Привет магия! Пегарог. Книга третья.

Интерлюдия Бренор.

Интерлюдия

Бренор

Прошло время, и Бренор вновь ступил на знакомые каменные плиты восьмой шахты. Хотя Звёздный и обещал подыскать ему место получше, но пока слова оставались словами, а сидеть без дела — не в характере нашего бессмертного героя. Он вернулся к прежней работе, к привычному ритму кирок и заступов.

На вопросы товарищей по шахте отшучивался с лёгкостью, будто и вправду всего-навсего «бороду помял при падении». Гномы, видя его нежелание распространяться, вскоре оставили расспросы. В конце концов, что ещё нужно? Парень работает, и работает хорошо — остальное не их дело.

Дни текли за днями, месяцы сменялись месяцами, но обещанный визит так и не состоялся. «Горец», как прозвал его Кайлос, не проронил ни слова — и всё понимал без лишних объяснений.

«Что Ториндусу Старквиллу, бывшему некогда королю Подгорного королевства, до какого-то гнома, что спас его? — размышлял Бренор, отбивая пласт породы. — Будь на моём месте легендарный герой, совершивший небывалое деяние — тогда другое дело. А так... Помог лишить королевство стратегического ресурса, да ещё и об этом узнали все, кто там наверху. Хорошо хоть голову не отрубили — уже милость».

Четыре месяца упорного труда — и наконец законный выходной. Первым делом Бренор отправился на рынок, намереваясь купить продуктов для скромного праздничного ужина в кругу семьи в честь столь важного для него события.

Но судьба, как всегда, имела свои планы.

Проходя вдоль мясных рядов, где в воздухе витал терпкий аромат копчёностей и свежей крови, он вдруг замер. Среди шумной толпы, будто луч света в подземелье, стояла она — несравненная Астрид, дочь Бардина Каменного Кулака.

Её медные косы, перехваченные серебряными заколками, мерцали в свете факелов, а зелёные, словно малахит, глаза широко раскрылись при виде него.

— Бренор? — её голос прозвучал так, будто эхо забытой горной песни.

И в этот момент он понял — этот день запомнится ему куда больше, чем просто «первый выходной».

Он шагнул вперёд с непривычной для него лёгкостью. Пережитые испытания стёрли былую неуверенность, оставив в его движениях спокойную решимость.

— Привет, Астрид, — произнёс он, и в голосе его звучала тёплая искренность, которой прежде не было.

Девушка вздрогнула, будто разбуженная от долгого сна. Её глаза — зелёные, как весенние листья после дождя, — расширились от изумления.

— Это правда ты? Какой... неожиданный сюрприз. — Голос её дрогнул. — Мы столько времени не виделись... Я так рада, что тот кошмар оказался всего лишь сном, а не предсказанием.

Он усмехнулся, и в уголках его глаз собрались лучики морщинок.

— Увы, твой сон был правдив. Я действительно попал в беду. Упал с высоты в полтора километра, плюс-минус пара сотен метров.

Он слегка приукрасил действительность, наслаждаясь её реакцией.

— Как ты... — Астрид замерла, пытаясь осмыслить сказанное. — Мне рассказывали об этом, но я думала, это просто нелепые слухи...

И только он хотел поделиться с ней:

— Оказывается, я не...

Как вдруг услышал:

— Эй, ты, бездарный кусок породы! Отойди от неё, пока цел!

Голос, резкий как удар кинжала, разрезал воздух. К ним приближался гном в расшитых золотом одеждах, на груди которого поблёскивали родовые инсигнии клана Рунирдов. За ним следовали двое таких же надменных сородичей.

— Куда катится этот мир, — цокал языком Хрогар, — когда всякие отбросы позволяют себе заговаривать с Провидицей.

Бренор медленно повернулся, и в его глазах вспыхнул холодный огонь.

— Хрогар, — произнёс он с неестественным спокойствием, — советую тебе исчезнуть, пока твоя голова не отправилась в путешествие без тела. Я говорю с кем хочу, и это никого, кроме меня, не касается.

Если бы кто-то спросил его в этот момент, зачем он лезет в ненужную драку, гном вряд ли нашёлся бы с ответом. Хотя... нет. Позже он бы понял. Всё это — влияние Кайлоса. Того самого человека, который заразил его этой новой, незнакомой прежде уверенностью и желанием не отступать.

Наступила мёртвая тишина. Даже шум рынка куда-то исчез.

