Пробуждение Черного дракона

Глава 19. Аргелиус

Темнота сменилась ярким светом – и снова темнотой.

- Где мы? – выкрикнул кто-то.

Слова эхом разнеслись по пустому пространству, ограниченному, очевидно, гладкими стенами. Никто не ответил.

Наверно, мы оказались в глубокой пещере. По крайней мере, никаких окон не было, а над нами виднелся обугленный пролом, через который до «Голубки» дотягивались робкие солнечные лучи, преломлявшиеся где-то по пути водой. Они же высвечивали лаконичные, состоящие из трех сплетающихся и расплетающихся линий узоры, подобно колоннам стремившиеся к потолку, если его можно так назвать.

Сложно было оценить масштаб пространства, в которое мы попали. Мне казалось, что я вижу ряд колонн по части периметра, но за ним густая темнота съедала все контуры – и значит, оно продолжалось. Больше всего это место напоминало заваленный старинный зал, заброшенный и забытый.

Покореженная «Голубка», еще и ободранная по всей длине по бокам, уже совсем без мачт, как если бы ее пропустили сквозь сжимающееся зубастое кольцо, покоилась на груде камней – тех самых, что упали сверху, когда в своде открылся созданный Гилбертом проем, на что недвусмысленно указывала сеть трещин вокруг получившегося окна.

Паутина. Следы от порталов выглядят как паутина.

Не успела я удивиться, откуда знаю об этом, ведь никогда не видела ничего подобного, да и слово, услужливо всплывшее в памяти, нигде не слышала, «Голубка» накренилась и медленно завалилась набок.

Кто-то из ребят громко выругался. Я услышала звук рвотных позывов, и до меня донеслись еще несколько ругательств и стонов, сразу с нескольких сторон.

- Голова! – отчаянно прошептал кто-то. – Мать моя, ничего не вижу! Голова!

- Пройдет, - выдохнул в ответ Доур.

Кто-то безжизненно валялся вдоль всего борта. Среди живых, но явно потерявших сознание людей я обнаружила и Олле, хотела подбежать и как-то помочь ей, но что-то не пустило меня.

Те матросы, которые еще во время странного шторма успели перехватить свои пояса веревками, повисли на тросах. Я пораженно наблюдала, как успешно они боролись с внезапно обрушившейся на них дурнотой. Некстати вспомнилось, как Доур рассказывал Олле: «Каждого шторм может довести, сколько лет ни плавай. Пока я блюю за борт, руководит другой, а когда плохо ему, успеваю прийти в себя я».

Спустя всего пару мгновений несколько ребят первыми съехали вниз и уперлись ногами в ставший почти горизонтальным левый борт. Они задержались там, хватаясь за головы, пережидая очередной спровоцированный движением приступ, а потом начали расталкивать и перекатывать через борт потерявших сознание друзей.

Я видела, как им тяжело. Словно мир противостоял матросам, и каждое движение отзывалось дурнотой и слабостью.

- Что с ними? – вырвалось у меня.

- Люди не предназначены для путешествий между мирами, - вместо Гилберта ответил мне откуда-то снизу Без.

Я же лежала – или уже стояла? – прилепленная спиной к дереву палубы каким-то заговором, а надо мной нависал стиснувший зубы от усилия Гилберт. От его руки тянулась та самая, почти невидимая золотистая нить, а на ее конце болтался, как покойник, раненый мужчина. Я знала, что Аргелиус ранен, хотя не видела ни крови, ни переломов. И все же что-то с ним было не так.

Гилберт всмотрелся в мое лицо. «В порядке?» - словно спрашивали покрасневшие глаза. Я кивнула, и он медленно распрямился. Теперь дракон высился на палубе в полный рост, и его будто не волновало, что «Голубка» завалилась набок, и это смотрится довольно странно – стоять почти горизонтально.

Приглядевшись, я поняла, что ему все же приходилось удерживать себя в этом вертикальном относительно палубы положении: все тело его было напряжено, натянуто, как тетива тугого лука. Подошвы сапог липли к дереву – вероятно, с помощью того же заклятия, каким он обезопасил меня.

