Принцесса, подонки и город тысячи ветров

Глава 27

Подумав, что ослышалась, я застыла. Эрланн лежал рядом и смотрел на меня с какой-то глухой тоской.

– Орканов «заказали», я это знаю. И знаю, кто. Амрой Герстлен. Брат моей матери, – произнёс он уже знакомую фамилию. И, чуть помедлив, добавил. – Мой дядя. Моя семья.

Я сбросила его руку и попыталась отодвинуться. Эрланн не шевельнулся, будто боясь меня спугнуть. Только далеко ли я могла убежать, обессиленная своим последним яростным выпадом? Даже говорить вдруг оказалось таким изматывающим занятием. Поняв, что в таком состоянии это просто бессмысленно, я перестала трепыхаться.

Очередная наживка, на которую подцепили рыбку, и которую я считала ещё одной ложью Косты, вдруг снова обернулась правдой. Или нет? Боги, ничему нельзя верить… Я в изнеможении откинулась на подушку. Всё стремительно утрачивало смысл, вставало с ног на голову. И охватило фатальное безразличие к выкрутасам судьбы, над которой я была не властна. От неё не убежать. Как и от Эрланна сейчас…

– Я не уйду, Брис, – тихо подтвердил он, будто прочитал мои мысли. – Даже если ты решишь ночью, что мне больше не стоит просыпаться.

– Уйду завтра сама.

Эрланн только вздохнул, покачав головой.

– Бульон? – предложил он так просто и буднично. – Или поспишь?

– Детали, – ровным голосом попросила я. – И источник. Как выяснилось, вас тоже легко обмануть.

– Ну, самому себе я пока верю, – усмехнулся он. – Может, и ты когда-нибудь начнёшь доверять?

Я выжидающе посмотрела на него, промолчав.

Рассказ Эрланна не занял много времени. И нет, он не стал жертвой интриг брата. До тех событий восьмилетней давности он докопался сам, а вникать в них начал задолго до того, как вернулся в Дансвик после многолетнего перерыва.

О родне со стороны матери – Герстленах – Кристар имел смутное представление. Дидерик Стордаль, получив, что ему было нужно – хорошее приданое и одарённого наследника, а после так удачно овдовев, оборвал связи с новой роднёй. В особняке на Эльдстегат о них не говорили, да и сами Герстлены не горели желанием брать на себя заботу о младенце, лишившемся матери.

Как это было принято во многих богатых семьях – моя, к счастью, была исключением – детей до определённого возраста поручали воспитателям, не считая нужным даже видеться с ними, пока новый член семьи не подрастёт. Насколько мне было известно, наш нынешний король увидел собственного наследника-принца во второй раз, когда тому исполнилось пятнадцать. Впервые – при рождении.

Так что если у Амроя Герстлена и были планы на племянника в будущем, то старик Эрланн не дал им осуществиться, выкупив у Дидерика сына, словно какую-то вещь, и увезя его в столицу.

А планы у Амроя Герстлена были самые амбициозные. К тому, чтобы стать главой ратгауза, он упорно шёл несколько лет. Главным конкурентом был Николас Оркан, и именно его на очередном совете избрали новым главой. В ход пошли уговоры, подкупы, шантаж… Когда это не принесло результатов, что ещё оставалось… Только обвинить соперника в госизмене. Предварительно позаботившись об «уликах», «свидетелях», а также о том, чтобы местный О. Б. не особо вникал в это дело…

– Имя Герстлен не фигурирует ни в одном документе дела, – возразила я. – А я видела их все. Одни только ваши слова не доказывают причастности вашего дяди. Это мог быть кто-то другой.

– То есть тебе мало того, что я сам об этом рассказываю? Особенно после твоего обещания вырезать всех: причастных и невиновных? – усмехнулся Эрланн. – Мне что, теперь ещё нужно доказать, что я достоин твоей мести?

Он перекатился на край кровати, поднялся и вернулся с толстой тетрадью, что изучал за столом. Дал мне её и снова лёг рядом. Ещё ближе, чем до этого.

– Четыре года назад меня отыскал душеприказчик из Дансвика. Внезапно я оказался единственным наследником рода Герстлен. Всю их семью подчистую выкосила «чёрная язва». Я даже не сразу вспомнил, кто это. Наследства я не увидел – всё ушло на погашение моего долга перед патроном.

