Принцесса, подонки и город тысячи ветров

Глава 22

Леванте Оркан усмехнулся, но не ответил.

– Ты назвал меня Принцессой. Ветерком. Дядя! Не молчи… Где ещё ты мог скрываться в Дансвике восемь лет, как не на Дне? Как не будучи его частью… Ты – господин Тоткен?!

– Послушай меня, Бриска, – вновь притянул дядя к себе. – У меня не так много времени.

– Ты знал обо мне целых два месяца! Сам говоришь, что ждал, а сейчас не найдётся времени? – вскочила я.

– Сейчас – сколько угодно. А вот жить мне осталось не так долго, – резко оборвал он. – Так что сядь и слушай.

– Что… почему? – растерялась я. – Это Дно? Или корона? Боги, это Эрланн!.. Коста сказал, что он вернулся. Так он знает и о тебе тоже?..

Дядя только шевельнул кистью и моя собственная стихия мягко, но настойчиво надавила мне на плечи, заставляя сесть обратно. Чтобы так ловко обращаться с воздухом, мне ещё долго учиться. Был бы дядя со мной все эти годы… Лучшего учителя сложно найти. Но даже такое пустяковое магическое воздействие вдруг заставило его болезненно исказиться в лице.

– Ты всё о людях… Нет, Бриска, с людьми всегда договориться можно. А от той дамы, что под ручку с моей болезнью ходит, так просто не откупишься.

– Но ведь есть лекари! – воскликнула я. – Ты же не… Не о смерти говоришь?

– Умей они все хвори лечить, так и люди бы жили вечно, – усмехнулся он. – Да и магические раны не про их честь. Да что ж ты за егоза такая, Бриска, всё вскочить норовишь! Все помрут рано или поздно, будто сама не знаешь.

– Кто тебя ранил? Маги Красной Стражи? Это тогда, в ту ночь?

– Они, гадёныши. Тогда же крепкая буря разыгралась, в море выходить дураков нет, задержались на полдня. Там, в порту, меня и нашли. Потом уже узнал, что и за Николасом с твоей матерью в то же самое время пришли. Никто ведь ни сном ни духом… Ни суда, ни следствия не было. Обвинение озвучили, а там и незамедлительно…

– Я видела это дело, дядя, – прошептала я. – Но о тебе там ни слова не было.

– А кто бы стал позориться, писать в отчёте, что не смогли меня взять, да ещё своих же красных магов при этом потеряли? Официально так и числился пропавшим без вести. Двоих я положил, а вот третий мне дорого дался. Хребет мне перешиб да припечатал ещё проклятием. Когда человек при смерти кого-то проклинает, такие слова ведь самыми сильными выходят… И снять их может только тот, кто наложил. А жил он, Бриска, после такого недолго. Плесни-ка мне вон того пойла. Да и себе, если хочешь, налей, что уж… Не маленькая.

Налила обоим.

…Дорого заплатив за свою свободу, дядя Леванте, раненый и преследуемый Красной Стражей, несколько часов прятался в портовых доках. С раненой спиной умудрился заползти в отстойник, куда сбрасывали рыбьи головы и требуху торговки, чистившие свежий улов там же, на причале. Когда же под утро туда прилетел ещё и изрядно порезанный труп, то решил подать голос, рассудив, что те, кто его сбросил, сами не в ладах с законом.

Подонки и вытащили. Те деньги, что при нём были, «спасителям» сразу ушли. А вот дальше, за то, что в безопасное место приволокли, где какой-то коновал его несколько дней пользовал – за это уже долг начал капать. Ну, а по-другому на Дне и не бывает, сама прекрасно знаю.

– Ну да порядки оказались знакомые, – усмехнулся дядя. – Плавали, знаем. В море те же законы. Ты уж прости, Бриска, что по малолетству всё сказками тебя потчевал: о сокровищах, о честных матросах да смелых капитанах. Нет в мире правды, нет справедливости. Всё силой брать надо. Я и начал брать, едва оклемался.