Дракон сделал несколько тяжелых шагов по палубе вниз, одновременно подтягивая к себе раненого мужчину. Потом открыл перед собою портал – мелькнула вспышка, - и погрузился в него, не выпуская ноши. И тут же вышел из другого проема внизу, там, куда уже медленно стягивались оглушенные, несущие на себе своих потерявших сознание друзей моряки.

Доур придерживал лишившуюся чувств Олле. Без задумчиво брел по внутренней стороне борта, раньше ограждавшего палубу, и разглядывал стены, но, увидев Гилберта, спрыгнул рядом и застыл, будто ожидая приказа.

С интересом склонился над спасенным золотым драконом.

- Живой, - сказал он тихо, но я его услышала: голос, как и мой, отразился от гладких стен. – Я бы убил.

Гилберт же оглядывался. Сначала я не могла понять, что именно он делает, но снова словно вопреки тому, что я видела, пришла к выводу: черный дракон строит защитный слой по внутренней стороне пещеры. И еще до меня донесся след его усталости: он с трудом стоял на ногах. Переход выжал его почти досуха.

Это испугало меня даже больше, чем непонятная пещера.

- Как тебе удалось переместить весь корабль? – обратился к нему Без, будто не верил, что это и правда произошло. – Портал такого размера, в этом вязком мире, да еще под драконим огнем. Теперь они должны тебя по-настоящему бояться.

Кажется, он нашел это веселым. Впервые я слышала от Беза что-то похожее на смешок.

Гилберт не ответил, продолжая оглядываться и творить невидимую мне, но осязаемую магию. Наконец он закончил, прислонился к шпангоуту и тяжело выдохнул. Потом протянул руку ко мне, все еще прилепленной к палубе, как бабочка к сахарному сиропу – и я взмыла вверх.

Воздушные волокна, бережно поддерживающие меня, пропали, как только мои ноги коснулись земли. Почему-то я была уверена: если бы Гилберт мог, он держал бы их дольше, чтобы я не пошатнулась, удерживая равновесие. Дело обстояло плохо.

- Эли, - обратился он ко мне тихо, указывая на мужчину. – Сможешь разбудить его?

Гилберт хотел еще что-то сказать, но я остановила его: отчего-то была абсолютно уверена, что не стоит ему озвучивать, насколько он вымотан. Сейчас все, включая меня, смотрели на него со смесью страха, благодарности и надежды. Разрушь он этот образ, остальные бы погрузились в панику.

- Я все поняла, чувствую. Не говори.

Глаза его блеснули.

- Чувствуешь? – переспросил он. И потом тихо, словно себе под нос, добавил: - Хорошо.

Я склонилась над Аргелиусом. Не понимая, как Гилберт хочет, чтобы я его разбудила, я попыталась найти мысленным взором травы, но пещера не несла в себе и малейшей жизни – один камень. Где-то внизу и почему-то наверху текла вода, но в ней не росла даже тонкая ряска.

Тогда вместо того я сосредоточилась на красивом, но измотанном лице лежащего – и вдруг оно показалось мне смутно знакомым.

Прямой нос, широкие высокие скулы, светлые волосы, похожие на седые. Жилистое, сильное тело – только сейчас я заметила, что одежда, когда-то явно роскошная, сейчас почти истлела от старости, и если бы не металлические волокна, вплетенные в ткань, уже рассыпалась бы, а так держалась золотом и серебром как каркасом.

И будто иссушенная кожа с едва заметным золотым сиянием.

Повинуясь порыву, я взяла мужчину за руку – горячую, несмотря на его состояние, - и сжала длинные пальцы.

- Лорд Аргелиус, - вырвалось у меня, и я сама ошарашенно отшатнулась назад, не понимая, почему назвала его так.

- Надо же, ты из них, - хмыкнул Без. Теперь он говорил почти как обычный человек. – Кровью его позови, - неожиданно предложил он.

- Как?

Но ничего более делать мне не пришлось: с третьим ударом нашего общего пульса в ладонях мужчина открыла глаза. Его светло-золотые глаза нашли мое лицо – и он молча продолжительно выдохнул, отнимая у меня налившуюся силой кисть.

Лорд Ауро`Аргелиус, глава Золотой семьи, медленно сел, огляделся. Махнул рукой:

- Засните.

