Простые решения. Свиток первый

Глава 22

Самым правильным решением было бы развернуться и уйти. Прямо сейчас. Не оглядываясь.

Мой внутренний голос — тот самый, что помог выжить за четыре месяца в клетке чужого черепа, а затем вывел по тропам жуткого леса, кричал именно это. Буквально орал благим матом, пока я двигался на звуки боя.

Разумеется, к этим внутренним паническим воплям я прислушался, но все равно не развернулся и не сбежал обратно в лес, а поступил иначе. Почему? Наверное, потому, что я уже не тот человек, которым когда-то был в прошлой жизни, и опыт Бин Жоу меня заметно изменил.

Шаг. Ещё один. Тень дуба накрыла меня, и я замер, вслушиваясь. Лунный свет пробивался сквозь кроны, рисуя пятна на земле. Я использовал их как укрытие — шёл от тени к тени, осторожно, тщательно выверяя каждый шаг. Обходя сухие ветки и листья, чтобы не делать лишнего шума, и впервые мне это было легко.

Любопытство. Меня терзало проклятое, тупое любопытство. И вместе с ним — циничный расчет холодного разума.

Если там действительно сейчас идет бой, значит, обе стороны заняты друг другом, и я смогу оценить угрозу, не рискуя собой. И если будет слишком опасно, то никто не помешает мне просто уйти.

Разумная и понятная логика, говорящая о том, что любой риск должен быть не только оправдан, но и контролируем.

А возможно, я просто соскучился по людям? Не по ходячим мертвецам, не по почти разумным растениям, а по обычным людям? Всё же я никогда не был мизантропом и социофобом.

Крутя эти мысли, я продолжал свое осторожное движение.

Звуки боя становились громче. Лязг металла и отчаянные вопли. И вместе с ними — низкий, утробный рев, который раздавался будто из-под земли.

Буквально еще десяток метров, и сквозь древесные стволы проступила поляна. Стараясь не высовываться, я пригнулся за густым кустом, раздвинул ветви и замер, оценивая ситуацию.

Поляна была залита лунным светом и красным отблеском костра. Пятнадцать фургонов, выстроенных полукругом. Добротные повозки, обтянутые похожими на брезент тентами, с крепкими цельными деревянными колесами, высотой по грудь местного жителя.

Между повозками — стреноженные лошади, привязанные к кольям; они пытаются вырваться на свободу, но не могут и от этого ржут от ужаса.

Люди… Люди здесь тоже были. Торговцы, погонщики, возницы, караванные служки. Все они сгрудились у костра, прижавшись друг к другу, словно единая дышащая страхом живая масса.

А перед этой сбившейся в кучу толпой стояли вооруженные люди. Человек пятнадцать, почти столько же, сколько и повозок в караване. Только стояли эти вооруженные люди, обнажив свое оружие, спиной к торговцам.

Все как один в броне. А значит, среди них нет практиков высоких ступеней. Уже на середине второй ступени Возвышения доспехи теряют свою актуальность. Я вот плохо представляю себе броню, способную выдержать удар того гуаньдао, которое лежит в моих руках. Тем более удар, нанесенный с силой Бин Жоу. Такого даже полицейский броневик не выдержит, что уж говорить о каких-то доспехах. Нет, конечно, можно что-то придумать, но как в таком стальном чудовище потом двигаться?

Так что практики, начиная с середины второй ступени, брони не носят, предпочитая в качестве защиты использовать техники, скорость и реакцию тренированного тела.

Конечно, есть исключения, но если видишь практика высокого ранга в броне, значит, его броня зачарована. А подобные вещи редки и очень дороги, и даже относительно богатые не могут себе этого позволить.

Да и особенно насыщенной ауры от охранников каравана я не чувствовал. Никто из них не применял какие-то энергозатратные техники. Судя по всему, простые наемники, обычные люди, которые умеют махать железом. Теперь понятно, почему охраны так много для обычного торгового каравана. Такие простые наемники стоят в разы, если не на порядок, дешевле даже самого посредственного практика. К примеру, найм кого-то уровня Бин Жоу обошелся бы торговцам как сотня подобных охранников.

И сейчас эти обычные наемники готовились умирать.

Они бы рады были избежать подобной участи, но судьба-злодейка распорядилась иначе.

Перед ощетинившимся сталью людским строем стоял медведь. Точнее, нечто на него похожее внешне.

Чудовище из леса. Духовный зверь, оскверненный Темным Источником.

Размером с микроавтобус, весом под тонну. Его густая, бурая шерсть висела сваленными комками и наверняка обеспечивала отличную защиту от холодного, режущего или колющего оружия.

Клыки в его пасти — с мою ладонь, и с них стекает густая, темная, словно черная кровь, слюна.

Монстр мотнул головой, и я увидел его глаза. Вернее, глазницы, наполненные багряным, неживым пламенем.

Нет, это не духовный зверь, это то, что им когда-то было, а теперь это мертвяк, поднятый силой Темного Источника. И его намерения вполне очевидны. Он пришел на запах жизни и не уйдет отсюда, пока хотя бы ненамного не приглушит свою вечную жажду.

Монстр вполне по-живому наклонил свою массивную голову, напоминающую больше башню легкого танка, и, как мне показалось, изучающе взглянул на охранников каравана. Его вообще не смущала направленная на него сталь, он явно не считал её за угрозу.

Пасть чудовища открылась, и из неё раздался утробный рев, — ощущение, что рядом открыли дверь в древний склеп, в котором трупы лежат уже столетиями. От этого пробирающего до костей звука даже у меня пробежали мурашки по спине, а охранники каравана синхронно, все как один, сделали непроизвольный шаг назад и побледнели, словно их неделю отмачивали в отбеливателе.

Медведь шагнул вперёд. Лунный свет выхватил его из тени, что позволило мне разглядеть его получше.

Твою мать! Всё еще хуже, чем мне показалось с первого взгляда.

Местами мех чудовища облез полностью, обнажая кости — не белые, а желтоватые, как старая слоновая кость. Рёбра, позвоночник, череп — всё покрыто костяным панцирем, по которому шла какая-то вязь. Символы, вырезанные прямо на кости. Потускневшие, но казалось, живые. Они пульсировали. Медленно. В такт чему-то, чего не должно было быть, в такт биения сердца, которое у этого монстра уже давно должно было остановиться.