Хрогар, сын Балора, главы клана, стоял, широко раскрыв рот, не в силах вымолвить ни слова. Его лицо постепенно наливалось тёмной краской.

— Да ты... — наконец прошипел он. — Да ты сейчас сдохнешь!

В воздухе запахло неприятностями, потому те, кто был рядом, быстро ретировались.

Астрид сделала шаг вперёд, её голос прозвучал мягко, но твёрдо:

— Ребята, успокойтесь, прошу вас...

Но её слова замерли в воздухе. Внезапно взгляд девушки стал отрешённым, глаза остекленели, словно она увидела нечто, недоступное простым смертным. Непроизвольно сделав шаг назад, она замолчала, будто сама судьба наложила на неё печать молчания.

Оба гнома, охваченные яростным противостоянием, даже не удостоили её вниманием. Они продолжали меряться «взглядами», где в каждом — стальная решимость и непоколебимая воля.

— Дуэль. До смерти, — проговорил зло аристократ, выговаривая каждое слово с ледяной чёткостью, будто высекая их на камне.

— Как пожелаешь, — спокойно ответил сын Рунара, а после, слегка склонив голову в сторону Астрид в безмолвном извинении, он развернулся и удалился, держа спину прямой, а голову — высоко поднятой. Его шаг был твёрд и уверен, будто он уже победил.

Если бы его слух был столь же острым, как у магов, он уловил бы шёпот Одарённой, прозвучавший как эхо в пустоте:

— «Кто я такая, чтобы вмешиваться в судьбу великого?»

Ждать пришлось недолго. Ещё до заката в дом Рунара «Глубинный Шёпот» постучали. На пороге стоял гонец в плаще с вышитыми рунами клана Рунирдов, держа в руках пергамент с сургучной печатью. В письме, составленном в изысканных, но беспощадных выражениях, сообщалось, что дуэль состоится на рассвете следующего дня.

Последовавшие пять часов Бренор провёл в тщетных попытках убедить родителей.

— Всё будет хорошо, — повторял он, но его слова, звучавшие уверенно, разбивались о немой ужас в глазах матери и мрачную озабоченность во взгляде отца. Они знали — завтра их сын вступит в бой не просто за честь, но за саму жизнь. А дальше их ждут серьёзные неприятности, если их отпрыск хотя бы ранит наследника главы. Нет, не напрямую, конечно. Поскольку дуэль будет проходить по всем правилам. Но у богатых и влиятельных гномов имеются множество других способов навредить своим врагам.

Тени на стенах становились длиннее, а в доме повисло тягостное молчание, прерываемое треском догорающих в очаге поленьев. Бренор смотрел в огонь, размышляя о том, что утро принесёт ему — славу или гибель, и не совершил ли он глупость, ввязавшись во всё это. Затем откинул мрачные мысли. Кайлос бы такого не одобрил. Пораженческие мысли надо гнать кайлом.

«Хм, забавно. Кайлос, как кайло, и правда выбивает всю дурь из своих врагов», — усмехнувшись он уснул.

Несмотря на предрассветный час, арена была переполнена до невозможности. Трибуны гудели, как развороченный улей, и большинство голосов скандировало имя его противника. Однако на одной из скамей — скромный островок поддержки: сидели его семья, товарищи по восьмой шахте, Астрид с отцом... и неожиданно — Балмор Громовой Горн. Последнего бессмертный никак не ожидал увидеть среди зрителей.

Перед самым началом поединка глава безопасности под всеобщими взглядами подошёл к нему. Щелчком активировав артефакт звукоизоляции, он начал разговор с непринуждённостью, будто обсуждал погоду:

— Ну как, малец, настроение боевое?

— Как видите, — Бренор развёл руками, затем хрустнул шеей, снимая напряжение. — Готов к честному поединку.

Глаза архимага сузились:

— Вот как раз о честности... Есть деликатное поручение.

— Слушаю вас внимательно, уважаемый Балмор.

— Хрогар должен умереть. Сегодня, сейчас.

Горец остолбенел:

— Простите, что?! — Его мысли смешались. Да, он хотел проучить наглеца, но убийство... Это выходило за все рамки.

Громовой Горн продолжил, прикрыв рот ладонью, будто зевает:

— Их клан замешан в заговоре против короны. Устранив наследника, мы выбьем почву из-под ног заговорщиков. Ты улавливаешь суть?

