Призрачный воин

ГЛАВА 16 ПРИВЕТСТВИЕ ЗАЙСУТРЫ

Идущий во главе флота «Сон Иннеада» превосходил размерами любые звездолеты, что собрали зайсутранцы для встречи новоприбывших. С тянущимся за ним хвостом из крейсеров и судов сопровождения линкор спокойно прошествовал вдоль рукотворного мира к указанной швартовочной башне. В зале совещаний иннари не сводили глаз с высвечивающегося на экране изображения; остальную же часть помещения скрывала тьма, так что лица присутствующих озаряло лишь сине-зеленое мерцание. Они пристально изучали увеличенные снимки в поисках характерных следов культуры и истории хозяев Зайсутры.

— Взгляните сюда, здесь признаки боев. — Мелиниэль указал на участок ближайшего от них борта рукотворного мира, где сквозь несколько длинных борозд проглядывал основной материал. Поверхность над ним пустовала, лишенная каких-либо ландшафтов и куполов. — Какая-то высокоэнергетическая атака.

— Я вижу город, — заметила Иврайна, жестом велев изображению переместиться к объекту ее внимания.

Картинка увеличилась, показав горную твердыню, похожую на сказочный замок. Ее стены и вершину усеивали башни и мосты, а из равнин и арок соседних куполов к ней сходились широкие дороги. Крепость располагалась ближе к носу Зайсутры, являясь высочайшим строением в пределах видимости, из-за чего спереди искусственный мир казался слишком громоздким.

Дальнейшие манипуляции с голопроекцией позволили разглядеть у основания города-горы несколько скоплений шестиугольных купольных структур. Здания были приземистыми и лишенными украшений, совершенно не похожими на строения альдари прошлых или настоящих времен.

— Возможно, это хозяйственные постройки, — предположил Азкар.

— Или тюремные учреждения? — Ияста подалась ближе, ткнув пальцем на квадратные окна и двери. — Псевдоварварский стиль?

— Мне это не нравится, — отворачиваясь, заявила Иянна. — Такое чувство, что мы ищем повод, чтобы их осудить.

— Если ты думаешь, что они не изучают нас столь же пристально, то ты наивна, — отозвалась Иврайна. — Мы должны узнать все, что можно, чтобы переговоры прошли успешно.

— Переговоры? — Иянна покачала головой. — Мы прибыли не с торговой миссией. Это наши дальние родственники, потенциальные союзники, а не ресурс. Проведенное в Комморре время лишило тебя сострадания.

Никто не ответил, однако всех посетила мысль, что уж кому-кому, а Иянне говорить о сочувствии было редкостью, если не откровенным лицемерием. Прежде, если речь шла о призыве Иннеада, она неизменно поддерживала предприятия, требовавшие больших жертв, даже разрушений в собственном рукотворном мире. Как и следовало ожидать, первым, кто не стерпел, оказался Азкар.

— Позволь мне высказаться, раз уж остальные столь учтивы, — заговорил кабалит. — Даже мимолетного контакта с дальней родней хватило, чтобы отвлечь тебя от нашей цели. Сайдари — чужак, пусть даже делит с тобой имя. Узы дома еще не основание для доверия.

— Не путай семейства альдари со склочными кабалами родного города! — отрезала Иянна. — Они пронесли свою верность и честь через поколения.

— Я ничего не путаю! — не менее резко ответил Азкар. — Кабалы появились из таких же благородных домов. Боюсь, ты увидишь на Зайсутре больше междоусобицы старых доминионов, чем тебе понравится. Не заблуждайся, сейчас они расценивают нас как соперников.

— Это не значит, что мы должны отвечать им взаимностью, — произнес Мелиниэль.

— Но и не предполагает, будто зайсутранцы бросятся нам помогать из чувства общей цели, — вмешалась Иврайна, которая по опыту в Комморре научилась остерегаться любых альянсов, заключенных не на основе взаимной выгоды. — Пускай мы прибыли не ради торговли, но нам следует что-то предложить зайсутранцам взамен на доступ к вратам Злобы.

— У нас есть воины, — заметил Визарх. — И корабли.

