Простые решения. Свиток первый

Глава 14

Замерев в нерешительности, попытался успокоиться, внимательно оглядываясь по сторонам. Что происходит? Почему этот зал как две капли воды похож на тот, в котором я уже был?

Благодаря короткой дыхательной гимнастике удалось погасить накатившие эмоции и зарождающуюся панику.

Пока взгляд блуждал по залу, считывая малейшие детали, разум активно анализировал увиденное. Полностью идентичная комната. Те же статуи воинов застыли в почётном карауле вдоль стен, даже отображение неровного плетения кольчуги на ближнем ко мне справа воителе — и то точно такое же. Те же величественные Цилини охраняли противоположный выход. И всё тот же проклятый мозаичный пол растянулся передо мной: море разноцветных петроглифов, соединённых серебристыми бороздками, даже их последовательность была той же самой — её, пока чертил схему в первом зале, я запомнил хорошо.

Какая-то пространственная магия перенесла меня обратно? Но тогда где мои записи? Да и выхода назад нет. Всё же это, скорее всего, другое помещение. Обернулся — стена позади меня казалась монолитной, без прохода в центральную галерею. Но зачем древние строители создали два идентичных зала?

И чем дольше этот вопрос крутился в голове, тем больше крепла уверенность в том, что здесь явно что-то нечисто, и меня ждёт какой-то подвох. Жрецы явно не идиоты, чтобы повторять логику прохождения первого зала.

Присев на корточки у самого края безопасной зоны, принялся изучать мозаику в надежде найти отличия. Но петроглифы казались теми же самыми — зелёные деревья, красные языки пламени, жёлтые символы земли, стальные знаки металла, чёрные капли воды. Серебристые бороздки соединяли их в уже знакомые мне сложные узоры. Схема выглядела абсолютно идентичной той, что я уже разгадал, — и это настораживало.

Значит ли это, что достаточно просто повторить последовательность? Девять шагов по зелёным плитам, семь по красным, пять по жёлтым, три по стальным и один финальный — по чёрной?

Слишком просто. Не может быть банального повторения — это же глупо и нелогично. Древние жрецы не стали бы создавать точную копию предыдущего испытания. Здесь должен таиться какой-то подвох, и особенно изощрённая ловушка.

А значит, надо искать другую логику решения. Но тогда возникает иной вопрос — а каким должно быть это новое решение?

Минут десять я просидел, пытаясь найти отличия, но таковых не обнаружил. Мозаика полностью копировала предыдущую.

Может, разница проявится только тогда, когда начну движение? Эта мысль была не плодом скрупулёзного анализа, а чем-то вроде интуитивной вспышки.

Тем не менее этому наитию я сразу не поддался, потратив ещё примерно час в надежде всё же понять логику второго мозаичного зала. И только когда сдался в этом поиске, встал на ноги, приняв самое простое решение из возможных в такой ситуации.

По спине пробежал холодный озноб нехорошего предчувствия, но я переборол этот страх. Крепче сжав древко гуаньдао и, задержав дыхание, ступил на первую зелёную плиту — ту самую, с которой начинал в предыдущем зале.

В тот же миг по залу прошла волна изменений, заставив меня замереть на месте, не делая резких движений, которые могли повлечь за собой самые фатальные последствия. Тело голема буквально требовало отпрыгнуть с плиты, но я удержал этот порыв силой рассудка.

Плиты вокруг заходили ходуном, а петроглифы на их поверхности начали меняться, растекаясь и переформировываясь, словно были написаны цветной водой по камню. Зелёные символы превращались в красные, красные — в жёлтые, жёлтые — в белые. Вся мозаика перестраивалась прямо на глазах, создавая совершенно новый узор. А потом по ушам ударил неприятный скрежет, словно запустился какой-то древний, давно не знавший смазки механизм.

Этот скрежет можно было бы назвать зловещим — такие акустические эффекты любят вставлять режиссёры фильмов ужасов. Но когда я обернулся на звук, понял, что он не просто зловещий. Скорее, его можно было назвать предвестником смерти.

