Пробуждение Черного дракона

Глава 12. Слуга

- Скорее, Эли! Пока они отвлеклись!

Ноги и так плохо слушались, босые стопы скользили по земле, я то и дело наступала на дощатые настилы, боясь занозить пальцы. Плащ, в который приходилось кутаться, цеплялся за кусты и бревна, и я с силой драла его за собой, пытаясь остаться одетой.

А перед глазами стояло разбудившее меня пламя. И сожженный, словно его и не существовало никогда, дом старины Авсора, и схлестнувшиеся маги, и опускающаяся на меня ловушка-купол, слишком уж легко отпустившая потом прочь.

И слова драконицы Эльвы, раздавшиеся прямо в моей голове, минуя слух:

«Беги, бедняжка, пока они тут все не разрушили. Я попробую дать тебе время».

И Гилберт, на которого больно было смотреть. Воплощение тьмы и силы, разящей, уничтожающей, холодной как лед и горячей, как ярость. Моего «хозяина».

Неггаст словно вымер. Горожане попрятались, завесили шторы, закрыли двери. Я знала, о чем сейчас думает каждый: «Лишь бы они не сожгли дом вместе с нами».

Навстречу нам пробежала охрана, которую прислал король. Я дернулась было остановить их, но Олле тряхнула меня за плечо, и они пронеслись мимо.

- Не идите туда! – громко прошептала я им в спины, но воины только рукой махнули.

Один обернулся на бегу, успокаивающе улыбаясь, мол, теперь все будет хорошо, и прежде чем я успела еще что-то сказать, поспешил за своими друзьями.

Крыжовник ободрал мне голые ноги и живот, но я почти не ощутила боли.

Пригибаясь, Олле с поразительной для женщины ее комплекции и возраста скоростью юркнула за хозяйственную пристройку своего трактира, приподняла тканевый полог, которым завешивала небольшой сарай, где хранила старые котлы, чайники, чашки без ручек и прочую утварь, от которой не хотела избавляться.

Она придержала выцветшую тряпку, пока и я не забежала внутрь, потом аккуратно, будто она та стукнуть, как дверь, опустила ее – и наконец села на перевернутый котел для плова, отирая со лба пот.

- Убежали, вроде, - констатировала женщина, задыхаясь. – Ты как? Почему голая? Снасильничал? – тихо уточнила она с сочувствием.

Я вдруг поняла, что не знаю, и мне стало одновременно холодно и жарко. Я ведь проснулась уже голой, и рядом был Ильберт… Руки покрылись мурашками. Я глянула на ноги, прислушалась к ощущениям: вроде, ничего не болело. Да и если бы болело, я бы не ответила иначе:

- Нет.

- Хорошо, - медленно кивнула трактирщица. Она чуть отвела полог в сторону, быстро посмотрела наружу – и снова завесила его. – Им нужно что-то от тебя, да?

- Я не знаю, - выдохнула я.

И тут ткань прогнулась внутрь, взметнулась, и сидящая рядом Олле, неуклюже взмахнув руками, полетела на земляной пол.

Приготовившись встать между нею и любым драконом, который мог выследить нас, я вскочила – и оказалась лицом к лицу с безымянным слугой Эльвы.

Пару мгновений мы смотрели друг на друга, а я ждала удара, как тогда, в таверне. Но вместо этого мужчина неуклюже ввалился внутрь и протянул руку ко входу – полог натянулся и словно покрылся изнутри каким-то едва заметным желе, а потом удивительным образом пропал. Точнее, не пропал – я все еще видела едва заметные краем глаза складки, но и улицу видела тоже.

- Маскирует вход, - с большим трудом проговорил слуга, и упал вперед, пачкая меня кровью.

Мое сознание заполонила его боль.

Я вскрикнула – по мне мазнули сломанные и висящие шнурами пальцы левой руки, отчего-то с наполовину содранной с запястья кожей, а когда я перевела взгляд ниже, то задохнулась от ужаса: одной из стоп не хватало, но рану он залепил воздушным слоем, наполнившимся, как наполняется мех вином. Прозрачный пузырь…

Сам слуга был невероятно бледен. Губы – совсем серые, как бывает от потери крови, на грани жизни и смерти. Он почти потерял сознание, а когда поглядел на меня, наконец, я увидела в его глазах что-то живое, чего не видела раньше.