Рев чудовища прошелся подобно взрывной волне, и до того места, где я прятался, докатился запах, вонь, исходящая от неживого медведя.

Гниль. Сладковатая, тошнотворная, смешанная с чем-то едким, как будто жгли волосы и плоть одновременно. Непроизвольно зажал нос, но запах всё равно пробрался внутрь, осел на языке. Захотелось сплюнуть, но я сдержался. Опасался, что монстр услышит.

Когти на лапах зверя были длиной с кинжалы. Кривые, чёрные, покрытые паутиной тёмных прожилок. Клыки торчали из пасти, испуская странный пар, видимый даже в лунном свете. Не просто некротическая аура, а тлен. Физический, осязаемый тлен.

Вокруг самого зверя висела мгла. Она искажала пространство, дрожала, как марево над раскалённым песком. Трава под лапами медведя чернела и вяла, будто её сожгли кислотой.

Третья Ступень. Высший ранг. Может, даже четвертая.

И не просто поднятая Источником нежить, а плод работы некроманта, если я правильно понял символы, вырезанные на костях монстра.

Сразу вспомнились многочисленные истории о черных магах, которые мне довелось во множестве слышать на рыночных площадях. Народная молва горазда на выдумки, в том числе и о практиках, которым словно больше нечем заняться, чем плодить чудовищ, а затем насылать их на мирных жителей. Раньше я считал эти рассказы просто страшилками необразованных людей, но сейчас… не знаю, может, в их байках была и часть правды.

Что же касается каравана, его охраны, торговцев и слуг, то у этих людей против подобного чудовища попросту нет ни единого шанса. Им не справиться с нежитью, призванной адептом Темного источника или, возможно, даже личем.

Один из охранников — крепкий мужчина с седыми висками и шрамом через всё лицо, пришел в себя первым после рева монстра. Сжав меч в руке до побелевших костяшек, он шагнул вперед и заорал, не оглядываясь:

— Сунь, с фланга! Ли, прикрой! Чжэн, твою мать, держи строй!

Голос хриплый, твёрдый, с интонациями человека, который видел смерть и не собирался помирать, покорно сложив руки.

Только вот я прекрасно понимал, что вся его бравада и заслуживающая уважения храбрость мало что стоят на фоне того противника, что стоял перед охранниками каравана.

Медведь, казалось, не обратил никакого внимания на возглас седого воина. Невероятно быстрое движение для такой огромной туши, и длинная, могучая лапа метнулась к людям. Острые когти подцепили за кольчугу худосочного паренька, стоящего крайним слева, и выдернули его из строя.

Хруст костей и предсмертный крик слились в единое целое.

Как же быстро действовал монстр!! Даже я едва уследил за его движением, а для всех остальных людей того худосочного наверняка вообще телепортировало в лапы чудовища. Вряд ли они увидели движение лапы; для них их товарищ, только что стоявший с ними в одном строю, внезапно и мгновенно оказался в пасти монстра.

Оторвав голову первой жертве, монстр принялся жадно лакать хлещущую во все стороны кровь. Казалось, для него нет ничего важнее этого процесса, настолько жадно он присосался к шее обезглавленного тела.

Если бы не многомесячный опыт пребывания в этом мире, за который я успел повидать и не такое, то меня бы от развернувшегося зрелища вывернуло наизнанку. Но я даже не шелохнулся, только крепче сжал гуаньдао в ладонях.

А вот у одного из охранников нервы оказались послабее.

Парень с копьём, молодой, лет двадцати, с дрожащими руками, рванулся вперёд. Копьё взмыло, поворот корпуса, чтобы вложить весь свой вес, и оружие влетело зверю в бок. Его явно хорошо учили, удар был поставлен, и, несмотря на подрагивающие от страха руки, исполнен грамотно.

Тем не менее, несмотря на всю техничность выпада, он не должен был попасть в цель. Слишком велика была разница в физических возможностях нападающего и его цели.

Но, к моему удивлению, монстр даже не попробовал уклониться от копейного удара, больше занятый тем, что продолжал жадно пить чужую кровь.

Копье юного охранника, скользнув по костяному панцирю, высекло искры, будто ударило по железу. Видимо, до того как он сдохнуть, это был духовный медведь из тех, чей дух полон энергии металла.

Пареньку бы отскочить, вернуться обратно в строй, но вместо этого он замер на месте, с вытянутыми руками, сжимающими копейное древко. Возможно, он не мог поверить, что его удар не причинил никакого вреда монстру, а может, на него нашел запоздалый страх? Не знаю причин его ступора, но он стал для этого молодого воина фатальной ошибкой.

Медведь качнул массивным телом с такой грацией, словно его всю жизнь в цирке учили балету. Продолжая жадно пить кровь и, казалось, даже не смотря на нападавшего, монстр махнул левой лапой. Ударил не когтями, а тыльной стороной, будто отмахиваясь от досадной помехи.

Парень с копьем даже не закричал. Не успел.

Его просто швырнуло, как тряпичную куклу. Тело врезалось в борт фургона спиной вперёд. Я услышал хруст. Мокрый, хлёсткий, будто кто-то наступил на кучу хвороста. Тело медленно сползло на землю. Голова парнишки откинулась назад под неестественным углом. Руки повисли плетьми. Изо рта потекла кровь. Тёмная, почти чёрная в лунном свете.

Эта новая кровь привлекла внимание монстра. Он оторвался от своей первой жертвы и с почти животным интересом повернул свою морду в сторону еще одной трапезы. Причем в отличие от нанесенного только что удара, это его движение было медленным, словно нарочито неторопливым. На мгновение всё почти замерло, по крайней мере для меня, как стороннего наблюдателя.

Затем чудовище отпустило зажатое в правой лапе тело своей первой жертвы. Безголовое тело упало на траву и тут же хрустнуло под невероятной массой наступившего на него монстра. Казалось, мертвый медведь вообще потерял интерес к ощетинившейся сталью толпе и шагнул в сторону второго убитого.

Возможно, лежащий сломанной куклой паренек был близким другом или родственником кого-то из стражи, но одного из охранников каравана не выдержали нервы. Уже не молодой, явно за тридцать, мужчина взревел благим матом, не в силах наблюдать за тем, как его еще недавно живого товарища будут банально жрать:

— Гребаный выродок! Я тебя, тварь мёртвую, на части порву!

С этими словами, явно не контролируя себя, он рванул вперед.

Глупо. Очень глупо.