Только дядя, в отличие от меня, новую жизнь по уму начал. Он-то был опытный маг. И матёрый моряк. Посмертное проклятие того стража Возмездия дяде не просто ноги перебило, а наложилось чёрным пятном на его собственную магию. Чем больше он использовал стихию, тем скорее проклятие высасывало жизненные силы. Значит, действовать нужно было по-другому, без магии. А кому, как не закалённому в морях капитану, было знать, как приструнить разную своевольную шушеру…

Только глупый человек идёт напролом, тратя собственные силы. А умный чужими руками действует. Тем более что светиться Леванте Оркану никак было нельзя. Прошло всего два месяца, как его спасителей, поставивших неходячего калеку «на счёт» и рассчитывавших определить его в побирушки, внезапно взяли на пёрышки собственные «быки». Дядя Леванте сумел найти к ним подход, пообещав одним новый статус и иные барыши, других же тонко подловил на прежних обидах, ввернув правильные слова и настроив против старших.

– Вся эта шушера – дети малые. Одному конфетку дай, другому пальчиком погрози – вот и всё.

– Страх и деньги, – припомнила я любимую фразу Алоизы.

– Страх и деньги, Бриска.

Так, особо не отсвечивая, уже через полгода Леванте Оркан взял под себя четыре южных квартала в четвёртом круге и два в третьем. Тогда же окончательно перестал показываться перед подонками. Через три года на Дне уже не существовало моряка-калеки. Зато во втором круге появилась новая «акула». И мало кто мог похвастать, что лично видел Спрута.

Спрутом его окрестили из-за давней моряцкой татуировки, набитой дядей ещё в молодости. Удачно в иерархию Глубины вплелось.

Отвоёвывать место в Четвёрке – в первом круге – дядя не стал. Просто не захотел размениваться на то, чтобы делить город с кем-то ещё. Четыре года назад ведь выше Четвёрки никого не было. И именно тогда иллюзорный Тот, Кто Ещё Ниже, выдуманный бог всех подонков, обрёл плоть и кровь. Сумел дядя Лева выткать такие ниточки, что обвили стальной проволокой шеи тогдашней Четвёрки. Да так, что все они согласились с новой величиной на Дне. Даже не зная того в лицо.

– А тех, кто подставил Орканов и сделал всё это с нами… Ты нашёл их, дядя?

– Нашёл, Бриска, – сверкнул острой сталью его взгляд. – Не сразу, но нашёл. Легко эти твари не умерли, уж поверь мне. Я убрал самих заговорщиков. А ты доделаешь всё остальное. До третьего колена, как говорится в законе об изменниках, что по наговору применили к Орканам… И ты, моя девочка, оставшихся не пощадишь.

– Кто? – заклокотала внутри меня стихия и прорвалась злым шёпотом. – Кто, дядя? Только скажи…

Но дядя Лева зашёлся в сухом раздирающем кашле. Свой ядрёный заморский табак он так и не бросил, всё так же пах им. Мне всегда нравился этот запах. Это в дешёвом куреве ничего приятного, а…

– Позже, Бриска, – едва дыша, отмахнулся он. – Сейчас не это главное. Сейчас я хочу, чтобы ты поняла одно. Я не зря ждал тебя два месяца. Не хотел, чтобы пришла на готовое, хотел, чтобы сама взяла – сильная и способная на всё… А ты способна, я уже вижу. Чтобы понимала, что нет для тебя закона – только тот, что ты сама всем объявишь. Тебе нелегко всё далось, но так и должно быть… Титулы, деньги, положение в обществе – это всё такой пшик… Всё можно отнять росчерком пера, как сделала это с нами корона. Поэтому не верь властям и законникам. Никому не верь. Что бы тебе ни обещали. Только сама. Страх и деньги, как хорошо ты сказала… Есть только одна сила – Дно. Поклянись мне, что от него не отступишься. Это единственное, что имеет реальную власть. Другой я больше не призна́ю. Тебе помогут, девочка моя, ты не будешь одна. Просто поклянись, что не отступишься и отомстишь до конца.

– Клянусь, дядя, – прошептала я, не до конца понимая, о чём речь.