Лицо его болезненно исказилось, и я поняла, что речь о старике Гровере Эрланне. Даже не могу представить, что он делал с ребёнком, если взрослый мужчина до сих пор вспоминает те годы с содроганием.

– С полгода назад ко мне попали некоторые личные вещи Амроя Герстлена. В том числе его дневник. Судя по манере изложения, он намеревался издавать мемуары.

Я быстро пролистала пухлую тетрадь. Да, воспоминания, наставления потомкам, сплошное самовосхваление… Мне-то это зачем? Я открыла последние страницы и Кристар кивнул.

А вот это, похоже, для печати не предназначалось… Последние записи отличались от нервным и рыхлым почерком, были короткими и отрывистыми.

«Боги, я не понимаю, где и когда перешёл дорогу подонкам. Но что это сделали они, больше нет никаких сомнений. Но все наши договорённости в силе, я соблюдал их! За что тогда?.. М. молчит и не выходит на связь, а больше никого из Четвёрки я не знаю…

Мелли! Моя крошка Мелли, боги, за что!!.. Какая нелепая смерть!

М. утверждает, что Дно ни при чём. Не верю. Вчера скончалась тётка Ирвина, а ведь она переболела ещё тогда, в Великое поветрие… Дважды ведь невозможно! Нет, для этих возможно всё… Придумают, выдадут за болезнь… Но что я сделал?! И почему Дно молчит?!

Сегодня умерла бабка Мелли́на и ещё трое. Удушье и мгновенная смерть. Все чёрные, обезображенные, будто и впрямь «чернушка»… И этот «мор» не остановить. В О. Б. мне не помогут, там тоже все под ними… А нас же скоро всех, одного за другим!.. А Кати всё ищет новых лекарей. Будто лекари тут могут помочь…

Кати… Она начала хрипеть утром. Я больше не выдержу.

Я понял. Кати сказала, что к ней приходил призрак, и она его узнала. Он пришёл мстить за тех воздушников. Кати тоже больше нет. Никого нет… Я последний. Но он не мог всё это сделать один… Не мог! Он заодно с подонками, я уверен. Тоже из Четвёрки? Дно всё молчит. Но не мешает ему… Когда он придёт за…»

На этом записи обрывались. Я закрыла тетрадь.

– Очень выборочная «чернушка», не находишь? – усмехнулся Эрланн. – Как мне сообщили, всю семью выкосило подчистую менее чем за месяц. От младенцев до стариков. Причём не заболел никто из слуг, друзей или лекарей. Амрой умер последним, прежде похоронив всех остальных. Тогда я и попросил перевести меня в Дансвик, занимая в то время аналогичную должность в столице.

Глава столичного О. Б.? Действительно, неплохо он устроился под крылом старика Эрланна…

Значит, он неспроста с самого приезда вцепился в Дно. И существование подонков для него не было тайной. За тем и приехал: выяснить, что за мрачная сила извела под корень его родственников по матери. И вырвать её с корнем, да.

Теперь мне стало понятно его навязчивое желание докопаться именно до Глубины. Ведь кто бы это ни сделал с Герстленами, а рядовыми подонками они точно не были…

Даже когда он вцепился в гувернантку Кьеделиг на приёме, выпытывая о неизвестных ему воздушниках Дансвика, то хотел выяснить, что за призрак с той же магией явился Амрою Герстлену перед смертью. А вовсе не под меня копал.

Когда же я так опрометчиво в порыве страсти открыла ему своё имя, Кристар наконец смог свести все концы воедино. Но уже в столице, когда начал искать информацию на фамилию Оркан.

– Я не собирался ещё раз возвращаться в Дансвик, – тихо сказал он. – Будучи уверен, что ты носишь ребёнка Костанца. Смотрящие ведь видят это с первой минуты. А у меня не было причин ему не верить. Он так искусно вплёл ложь в правду, что я поверил безоговорочно. И возненавидел тебя… А позже и самого себя, что повёлся на твою игру. Тогда я был уверен, что ты отдалась мне по велению Дна.

– Нет, – хрипло сказала я.