Охранник, здоровенный детина с однолезвийной секирой в руках, прыгнул вперед, покинув жидкий строй, размахивая оружием. Тяжелое лезвие, способное перерубить березу толщиной с бедро взрослого мужичины одним ударом, обрушилось на медведя… ударило по незащищённому участку между рёбрами. Удар был отличный, лезвие вошло глубоко. Чёрная жижа брызнула из раны, залив лезвие секиры.

И снова монстр даже не потрудился хоть как-то защититься от этого удара. Хотя по продемонстрированной им ранее скорости мог с легкостью избежать выпада или отбить его взмахом чудовищной лапы. Было в этом равнодушии к повреждениям что-то сюрреалистичное, неправильное, пробирающее до печенок.

Никак не реагируя на нанесенную ему рану, монстр продолжил свое движение к ранее убитому, вообще не обращая внимания на заносящего свою секиру для нового удара охранника. Но это его движение, невероятно плавное для столь массивной туши, было настолько быстрым, что второй выпад секиры прошел мимо, только немного скользнув по шкуре монстра, даже не повредив его шерсти.

Шершавый, длинный, сочащейся черной слюной язык чудовища жадно облизал землю и борт телеги, по которому стекала человеческая кровь. Казалось, его вообще ничего в мире, кроме этой крови, не интересует. Ни дрожащая от страха толпа, ни беснующийся совсем рядом, полностью потерявший от ярости голову охранник, размахивающий секирой.

Но, как показало следующее мгновение, это была только иллюзия. Стоило охраннику снова занести своё оружие над головой, как медведь резко развернул свою морду в его сторону.

Развернул и рыкнул. Глухо, резко, да так, что звуковая волна из его пасти заставила траву прижаться к земле, а взбешенного охранника откинула на пару метров назад. Тот так и отлетел спиной вперед, с высоко поднятым оружием над головой.

Звук прокатился по поляне волной, и когда эта волна дошла до места, где я прятался, то помимо звукового удара я почувствовал еще и ту черную энергетику, которой он был наполнен.

Судя по влитой монстром в этот рев энергетике, неживое чудовище находится примерно на аналоге начала четвертой ступени. Удивительно, что люди в караване еще живы. По сути, этот монстр может со всеми ними расправиться меньше чем за минуту, даже не сильно напрягаясь. Но для него, казалось, было важнее не просто всех убить — для него это было даже слишком просто, — а он «наслаждался» тем ужасом и страхом, который вызывал в душах людей. Наслаждался не меньше, чем той кровью, которую с такой жадностью только что слизывал с травы и с тележного борта.

Взгляд его багровых глазниц тяжело обвел стоящую перед ним толпу. Темное пламя в глубине его глаз полыхнуло с новой силой.

Охранники, стоявшие ближе к монстру, пошатнулись. Один выронил меч, схватился за голову. Другой упал на колени, блюя. Третий просто стоял, уставившись в пустоту, как будто душу из него высосали. Остальные же, казалось, потерялись в пространстве, их движения утратили хоть какой-то оттенок осмысленности.

Наблюдая за чудовищем, я понял, что тому надоело представление, и сейчас он примется за караванщиков вполне серьезно. А медлит в эти мгновения он только для того, чтобы люди в полной мере осознали близость своей неминуемой гибели.

И только неугомонный воин с секирой пытался встать на ноги. Его лицо было искажено, но не страхом и ужасом, а какой-то первобытной, обреченной яростью. Яростью берсерка, которая защитила этого бойца от эффекта рева монстра.

Уже почти полностью потерявший рассудок, он бросил попытки встать на ноги и прыгнул вперед из положения полусидя. Так прыгают медоеды на львов. И, как и ранее, на его потуги чудовище не обратило никакого внимания, больше занятое тем, что впитывало в себя исходящий от других людей ужас и страх.

И своим равнодушием к обычному человеку монстр совершил ошибку.

Однажды я видел видео в сети, как маленькая хрупкая женщина подняла бок машины, под которую попал её ребенок. Так и этот воин совершил то, что не кажется по силам обычному человеку. От его прыжка на земле осталась небольшая воронка, с такой силой оттолкнулись его ноги. По поляне прошла встречная энергетическая волна, и исходила она не от чудовища, а от этого охранника. Эта волна была пропитана красным, живым огнем.

Пробуждение практика Ярости.

Секира полыхнула чистым пламенем, и в этот раз удар этого лезвия монстр почувствовал. Пропитанное живым огнем оружие разрезало густую шерсть и глубоко вошло в тело чудовища. Причем новая рана явно причинила медведю если не боль, то явное неудобство.

Неудобство, на которое монстр все же посчитал нужным отреагировать.

Гигантское тело чудовища качнулось, под сваленной шерстью прокатилась волна, которая завершилась резким выпадом когтистой лапы.

Не обращая внимания на действия монстра, охранник с искаженным от ярости лицом снова поднял свою секиру. Но новый удар он нанести не успел.

Чудовищные когти пробили его доспех, как тонкую рисовую бумагу, и глубоко вошли в грудь воина. Я услышал хруст рёбер и отвратительное хлюпанье. Медведь дёрнул лапой обратно, немного её вывернув, и грудная клетка охранника взорвалась, выворачиваясь наизнанку. Лёгкие, сердце, кишки — всё вывалилось наружу дымящимся комком. По сути, воин уже был мертв, но, казалось, не осознавал этого факта; его руки с зажатым в них оружием продолжили движение, метя лезвием секиры ровно поперек морды медведя.

Только монстр в этот раз решил не игнорировать данную угрозу. С какой-то ленивой грацией он мотнул мордой, и горящее живым пламенем лезвие прошло мимо его черепа, продолжило движение и упало в траву, так как держащие его руки уже были мертвы.

Практик пробудился. Практик умер.

Этот мир жесток, и чудеса тут, как мне уже понятно, чаще носят довольно негативный и жутковатый оттенок. Да и в этом мире есть место подвигу, только этот подвиг чаще всего заканчивается именно так — быстрой гибелью героя.

Наблюдая за всем этим, я сидел за кустом, сжимая древко гуаньдао. Ладони подрагивали. Не от страха, хотя и было довольно жутковато, но не настолько, чтобы дрожали руки, а от накатившего адреналина. Сердце билось где-то в горле. Дыхание стало резким, прерывистым.