Ладонь Бренора непроизвольно сжалась в кулак:

— А моя семья? Мы же простые рудокопы. Кто нас защитит от мести? Клану на нас плевать. Они не пойдут против Рунирдов.

— Личная гарантия короля, — отрезал Балмор. — Хватит?

Молодой гном сделал последнюю попытку:

— Может, обойдёмся без моего участия?

— Послушай меня внимательно, Сын Рунара, — голос одного из самых могущественных магов Подгорного народа стал стальным, — ты и так в долгу перед троном. Из-за твоей выходки мы потеряли... Впрочем, не время и не место. Выполнишь — все долги спишем.

Когда Балмор отошёл, зрители перешёптывались, бросая на Бренора сочувственные взгляды. Все понимали — визит главы СБ не сулит ничего хорошего. То, что должно было быть поединком чести, теперь явно превращалось в заранее спланированную расправу.

На арену выходили два гнома, но их шансы были неравны с самого начала. В глазах толпы читалось одно: сегодня они станут свидетелями не дуэли, а показательной казни.

Они вышли на середину площадки, сверля друг друга гневными взглядами. Хрогар, облачённый в доспехи с родовыми рунами, и развивающимся плащом сверкал, как праздничный алтарь. Напротив стоял Бренор — в простом на вид нагруднике, подаренном ему Кайлосом, и мечом в дешёвых ножнах, говорили о многом без слов. Между ними, подобно древнему менгиру, возвышался седобородый судья, чьи морщины хранили память о сотнях подобных поединков.

Судья, чья седая борода казалась высеченной из того же камня, что и арена, торжественно поднял резной посох. Его голос, подобный подземному гулу, разнёсся по площади:

— Внемлите, участники! Последний дар милости предлагаю — есть ли мудрость в ваших сердцах, чтобы избежать кровопролития?

Аристократ из клана Рунирдов презрительно изогнул губы, его взгляд скользнул поверх головы противника, будто того и вовсе не существовало:

— Этот жалкий отброс ответит за все свои прегрешения. Сегодня я омою честь моего рода его ничтожной кровью.

С эффектным разворотом, от которого плащ с родовыми символами взметнулся, как боевое знамя, он занял позицию у западной отметки, демонстративно повернувшись спиной к сопернику.

Бренор на это только молча пожал плечами. Движения юного рудокопа были размеренны и точны, когда он извлёк меч из ножен. Сталь запела тихим, почти музыкальным звоном, будто предвкушая предстоящую кровавую симфонию. Не удостоив оппонента даже взглядом, он вернулся к своей отметке — его боевая стойка, полная сдержанной мощи, говорила о многом без лишних слов. Но только опытные бойцы, находившиеся на площади, видели, что гном юн и не умел.

Судья тяжело вздохнул, и его посох с глухим стуком ударил о каменные плиты:

— Коль примирение отвергнуто, объявляю поединок до последнего вздоха. Двое вступили в круг — лишь один покинет его. Да осудит нечестного "Великий Наковаль" по правде и справедливости.

Факелы вокруг арены вспыхнули ярче, будто сама стихия огня затаила дыхание в ожидании кровавого зрелища. В толпе, где смешались знатные и простолюдины, даже дети замерли — все понимали, что станут свидетелями не просто поединка, а столкновения двух непримиримых миров: спесивой аристократии и закалённой в испытаниях воли простого рудокопа.

— Начинаем! — громовой раскат судейского голоса разрезал напряжённую тишину.

Толпа замерла, когда судья опустил посох. Маг земли не стал терять времени — его руки взметнулись в сложном жесте, а следом прозвучало заклинание, и земля под ногами противника вздыбилась. Из каменных плит вырвались острые шипы, но проворный горец, хоть и не искушённый в сотнях сражений, успел метнуться в сторону с удивительной ловкостью.

Трижды земля пыталась пронзить его, трижды он ускользал с проворством горного козла, вызывая в толпе восхищённые возгласы.

— Продолжай бегать, крыса! — усмехнулся маг, сжимая кулаки в новом заклинательном жесте.

Площадка содрогнулась, и сеть трещин побежала по камням, пытаясь поглотить неуловимого противника. Когда тот прыгнул на последний уцелевший островок, аристократ резко взметнул руки вверх — и земля под ногами горца обрушилась, каменные щупальца сомкнулись на его теле по пояс, вырвав у него стон боли.

Аристократ медленно приближался, его голос звучал как скрежет камней:

— Неужели жалкий червь возомнил, что может противостоять повелителю земных недр?