– Сейчас понимаю, что нет, потому что теперь знаю: это мой ребёнок. У магов по-другому дети и не получаются – только когда их чувства и желания совпадают. Пусть ты до сих пор отрицаешь… Я честно пытался выбросить тебя из головы, Брис. Но мне не давало покоя имя, что ты назвала. И я выяснил, что это за семья такая – Оркан…

Дело об измене семьи Орканов сразу насторожило Кристара своей поспешностью и откровенными нестыковками. Заодно сошлись концы: именно за этих воздушников и мстил Герстленам некий призрак из прошлого. Око за око. И тоже до третьего колена, как повелевал поступить королевский указ с несправедливо обвинёнными Орканами…

Доказательства вины Амроя нашлись в его многочисленных переписках и дневниках. Не прямые улики, но в шифровках, иносказаниях и намёках всё читалось более чем ясно. Амрой оставил после себя горы бумаг, которые до времени хранились у старика Эрланна вместе с документами на имущество, что воспитанник уступил ему, продолжая отрабатывать потраченную на него когда-то огромную сумму. А со смертью патрона к ним получил доступ и Кристар.

Картина вскоре прояснилась окончательно: Амрой Герстлен восемь лет назад подлым и жестоким способом устранил тогдашнего главу ратгауза, Николаса Оркана. Причём заговор этот готовился не меньше года, а сам Герстлен в это время предусмотрительно уехал из Дансвика со всеми домашними – якобы поправить здоровье. Свою кандидатуру на желанный пост он заявил лишь спустя год. И получил его, избежав малейших подозрений в причастности. Расплата настигла его через четыре года.

Кристар, всего неделю назад выяснивший причины этой вендетты против Герстленов, теперь заново осознал имя, что Ветерок назвала ему.

Оно могло быть каким угодно – известным на всё королевство или, наоборот, ничем не примечательным – в тот момент это было не важно. Тогда Кристар просто хотел шептать его, звать по имени ту, что плавилась под его огнём, сжигая его собственное сердце. Чувствовать, как слыша собственное имя из его уст, она обнажается перед ним ещё сильнее… Не телом, нет – куда уж было больше тогда. Душой.

Но имя, сорвавшееся тогда с её губ, внезапно обрело новый смысл. В этой своенравной – но эмметские хмари, до чего желанной! – колючке наконец сошлись последние две нити, чьи конца Кристар всё не мог увязать.

Ветерок – Оркан. И в то же время подонок.

Амрой Герстлен уничтожил Орканов. Подонки расправились с ним.

Могла ли это Ветерок тогда, четыре года назад, устроить «чернушный» мор Герстленам? Сколько ей тогда было – пятнадцать-шестнадцать? Конечно, могла. Достаточно один раз испытать на себе этот колкий недоверчивый взгляд, чтобы понять: и не такое могла.

Но выяснить это Кристар уже не успел. По абсолютной случайности он, находясь в столичном следственном отделе, услышал, что в Дансвик отправляют специальный отряд во главе с кейре Астингтоном. И речь шла не о ком-то, а об Эстель Абрего, его «кузине». Кристар, как глава дансвикского департамента Ордененбешиттельс, разумеется, не мог остаться в стороне. Пусть и не мог противодействовать кейре.

Первое обвинение – в связи с преступным миром – его не удивило. Зато второе – в убийстве его собственного дворецкого… Но всё могло быть. Она же подонок. Да, некогда Оркан, благородная мона. Но в том, как Дно умеет менять людей, он уже успел убедиться.

Пусть она не его женщина, думал он тогда. Костанца. Пусть с младшим они так и не смогли проникнуться братскими чувствами, воссоединившись после долгого перерыва. Но Кристар в определённой степени чувствовал себя обязанным по отношению к Косте. Хотя тот игнорировал его письма последние десять лет. И как же Коста был счастлив, когда сообщил об их общем ребёнке… Пришлось уступить. Смолчать. Исчезнуть. Хотя бы это он мог сделать для брата – не рушить его жизнь, а просто уйти. Ведь Коста был так счастлив…

– Счастлив он был оттого, что вы наконец меня обрюхатили, и теперь в роду Стордалей вновь появились бы маги, – не стесняясь в выражениях, прокомментировала я его признание. – А ещё оттого, что вы наивно поверили этому и сбежали. И ему не пришлось пачкать руки братской кровью… Вы слишком много говорите, мон Эрланн. Я устала.

– Я почти закончил. Один вопрос. Скажи… Мужчина, что был в том особняке. Которого Костанц… Ты ещё назвала его дядей. Это был Леванте Оркан? Его единственного не нашли.

– Да, это был он, – сухо произнесла я. – Призрак, покончивший с вашим подлым родом.