- Ой! - прижала к щекам ладони Олле.

- Помоги, - прохрипел слуга, продолжая цепляться за жизнь. Потом слабо кивнул на полог: - Маскировка. Мы видим улицу, они – кусты.

- Что с вами произошло?..

- Мой хозяин разбудил меня, приказал мне избавиться от пут и найти тебя. Я выполнил оба приказа, - опять будто не используя ударений, проговорил маг. – Не мог не выполнить. Я хочу избавиться от его власти надо мной. Клянусь, я не лгу.

Он смотрел на меня своими вытянутыми золотистыми глазами, и я видела в них и страдание, и… предупреждение. Верно. Ведь и я была слугой. Такой же, как он. Ему, похоже, связанному, приказали быстро избавиться от пут – и пришлось ломать пальцы рук, сдирать кожу, отрубать… Мне поплохело.

Вот такой властью Гилберт обладает надо мной?!

- Кто твой хозяин?

- Арро`Ильберт, обсидиановый лорд, - выплюнул слуга. Губы его кривились.

- Я… - спохватилась я. – Сейчас. У меня нет трав, он все сжег, совсем все, понимаешь?

- Я забрал у тебя кошель с сосудами.

Слуга даже не показал, а только сам посмотрел на свой пояс. Только сейчас я обнаружила, что на нем нет его остроплечей накидки, а вместо нее – простой плащ. А к пряжке пояса простым шнурком был прикреплен мой запас трав!

«Амарасса тоже там, - вдруг пришло мне в голову. – Слава Свету!»

- Как я могу помочь? – над моим плечом нависла Олле.

Я покачала головой и начала распутывать шнур, одновременно прощупывая, что внутри. Слугу я попыталась уложить на землю.

И тут пузырь с кровью на месте правой ступни прорвался, обагряя меня горячей еще жидкостью. Брызги попали и на добродушную Олле, запачкав ей юбку, и женщина взвизгнула, а потом медленно, чуть не теряя сознание опустилась на гору поеденных молью подушек.

Мне же в руки привычно лег пузырек с настойкой корня златоцветника – сильнейшего обезболивающего и снимающего горячее воспаление растения. Откупорив флакон, я пустила по венам слуги несущую облегчение жидкость, и тот осел на моих руках, прикрывая глаза.

- Олле, мне нужны бинты… кусок чистой ткани.

Трактирщица пошевелилась не сразу. Потом протянула мне старую, серую скатерть. Руки ее дрожали.

Привычно обработав волокна дорожеей красной, я подтянула к открытой ране щиколотки сок златоцветника, а затем аккуратно, но туго перебинтовала ногу мужчины, уже не вздрагивавшего от моих действий.

Потом разодрала остаток скатерти на полосы, чтобы сделать компресс для руки.

- Эли, прикройся, - вдруг сказала Олле.

Я поняла, что во время работы не заметила, как плащ распахнулся, обнажая бедро, бок и часть живота, и зарделась, подтыкая тяжелую ткань.

- Если я начну вставать, немедленно лиши меня сознания, - вдруг проговорил мужчина. – Это будет означать, что хозяин дал мне приказ.

- Его же здесь нет, - не поняла я.

- Он может влезать в мои мысли. Они могут.

И снова по спине пошли мурашки.

- Эта ваша маскировка, - вдруг подала голос Олле. – Она хорошо работает?

Слуга не ответил. Но я вскинулась – за прозрачным пологом виднелся Гилберт.

- Я не причиню тебе вреда, клянусь, - проговорил слуга, мягко и даже аккуратно обхватывая мое горло своей здоровой рукой. – Мне лишь нужно, чтобы Арро`Гилберт выслушал меня.

.

Я вынужденно выгнулась, затравленно глядя сквозь защитное заклятие на словно пропаливающую воздух фигуру Гилберта, Арро`Гилберта, понимая, что он – из той же семьи, что и Ильберт, что и тот ужасный дракон, убивший мою тетушку. Эльва говорила мне, что Гилберт – сын Орлага, но почему-то тогда я не ощущала это всей кожей, как сейчас, когда, не ставя ударений, имя произнес израненный слуга, схвативший меня за горло.