До этого ровный пол позади меня — вся безопасная зона у входа — покрылся острыми металлическими шипами высотой с две человеческие ладони. Они торчали из каждой щели, из каждого зазора между плитами, образуя смертоносный и очень острый даже на вид стальной лес. На их поверхности поблёскивала маслянистая жидкость — яд или, что хуже, алхимическая зараза.

Пути назад больше не было. Даже если предположить, что широкое лезвие дадао удержится на этих шипах и я смогу пройти по нему, избегая порезов, — куда идти? Выход всё равно закрыт.

Стоп. Но тогда зачем эти шипы вообще появились, если выхода из зала, кроме как пересечь его, всё равно нет? Для чего эта избыточность? Чтобы надавить на нервы тому, кто ступит на мозаику? Надо признать — сработало на все сто!

Ступор и накатившая животная паника сковали разум. Мозги банально отказали. Я стоял, замерев, словно испуганный кролик, на единственной безопасной плите посреди моря неизвестности, окружённый смертью со всех сторон. Кажется, никогда в жизни не испытывал такого ужаса — первобытного, всепоглощающего.

Но всё оказалось ещё хуже, чем показалось вначале.

Петроглиф на зелёной плите под ногами начал медленно заполняться красным свечением, словно невидимая кисть закрашивала контуры символа изнутри. Процесс шёл медленно, но неотвратимо — примерно четверть знака уже пылала тревожным алым светом. Одновременно с этим плита начала нагреваться — это чувствовалось ступнями даже через плотные подошвы. Сначала едва ощутимое тепло, но с каждой секундой температура росла. Пройдёт совсем немного времени — и камень подо мной раскалится добела.

Холодная игла осознания пронзила разум: когда петроглиф заполнится полностью, сработает ловушка. Я сгорю заживо, не успев даже сделать шаг. А если попытаюсь прыгнуть наугад — приземлюсь на одну из окружающих плит, чья природа теперь совершенно неизвестна. И, скорее всего, умру ещё быстрее.

В ту же секунду стало понятно, почему пол позади превратился в стальной лес. В отличие от прошлой головоломки, эту нужно решить за отведённое жрецами время — пока плита под ногами не раскалится настолько, что я поджарюсь, будто рыба на сковородке.

Но символы в мозаике изменились, и у меня нет готового решения. К тому же уже совершенно ясно: прежняя последовательность шагов, при смене цвета плит, мягко говоря, утратила актуальность.

По сути, я уже труп — просто пока дышу.

Как же я ошибался, думая, что, увидев во сне строительство усыпальницы, узнал все её секреты. Видимо, эти ловушки добавили уже тогда, когда был возведён основной свод, и волшебный цветок в своём видении не смог показать мне подобных нюансов.

Нюансов, которые, кажется, меня и убьют.

Причём убьют прямо здесь и сейчас.

Все инстинкты кричат: «решение нужно принимать немедленно». Но я понимаю — времени методично изучить новую схему у меня нет. Проанализировать, продумать логику создателей ловушки и заложенные ими подводные камни — всё это я уже совершенно точно не успеваю.

Свечение под ступнями заполнило уже треть петроглифа. Жар становился реально обжигающим, даже подошвы сапог начали дымиться.

Скорее всего, оригинальный Бин Жоу начал бы что-то делать. Прыгнул бы куда-то наобум или попытался отступить на стальной лес — в надежде как-то проскочить между лезвиями. Хотя я видел, что это невозможно: они растут из пола столь плотно, что между ними не просунуть и ладони.

К тому же я всё же не он. Мой разум — плод совсем иного мира. Мира куда более спокойного, и я оказался банально не готов к подобной ситуации. Не готов ментально, психологически.

Сознание захлестнула волна ужаса. Сердце забилось так бешено, что грозило выпрыгнуть из груди. Руки начали подрагивать. Мысли потеряли всякую стройность — их сменила слепая тревога и животный страх.