– Значит, не ты…

– Не я. Но я поклялась ему это закончить. Теперь всё выяснили?

Эрланн кивнул.

– И зачем всё это рассказали сейчас? Решили облегчить мне задачу? Избавить от сомнений? Занятный способ самоубийства.

Мы всё так же лежали бок о бок на широкой кровати, будто супружеская пара после долгих лет совместной жизни. Только я была без сил и могла колоть лишь словами. А вот спокойствие и покладистость Эрланна мне была непонятна.

– Как уже сказал, я бы хотел начать с тобой заново, Брис.

– Что, теперь и вы готовы пойти на всё ради одарённого наследника? А что, такая проблема в Лардуолле с чистокровными невестами? Или какая-нибудь вода или земля недостойна вашего огня? Я ведь знаю, что чистые сильные воздушники даже в столице наперечёт. Вам ведь тоже от меня нужно только оно – вот это …

Думать о той искре, что сидела внутри меня, как о чём-то живом, я не могла. Дайте только прийти в себя. А с этим я разберусь позже. С помощью лекарей или без них.

Но Эрланна мои слова не задели.

– Брис, я просто хочу, чтобы ты начала доверять мне.

– Вы только что сами признались…

– Да. Я из тех самых. Тех, кого ты пообещала извести до третьего колена. Я весь твой. Захочешь убить меня – пожалуйста. Только её не трогай.

Кристар смотрел так просто, так прямо. И у меня вырвалось против воли.

– Да не хочу я вас убивать!..

И еле слышно добавила:

– Должна…

Он взял меня за руку – нежно, осторожно.

– Ты дала дяде магическую клятву, Брис?

Я долго молчала. Наконец нашла в себе силы кивнуть. Я поклялась дяде Леванте прежде, чем он рассказал, что именно я должна сделать. И наши ветра стали тому свидетелями.

Тогда Кристар просто улыбнулся и обнял меня.

– Не возражаешь, если я посплю рядом?

Будто он ждал отпора… У меня ни магии, ни физических сил. Ни желания спорить.

Как же это всё странно… Рассказал в подробностях о том предательстве, признался, что он и есть моя цель, спокойно воспринял слова о магической клятве… И всё-таки сейчас лежит рядом. Это такой изощрённый способ покончить с собой? Или… высшая степень доверия?

Я долго не могла заснуть. Да и кто смог бы, оказавшись в одной постели с кровным врагом? А вот Эрланн смог. Понимая, что может не проснуться утром. Тем не менее дыхание его постепенно стало спокойным и глубоким, а руки, крепко обнимавшие меня, расслабились.

Свидетелями клятвы стали мои ветра. Не выполню – лишусь их навечно. А что я кроме них умею? Моё обучение началось лишь недавно, а в будущем не светит вовсе. Официальное, по крайней мере. Фьельбрис Оркан изменница, Эстель Абрего – беглянка, Ветерок – безымянный подонок, а безродным ни магия, ни учителя не положены… Или уже бывший подонок? Дяди, что мог научить, больше нет. Не к Косте же возвращаться.

Нет, мои ветра – это слишком большая жертва. У меня, кроме них, больше ничего нет.

Что ж, если Эрланн сам так решил…

Я осмотрела комнату, осторожно приподнявшись. На столике у кровати графин с водой, остывший бульон. Ложка. Ну да, к бульону вилки и ножи не положены. Конторка в дальнем углу комнаты с неярким фламболем. Я цепко всматривалась в предметы на ней: стопка бумаг и ничего больше. Если бы хоть письма, конверты, то можно надеяться, что отыщется нож для бумаг. Но нет, только аккуратно сложенные листы, ничего острого или режущего.

На кресле я заметила свой плащ. Прислушалась к стихии внутри себя, проигнорировав рекомендации лекаря. И, да, что-то откликнулось. Восстанавливается магия потихоньку. На один ветерок должно хватить. Самой создать сил не хватит, но попробую призвать один из тех, что я тщательно вплетала в полотно плаща.

Да, пожалуй, тебя, бритвенно острый ледяной мистраль. Твоя цель совсем рядом, сложно ли тебе перерезать спящему горло… Твоя хозяйка – я, помнишь это? Сейчас вспомнишь… Магии внутри меня была совсем кроха, будто в опорожнённом мешке из-под овса – так, затесалось случайное зёрнышко в складке шва. Ну, своенравный северянин, хватит тебе этого, чтобы послушаться?