Надо уходить. Сейчас же. Разворачиваться и бежать. Я тут ничем не помогу. Данный противник не в моей «весовой категории». Эти люди на поляне обречены, и не важно, вмешаюсь я или нет. Просто в первом случае на одну жертву у неживой твари будет больше.

Но по какой-то причине я не ушел.

Что-то удерживало меня на месте, и это был не ужас или гипноз ультранасилия, что-то иное, в чем я пока не мог разобраться.

Глава охраны, первым пришедший в себя после рева монстра, заметил свежую рану на теле чудовища и сообразил, что это их единственный шанс перевернуть исход схватки в свою пользу. Шанс один на миллион, но хоть какой-то, всё лучше, чем просто стоять на месте и ждать своей смерти.

— Все вместе! Бейте по ране, нанесенной Шанри! Режьте твари сухожилия!

Честно, не думал, что кто-то из перепуганных охранников хоть как-то отреагирует на его приказ. Но в этот раз люди смогли меня удивить. Целых пятеро бойцов бросились к медведю.

Причем сделали это почти синхронно; шрамоносец их явно изрядно гонял, или они давно тренировались вместе. Копья и мечи обрушились на неживого зверя почти одновременно.

Но тот только оскалился, снова не сделав даже попытки уклониться от атак. Где-то клинки скользили по панцирю. Где-то вонзались в мёртвую плоть.

Вот только всё это было бесполезно. Их оружие не могло нанести чудовищу существенного вреда, а неглубокие раны, казалось, не доставляли монстру ни малейшего дискомфорта. Он, по сути, уже был мертв, и ему на них было плевать.

Почти два десятка долгих секунд медведь позволял себя избивать, стоя как недвижимое изваяние. А затем взревел и встал на задние лапы, отчего стал выглядеть еще больше, словно небольшая гора. Завис над охранниками, подобно готовой обрушиться на берег цунами, и через мгновение рухнул вниз.

Ближайший к монстру охранник не успел увернуться. Чудовищная лапа смяла ему грудь, как картонную коробку. Рёбра превратились в труху. Кровь хлынула изо рта алой струёй, брызнув на траву.

Другой попытался отпрыгнуть, да так резво, что у него почти получилось.

Почти… Но медвежий коготь все же полоснул его по ноге, с легкостью разрезав железную кольчугу. Мужчина упал с протяжным, животным воем. Я увидел, как его рана начала чернеть. Чёрная паутина поползла по коже, вверх по бедру, к паху.

Некротическое заражение, причем очень-очень быстрое. Единственный шанс от такого спастись — срочная ампутация конечности. Но и она бы опоздала, так как чернота в доли мгновения уже поднялась к паху.

Невезучий охранник царапал землю пальцами, что-то бессвязно крича и пытаясь отползти. На свои ноги он даже боялся посмотреть, видимо, прекрасно и так понимая, что увидит. В его движениях уже не было ничего человеческого и осмысленного.

Медведь наступил на его череп. Хруст, отдаленно напоминающий звук раздавленного арбуза, и уже агонизирующее тело затихло.

Видимо, этот мир изменил меня бесповоротно, потому как вместо того чтобы ужаснуться скорой расправе, я подумал о том, что чудовище, по сути, подарило быструю смерть тому, кто иначе умирал бы долго и мучительно от некротического заражения. Причем в итоге вполне возможно даже обратился бы в цзянши.

Оставшиеся на ногах охранники начали отступать. Строй развалился. Кто-то бросил оружие. Кто-то побежал. Главарь всё ещё пытался удержать людей, но даже у него оказался свой предел, это чувствовалось по его дрожащему голосу.

И вот тут чудовище показало свои реальные возможности. Его лапа ударила по земле, и от места удара разошелся расширяющийся круг силы. Этот круг докатился до края повозок, ушел за них на метров пять, а затем поднялся из травы темной, дрожащей пеленой. Те из охранников, что проявили наибольшую прыть в своем желании убежать, влетели в эту пелену и… выпали из неё уже мертвыми, иссохшими, словно у мумий, телами.

Медведь при этом недовольно повел мордой, ему явно не нравилось так бездарно переводить живой ресурс, но и отпускать с этой поляны кого-то он совершенно точно не собирался.

Поняв, что отступить и сбежать не получится, охранники снова развернулись к монстру. Но не все; почти треть из них бросила оружие и забилась под повозки, непонятно на что надеясь.

Вот один из таких трусов, довольно упитанный для своей профессии, поняв, что не залезет под фургон, вцепился в тент повозки дрожащими руками и рванул его на себя. Ткань жалобно затрещала и порвалась, и трусливый охранник, стащив её на себя, завернулся в неё словно в одеяло, будто это хоть как-то могло защитить его от неживого монстра. Люди в моменты страха порой совершают удивительно нелогичные поступки.

Но об этом трусе я забыл почти сразу, так как мое внимание привлекло другое. В лишенной хоть какой-то защиты повозке сидели люди.

Женщина — лет тридцати, в простом платье, с лицом, перекошенным от ужаса. Мальчик лет двенадцати, вцепившийся ей в юбку, и девочка помладше, прижавшая ладони к ушам и крепко зажмурившаяся.

Женщина, несмотря на охвативший её страх, пыталась закрыть детей собой. Её руки дрожали. Губы беззвучно шевелились, наверное, в молитве. Бесполезной. Сегодня на этой поляне царствует Тьма и Смерть, а не далекие боги.

Девочка плакала. Бесшумно. Беззвучно. Слёзы текли по щекам, но она не издавала ни звука. А я не мог отвести от неё взгляда, потому как чувствовал исходящие от неё волны астральной энергии. Слабые, едва заметные, но вполне ощутимые моим до предела обостренным восприятием.

Сам не заметил, как поднялся на ноги, сжимая гуаньдао так сильно, что костяшки побелели.

Мысли неслись вихрем.

Не моё дело. Не мои люди. Я должен уходить.

Это было бы абсолютно разумным и логичным поступком с моей стороны. Я офисный клерк, который четыре месяца был заперт в теле-тюрьме и смотрел, как это тело убивает. Вырезает деревни. Ломает кости и рвёт плоть.

Я выжил чудом. Получил свободу чудом. И если сейчас выйду, то с большой вероятностью умру.

Но если бы люди всегда действовали логично, то наверное давно покорили бы всю Солнечную систему.