Осознание того, что я умру здесь и сейчас, в этой проклятой гробнице, где никто никогда не найдёт моего тела, кроме, разве что, археологов из далёкого будущего, лишило меня каких-либо сил. Бороться? Прыгать наобум? А зачем? Ну, даже если повезёт и я случайно попаду на нужную плиту — что дальше? Сколько продлится это везение? Ещё две плиты, может, три? Явно недолго, и, скорее всего, на первом же прыжке всё и закончится. А значит, зачем сопротивляться неизбежному?

На миг страх стал настолько сильным, что в моём сознании словно сработали предохранители. Кажется, эмоции накалились до предела — и сгорели в этом всепоглощающем ужасе.

Глубоко вздохнув, неожиданно для самого себя, улыбнулся.

Пусть всего несколько дней, но мне удалось почти полноценно прожить в новом мире и новом теле; четыре месяца заточения я в этом подсчёте не брал.

Да и второй раз умирать не так страшно. Тем более я знаю — смерть не окончательный финал. Есть душа, и, скорее всего, существуют какие-то перерождения.

Половина символа под ногами уже пылала красным. Кожа на ступнях начала раскаляться даже сквозь обувь.

Но в этом странном состоянии — отключённого страха и какого-то неземного спокойствия, возникшего на фоне осознания неизбежности — даже боль казалась сущей мелочью.

Сознание, смирившееся с гибелью, перестало обращать внимание на сигналы тела.

Боль, ужас, тревога — всё стало настолько неважным, что рассудок словно отключил их за ненадобностью, абстрагировавшись от происходящего.

Даже время замедлилось, став тянуться, словно густая патока.

Каждое мгновение стало годом, будто само время давало мне шанс достойно попрощаться с жизнью. Я словно нырнул в реку Вечности.

Полнейшее спокойствие перед лицом смерти — о таком состоянии я лишь читал в прошлой жизни. В Азии называют его сатори — миг просветления, единения с миром, когда всё естество переходит в особое состояние, и плотское перестаёт иметь значение. Когда исчезает граница между тобой и всем сущим. Когда ты перестаёшь быть наблюдателем и становишься частью самого потока реальности.

Но знать о подобном опыте и испытать его — совершенно разные вещи. И благодаря этому переживанию мне открылось то, что было скрыто раньше. Мир словно раскрылся, явив свою сокровенную суть. И я увидел истинную природу данного места, этого зала.

Не как абстрактную концепцию, не как заученные формулы и жесты, которые используют практики уровня Бин Жоу, а как нечто иное, больше напоминающее живую субстанцию.

От каждой плиты мозаичного пола ощущался поток тонкой энергетики, словно в краску, с помощью которой были нанесены петроглифы, добавили порошок небесного камня, до сих пор хранящий память о Космосе.

Ручейки астральной энергии струились от каждой плиты, сплетаясь в сложнейшую сеть взаимосвязей. Одни потоки казались яркими и сильными, другие — тусклыми и едва различимыми. Некоторые текли плавно, другие пульсировали резкими толчками.

Зелёная плита под моими ногами пульсировала размеренно, как сердцебиение. От неё уходило сразу несколько энергетических ручейков, каждый из которых вел к соседним плитам. Но не все эти потоки были одинаковыми.

Четыре из них пульсировали тревожным, агрессивным красным — в них чувствовалась разрушительная мощь спрятанной магии. Но один поток был иным. Он тёк спокойно, ровно, гармонично, будто река, делающая естественный поворот.

Следуя этому потоку, я сделал шаг вперёд. В поглотившем меня состоянии не было места страху и сомнениям. Я просто следовал за естественным течением астральной энергии, словно за Хароном, приглашающим меня в свою лодку.

Красная плита. Но её внешний цвет, в данный момент для меня, не имел никакого значения — туда вел поток. Мои ноги твёрдо встали на новый мозаичный фрагмент. Никакого пламени не вырвалось из трещин, потолок не обрушился, из стен не ударили отравленные стрелы.