Невзирая на его немногословность, все поняли намек. Рукотворный мир не мог сравниться в мощи с теми, от кого когда-то ушел, а его флот, насколько могли видеть иннари, лишь ненамного превосходил среднестатистическую флотилию корсаров. Армада иннари не включала и половины от общей численности их пустотных кораблей, однако не уступала в силе группе судов, кружившей возле Зайсутры.

— Угрозы? — Иянна покачала головой, отвергая его идею. — Кто мы такие, чтобы приставлять клинок к их горлу?

— Предложим военную помощь, — со вздохом пояснил Визарх. — Им пришлось повоевать, это сразу видно.

— Заключим пакт, — добавил Мелиниэль. Он посмотрел на Иясту с Телахасом. — Уверен, это будет и в интересах Ияндена.

Чародеи перекинулись мыслями и взглядами, после чего выразили общее согласие.

— Иянден мало что может предложить, кроме мертвецов...

— ...и в последнее время нам нужны союзники.

— Будем надеяться, что дела у Зайсутры лучше, нежели кажется на первый взгляд, — подытожила Иврайна, углядев еще больше затемненных куполов и разрушенных ярусов, пока их корабль проходил через середину рукотворного мира. — Иначе поднимать из мертвых нам потребуется не только духов.

Не вдаваясь в слишком утомительные подробности приветствий, представлений, ритуалов и церемоний, сопровождавших встречу двух народов, достаточно сказать, что прибытие иннари — и небольшого контингента иянденцев было встречено с подобающим случаю достоинством.

Пока Иврайна кланялась, кивала и пыталась запомнить, казалось, бесконечный поток имен, она обратила внимание на три детали.

Первая — зайсутранцы отличались набожностью. Конечно, Дщерь Теней не причисляла себя к тем, кто ругал любого, желающего посвятить свою жизнь богу или богам, но ее поразило, что жители мира-корабля возродили старый пантеон: голоса не вздымались в молитвах к Азуриану и Ише, Баулу и Лилит со времен Войны в небесах, предшествовавшей Грехопадению более чем на два десятка поколений.

Возможно, в своем одиночестве или в поиске некоей высшей цели, либо пути среди воцарившейся после Грехопадения анархии доминионов, зайсутранцы нашли ответы в старых верованиях. Аристократы, которым представляли гостей, по всей видимости, исполняли роль не только матерей и отцов семейств, но также жрецов. Оказалось, не один Сайдари носил символы почти каждого бога и богини, каждого полубога и восходящей силы из древних мифов. Тем не менее, в их пантеоне явственно недоставало одного бога, одной руны, которой они не пользовались, — Иннеада.

Иврайне можно простить расчет на то, что тем самым зайсутранцы становились идеальными кандидатами на обращение в иннари. Очевидно, что, если кто-то поклоняется какому-либо богу, он сможет поклоняться любому, поэтому провозвестницу Иннеада посетила мысль, что ей следует попытаться поведать им о деяниях и словах своего патрона и попробовать завербовать в движение некоторых или даже всех зайсутранцев.

Второе наблюдение отчасти еще сильнее укрепило ее ожидания на этот счет, ибо вскоре стало ясно, что, как и сам мир-корабль, зайсутранцы претерпели много невзгод за поколения изоляции от остальных альдари. Встречать иннари прибыла всего пара тысяч жителей, однако выстроились они вдоль проспектов и галерей, что могли вместить вдесятеро большее их число.

Несмотря на то, что даже в начале Исхода Зайсутра никогда не считалась крупным рукотворным миром, тут могло жить более миллиона душ. Судя по размеру приветствующих толп, с течением времени их ряды сильно поредели.

Еще более заметным было стареющее население. Казалось, в расцвете сил находилась всего горстка альдари, а детей не было видно вовсе.

— Возможно, они стесняются, — ответил Визарх, когда госпожа поделилась с ним своими мыслями.

— Вряд ли им не захотелось бы встретиться с другими альдари спустя столько времени, проведенного в глухой пустоте. Я думаю, тут поднялся бы оглушительный ор.

Иянна, по всей видимости, заметила то же самое, но, как она или Иврайна ни старались бы выпытать у Сайдари или кого-либо из других аристократов о пережитых ими злоключениях, они наталкивались на вежливое молчание.