Ткань лениво шевельнулась. Ветер дёрнулся, подался ко мне, а потом передумал. Ну же, сволочь, лети сюда!.. Забыл, кто из нас двоих главный?

Я усилила воздействие, была ещё капля магии. Мистраль вновь встрепенулся, но уже насмешливо, дразнясь: мол, и это всё? Меня, вольный ветер, ты этим решила приструнить и заставить подчиниться? Разозлившись, соскребла все остатки – только и тех уже не было…

А вновь опустошённый до дна резерв уже дал по голове откатом. Да так, что я застонала от слабости. Эрланн, не просыпаясь, смял под собой одеяло, забрался под него и снова сгрёб в объятия. Больше не было между нами тонкой преграды, и от прикосновения обнажённого тела обожгло кожу. Только огонь на этот раз не был прожорливым зверем, оставляющим после своего пира лишь пепел и головешки, а был ласковым жаром, принявшим в объятия давнюю знакомую: мол, чего от меня бегала? Сколько можно ждать? Заждался уже…

От собственного бессилия я всхлипнула. Сначала тихим гортанным клёкотом, а после лавиной прорвались рыдания. Боги, сил больше нет… Даже этого не смогла…

И понимаю, что никогда не смогу… Не хочу!

Горячие губы мягко прикоснулись к мокрой щеке. Лишь обозначили своё присутствие невесомым поцелуем, а далее мешать этой истерике не стали – так же деликатно убрались.

А я, окончательно добитая сочувственной лаской, уже зачем-то вцепилась в крепкую шею. Хотела задушить – так одной руки оказалось мало… А вторая придавлена где-то снизу. Нет, сил не хватит…

Разве на то, чтобы притянуть обратно эти чересчур осторожные сегодня губы. И впиться в них со всей жадностью. Требовательно и зло. За то, что были хевл знает где столько времени! За то, что с первого же поцелуя не увезли куда подальше! В другую жизнь, в которой не довелось бы познакомиться с его братом! За то, что заставили ненавидеть их обладателя, когда внутри зрело совсем другое чувство…

И да, хевл тебя раздери, Кристар! Да, во мне сейчас ни капли стихии, на которую я всё грешила, приписывая ей эту болезненную тягу и страсть… Ни капли – а вот ты посмотри: уже оплела ногами твои бёдра, не зная, как ещё глубже вжаться в тебя.

Только молчи! Скажешь хоть слово или решишь, что сейчас для такого не время, – точно убью.

Что?.. Имя? Да, имя шептать можно… Тогда и я, господин Эрланн, больше не смогу звать тебя по-прежнему… Кристар. Крис…

Когда я проснулась, сквозь неплотно задёрнутые шторы уже пробивались уверенные лучи. Да, Лардуолл – не Дансвик, где солнце теперь до лета не увидишь. Чувствовала я себя гораздо лучше, чем накануне; слабость, даже несмотря на чувственную ночь, отступила. Магию я пока проверять не рискнула.

А вот Кристар до сих пор спал. Плохо, беспокойно. И простынь под ним вся вымокла от нездорового жара. Или у огневиков это в порядке вещей?

– Крис…

Я позвала его. Потом слегка потормошила. Потом сильнее… Наконец он пошевелился и с трудом разлепил веки.

– Что… Уже утро? Да, я сейчас…

Но лишь перевернулся на живот, стряхнув с себя одеяло. Пробивающегося света хватило, чтобы мой взгляд зацепился за три воспалённые точки пониже спины, лежавшие на одной линии.

Забыв, как дышать, я добралась до кресла, где лежал мой плащ, отдёрнула штору. И шальной луч будто знал, куда подсветить – блеснул золотом на изогнутых зубцах бронзового гребешка. Прорвавших карман плаща…

Я так и стояла столбом некоторое время – голая, босиком на прохладном полу, силясь осознать, как это могло случиться.

Или такова и есть судьба, от которой не убежать? Поклялась дяде, взяла магию в свидетели – вот и сделала обещанное… Пусть и сама того не желая.

Убила.

Нет, этот яд не убивает сразу, судорожно заработал мозг. Как там говорила Алоиза? Начинает действовать через сутки, выглядит как заражение крови. Если сутки я проспала здесь, то случилось это, когда уходили из особняка на Кирстегат… Когда Кристар выпал на меня спиной из портала. Может, не так много этого яда осталось? После того, как всадила смертельное украшение в плечо Косты…

Нет, не время рассуждать «когда» да «если»!

