрономической. А если в них описывались особые техники Возвышения, то им попросту не было цены. В который раз, попав в этот мавзолей, пожалел о том, что не умею читать на языке древнего царства. А те иероглифы, которые мне были хоть как-то понятны, не позволяли даже уловить основной смысл текстов.

Глубоко вздохнув, напомнил себе, зачем я начал этот спуск под землю, и медленно развернулся, идя к выходу из этой кладези древних знаний. Но, прежде чем покинуть зал, попробовал просканировать его магией астрала. Через пять минут не самой глубокой медитации мне стали заметны множество магических нитей, тянущихся от свитков и трактатов в глубину стен.

Выйдя из медитации, едва удержался от раздражённой улыбки. Все эти свитки снова оказались ничем иным, как очередной западнёй. Оценив плетение магических нитей, мысленно прикинул, как будет действовать подобная ловушка. Скорее всего, стоило только взять какой-нибудь из свитков в руки, сняв его с держателя, — магическая нить, идущая от этого свитка в стену, натянулась бы или оборвалась, что, в свою очередь, активировало бы какую-либо боевую магию или хитроумный механизм.

Если прошлый зал был рассчитан на то, чтобы наказать тех, кто жаждет материальной наживы, то этот служил отличной приманкой для тех, кто превыше золота ценит знания. Думаю, не видевшие земных фильмов и не читавшие многочисленных приключенческих книг местные расхитители гробниц наверняка купились бы на подобные сокровища.

Спасибо, но я, пожалуй, откажусь от такой мудрости и останусь всё таким же невежественным, но живым. К тому же мне всё равно не понять, что написано в этих трактатах, названия которых, наверняка, составлены так, чтобы сразу привлечь внимание и вызвать у читающего желание взять их в руки, чтобы ознакомиться с текстом подробнее. К тому же вывешенные на стенах свитки были подвешены так, что загибались примерно на середине. Явно с таким умыслом, чтобы самое интересное в них находилось на участке, который можно было бы прочесть лишь сняв трактат со стены — и тогда западня сработала бы мгновенно, захлопнувшись, как капкан в который попалась любопытная кошка.

Из этой библиотеки не было иного выхода, кроме как вернуться в ложную усыпальницу. Что я и сделал. Там оставались ещё два неисследованных мной ранее прохода. Проверив их с помощью магии астрала, не заметил никаких ловушек и, собравшись с духом, шагнул дальше — в правый коридор.

Короткий проход с резким поворотом вывел меня в новый зал. В помещение разительно отличалось от двух предыдущих. Здесь не было ни блеска золота, ни изящества каллиграфии. Зал выглядел нарочито скромным, почти аскетичным, особенно по сравнению с показной роскошью первого и учёной изысканностью центрального.

Вдоль стен стояли простые деревянные полки, на которых были расставлены глиняные сосуды различных размеров. Большинство из них были запечатаны прозрачным материалом, напоминающим полупрозрачный воск, и сквозь него просвечивало содержимое — зерно, бобы, сушёные фрукты. Припасы для загробного путешествия — скромные, но необходимые. Что-то подобное оставляли и древние египтяне, провожая своих мертвых в последний путь, если мне не изменяет память.

В углах зала стояли небольшие фигурки из обожжённой глины — минъци, миниатюрные изображения слуг и помощников, которые, согласно местным верованиям, должны были сопровождать душу усопшего в мир иной. Они были выполнены просто, без излишних украшений, но с удивительной точностью в передаче деталей. Каждая фигурка имела своё лицо, свою позу, свою одежду.

В который раз сталкиваюсь с тем, что традиции Небесной Империи удивительным образом совпадают с ритуалами древнего царства, оставившего эту усыпальницу. И чем больше наблюдаю подобного сходства, тем всё меньше они кажутся простыми совпадениями.

После беглого осмотра мой взгляд привлекла серия настенных росписей, протянувшихся вдоль правой стены. Выполненные минеральными красками, с годами потускневшими, они, тем не менее, сохранили удивительную выразительность.

На первом изображении я различил чёрную, словно сплетённую из теней, женскую фигуру с человеческой головой и змеиным телом. Её длинные волосы струились по плечам, а руки были подняты в созидательном жесте. Думаю, это какая-то богиня древнего пантеона. Вокруг этой фигуры возникали звери — тигры и олени, птицы и рыбы, обезьяны и волки, будто именно она их и создала. И среди этих животных, неотличимые от прочих созданий, были и первые люди.

Эти люди были изображены жалкими, голыми, грязными, с пустыми глазами, в которых не было и следа рассудка. Они стояли на четвереньках, ничем не отличаясь от других зверей.