Его голос оказался почти сиплым, но очень теплым. И тут же, повинуясь странному заклятию, кучковавшиеся вокруг нас люди попадали прямо на камни. Я вскрикнула и хотела броситься к ним, но Гилберт мягко удержал меня за плечо, покачав головой.

- Подожди. С ними все в порядке.

Аргелиус взметнулся вверх намного быстрее, чем можно было ожидать от только что пришедшего в себя. Золотой молнией он рванулся в нашу сторону, попутно ткнув в грудь не успевшего увернуться Беза, и уже навис над рухнувшим наземь от его удара Гилбертом… Но вдруг сам оказался лежащим на спине, прижатый коленом черного дракона к каменным плитам.

Я не поняла, как они успели оказаться так далеко – почти у самой «Голубки».

От горла Аргелиуса к горлу Гилберта тянулась золотая нить. Она обвивала шеи обоих, как если бы они держали друг друга на поводке.

- Какая потрясающая неблагодарность, - вдруг расплылся в улыбке Гилберт. – Я вас спас, а вы меня хотите убить. По шкурке судить – не дело для такого прославленного лорда, не так ли? А я думал, вы из хороших.

Без, едва перевернувшийся, задыхающийся, растирающий ребра, поднял на Гилберта пораженный взор: похоже, среди драконов над «шкуркой» тоже шутить было не принято.

Аргелиус не ответил, но глаза его сузились, между бровей залегла складка. Он с силой отшвырнул Гилберта от себя, разрывая путы, но черный дракон, не падая, тут же оказался на ногах, как если бы использовал толчок как трамплин.

Аргелиус же остался сидеть.

Вместо того чтобы атаковать Гилберта снова, он просто приложил ладонь к полу – и тот мгновенно замерцал, словно наполняясь светом. Силовые линии, как трещины, потянулись по каменным плитам, зажгли трехнитевой орнамент и потекли вверх, окрашивая пространство в цвета серебра и золота. Всего несколько мгновений – и весь громадный зал пылал ярче, чем если бы был освещен сотнями свечей.

Пещера оказалась куда больше, чем я думала. По стенам тянулся не только узор – в них были вплавлены золотые кольца с мудреными символами, и похожие, но уже вытянутые, украшали неровные своды. По периметру и правда шел ряд колонн, уже почти разрушенных кое-где, и за ними виднелось пространство, почти вчетверо превосходящее размерами площадку, на которую переместились мы.

Там, где портал проломил потолок, теперь можно было разглядеть черные крюки люстр – сами они, наверно, смялись при падении и теперь надежно укрылись слоем каменной крошки. В двадцати шагах от нас у узкой части помещения высилось что-то вроде сцены, над которой уже совсем истлело от времени знамя – такое тусклое, что я не смогла бы разглядеть герба, - и что-то вроде сухого фонтана с полукруглой скамьей. Эта фигурная стелла потянула мое внимание, и я с силой оторвала взгляд, почему-то заключив, что не имею права смотреть на нее.

И посреди всего этого древнего великолепия на груде валунов застыла «Голубка». Зал был столь велик, что она даже не касалась стен.

- Ты в моем замке, - тихо сказал Аргелиус. – Ни один черный дракон не ступал сюда, и ты не выйдешь.

- Да, и стоит тебе сказать хоть слово, стены обрушатся и искромсают мою плоть, - подхватил Гилберт. – Потому мы и здесь. Даю тебе фору и показываю, что не хочу ссориться. Иначе не притащил бы твое бездыханное тело сюда. Кстати, Орлаг показал мне это место. С тех пор, как ты исчез, многое поменялось.

Взор Аргелиуса метнулся к «Голубке», потом ко мне. Затем он повернулся к Гилберту, все так же не делавшему попыток ни напасть, ни защититься.

- Ты спас людей.

- Да.

- И мою девочку.

Я не сразу поняла, что он говорит обо мне. Но когда поняла, аж внутри что-то перевернулось.

- Да.

- И позволил себя выжать этим. Нетипично для черного дракона.

- И еще вытащил из лап моего родственника лорда золотых драконов, - усмехнулся Гилберт. – Теперь готов поговорить?