– Вот и славно, – он наконец выровнял дыхание. – Плесни-ка мне ещё этой дряни. Хотя нет, лучше загляни в тот сервант, я вспомнил… Сам не привёз, как обещал, но здесь оно тоже водится. Йелленское… Хотел прислать тебе на день рождения месяц назад, но он не позволил. И то верно, не нужно было тебе знать обо мне раньше времени…

– «Он»? – не поняла я. – Дядя, я до сих пор не понимаю…

– Я умираю, девочка, – натужно улыбнулся Леванте. – Но у меня достойный преемник. Ты спрашивала: я ли господин Тоткен. Тот, Кто Ещё Ниже… Уже нет, Бриска. Уже нет. Считай, уже сдал пост. Он позаботится о тебе так, как я не смог. Кажется, уже подъехали… Я чувствую запах. Какой красивый у тебя плащ, Бриска, только заметил. Сколько ветров…

– Ты рассказывал мне о них в детстве, – тихо сказала я. – Я не знала, как по-другому использовать магию. Если бы ты только был рядом и научил…

– Он тебя научит, – пообещал дядя. – Я сам его учил.

– Кого? – прошептала я без особой надежды на ответ.

– А вот и они, – улыбнулся Леванте Оркан, закрыв глаза и шумно втянув ноздрями воздух.

Точно так же, как делала я сама, когда не было возможности увидеть глазами. Я, последовав его примеру, сосредоточилась на обонянии. Позади скрипнула дверь, но я не обернулась.

– Дедушка! – донёсся до меня радостный крик малька.

Моего малька.

Хвенсига-лягушонка.

И, прежде чем запах ядрёного табака дяди разбавила лёгкая цитрусовая нотка, по моей бритой шее уже знакомо прошлись мягкие губы.

– Здравствуй, Ветерок, – тихо произнёс Коста.

Я долго не могла заставить себя открыть глаза. Слишком диким показалось то, что я услышала и почувствовала. Если ещё и зрение подведёт, подтвердив невозможное, то я окончательно утрачу способность стройно мыслить.

– Дедуль, а что с ней? – громким шёпотом спросил лягушонок. Хвенсиг до сих пор думал, что если шептать, то другие не услышат. – Ты говорил, обрадуется. Сюрприз будет… А я же молчал! Я честно молчал!

– Молодец, икринка, – бесстрастно произнесла я, всё не открывая глаз. – В кои-то веки перестал трепаться. У меня научить не вышло, так хоть другие смогли.

– Малец, иди-ка книжки почитай, – тоном, не терпящим возражений, сказал дядя.

Тот, другой, молчал.

– Господин Тоткен, полагаю? – усмехнулась я. – Ну, и тебе здравствуй. Всего-то пару часов не виделись, Коста.

– Ветерок, посмотри на меня, – попросил он, присев рядом.

– Не хочу, – покачала я головой. – У меня будут вопросы. А я научилась чувствовать, когда мне лгут в ответ. Мне надоела та игра, Коста. Когда в меня играют. Или мной? Как правильно?

– Правильно, что ты, наконец, здесь. Тебе нечего бояться рядом со мной, разве в этом я тебя обманывал? Ты в безопасности. Спрашивай. Всё, что захочешь.

Коста взял меня за руку. Нежно, как это делал всегда. Но одновременно с каким-то новым чувством. Властно?.. Нет. Чересчур уверенно? Уже ближе.

– Это что, мой приз? – не сдержала я нервный смешок. – За то, что сама докопалась до Глубины. Теперь, наконец, достойна ответов?

– Всегда была, – спокойно ответил он. – И я отвечал на все твои вопросы. Просто ждал, когда ты начнёшь задавать нужные.

Я открыла наконец веки и посмотрела в тёплые ореховые глаза.

В неверном свете камина было в них что-то чужое. Нет, та же теплота, любование, но теперь ещё невиданная прежде уверенность, спокойствие и непоколебимость. И что-то очень жёсткое. Опасное. Незнакомое.