Так и у меня есть слабости. И ключевая из них, перед которой всегда отступала даже природная осторожность и паранойя, — это дети. Не то чтобы я их как-то особенно люблю. Нет, но по какой-то неведомой причине меня всегда выводило из себя, когда обижают детей. Однажды, лет пять назад, я вступился за женщину с коляской, которой перегородил тротуар припаркованный джип с четырьмя мордоворотами бородатой наружности. Закономерно, в результате той вспышки гражданской сознательности я потом три недели провел в больнице, причем никакой благодарности от той мамочки с коляской я не получил. Но кажется, тот случай меня ничему не научил.

Бин Жоу на моем месте даже не обратил бы внимание на детей в повозке. Проигнорировал бы их как что-то несущественное и, сохраняя свою жизнь, покинул бы данное место, пока тварь занята другими. Да, он сам бы кинул этих детей в пасть монстру, если бы ему это чем-то помогло. Чем, чем, а излишними сантиментами и угрызениями совести мясной голем никогда не страдал. Всё это в нем надежно вычистили безжалостные тренировки и алхимия. Но я не мясной голем, и у меня есть вполне человеческие слабости.

В отличие от находящихся на поляне людей, я смогу пройти через темную пелену поднятого неживым чудовищем черного круга и вернуться. Астральный Щит надежно прикроет меня от подобной магии, тем более усиленный тем осколком метеорита, что хранится у меня в кошеле.

Монстр четвертой ступени — это много. Для меня много. Да, однажды я уже справился с чудовищем подобного уровня. Но та тварь в гробнице была сильно изранена, её почти спалила ловушка усыпальницы. А возможно, и не она, а тот самый неживой маг, который потом встретил меня у выхода. Не будь у той твари таких повреждений, она бы меня порвала как мелкого щенка.

Этот же монстр, несмотря на многочисленные раны, кажется почти неповрежденным. Только то место, в которое пришелся удар пламенеющей секиры пробужденного практика, кажется, доставляет ему хоть какое-то подобие неудобства. Да и то слабого.

Если сравнивать данного медведя с той химерой, то он явно сильнее, выносливее и крепче, но при этом кажется все же медленнее той твари.

Духовный зверь, воскреснув в виде нежити, видимо, стал куда медленнее, чем когда он был живым. Откуда я это знаю?

Память Бин Жоу подкинула мне ворох воспоминаний. Пальцы, судорожно сжимающие гуаньдао. Инерция удара, что прошелся через все тело, и самое главное — ощущение удовлетворения от того, что противник мертв.

Бин Жоу уже убивал подобного зверя. Правда, живого и не такого сильного, но убивал. И что самое главное, память мясного голема хранила в себе повадки и привычки подобных тварей. Правда, насколько они сохранились у уже мертвого зверя? Вот этого я не знаю.

Не сводя взгляда с плачущей девочки, я уже понял, что никуда не уйду. Потому как если развернусь и сбегу, то перестану быть собой. Сделаю очередной шаг в сторону того, чтобы стать таким же, каким Пустынный Старец создал мясного голема.

План атаки созрел мгновенно, и фактически мне его подсказали гибнущие стражники. Медведю плевать на множество мелких ударов, для него опасны лишь одиночные, но очень тяжелые удары. А значит, я должен получить преимущество первой же атакой, пока это чудовище отвлеченно своими забавами с живыми.

Нет, я не планировал победить монстра. Слишком разные у нас «весовые категории». Резкий рывок, неожиданный удар, желательно им перерубить сухожилия твари. Затем короткий спринт до повозок, подхватить детей и сбежать.

Не думаю, что монстр тут же кинется в погоню. Пока живы стражники и торговцы, он не покинет поляну. Да, он может их убить быстро, но станет ли лишать себя извращенного удовольствия — наслаждения их медленной смертью? Судя по тому, что я уже видел, он сперва неторопливо разберется с охраной, потом вырежет торговцев и только затем кинется в погоню. А за это время я уже легко пробегу ту пару километров, которая отделяет эту поляну от торгового тракта. И древняя магия, вложенная в камни дороги, если не отпугнет чудовище, то изрядно его ослабит. Раза в два минимум, что уже позволит мне сразиться с ним на равных.

Вообще, торговцы совершили большую ошибку, свернув с тракта на стоянку столь далеко от безопасной дороги. Да, эта поляна до вторжения чудовища выглядела безопасной и привлекательной. К тому же ручей с чистой водой, которой можно напоить усталых лошадей, рядом. Но так пренебречь банальными правилами безопасности? Безрассудно, за что эти люди сейчас и платят, обменяв мнимое удобство на свои жизни.

Вот монстр развернулся к очередной своей жертве, ударом лапы разворотил грудь высокого мужчины и принялся пожирать его еще бьющееся сердце на глазах других охранников. При этом он повернулся спиной ко мне.

Если действовать, то сейчас!

Момент для реализации моего плана близок к идеальному.

Накинув на себя ментальный барьер, который должен был помешать заметить моё приближение по ауре, я рванул вперед.

Пятьдесят метров преодолел всего за пару секунд, и это с учетом того, что мне пришлось огибать куст, за которым прятался, чтобы не издавать лишнего шума. За это время монстр еще не успел доесть сердце.

Темная пелена, убившая попытавшихся сбежать охранников, расступается в стороны, смятенная выставленным мной Астральным Щитом. Я чувствую волну «поддержки», исходящую от кусочка метеорита в моём кошеле, хотя это, возможно, просто иллюзия и самообман.

Базовая техника «Быстрого Шага» несет меня вперед подобно молнии. Ни одному спринтеру на Земле и не снилась подобная скорость.

До предающейся своему любимому делу убиения живых твари — двадцать шагов.

Я видел каждую деталь — гниющую плоть, висящую клочьями, желтоватые кости с пульсирующими мерзкими символами, черную слюну, перемешанную со свежей кровью, капающую из пасти.

Пятнадцать шагов.

Десять.

Пять.

И все же монстр, поглощенный трапезой, что-то почувствовал.

Его массивная лапа взметнулась вверх, готовая встретить мой натиск, который он даже не видел, так как не успел повернуть морду в мою сторону. Когти рассекли воздух с визгом, оставляя черные следы некротической энергии. Если бы я продолжил движение по прямой, эти когти вспороли бы мне живот.

Но я уже активировал следующую технику.

«Прыжок богомола»!