Натянув штаны и кофту, я бросила тревожный взгляд на беспокойно спящего Криса и бросилась из комнаты. Вчера тут был лекарь, обещал прийти утром… Прислуга должна знать, кто это был и где искать!

Распахнув двери, я едва не полетела кубарем, споткнувшись о Хвенсига. Тот сиротливо сидел под дверью, яростно сжимая кулачки, но явно не осмеливался зайти в спальню без разрешения.

– Ветеро-о-ок! – взвыл он, вцепившись в меня ручонками.

– Боги, сопля!.. А ты чего тут?

– Сижу-у-у, – всхлипнул он. – Стерегу-у-у…

– Да вижу, что не пляшешь! Ну что я, без тебя, что ли, куда уйду?

– Я его стерегу-у, – прогундосил он. – Этого! Рожу ему расцарапаю!

Я опешила. Ну да, столько всего произошло за последнее время, куда уж ему понять, кто друг, а кто враг.

– Ему-то за что? – мягко спросила я, а на душе потеплело. Вот же… Сам ещё икринка, а готов «старшую» защищать.

– А что он тебя! Того!.. Ну, этого… Как Режку… И вот как других бабочек те мужики били… А то я не слышал, как ты ночью орала! Убью гада! – вдруг заревел он. – А мне не разрешил с тобой рядом спать!

Я прижала лягушонка к себе, давя нервный смех. Да, малец, три месяца на Дне прожил, а всё такой же наивный… Нет, не придётся тебе стараться, мой белобрысый герой.

– Я сама захотела, чтобы он там остался, понял? – строго встряхнула я его. – Всё в порядке, Хвенсиг, не бил он меня. Кошмары мне снились, оттого и орала, ясно?

– Не бил? – переспросил он, хлюпая носом. – Правда? Ну… Но он же злой, да? Сама говорила: увижу – бежать…

Ох, мало ли что говорила. А у мальца до сих пор всё чёрно-белое: только хорошие и плохие, посерёдке не бывает. И пока «старшая» не объяснит кто есть кто, так сам и не разберётся.

– Кто в этом доме из слуг главный? – я обтёрла ему нос рукавом и подтолкнула вперёд. – Веди давай, времени нет.

Искать не пришлось – по лестнице мне навстречу уже поднималась прямая как палка женщина, затянутая в строгое платье.

– Вот эта, – шепнул мне Хвенсиг. – Но она нормальная вроде…

Женщина, услышав сомнительный комплимент в свою сторону, и бровью не повела.

– Госпожа, – она вышколенно склонила передо мной голову. – Рада, что вы, наконец, в добром здравии. Я распоряжусь, чтобы вам накрыли завтрак.

– Вчерашний лекарь, – невежливо перебила я её. – Вызовите его, это срочно.

– Эктере Остунц уже ожидает в гостиной. – Если моя грубость её и задела, то вида она не подала. Но после немного смутилась. – Я как раз собиралась сообщить господину Эрланну о его визите…

Знает уже, поди, что Эрланн ночью спал не один. Да и спать ему, судя по доносившимся отсюда звукам, не особо-то довелось. Вот и смутилась, не зная, как деликатно потревожить хозяина.

– Пригласите его сюда. Простите, не знаю, как к вам обращаться.

– Мадам Мирна, госпожа. Домоправительница.

– Хорошо… Мадам Мирна, я попрошу вас поторопиться. И уведите пока куда-нибудь ребёнка. Покормите его, займите чем-нибудь… Пожалуйста.

Строгая дама понятливо кивнула.

– Хвенсиг, – гораздо мягче обратилась она к мальцу и протянула ему руку. Этот жест мне понравился. А ещё больше, что малец не возразил, а послушно вложил свою лапку.

Лекарь, как и вся их братия при виде непослушного пациента, было возмутился, увидев меня на ногах, но я лишь мотнула головой и жестом позвала в спальню.

Кристар не проснулся, даже когда целитель прощупал его своей магией. А ведь у магов противодействие чужой силе в инстинктах заложено. Но нет, даже не открыл глаза.

Эктере Остунц помрачнел, нахмурился.