Только окружающие плиты вновь изменились, поменяв свои цвета. Лишь зелёная, с которой начался мой путь, оставалась такой же. Миг — и перед моим внутренним взором вновь появились новые связи. Мозаика словно была живой и менялась после каждого шага. Сменились и энергетические ручейки, сплетаясь в новый узор. В этот раз уже шесть из семи потоков, исходящих от плиты, на которой я стою, ведут к Огню, и только один — на шаг влево и назад, возвращаясь на первую линию символов, кажется мне сейчас естественным.

Впрочем, что значит «кажется» — я это чувствую.

И следуя за этим чувством, делаю новый шаг.

Мои ноги касаются жёлтой плиты. И я начинаю понимать логику, а точнее — то, что заложено создателями ловушки. Мозаика под моими ногами словно сама рассказывает мне историю.

Зелёный цвет дерева — мой первый шаг — даёт пищу красному огню — шаг второй. Пепел от сгоревшего дерева удобряет жёлтую землю — шаг третий. Землю, из которой добывается белый металл — шаг четвёртый. Созданный из этого металл меч убивает — шаг пятый, цвет черный. Мертвое тело удобряет почву и в ней прорастает росток нового дерева — шаг шестой.

Я двигался через зал, ведомый невидимыми глазами течениями астральной реки, проложившей себе путь по этой мозаике. Каждый следующий шаг был очевиден — правильный путь светился в моём расширенном восприятии, будто маяк во тьме. Не нужно было думать, анализировать, вспоминать символы. Достаточно было просто чувствовать и без тени сомнений двигаться в этом потоке Астральной реки.

Цикл за циклом. Зелёный — красный — жёлтый — белый — чёрный. И снова зелёный.

Где-то на краю восприятия мой разум, пребывающий в странном состоянии, отмечал, что плиты реагируют на мои шаги. Не атакуют, но словно тестируют, проверяют: лёгкий жар, едва заметная вибрация или мимолётное прикосновение холода. Но ничего опасного — ведь я шёл верным путём, и Стихии признавали меня.

Примерно на середине пути ко мне пришло ещё одно осознание. Петроглифы на плитах не были просто рисунками. Каждый из них нес в себе вложенный мастером замысел — квинтэссенцию соответствующей стихии, её суть, запечатлённую в камне. И эта суть резонировала с астральной энергией, дополняя уникальный узор и наделяя его сакральным смыслом.

Молодое дерево не просто символизировало рост — оно и было ростом, самой идеей жизни, пробивающейся сквозь камень и землю. Костёр не изображал огонь — он и был огнём, отображённым в графической форме. Капля росы, символ Стихии Воды, несла в себе прохладу рассвета, обещание нового дня.

Мастер, создававший эти знаки, не просто вырезал их на камне. Он вкладывал в каждый символ частицу соответствующей стихии, её ощущающуюся мной в данный момент душу. Именно это делало мозаику не просто статичной головоломкой, а словно магическим и вполне живым организмом, реагирующим на действия того, кто пытался её пройти.

Понимание пришло не словами — оно просто стало частью меня в том единении с миром. Я продолжал идти, следуя за потоками магии, будто читал открытую книгу.

Ещё цикл шагов. И ещё. Расстояние до выхода сокращалось.

С каждым новым шагом во мне пробуждались, казалось, забытые чувства — надежда, предвкушение жизни и другие.

И с каждым подобным «пробуждением чувств» мой опыт сатори начал слабеть.

Сначала это было едва заметно — словно кто-то осторожно приоткрыл задвижку, через которую начала утекать река, по которой плыло моё сознание. Мир потихоньку возвращался к своей обычной плотности. Потоки магии вокруг меня тускнели, становились менее различимыми, а точнее — я всё слабее ощущал их присутствие.

Попытался удержать просветление, вцепиться в него, но от этих попыток оно стало исчезать ещё быстрее, словно вода, утекающая сквозь пальцы. И чем сильнее я старался удержаться в Потоке, тем быстрее он исчезал.

Ещё несколько шагов — и моё сознание вернулось в привычную норму. Сатори покинуло меня, разрушенное моим же чувством надежды и вновь пробудившейся жажды жизни.