Отвечать какой-либо колкостью не было ни сил, ни желания.

Вокруг знатного гнома кружили массивные глыбы, послушные малейшему движению его пальцев, словно верные псы, жаждущие кровавой добычи. Камни перемалывали друг друга, создавая зловещий скрежет, предвещающий мучительную кончину.

Пленник, закованный по пояс в каменные тиски, отчаянно пытался вырваться, но могучие объятия земли не ослабевали. Его клинок лежал в двух шагах — так близко, что можно было различить каждую зазубрину на лезвии, и так далеко, будто он находился за гранью мира живых.

— За свою дерзость ты умрёшь без чести и пощады, — провозгласил повелитель камня, обращаясь больше к толпе, чем к поверженному врагу. — Народ жаждет зрелища, и я не разочарую его!

Резкий взмах руки, новое заклинание — и из земли вырвалась каменная длань, сжимая тело пленника в смертельных объятиях. Раздался душераздирающий хруст ломающихся рёбер, алая пена выплеснулась из перекошенного рта, безжизненное тело обмякло в каменных оковах.

Толпа не разразилась привычными ликующими криками. Даже завсегдатаи кровавых поединков молчали, потрясённые жестокостью расправы. На арене воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием победителя.

— Такова участь всех, кто осмелится бросить вызов роду Рунирдов! — раздражённо прогремел маг, разочарованный отсутствием привычного ликования.

Судья уже поднимал резной посох, чтобы объявить победителя, когда...

Казалось бы, безжизненное тело вдруг дёрнулось. Глаза, ещё секунду назад затянутые смертной пеленой, вспыхнули неземным светом.

— Что за... — Маг земли отпрянул, лицо его исказила гримаса первобытного ужаса.

Каменные оковы затрещали, не в силах сдержать пробуждающуюся мощь. Толпа ахнула, когда из каменного плена высвободилась рука, сжимающая окровавленный клинок. Смерть явно не собиралась так просто отпускать своего избранника...

Но было уже поздно.

Его рука, ещё мгновение назад безжизненно свисавшая, метнула кинжал с убийственной точностью. Однако лезвие звонко отскочило от внезапно возникшей земляной стены, но это был отвлекающий манёвр.

Пока маг торжествовал, считая себя в безопасности, его противник уже рванулся вперёд. С проворством горной лани он обошёл преграду, выхватив из-за пояса второй клинок. Сталь блеснула в свете факелов, оставляя за собой алый след на горле заклинателя.

Аристократ захрипел, его пальцы судорожно сжали рваную рану, но кровавый поток уже хлестал между пальцев. В последнем отчаянном порыве он поднял дрожащую руку — и град каменных осколков обрушился на победителя.

Но судьба сыграла злую шутку: часть снарядов, ударив в стальной нагрудник, сработала встроенная защита, и часть снарядов рикошетом вернулась к заклинателю, впиваясь в его собственное тело.

Молодой рудокоп, отлетевший на пару метров, медленно поднялся, его раны затягивались на глазах, будто заживляемые невидимыми руками. Он подобрал меч, и его голос прозвучал тихо, но чётко:

— Со смертью шутки плохи.

Прежде чем поверженный маг успел осознать происходящее, клинок пронзил его сердце. Толпа замерла, когда тело знатного гнома рухнуло на окровавленные камни.

— Вот теперь дуэль окончена, — произнёс победитель, вытирая окровавленный клинок о плащ поверженного врага.

Судья, лицо которого побелело как мрамор, едва нашёл силы объявить:

— Победа... за сыном Рунара.

Но тот уже шёл прочь, глухой к восторженным крикам толпы. В его глазах читалась одна решимость — он знал, что это только начало долгой войны. Клан и род Рунидов так просто этого не оставят.

В тени трибун один гном одобрительно кивнул. Балмор Громовой Горн наклонился к своему подчинённому:

— Проводи его до границ. Пусть держится подальше, пока мы вычищаем гниль из наших рядов. Скажи, за его семьёй я пригляжу.

— Сделаю, начальник, — хрипло пробурчал Златозуб в ответ, исчезая в толпе, как тень в подземных галереях. Его массивная фигура двигалась с удивительной лёгкостью, следуя за победителем, который даже не подозревал, в какую кашу он влез.

Когда он вышел с площадки, к нему подошёл некто и положил ладонь на плечо.

— Здорово ты его уделал.