Даже по меркам настолько небольшой встречи приветственные мероприятия проходили скорее в мрачной, нежели праздничной обстановке. Немалая часть зайсутранцев глядела на новоприбывших с подозрением. Впрочем, не меньшее число иннари отвечали им тем же, в особенности те, кто родом из Комморры.

Появление арлекинов должно было привнести некоторую легкость и непринужденность в общении. Сна-Копье и его театр заявились во всей пестроте и общались с публикой жестом и слогом, воплощая собою Цегораха Ловкача. Наряду с Иннеадом, Смеющийся бог также отсутствовал в храмах и на талисманах рукотворного мира, и, хотя кое-кто в толпе поначалу восхищался представлением артистов, многие к концу хмурились еще сильнее.

Сайдари и остальные дворяне аплодировали, демонстрируя улыбки слишком натянутые, чтобы счесть их выражением искреннего веселья, однако никто открыто не проявил неприязнь к кувыркающимся и поющим воинам. Они отдали дань уважения Идрэси и его спутникам в той же мере, что и всем остальным иннари, и увлеченно выслушали истории труппы «Полуночной грусти» о побеге Смеющегося бога от Той-что-жаждет и его последующих похищениях душ арлекинов из лап Великого Врага.

А еще зайсутранцы явственно обходили стороной вопрос, как же они справлялись с угрозой Той-что-жаждет. Они не носили хранящих души путевых камней, но вокруг них и не витала вампирическая аура комморритов. Столь чувствительный вопрос определенно не следовало выносить на публичное обсуждение, но у Иврайны невольно закрадывались подозрения относительно данного аспекта местной культуры.

Наконец, последний занимавший Дщерь Теней вопрос касался цепи бесконечности, или группового разума, как называли свою психическую энергосеть сами зайсутранцы. Она представляла собой прототип матриц, которые питали прочие рукотворные миры, и основывалась на тех же зачаточных принципах психической инженерии, но заметно отличалась по исполнению.

В общем и целом Зайсутра казалась покрытой скорлупой. Хоть азуриане ощущали вокруг себя психическое присутствие, как и в любом другом мире-корабле, те, кто оттачивал свое мастерство, вроде Иянны и чародеев, или чей разум был отворен божественным вмешательством, как в случае с Иврайной, могли проникнуть в кристаллические путепроводы Зайсутры с тем же успехом, что и погрузить руки в стены. Бесконечная цепь существовала, но оставалась непроницаемой.

— Напоминает мне мировой дух исшедших, — заметил Визарх. — Оболочку, где энергия курсирует только в одном направлении.

— Когда это ты успел побывать среди исшедших? — полюбопытствовала Иврайна.

— Довелось однажды, — пожав плечами, ответил ей Визарх.

Являлось ли сопротивление цепи некоей функцией, заложенной при ее создании, или же ее намеренно оградили от стороннего изучения, сказать было невозможно. Само по себе это не могло служить обличающим фактом и, наряду с остальными сделанными иннари наблюдениями, еще не давало повода остерегаться зайсутранцев.

— Но, если сложить все детали вместе, складывается впечатление, будто Зайсутра не вполне живая, — пояснила Иврайна, после того как большую часть цикла их неоднократно благословляли, мягко допрашивали и водили по рукотворному миру, не отступая от строгого маршрута.

— В таком случае тебе это...

— ...наверняка знакомо и приятно, — просипели близнецы.

Для расселения гостей выделили целый купол — нагорье Дальнего Отдохновения, как назвал его Сайдари. Внутри находилась восхитительная холмистая пустошь, усеянная чахлыми кустами с пурпурными цветками и рощами деревьев с причудливо сплетенными ветвями. Листья иссохли, в межсезонье окрасившись в бурые и охряные цвета, и первые из них уже укрыли землю красно-оранжевым ковром. В небе купола плыли облака, расцвеченные золотистым светом из некоего скрытого источника.