Новая волна энергии взорвалась в ногах. Я оттолкнулся от земли с такой силой, что дерн под моими ногами взлетел вверх подобно стае испуганных ворон.

Моё тело взмыло в воздух на четыре метра, перелетая через смертоносную лапу медведя. Мир на мгновение замер — я парил над чудовищем, видя каждую язву на его спине, каждую личинку в гниющей плоти. Все кажущиеся незначительными раны, ранее нанесенные твари охранниками.

Гуаньдао в моих руках словно само хотело атаковать. И я вложил в удар всю инерцию прыжка, всю силу вращения, а также всю свою ярость на самого себя за то, что просто не смог пройти мимо.

Лезвие алебарды на мгновение засветилось бледно-зеленым. Моя энергия неконтролируемо хлынула в оружие, наполняя его мощью дерева и одновременно окутывая кромку астральным клинком.

Подобный удар почти двадцатикилограммового оружия должен был снести голову. Одним чистым взмахом отделить череп от позвоночника и закончить бой, не начав его.

Разумеется, столь продвинутая нежить подобного допустить не могла. Нет, подобный монстр от такого не погиб бы окончательно, но заметное повреждение получил точно. Поэтому в отличие от атак охранников, на мой выпад он среагировал.

Наклонил морду и качнул всем своим массивным телом, даже не пытаясь закрыться лапой от удара массивного гуаньдао.

Быстро. Очень быстро.

Куда быстрее, чем могу двигаться даже я.

Но законы физики даже в этом магическом мире все же соблюдаются. А телепортироваться эта тварь явно не умела, так что, отвернув шею и морду от удара, он подставил свой бок.

Мои связки напряглись до предела. Мышцы взвыли в невероятном напряжении, но я все же смог в последний момент изменить траекторию своего удара. Впрочем, если бы на эту поправку не закладывался заранее, то у меня не получилось бы сладить с инерцией алебарды. Но именно на такую реакцию монстра я и рассчитывал, вспоминая привычные движения духовных медведей, знакомые Бин Жоу.

В итоге тварь шею-то спасла, но по сути я в неё и не целил, как показывал. Мой удар был изначально намечен в другую цель. Туда, где до сих пор светилась тусклым, но все еще «живым» пламенем рана, нанесенная секирой пробужденного и так быстро погибшего практика.

Иногда случаются чудеса. И наши планы воплощаются в жизнь ровно так, как задумано. Редко, но так все же бывает. Так случилось и в этот раз, и усиленное магией Бин Жоу и астральной энергией лезвие гуаньдао попало ровно туда, куда мной и задумывалось. Врезалось в мертвую плоть, врубилось в неё подобно топору мясника, разделывающего коровью тушу.

Тот удар пробужденного практика пробил брешь в защите монстра, и я этим воспользовался на все сто процентов. Мой удар был страшен, и монстра на пару ступеней ниже убил бы сразу. Но тварь была слишком сильной, чтобы издохнуть так просто. Да и живым этот медведь уже давно не был.

Тем не менее, даже столь массивное тело неживого медведя содрогнулось. Его мощные лапы дрогнули, и монстр покачнулся, на миг потеряв равновесие. Это дало мне ту долю секунды, которая мне была так нужна.

Совершив пируэт, я развернулся прямо в воздухе, выдергивая алебарду на себя. И, словно живое, мое оружие послушно покинуло широкую рану на теле твари и возвратным движением; обратный конец гуаньдао ударил прямо по святящимся багровым пламенем глазницам монстра.

Разумеется, ослепить чудовище у меня не получилось, он успел закрыться от этого выпада широкой лапой. Но это мне и нужно было, чтобы он на миг потерял меня из виду.

Падаю на землю и тут же перекатом разрываю дистанцию. Вскакиваю на ноги и буквально лечу к намеченной ранее повозке.

Черт! Женщина так вцепилась в детей, что не отпустит их ни за что, а отрывать её от них — это потеря времени.

Приходится импровизировать, и я ору:

— Держи их крепче!

С этими словами древко алебарды проходит между рук женщины и взлетает вверх, поднимая её вместе с детьми словно перышки. Для Бин Жоу подобный вес вполне по силам.

Со стороны это наверное смотрелось нелепо. Здоровенный мужик бежит вперед, выставив перед собой огромную алебарду, на древке которой, перегнувшись через него всем телом, висит женщина, которая намертво вцепилась в двух детей.

Главное, чтобы у неё хватило сил не ослабить хватку и не отпустить деток!

За моей спиной ревет раненый монстр, но мне все равно, я даже не оглядываюсь.

Развернуть Астральный Щит перед собой. Выставить его вперед и пробить им темную плену волшебного круга!

Успел.

И только рукав женского платья осыпается на траву почти невесомой пылью.

Я уже вижу плавный изгиб торгового тракта, до которого не больше пары километров.

Но даже самый лучший план все же редко выдерживает столкновения с реальностью.

Неживой монстр повел себя совсем не так, как я думал. Его рев ударил в спину, раскидав еще стоящих на ногах охранников словно кегли. И, припадая на правую заднюю ногу, чудовище рвануло за мной. Причем стратанул он столь резво, что обошел бы по скорости болид «Формулы-1».

Но, видимо, судьба благоволит таким безумцам, как я. Рванув вперед, монстр хотел перепрыгнуть через перегородившую ему путь телегу, но не рассчитал, а может, рана от моей алебарды дала о себе знать, и врезался в неё всем своим телом. Разумеется, фургон тут же затрещал и развалился, но несколько секунд форы мне это подарило.

Насколько помню, мировой рекорд на дистанцию два километра — что-то около пяти минут. Я же, даже несмотря на дополнительную нагрузку в виде женщины с двумя детьми, висящую на моей алебарде, преодолел это расстояние меньше чем за две минуты.

Монстр нагнал нас всего в двадцати шагах от края торгового тракта, совсем рядом у покосившегося от времени каменного столба.

Резким, совсем не деликатным движением я смахнул женщину с детьми со своего оружия. Да так, что они кубарем прокатились несколько метров и приложились к каменному столбу.

Ничего, потерпят!

С этой мыслью я развернулся навстречу монстру.

Тот уже не двигался так стремительно. С каждым шагом, приближающим его к волшебным камням тракта, чудовище слабело.

В обычных обстоятельствах монстры не подходят столь близко к древней дороге. Магия, заключенная в её камнях строителями древности, отпугивает их, лишает сил.