На следующем изображении эти люди жили подобно остальным зверям. А за всем этим, с улыбкой полного превосходства, наблюдала богиня со змеиным телом.

А вот картина, следовавшая дальше, заставила меня вглядеться в изображённое на ней ещё внимательнее.

Со звёздного неба, изображённого россыпью серебристых точек, спускалось величественное существо. Дракон, чешуя которого переливалась золотом и лазурью, извивался меж облаков. Его тело было длинным и гибким, грива развевалась подобно языкам пламени, а когтистые лапы, что показалось мне весьма символичным, имели по пять пальцев каждая.

Ещё одна фреска.

На ней Дракон склонялся над коленопреклонёнными людьми, ревел, и от этого рева вырывались деревья из земли, а из его лазурных глаз к людским головам протянулись тонкие золотые нити.

В результате этого «воздействия», на лицах людей появлялось выражение, которого не было прежде — осознание. Понимание. Разум. Их глаза словно впервые по-настоящему открылись, увидев мир не как звери, но как мыслящие существа.

Ещё одна роспись — на ней всё тот же дракон парил над людьми, которые теперь стояли прямо, а их руки были сложены в почтительных жестах. Из когтей небесного существа исходило сияние, окутывавшее избранных.

Не знаю почему, но я сразу, на интуитивном уровне, понял смысл этой фрески — возможно, дело было в таланте мастера, её создавшего. Это сияние, исходящее из когтей Дракона, и поза людей натолкнули меня на мысль об обучении. Данное учение происходило без помощи слов, казалось, небесное существо напрямую «заливает» знания в людские головы.

Новое совпадение с верованиями, распространёнными в Небесной Империи.

Эту легенду в империи знал каждый ребёнок. Согласно священным текстам, именно Небесный Дракон — тот самый, которому посвящено созвездие — даровал людям рассудок, подняв их тем самым над прочими животными и неразумными тварями.

К тому же именно он считается покровителем императорского рода, и потому лишь император имел право носить одежды с изображением пятипалого дракона — знака его божественного происхождения от того самого первого учителя человечества.

Может, я всё же был прав в своей догадке, и нынешняя Империя имеет непосредственное отношение к древнему царству, поклонявшемуся Небесному Огню. Всё, что я вижу в этой гробнице, буквально кричит о том, что так оно и есть.

Финальные картины росписи заставили меня невольно вздрогнуть. Раздражённая сторонним вмешательством в своё творение, богиня со змееподобным телом создала подобных себе монстров и отправила их уничтожить обретших разум людей.

На последнем изображении происходило сразу два сражения: на земле люди бились с чудовищами, а в небе дракон сражался с богиней.

Чем закончилась та баталия — увы, этого я узнать не смог, ибо на этом рассказ древних мастеров прервался.

Вернувшись к началу росписи, я просмотрел её ещё раз, отмечая детали, ускользнувшие при первом беглом осмотре.

Завершив с этим, ещё раз оглядел помещение. В центре зала находился низкий алтарь из необработанного камня. На нём были расставлены ритуальные предметы: курильница для благовоний, чаша для подношений, свечи из пчелиного воска. Всё было простым, функциональным, лишённым показной роскоши.

Но именно эта простота говорила больше, чем вся роскошь предыдущих залов.

Здесь не было ловушек для жадных и тщеславных. Здесь находились только вещи, действительно необходимые для ритуалов почитания предков и обеспечения покойного всем необходимым для загробной жизни. Это было помещение, созданное не для показа, а для «практических» духовных нужд.

Подойдя к алтарю, внимательно изучил расставленные на нём предметы. Ничего особенно ценного — курильница была бронзовой, но простой работы, чаша вырезана из обычного камня, свечи — самыми обыкновенными. И всё же что-то в их расположении привлекло моё внимание.

Предметы казались расставленными именно так не случайно. Казалось, они образовывали определённый узор, и в центре этого узора стояла небольшая керамическая ваза с узким горлышком. На её поверхности был нанесён простой орнамент — спираль, символизирующая в древних культурах циклы жизни и смерти.

Но, что самое главное, в этом зале не оказалось иных выходов.

Все изученные мной проходы вели обратно в ложную усыпальницу, а вот спуска дальше, к истинному погребению, видно нигде не было.

Два часа я потратил на то, чтобы изучить уже пройденные залы, в надежде найти намёк на ключ, который позволил бы мне продолжить путь.

Так ничего и не найдя, вернулся в последний из посещённых залов. Он был связан с почитанием посмертия, и, как мне показалось, именно в нём должен был располагаться ответ на вопрос: как открыть проход дальше?

Раз за разом моё внимание возвращалось к вазе в центре стола.

Внимательно осмотрев её с помощью «астрального зрения», не обнаружил никаких ловушек и магических нитей, тянущихся от вазы куда-либо.