Черный дракон, искрящийся силой, яростью, чем-то еще, от чего было сложно на него смотреть, быстрым шагом шел к нам, словно мог нас видеть. Мимо кустов он пронесся напрямик, отчего-то не задевая густых, исцарапавших меня ветвей. Я пригляделась: листья и прутики скукожились, обуглились, более не загораживая дорогу.

- Ой, мамочки, - снова сказала Олле. – Ты, гад! – вдруг обратилась она к слуге. – А ну отпусти мою Эли! Она тебе помогать, а ты!

И она замахнулась каким-то глиняным горшком. Слуга не стал защищаться, и удар пришелся ему прямо на живот, но спружинил, как если бы Олле била матрас.

- Отпусти ее! – не на шутку разошлась трактирщица.

Она продолжала охаживать слугу горшком, избегая, впрочем, попадать по раненой ноге, а он все так же не двигался, даже глаза прикрыл от усталости. Несмотря на его руку на моей шее, мне совсем не было страшно. Я была почти уверена, что он не хочет причинять мне вреда.

- Душегуб неблагодарный! – подняла стул без ножки Олле, и тут в наш закуток ворвался ледяной, а затем жаркий воздух, и женщина попятилась, а потом храбро вышла вперед и, вся дрожа, встала между нами и Гилбертом.

Полога больше не было.

Стул выпал из мозолистой руки. Я почти слышала бешеное биение сердца трактирщицы, и как она свистяще набирает воздух, чтобы что-то сказать.

А хватка на моем горле пропала. Я медленно распрямилась – слуга был в сознании, и глядел он на Гилберта прямо, как будто Олле и не мешала ему.

- Дорогой князь, - начала трактирщица сипло. – Если вас чем разозлила Эли, она не специально. Пожалуйста, вы не наказывайте ее, она хорошая девушка, очень добрая и…

- С дороги, - просто сказал Гилберт, так, что и я, и Олле поняли: если она мигом не уберется, то он раздавит ее, как букашку.

И Олле убралась – почти отползла, прижатая к полу взором черного дракона, который хоть и оставался сейчас в человеческом облике, но словно одновременно представал и в другой сущности, заполоняя собой все над нами и вокруг нас. И этот призрак абсолютной власти и абсолютной силы испугал Олле так, что она вжалась в угол, закрывая лицо руками.

- Я мог убить ее, но не стал, хотя служу Арро`Ильберту, а его бы порадовал этот поступок, - ровно сказал слуга. – Моя рука лежала на ее шее, ты видел это. Спасибо, что оставил меня в живых.

Гилберт шагнул вглубь пристройки. Он не сводил с меня пронзительного, почти болезненного взора, словно ему было плевать на все остальное. Больше всего на свете мне хотелось убежать, но я чуяла: нельзя, не смогу. Он пришел не за слугой Ильберта, а именно за мной. Поэтому я осталась стоять, пока Гилберт в два шага не пересек разделявшее нас пространство и не стиснул мои плечи, заглядывая в лицо.

- Ты в порядке?

Это были совсем не те слова, что я ожидала от него услышать. Ни упрека, ни недовольства, ни приказа. Только… тепло? Беспокойство?

И от его горячих ладоней, согревающих мои ледяные плечи сквозь тонкий плащ, распространялось тепло – куда более приятное, чем от рук Эльвы, более глубокое, отзывающееся где-то в солнечном сплетении успокаивающей вибрацией и заставляюшее невидимую метку на запястье словно отражать и накапливать упоительный жар. И мир будто мигом потеплел, сгладились и стали уютными краски, и даже сама суть страшной сцены пропала из разума, оставив за собой только потрясающее ощущение, что я не хочу, чтобы он отпускал меня.

Это чувство на миг даже дезориентировало, и я ответила не сразу, пытаясь собрать мысли воедино.

- Эли? – тихо уточнил он.

Его голос нравился мне.