На это и был мой финальный расчет. А точнее, я надеялся на то, что монстр вообще не полезет так близко к тракту, а если даже рискнет, то станет заметно слабее. И если с первым не получилось, то запасная часть плана, кажется, сработала верно.

Темная аура монстра заметно потускнела, а его рев уже не превращал траву в мертвые стебли. Да и его движения стали не такими уверенными и быстрыми. А нанесенные ранее раны, до этого кажущиеся безобидными, теперь сочились густым темно-зеленым гноем.

Тварь по-прежнему была сильна и опасна, но по моим ощущениям потеряла в силе как минимум пару ступеней.

А это значит, что теперь я могу с ней справиться!

— Ну что, тварь, — просипел я хрипло, так как еще не восстановил дыхание от бега, — поиграем теперь в другую игру!

Разумеется, монстр ничего не ответил, он сразу атаковал. Сходу, пытаясь навалиться на меня всей массой, раздавить, подмять, затоптать.

Так как отступать назад было нельзя — за моей спиной находилась женщина, закрывающая своим телом детей, — я поступил иначе. Сам рванул навстречу медведю.

В последнее мгновение перед столкновением упал на землю и широко взмахнул алебардой в надежде подсечь монстру лапы. Если бы это был ослепленный яростью зверь, у меня бы подобное скорее всего получилось. Но моим противником была нежить, у которой многие животные инстинкты и реакции заметно изменились.

Совсем неподобающе для медведя, монстр завалился на бок и прокатился вбок, тем самым успев увернуться от моего удара. А его правая задняя лапа при этом едва не снесла мне голову.

Такого даже в цирке не увидишь!

В последний момент, качнув корпусом, я пропустил удар чудовищных когтей над головой и вскочил на ноги, продолжая свое нападение.

Монстр еще не привык к тому, что часть сил под влиянием магии тракта его покинула, и этим надо было воспользоваться по полной. Поэтому я обрушил град атак гуаньдао на чудовище. Да, по массе я проигрывал неживому зверю раз в десять, но эта разница компенсировалась умениями мясного голема, астральной магией и массивной алебардой в моих руках.

И на какое-то время у меня получилось загнать монстра в оборону. Удары гуаньдао сыпались на чудовище со всех сторон. Я крутил тяжелое оружие подобно пропеллеру, чередуя как сильные удары сверху вниз, так и обманные боковые выпады.

Только, видимо, этому монстру уже приходилось ранее сражаться с подобными мне противниками. И если в первую минуту моего натиска он пропустил несколько весомых ударов, то постепенно освоился с моей манерой ведения боя и, крепко встав на лапы, вначале уравнял ситуацию, а затем перешел в наступление.

В отличие от живых медведей, он не пытался встать на задние лапы, тем самым раскрывая свое подбрюшье. Вместо этого он низко склонил свою массивную морду и, двигаясь рывками, пытался достать меня своими длинными когтями, чередуя свои физические атаки всплесками магии. То ревом своим пытался меня сбить с ног. То из его глазниц выстреливали лучи некротической энергии.

И вот с этим его умением, ставшим для меня неприятным открытием, и возникла основная сложность. Всем своим существом я чувствовал, что попади такой луч в меня, и на этом для меня все закончится. А тяжело сражаться с кем-то холодным оружием, когда в распоряжении твоего врага есть столь смертоносная дистанционная атака.

Поэтому постепенно, вместо того чтобы атаковать самому, я все больше и больше был вынужден сосредотачиваться на том, чтобы не дать ему попасть в меня смертоносными лучами. Бил по глазам не в надежде попасть, а заставляя монстра их закрывать. Из-за этого моя манера боя стала довольно предсказуемой, и монстр с каждой секундой чувствовал себя все уверенней.

К тому же я ошибся, и магия тракта ослабила его не так сильно, как надеялся. Не на две ступени, а на полторы максимум, и он по-прежнему превосходил меня по грубой мощи, как физической, так и магической. Да и опыта сражений и схваток у него оказалось как бы не больше, чем у Бин Жоу. По крайней мере, он не покупался на мои обманные движения и даже на особенно хитрые связки и приемы; казалось, он все их уже видел и знал, что им противопоставить.

Магия, известная Бин Жоу, тоже не смогла повредить монстру; того окружал щит некротической энергии. Щит достаточно плотный, чтобы нейтрализовать известные голему магические техники.

Весы сражения качнулись в сторону чудовища, и вот уже мне пришлось больше защищаться, чем атаковать.

Обычно сражения практиков проходят очень быстро. И только в редких случаях, когда силы почти равны, затягиваются. Здесь же бой затянулся скорее по той причине, что монстр никак не мог привыкнуть к тому, что из-за давления магии тракта не все привычные ему техники и магия работают так, как он «привык». Несколько раз он явно планировал меня убить, к примеру, усиленным ревом, но только сбивал меня с ног.

Но чем дольше продолжалось наше противостояние, тем отчетливее я понимал, что проигрываю. Даже мои невеликие навыки в астральной магии и те не смогли склонить бой в мою сторону. Монстр вообще не обращал внимания на мои магические атаки, а его разум я ощущал как черный, дышащий злобой провал, на который банально не знал, как воздействовать. Хотя пару раз Астральный Щит спас мне жизнь, частично погасив смертоносный луч из глазниц неживого монстра.

Единственная стратегия, которая пришла мне на ум, заключалась в том, чтобы выманить чудовище на сам тракт, в надежде что древние камни под лапами еще сильнее ослабят чудовище.

Но её реализация оказалась не так проста, как задумывалось. Во-первых, монстр её явно просчитал и сам старался оттеснить меня от дороги. А во-вторых, как только у меня что-то начинало получаться, неживой медведь тут же «терял» ко мне интерес и поворачивался к женщине с детьми, заставляя меня тем самым вновь возвращаться в бой на выгодных для него условиях.

Но все же чего-то я достиг своими попытками заманить медведя на дорогу. Поняв, что он будет от подобного по возможности уклоняться, я получил небольшую свободу действий, чем и воспользовался. Периодически отступая к тракту и давая себе время передохнуть. Правда, почти сразу приходилось возвращаться, чтобы защитить детей. Я пытался докричаться до женщины, чтобы она, когда я в очередной раз отвлеку монстра, бежала к тракту, но то ли я что-то не то орал, то ли она впала в ступор, но она просто сидела на месте, схватив детей мертвой хваткой.