Миг — и я вновь осознал себя стоящим на очередной плите посреди зала смерти, но без того всепонимания, что вело меня раньше.

И что символично, это произошло именно в тот момент, когда я снова ступил на черную плиту — символ смерти.

Но, даже покинув меня, сатори оставило «прощальный подарок» — холодный, ясный разум. Страха и былого ужаса я больше не испытывал.

Мысли заработали с почти световой скоростью, анализируя всё, что удалось понять. Пять Стихий, пять первооснов мира — таков взгляд местных жителей. Из этих базовых элементов, по их убеждению, строится всё остальное; по крайней мере, воспоминания голема и всё, что я слышал за время жизни в этом мире, говорило именно об этом. Разве что к этим пяти Стихиям добавлялся ещё и Астрал, считавшийся не земной, а пришедшей извне, со Звёзд, энергией. Но Астрал не был стихией в понимании местных практиков, и стоял для них отдельно, не как чужеродный элемент, а как вершина пирамиды. Вершина которая парит высоко в небе.

Стоило мне задержаться на одном месте, как плита под ногами начала ощутимо нагреваться, но усилием воли я отстранил этот дискомфорт, выкинув его из головы.

Наитие и озарение ушли, но остались разум, умение думать и врождённая предрасположенность моей души к Астральной магии — той самой, на которой и построен этот лабиринт из магических петроглифов.

Я не пытался снова вызвать прежнее просветление, понимая всем естеством, что этого не получится. Оно пришло в миг смирения с неизбежной смертью, когда даже желание жить утратило смысл. А сейчас оно, напротив, расцвело с новой силой. Почувствовав надежду на спасение, я не хотел опускать руки. Желание бороться стало для меня непреодолимой стеной, за которой мне уже не достичь — пусть и мимолётного — единения с миром.

Не обращая внимания на жар под ногами, я присел на корточки и, вытянув вперёд правую ладонь, представил, как с неё стекает ручеёк астральной энергии. Примерно с пятой попытки это удалось. Большинство окружающих плит этот поток как мне показалось поглотили без остатка, он будто ушел в нагретый солнцем песок. А вот два петроглифа повели себя иначе: оба приняли мою энергию, и краска на них, как мне показалось, стала выглядеть более насыщенной.

Что закономерно, мою энергию приняли два зелёных петроглифа. Это логично, ведь именно этот цвет должен следовать за чёрным. Только вот из двух мне нужно выбрать один.

Не убирая ладонь, попробовал изменить направление течения энергии. В этот раз не выливал её из себя, а представил, что от петроглифа, над которым нависает моя ладонь, исходят магические эманации и впитываются в мою кожу.

На удивление, опыт удался с первого раза. Видимо, он был очень похож на практики, которые я тренировался в своём путешествии по лесу, пытаясь научиться чувствовать опасность, невидимую простым зрением.

Эманации ближайшей плиты напоминали запах гнили, ощущение увядания.

Впитав эти отголоски, я понял, что петроглиф, несмотря на следы Стихии Дерева, отражает дерево засохшее, увядающее, гниющее и одновременно дающее жизнь тысячам насекомых, плодящихся в его усыхающей древесине.

Вторая плита излучала энергетику роста, молодости и цветения.

Какую из них выбрать?

Времени на раздумья почти не осталось: плита под ногами становилась раскалённой.

Выбор был не столь очевиден. Первый петроглиф — ближе к той плите, на которой я стою сейчас. Он предвестник смерти.

Второй — символ новой жизни.

Нового цикла жизни, если быть точным.

Точно! Новый Цикл!

Река астральной энергии, ранее ощущаемая мною, должна течь по ходу моего движения, а не обратно, как это было бы, если бы я выбрал петроглиф увядающего дерева.

Не давая себе времени на сомнения, делаю шаг.

И снова я жив. Значит, мой выбор был верен.

Вновь присаживаюсь и вытягиваю ладонь вперёд, в этот раз не тратя время на все плиты, сосредоточившись на двух красных.