– Очень странно, госпожа… Жар как при сепсисе, а вот что явилось причиной…

– Яд, – коротко сказала я. – Вы ведь можете вылечить? Ну, убрать его как-то, выжечь…

– Пока не уверен, надо смотреть…

– Да что тут смотреть! Что нужно? – подстегнула его я. – Зелья? Деньги на них? Магия? Берите мою!

Целитель рассердился.

– Боги, сами на ногах едва стоите, а всё туда же! Магии ей не жалко… Я вам говорил: после истощения, да ещё в вашем положении, вам самой силы восстанавливать надо!

– Просто скажите, что нужно!

– Как у вас всё просто… Магией яд не выжечь – это же всё жечь надо: и кровь, и ткани. Это ж не палец отрезать, тут по всему телу уже… Нет, так это не делается. А что до зелий, то яд яду рознь, барышня. Если б хоть знать, что это было, то я, вероятно, смог бы подобрать противоядие…

Я метнулась к креслу и протянула ему отравленный гребень.

– Вот. Яд на нём. Теперь сможете?

Лекарь аккуратно взял украшение, рассмотрел, даже понюхал. Насторожился.

– Я, барышня, не знаю, что тут происходит… Но обязан буду доложить, куда следует, если на мона Эрланна было совершено покушение. Просто выглядит это, знаете ли… Это ваша вещица? Вас-то я, простите, знать не знаю, в отличие от госпо…

– Не её, – хрипло сказал Кристар с заметным усилием и вновь впал в беспамятство.

– Работайте, – метнула я недобрый взгляд на лекаря.

Эктере хватило подтверждения от мага, так что он коротко кивнул и приступил к работе. Что он делал, какие заклинания бормотал, что это вообще была за магия – я не знала. Кроме стихийных сил, ни с какими другими видами я пока не сталкивалась. Целитель аж вспотел, но вскоре удовлетворённо отодвинулся от пациента. Кристар перестал метаться по кровати, замер в одной позе и побледнел, а жар от его тела исчез. Только мне не понравилось такое его состояние, кажется, он даже дышать перестал.

– Что вы сделали?! – набросилась я.

– Успокойтесь, барышня, – устало ответил лекарь. – Просто заклинание стазиса. Я замедлил распространение яда, но и все жизненные процессы пришлось остановить. День-два мон Эрланн продержится в таком состоянии, хуже ему не станет. А я за это время изучу состав яда и подберу то, что смогло бы его нейтрализовать. Тревожить его не нужно. Ни еды, ни питья ему пока не потребуется.

Я думала, что все слёзы уже выплакала вчера, а всё равно навернулись новые. Это всё из-за проклятой искры внутри… Бесится там, лишая меня способности трезво мыслить, подчиняя неуместным эмоциям и невесть откуда взявшимся чувствам.

Ведь собиралась, проснувшись, по-тихому уйти, прихватив Хвенсига. Куда глаза глядят, но не оставаться тут. Даже несмотря на то, что ночью было. А теперь… Снова ничего не могу, безвольная рыбка без плавничков. Не смогу его в таком состоянии бросить. Тем более что сама стала этому причиной.

Эктере Остунца я также попросила осмотреть лягушонка. Их пришлось оставить наедине, так как Хвенсиг заверещал и наотрез отказался раздеваться при мне.

– Усиленное питание и прогулки на воздухе, – вынес свой вердикт лекарь. Слава богам, мальца гребнем не зацепило. – Вас, барышня, это тоже касается.

– Эктере Остунц… То, о чём я просила вас вчера… Вы же можете это сделать?

– Нет! – резко ответил он. – Я жизни спасаю, а не гублю их. А вам за одни только мысли такие перед Сёрвикой Милосердной теперь не отмолиться… Ждите, я вернусь, как будут результаты.

Он ушёл, не скрывая негодования. Мадам Мирне он велел не беспокоить хозяина, а внезапную болезнь мона объяснил гуляющей в это время года «огневицей». Если мадам Мирна и не поверила, то лишних вопросов не задавала. И любопытства по поводу моего присутствия в доме не выказывала. Вежливо пригласила в столовую и вообще вела себя так, будто стриженая девка в штанах – обычное дело.

– Мадам Мирна, вам что, не интересно, кто я такая? – всё-таки спросила я.

Просто чтобы узнать, как Кристар объяснил моё появление слугам. И понимать, как действовать дальше.

– Госпожа, если вы пожелаете представиться, я буду обращаться к вам по имени. Пока же мне достаточно того, что господин Эрланн велел считать вас хозяйкой в его доме.