Бренор, обернувшись на говорившего, узнал в нём Скрегга. Правая рука начальника СБ королевства. Скидывать ладонь с плеча не стал. Не тот гном, с кем стоит грубить, да и не сделал он ничего такого.

— Он сам виноват, недооценил противника, за что и поплатился. А так зря я всё это затеял. Лишил наш народ хорошего мага. Он хоть и идиот был, но маг неплохой.

Здоровенный гном весело хмыкнул.

— Прав начальник, толковый ты малой. Жаль только, с обелиском так прокололся.

— Там не всё так просто, я сам до конца не понимаю, но… Скажем так, это что-то большее, чем обрывок мира с монстрами и горошинами. Чует моё сердце, мне ещё потом спасибо скажут, что мы первые от него избавились.

— С чего такие мысли? — удивился Скрегг, никогда не думавший с этой позиции.

— Обелиски — часть чего-то большего. Я сам толком не понимаю. В одном уверен точно. Их в мире ещё много.

— Это мы знаем. Ладно, эти дела меня не касаются. Моё дело вот в чём. Тебе надо срочно покинуть королевство. Я провожу тебя до выхода из горы, а дальше ты сам. Балмор просил передать: за семьёй твоей приглядит, а ты чтоб лет пять тут не показывался.

Бренор замер как вкопанный, повернулся к Златозубу и проговорил:

— И куда я пойду?

— Да куда хочешь. Например, к брату в замок или в столицу к Кайлосу. Он же твой друг, причём богатый друг.

Видя непонимание на лице собеседника, Скрегг поведал тому о заключённой сделке Кая с королём, без подробностей, конечно.

Спустя семь дней изнурительного пути, покрытый дорожной пылью и усталостью, Бренор наконец достиг ворот замка Разрушенных небес.

Сигрид встретил младшего брата скупой слезой, скатившейся по загрубевшей щеке. Сколько зим прошло с их последней встречи! И вот судьба, насмешливая шутница, свела их вновь — не в праздничный пир, а в смутные времена. Но разве по-другому бывает в их мире?

Путь был суров. Без гроша за душой, в тех же одеждах, что надевал на роковую дуэль, одинокий странник питался только тем, что удавалось найти в лесу. Однажды ему повезло встретить сердобольного гнома, поделившегося скудной трапезой.

Теперь же он стоял перед братом — замызганный, измождённый, с тенью растерянности в глазах, так не свойственной гордым сынам камня.

Кузнец, не тратя слов, повёл братишку в баню — то самое чудо, созданное совместно с Кайлосом. Пока они парились, отбивая дорожную усталь дубовыми вениками, Флоки с Робертом накрывали стол в соседней горнице.

— Дело, братец, такое... — начал Сигрид, задумчиво поглаживая бороду, когда они уже сидели за трапезой. — Хозяин Убыл в Ничейные земли, а замком правит сестра его. Вряд ли она одобрит чужаков под нашей крышей.

— Понимаю, — пробормотал младший, делая глоток хмельного, чтобы скрыть разочарование.

Бренор сидел за столом с кружкой пива, размышляя, что же делать, но его мысли то и дело возвращались к его другу.

Вот как Кайлос это делает? Превращая простые вещи в нечто невероятное? В его мире тоже знали горячие источники, что используют гномы для расслабления, но чтобы так — в тесной комнате выстроить целую стихию, где жар, словно в кузнечном горне, заставляет изнурять тело от жары, а после в соседней комнате обливаться ледяной водой... После такого тело чувствовало себя возрождённым, будто побывавшим в чертогах самих горных богов.

— А что, к приятелю своему не поедешь? — неожиданно предложил кузнец.

— Точно! — подхватил Флоки. — Планов у него, как я слышал, громадьё — на все королевства! Раз уж этого обжору-гоблина при себе держит, тебя и подавно не оставит голодным.

— Да на кой я там сдался? — усмехнулся горец.

— Поедешь — узнаешь.

На том и порешили. Да и выбора не оставалось. Снабжённый припасами и скромным запасом монет, наутро он отправился в Адастрию. Путь неблизкий — три месяца пешим ходом, но сердце подсказывало: встретит он и добрых попутчиков.

Особую надежду вселял тщательно упакованный запас пирожков — тех самых, приготовленных по рецепту Кайлоса. Кто ж откажется от такого сокровища? Да и сам путник теперь выглядел куда солиднее — вымытый, опрятный, благоухающий травами из банного веника. Не гонец, а загляденье!