Так как вернуться назад на поверхность я уже не мог, а пути дальше не видел, рискнул пошевелить вазу, не поднимая её с поверхности. Так, как могло сделать лёгкое землетрясение или оползень на склонах холма.

Благодаря тому, что в этот момент все мои чувства были напряжены до предела, удалось расслышать лёгкое позвякивание, исходящее из вазы.

Ваза была закрыта простой керамической крышкой, которая не была запаяна воском, и мне показалось, что её можно просто поднять.

Но всё, что до этого казалось простым в этой усыпальнице, всегда приводило к срабатыванию очередной ловушки. Поэтому я долго сомневался. Даже ещё раз провёл осмотр всех остальных залов и, не найдя намёка на выход, рискнул вернуться к вазе и приподнять крышку.

Готов был к любой опасности: к потолку, упавшему сверху, к магии огня, рвущейся из-под ног, к стрелам, летящим из стен, — но крышка просто и спокойно позволила себя поднять, не активировав никакой хитроумной западни.

Внутри вазы, на самом её дне, обнаружился небольшой бронзовый ключ необычной формы.

И как его достать, не снимая вазу со стола? Моя рука в горлышко не пролезет. Да и даже если смогу забрать ключ, нигде не видно замка, который можно было бы им открыть.

Ещё раз потряс вазу, прислушиваясь к позвякиванию. Затем осторожно рискнул наклонить сосуд. И снова ни намёка на срабатывание ловушки. Не отрывая вазу от стола, повернул её вдоль оси, чтобы лучше разглядеть ключ на её дне.

Едва это сделал, как услышал тихий скрежет камня о камень. Звук исходил от дальней стены зала.

Даже не оглядываясь, рыбкой сиганул с места, выпрыгнув в коридор, ведущий из зала. Непонятные звуки у меня уже прочно ассоциировались с опасностью.

Пару минут стоял, прижавшись спиной к стене, вслушиваясь и успокаивая дыхание. Но в том зале, который я так спешно покинул, казалось, ничего не происходило. Выглянув из-за угла, не увидел в нём никаких изменений. Ваза, которую я сдвинул, стояла ровно там же, пол, стены и потолок тоже не изменились.

Через полчаса я всё же поборол свои страхи и вернулся в зал. С каждым шагом, приближавшим меня к загадочной вазе, был готов снова прыгнуть в спасительный, как мне казалось, коридор.

Дойдя до стола, огляделся и с этого места разглядел щель в стене напротив, которой раньше совершенно точно не было.

Правда, щель была совсем узкая, даже палец в неё не просунуть, но она появилась совсем недавно. Скорее всего после того, как я сдвинул вазу.

Чтобы проверить догадку, вернул вазу в исходное положение. Снова услышал звук движущихся камней и спрятался в коридоре. А когда вернулся, щели в стене уже не было.

Кое-что становится понятно. Ключ на дне сосуда — это не ключ от замка, а намёк на то, что сама ваза является «ключом». Запутанно? Возможно. Зато полностью в духе тех любителей символизма, которыми мне показались древние мастера.

Остаётся только понять, как правильно двигать вазу. Поскольку мне совершенно точно ясно: сделаю что-то не так — и здравствуй, срабатывание новой ловушки.

Сперва вспомнил, в какую сторону сдвигал вазу в первый раз, в тот самый, когда открылась щель в стене. Затем повторил это действие, и снова в до этого казавшейся глухой каменной кладке появился намёк на выход.

То есть надо просто сдвигать вазу по часовой стрелке? А если всё не так просто?

С этой мыслью изучил стоящие на столе предметы. И почти сразу заметил в них некоторую закономерность. На одних были нанесены символические изображения людей, а на других просматривались змеиные фигурки.

И что интересно, в первый раз, когда я сдвинул сосуд, его носик в результате указывал на чашку с изображением человечка. Интересно, а что было бы, если бы я подвинул сосуд немного дальше и его носик указал на пиалу, на дне которой видна змеиная фигурка?

Интересно, но проверять, что произойдёт в таком случае, мне совсем не хочется.

Аккуратно сдвигаю вазу на «два деления», минуя две чаши со змеями. Щель в стене послушно расширяется. Теперь сдвиг на одно «деление» на плошку, по краям которой изображены бегущие люди. И снова камень стены приходит в движение.

Всего условных «делений» на этом своеобразном циферблате оказалось двенадцать: пять со «змеями» и семь с «людьми». Когда я завершил полный оборот вазы, щель в стене превратилась в довольно широкий проход, в который мог пройти, не пригибаясь, даже такой гигант, как Бин Жоу.

Из этого проёма тянуло прохладным воздухом, насыщенным ароматами сандала и мирта.