На пологих взгорьях высилось несколько поместий, с которых открывался вид на засыпанные валунами долины, а также поросшие мхом и лишайником выступы и утесы, тут и там испещренные норами. В топях и торфяниках водились длинноногие болотные птицы, с уханьем вышагивающие среди камышей и то погружавшие клювы за рыбешками с оранжевыми боками, то выхватывавшие в воздухе виверновых мух с палец длиной.

Иннари поселили в огромном комплексе зданий, известном как Блеклый Щит, который уходил в основание рукотворного мира настолько же глубоко, насколько поднимался ввысь. Верхние этажи закрывали многочисленные крыши, по бокам которых располагались башенки, а плоскость серых стен нарушали широкие прозрачные двери, ведущие на десятки балконов. Древний дворец напоминал скорее охотничьи угодья, нежели городские районы, где обитало большинство альдари до Грехопадения.

Лидеры иннари обустроились на одном из верхних этажей, в зале с высокими и широкими окнами, откуда открывался вид на сверкающее озеро. Приведя себя в порядок и отдохнув, они встретились снова на одной из верхних площадок — просторной террасе, уставленной низкими креслами и столиками в количестве достаточном, чтобы разместить несколько дюжин посетителей.

Тут не было ни рабов, ни альдари на Пути обслуживания, поэтому подстаканники пустовали, а столы не ломились от яств. Сна-Копье захрустел фруктом, наверняка заполученным каким-нибудь особо проказливым образом. Остальные прогулялись к балюстраде и окинули взглядами тщательно спроектированный меланхоличный пейзаж. Они находились в рукотворном мире, и этим все было сказано: времена года здесь менялись по воле самих жителей. Весь купол намеренно превратили в картину уходящего сезона и тускнеющих красок.

— Тут царит невероятная горечь, — проговорила Иянна. — Они борются, я это чувствую. Здесь все пронизано сожалением.

— Сайдари не поведал, почему они вернулись? — спросил Мелиниэль.

— В Галактике смута, даже забытые пограничья ощутили последствия Великого Разлома, — ответила Иврайна.

— Им нужна наша помощь, — без обиняков заявила Иянна. — Не могу сказать, каким образом или почему их забросило к неспокойным берегам наших жизней именно сейчас, но, куда ни брось взгляд, видно, что они стремительно идут ко дну. На них могла обрушиться некая катастрофа, связанная с Великим Разломом, либо же их в конце концов настигло безжалостное течение времени. Неважно! Это наш народ, и ему нужна наша поддержка.

— Так пусть о ней попросят, — отозвался Азкар. — Думаешь, их сдерживает гордость?

— Или страх, — возразила Иянна. — Ты сознался бы незнакомцу в собственной слабости? В беззащитности? Сначала мы должны заслужить их доверие.

— А они — наше! — резко напомнила Иврайна. Она взяла в руку хрустальный кубок и поднесла к свету, из-за чего на другой ее ладони заиграли радуги. — Благословения и банкеты — это лесть и подкуп, не более того.

— Ушедшие наконец вернулись, — проговорил Сна-Копье, выбросив огрызок с балкона. — Не стремись они к контакту, их уста остались бы закрытыми и никто не заметил бы их ухода из жизни. Пьеса сильно поменялась с тех пор, как они покинули подмостки. Возможно, они колеблются просто из-за незнания пересмотренного сценария.

— Я еще раз поговорю с Сайдари, — вымолвила Иянна. — Уверена, если мы найдем точки соприкосновения, наши фракции тоже достигнут согласия.

— Тебе словно... не терпится ускорить ход переговоров, — подметил Мелиниэль. — Надеюсь, ты не позволишь личным симпатиям затмить твою рассудительность.

— Я не спрашивала позволения.

Духовидица понуро ушла, провожаемая взглядами остальных иннари, и те увидели, как она покинула поместье — яркая пылинка золотисто-красных цветов среди осенних красок, что вскоре должны были скрыться за тщательно воссозданными туманами.

Иврайна присела, почесала Алориниса за ухом, а затем отдала ему мысленный приказ. Гиринкс с урчанием потерся щекой об ее ногу, а потом выскочил на балкон. За первым последовало еще три прыжка — с перил на крышу, с крыши на наружный подоконник, а оттуда на землю, — и с высоко задранным хвостом он последовал за уходящей духовидицей.