В итоге сражение снова перешло в ничейную фазу, в которой даже малейшая ошибка что с моей стороны, что со стороны твари быстро бы все закончила.

Так продолжалось еще почти пару минут. Монстр пытался прожечь меня лучами из глаз, а я — выбить ему эти самые глаза. Но внезапно поведение неживого медведя изменилось. Вначале я не понял, что не так, потому как монстр стал подставляться больше и двигаться немного боком. Уже понадеялся на то, что тракт постепенно все больше и больше высасывает из него силы, как наконец-то сообразил, что не в этом дело.

Нет, монстр не слабел. Он просто, судя по всему, решил на меня плюнуть и сожрать детей. А точнее, маленькую девочку, от которой слабо фонило астралом. Мне даже показалось, что его нападение на караван было совершено именно с целью добраться до неё, а не для того, чтобы просто полакомиться живыми людьми.

Постепенно, с каждой секундой, обменивая малозначимые раны на позицию, чудовище все больше и больше оттесняло меня от детей.

Разумеется, я это видел и старался этому помешать, только вот у меня плохо это получалось. Пройдет еще минут пять, и он займет такую позицию, из которой сможет атаковать детей, не опасаясь того, что я успею это предотвратить.

К тому же, в отличие от неживой твари, постепенно я уставал. Да, силы мясного голема и его выносливость огромны, но все же имеют свои пределы, в отличие от мертвых мышц неживого чудовища. Двигаться на предельной скорости, уклоняться от длинных когтей и черной магии — все это сжигает просто огромную прорву энергии.

Через минуты три я уже буквально кожей ощущал в ауре монстра черное торжество. Он почти добился своего, заняв позицию между мной и детьми. Теперь ему остается только немного отогнать меня, и всё — та жертва, на которую он наметился, уже не сможет избежать его пасти.

Только вот монстр не учел одного…

Как и я, он напрочь забыл о других людях, о тех, кто остался у караванной стоянки.

А глава охраны как-то сумел привести своих людей в чувство, и сейчас группа из пяти бойцов шла в нашу сторону. Обычно простые люди мало чем могут помочь в противостоянии двух практиков, но иногда даже соломинка способна переломить спину верблюду.

Выложившись по полной, я сумел дать этим людям время подойти, и людские копья ударили в спину монстра. И те раны, на которые он раньше не обращал внимания, теперь, когда магия тракта его ослабила, оказались для монстра вполне ощутимыми.

Чудовище слишком сосредоточилось на мне и на своей будущей жертве и не заметило приближение новой опасности. За что и поплатилось.

Особенно удачный выпад главы охраны попал ровно в ту рану, которую нанес пробужденный практик, а затем расширила моя алебарда.

От неожиданности неживой медведь яростно взревел, поднялся на задние лапы. Крутанулся на месте и двумя взмахами массивных лап обезглавил пару не самых расторопных охранников, которые после своих ударов не успели отпрыгнуть в сторону. Еще одного он убил лучом некротической энергии, выстрелив им из своих глазниц.

Секунда — и три трупа.

Секунда…

Секунда, пока тварь ко мне спиной.

Камни под моими ступнями треснули, я выстрелил собой словно из катапульты. Вся сила, вся масса Бин Жоу сошлись на острие алебарды. На том самом острие, которое вошло прямо под основание черепа неживого монстра, перебивая шейные позвонки.

Но даже подобное не убило чудовище. Развернув свою морду, он попытался сжечь меня лучами из глазниц. И тем самым подставился окончательно. Отпустив застрявшее в теле монстра гуаньдао, я выхватил меч из-за спины и, когда морда медведя повернулась ко мне, вогнал клинок дадао прямо в правую глазницу монстра.

По самую рукоять вогнал.

А затем еще и провернул пару раз, вливая в меч всю оставшуюся у меня астральную энергию.

Подобного даже неживая тварь уже не могла перенести.

Могучие лапы монстра подогнулись, его морда клюнула к земле, и массивное тело завалилось на бок. Своим падением так встряхнув землю, что даже мои пятки почувствовали этот удар.

Еще не полностью осознавая, что все закончилось, действуя на автомате, вытащил меч из черепа медведя, вскрыл им грудную клетку монстра и достал духовный кристалл твари.

На мгновение мне захотелось сжать этот еще теплый кристалл в ладони, раскрошить его в пыль, но жадность победила, и я положил его в кошелек. Затем наклонился над телом поверженной твари и рывком вырвал из его загривка алебарду.

А когда выпрямился, то увидел перед собой главу охраны каравана. Этот уже немолодой мужчина совсем недавно смотрел в глаза неминуемой смерти. А затем не сбежал, как сделало бы подавляющее большинство, а привел своих людей мне на помощь.

И он протягивал мне открытую ладонь.

Нет, это не было принятым на Земле жестом обычного приветствия.

Иное.

Воин протягивал другому воину пустую, открытую ладонь.

Знак мира и уважения.

Наши ладони встретились, и рука бывалого воина буквально утонула в лапе Бин Жоу.

Сглотнув комок в горле, мужчина произнес сухим, но уверенным голосом:

— Цзян Вэй.

Это… Наверное… Имя…

Да?..

Отвык общаться с людьми.

Мне, наверное, надо тоже представиться?

Но как?

Своим земным именем? Оно тут будет звучать нелепо.

Бин Жоу? Точно нет. Я не он, и это имя себе никогда не возьму.

И мне не пришло в голову ничего лучшего, чем произнести первое попавшееся имя, которое всплыло у меня в голове и которое было навеяно каким-то восточным фильмом, название которого я даже не мог вспомнить:

— Бай Ху.

Едва это имя сорвалось с моих уст, как воин, а также один из его выживших бойцов, а так же непонятно как оказавшаяся рядом спасенная мной женщина и оба ребенка, которых она все так же прижимала к себе, послушно повторили в унисон:

— Бай Ху…

И вместе с этим именем я ощутил поток энергии, который врезался в меня подобно живительной волне.

Это не была волна из космоса или от богов, она не шла и от меня, не из моей души; это была волна чистой людской благодарности.

Она прошла по моему телу целительной волной. Раны начали затягиваться, усталость отступила, даже сломанные ребра, на которые в пылу сражения я не обращал внимания, перестали ныть.

Но самое главное — рассеялся туман перед стеной, отделяющей меня от Третьей ступени…