«Хозяин». Это вытащенное из глубины слово немного отрезвило, и я наконец ухватилось за спасительное ощущение, что, находясь под его чарами, я жалка. И разозлилась, стиснула зубы, поглядела прямо в зеленые с искрами глаза:

- Да, я в порядке, - твердо ответила я, всеми силами борясь с мороком. – Пожалуйста, отпустите меня. Мне больно.

Я солгала – прикосновение Гилберта не вызывало ни единого неприятного ощущения, наоборот, хотелось оказаться к нему еще ближе. Но мужчина тут же разжал пальцы – правда, в следующий миг не отодвинулся, а наоборот, притянул меня к своей груди, нежно и мягко. Гилберт погладил меня по волосам.

- Я думал, потерял тебя, - сказал он тихо, и у меня от этого шепота мурашки пошли.

Тут я осознала, что все еще в плаще на голое тело, и он вполне может ощущать мой рельеф через тонкую ткань весьма… Как говорила моя тетушка, «качественный шелк – лучше наготы». Эта неуместная мысль заставила меня зардеться.

- Прости, - шепнул мне Гилберт, и я не поняла, за что он извиняется.

Только что готова простить его за что угодно.

Свет, что со мной творилось?! Я сжала зубы и кулаки почти до боли.

.

- Я должен поговорить с вами до того, как мой хозяин вспомнит обо мне и даст следующий приказ, - вдруг разрушил момент слуга. – У нас мало времени.

Гилберт неохотно отстранился от меня и повернулся к лежащему. Я ощутила перемену настроения мужчины: от благости до зарождающейся в груди ярости, и, сама не успев подумать, взяла черного дракона за большую, сильную ладонь.

- Выслушай его, - попросила я. – Мне не кажется, что он лжет.

- Уже не убил – значит, выслушаю, - хмыкнул Гилберт. – Представляю, как выгляжу в твоих глазах, но я не свихнувшаяся рептилия, не садист и не маньяк-поджигатель.

То, с какой иронией он говорил о себе, шутя над тем – я точно это почему-то знала, – над чем драконы шутить бы не стали, разрядило обстановку. Перевела взгляд вниз – слуга глядел на Гилберта расширенными в недоумении глазами. Впервые на бесстрастном лице я видела такое по-детски изумленное выражение.

Я тихо хихикнула и закашлялась, скрывая это. И встретилась взглядом с Гилбертом. Зелень его глаз искрилась.

Теперь Гилберт больше походил на человека. Вот он посмотрел на наши соединенные руки и улыбнулся снова, а я смутилась, отпустила его и плотнее закуталась в плащ.

- По грани прошел, - уведомил он слугу. – Не нужно играть с безопасностью Эли. Тронешь ее еще раз – убью.

- Разумеется, - кивнул слуга. Затем бросил взгляд на Олле: - Старуху лучше убрать. Слишком много слышала и видела.

- Я тебе уберу! – задохнулась я, в отчаянии глядя на Гилберта. – Олле болтать ни о чем не будет. Она…

- Весьма впечатлила меня тем, как бросилась тебя защищать. Но он прав, оставлять Олле в живых – или здесь – нельзя, Эли. Это намного больше, чем ты думаешь, и одна жизнь не стоит риска.

- Я дам ей пузырчатку и смогу убедить, что все это – бред, - затараторила я. – Пожалуйста!

- Решим это позже, - махнул рукой Гилберт, и Олле осела на тюках.

Я бросилась к ней. Женщина мерно дышала.

- Как тебя зовут? – спросил Гилберт у слуги.

- Я не заслужил имени, - как само собой разумеющееся, ответил тот. – Мой хозяин считает, что от имени лишь шаг до личности, а личность развращает слуг, превращая их в плохих рабов. Арро`Ильберт заставил меня принести присягу. Тренировал долгие годы. Я знаю столько его тайн, что их будет достаточно, чтобы вы могли забрать себе власть над всем, чем владеет он. Арро`Ильберт никогда не отпустит меня, но у него нет наследников, а значит, если он умрет, я буду свободен. Я готов принести присягу вам, если у меня не будет другого выхода, но предпочту иначе выкупить подобный долг жизни. Я буду полезен. Все, чего я хочу – более никогда не подчиняться его приказам.