От первой исходила энергия всепоглощающего Огня, пожирающего Пламени.

От второй — ощущение иное, словно от тления.

Здесь выбор сложнее.

Только воспоминание о том, что буйство стихии, сжигая лес, удобряет землю, позволяет принять решение, и я ступаю на плиту огненного буйства, символизирующую пожар.

В этот раз я не был столь уверен в своём выборе, но плита под ногами раскалилась настолько, что оставаться на ней становилось невозможным, и пришлось делать шаг.

Нужно признать самому себе — мне повезло. Выбор между пожаром и тлением был непрост, но магический огонь меня не коснулся, значит решение было правильным.

И вновь выбираю из двух петроглифов, на этот раз жёлтого цвета.

Каждый пропитан энергией Стихии Земли.

От одного исходили эманации жизни, будто тысячи червяков и насекомых беспрестанно трудились в глубине почвы.

Второй ощущался как ледяная земля — холодная, словно руда, хранящаяся в её недрах.

Руда, из которой добывают металл!

Это ощущение позволило мне сделать следующий шаг — на плиту, от которой исходил холод.

Теперь выбор между двумя символами стального цвета.

Первый притягивает, от него веет мирной жизнью. Из этого металла делают инструменты, плуги, лопаты, молотки и многое другое. Он излучает спокойствие, размеренность, уверенность.

Второй — совсем иной. Он пахнет страхом, болью, отчаянием и лёгкой примесью боевого безумия. Из него делают оружие — оружие, которое отнимает жизнь.

Мой следующий шаг по пути цикличности жизни. И снова я выжил, ступив на плиту, ведь знал: выбор верен.

Теперь передо мной развилка из двух чёрных плит. Черный это цвет воды, которая следует за металлом.

От левой не ощущается ничего — словно Пустота, воплощённое Ничто.

Правая очень похожа, но за этой Пустой, для тех, кто осмелится в неё шагнуть, скрыты Врата во что-то новое.

В целом воду можно трактовать как смерть, в которой сокрыта новая жизнь.

Вода — это не просто «конец», это состояние максимального покоя, в котором уже таится семя следующей жизни, как Вода порождает Дерево, в трактовке местного понимания цикличности жизни и стихий.

Зимой, когда с неба сыпется снег природа как бы «умирает» на поверхности, но жизнь и потенциал скрыты глубоко внутри, в темноте и холоде.

Поэтому Воду можно считать стихией «не-бытия», из которого рождается «бытие», состоянием покоя и хранилищем душ перед новым воплощением.

Кажется, я понял: каждый символ, несмотря на одинаковые начертания, несёт в себе два смысла. Два полюса, словно «плюс» и «минус». Инь и Янь.

Не дожидаясь, пока плита под ногами раскалится, делаю шаг на мозаику, за которой чувствую намёк на новое Начало.

И как только мои ступни касаются этой плиты, острые лезвия между двумя статуями Цилиней с уже знакомым скрежетом уходят в пол, открывая мне путь.

Схожу с мозаики. Ловушка пройдена.

А точнее, мной прочитан рассказ о цикличности жизни, спрятанный в этой мозаике древними мастерами.

Прочитан он только потому, что моя душа обладает талантом к магии Астрала.

Никто иной, без подобной предрасположенности, даже практик Шестой или Седьмой Ступени, не смог бы пройти эти плиты.

Я уверен в этом.

А если учесть, что, скорее всего, представители древней династии обладали схожим талантом, можно предположить: весь путь мог преодолеть только тот, кто принадлежит правящему роду древнего царства.

Строители усыпальницы не могли учесть, что в этом мире появится душа из иного мира, душа, обладающая «врождённой» предрасположенностью к астральной магии.

Я — ошибка природы, которую не смогли предвидеть создатели мавзолея.

Ошибка, которая, теперь я уверен, сможет пройти все ловушки и добраться до сердца усыпальницы.

Туда, где хранятся остатки метеорита.

Кивнув двум статуям Цилиней, словно старым знакомым, с уверенной улыбкой, я шагнул в следующий коридор.