- Как ты себе это представляешь? – подошел к нему Гилберт. – Раз ты здесь и выпутался из оков, - он кивнул на перевязанную мною ногу, - племянник в любой момент может и на расстоянии связаться с тобой, чтобы отдать приказ умереть. Ты полезен ровно до тех пор, пока он не поймет, что ты предал его.

- Элиасаане удавалось скрываться от Орлага, - выдохнул слуга, и вдруг на его лице проявилось отчаяние и так же быстро пропало. – Пожалуйста, научи меня.

- Хорошая попытка, - усмехнулся Гилберт, поднимая руку. – Ильберт, ты меня слышишь? Не посылай ко мне больше своих псов.

- Подожди! – повисла я на его руке. – Подождите, - вежливо поправилась, когда Гилберт обернулся. – А если он и правда?.. Ильберт приказал ему освободиться от оков – и… - Правильные слова никак не шли на язык.

- Эли, - неожиданно погладил меня по волосам Гилберт. – Ты понимаешь, что они здесь именно за тем, чтобы узнать этот самый секрет? Вероятно, пользуясь твоим мягкосердечием и моей, как они думают, наивностью. Их истекающий кровью слуга просит открыть тайну, за которой охотится его хозяин.

- Я не дура, - вспыхнула я. Перевела взгляд на слугу: тот закрыл глаза, словно смиряясь. В уголках его глаз скопилась влага, а лицо будто окаменело. – Мы можем поговорить, - я быстро оглядела сарайчик, - снаружи? Пожалуйста. Я объясню.

Гилберт несколько мгновений глядел на меня тяжело. Затем кивнул – и положил пальцы на лоб слуги. Тот тут же обмяк, а над ним сформировалась едва заметная пламенная сетка. Я пригляделась: грудь мелко вздымалась.

- Говори.

- А он не слышит?

- Нет. Но оставлять его одного опасно.

- Я знаю, как можно скрыть его от Ильберта, - призналась я, запрещая себе думать, чем обернется это признание для меня самой. – Почему бы не поверить ему? Ведь когда мы разорвем эту связь хотя бы на время, он покажет, действительно ли… Мне очень его жаль, - закончила я тихо. – Вы не представляете, что это.

Я ждала приказа никогда более не скрываться от Гилберта, но его не последовало. Вместо этого он только кивнул:

- Не бойся, я знаю про амарассу. Ты же рассказала мне. Но во время нашего боя Ильберт сжег всю восточную часть острова. Там не осталось этого растения.

И снова выбор: оставить себе призрачную возможность убежать или… Хотя кого я обманываю? Разве был выбор, разве я хоть миг рассматривала его всерьез?

- У меня есть немного. Мы можем дать ему ее прямо сейчас, пока он спит. И этого хватит на какое-то время. Я принимала ее перед сном, чтобы…

- Не возвращаться к Орлагу, - подхватил Гилберт. – Решила не оставлять себе? Хотя хочешь сбежать от меня?

Его взор был нежным, словно он не только принимал мое решение, но и ценил его.

- Мне бы все равно надолго не хватило, - попыталась я сделать вид, что это проходной вопрос. Было неуютно и одновременно сладко, когда Гилберт вот так глядел в упор. – Так что это иллюзия выбора.

- Нет, - покачал головой Гилберт. – Она еще где-то растет? Или есть травы с подобными свойствами? Эли, - остановил он меня перед ответом. – Я не приказываю отвечать мне и не приказываю отвечать правду. Просто скажи то, что считаешь нужным.

Эти последние слова поразили меня.

- Почему? – шевельнула я губами.

Гилберт не ответил.

- Она растет, но очень далеко, - решилась я. – Я не была там.

- Значит, мы отправимся далеко, - улыбнулся Гилберт. – Что ты хочешь за свою помощь?

- Вы же можете…

«Просто приказать». Я не смогла озвучить это, а Гилберт снова улыбнулся.

- Могу, - подтвердил он. – Не считаю нужным.

- Давайте дадим ему шанс, - попросила я тихо, не веря в успех, но боясь упустить возможность попытаться. – Ему ведь очень плохо. И Олле. Не убивайте ее. Я понимаю, что ей нельзя оставаться, так давайте возьмем ее с собой. И я сделаю все, чтобы найти еще амарассы.