– Значит, чужими руками – так, дядя? – обратилась я к Леванте, не отрывая пристального взгляда от Косты. – Твой же стиль. И воспитанника научил. Значит, ты ждёшь вопросов, Коста… Хорошо. Чем ты привязал к себе Готрика, что он такой с лёгкостью убирал неугодных тебе подонков? Чем тебе не угодил Северянин? Это ведь ты тоже слышал разговор Северянина на Арвенском приёме, когда он планировал убрать Чёрного Ската? Хотя бы в том, что убийца Северянина был на приёме, я не ошиблась… Просто ты сделал это руками Готрика. Но зачем было пачкаться, когда с этим могла разобраться Четвёрка, стоило ей только сообщить? И почему Готрик не оставлял донные метки на местах убийств? Для чего понадобилось дразнить «охранку»?

Стордаль лишь улыбнулся. Довольно, будто искренне был восхищён тем, что я сама докопалась до правды и теперь задавала правильные вопросы.

– Хотел посмотреть на тебя в деле, Ветерок. Да и Четвёрка решила бы этот вопрос по-другому. Северянин ведь был в своём праве. Это Скат незаконно отжал у него Вечерний квартал двумя месяцами ранее. Четвёрка встала бы на сторону северских, и Ската бы всё равно приговорили. Вот только не вся Четвёрка была согласна, а это уже было чревато…

– Алоиза Арвен? Скат ведь её бывший малёк.

– Она. Мурена сильна, с ней нельзя не считаться. В Четвёрке непременно начался бы раздор: кто из этих мелких «акулек» – Скат или Северянин – более прав.

– Просчитывать последствия, Бриска, – вот чем должен заниматься Тот, Кто Ещё Ниже, – вмешался дядя. – И Костанц придумал «врага» на стороне, чтобы не допустить разногласий в Четвёрке. Это было хорошее решение. Смерть Северянина не от подонков, а от рук неизвестного, лишь сплотила Дно. Но это не единственная причина, почему Ската тогда не тронули.

– Ещё под Чёрным Скатом была ты. Вернее, тогда под Князем, а после в стайку Ската переплыла, – продолжил Коста.

– Это ведь Костанц нашёл тебя, Бриска, – приобнял меня дядя. – Заметил неизвестного мага, сам докопался в архивах: понял, кто ты…

Меня заметил Эрланн. Но о нём, кажется, будет отдельный разговор…

– Слух, что где-то на Дне маг обретается, давно уже ходил. Но что им оказалась ты, моя девочка… Я не мог поверить своему счастью, Бриска.

– Так вот с чего у меня карьера в гору пошла, – хмыкнула я.

– Передел западных районов сказался бы на Дворце. И на тебе, соответственно, – подтвердил Коста. – А ты тогда быстро сориентировалась. Вот Скату и дали понять, кому он обязан своим положением… Он должен был только дать возможность, а дальше ты бы проявила себя сама. А всё равно забылся. Не стоило ему спускать Медведицу на моего Ветерка… После такого даже Алоиза слова поперёк сказать не могла.

Мешочек серебра, новый плавничок, повышение… Я вспомнила тот вечер, когда Скат занял без боя север, а Дворец после пьянствовал всю ночь. Вспомнилось и другое. Мельхенская шипучка, оставленная неизвестным. Заботливо снятые сапоги. «Доброй ночи, Ветерок»…

– Не сдержался, – улыбнулся мне Коста. – О тебе хочется заботиться круглые сутки, дорогая.

– «Заботиться» – это убирать из моего окружения любого, кто на меня руку поднимет? Орсу-медведицу… Ската… – спросила я, пытаясь сопоставить эти жёсткие решения с привычным мне Костой. Выходило плохо.

Вдруг сложилось в голове и другое.

– Боги… Готрик следил за Дворцом? Так это по твоему приказу он убил Скондрика, подставив того морячка? И Панко… Только за липкие взгляды и пустые слова?!

– Никто не смеет так обращаться с моей женщиной, – твёрдо ответил он. – Они это заслужили.

– С твоей? – удивлённо уставилась я на него, но Коста будто не услышал.

– Ещё вопросы, моя дорогая? – улыбнулся он.

– Готрик, – напомнила я. – Откуда такая преданность племяннику у ублюдка, которого в родном доме сделали слугой? И как он избавился от печати, высвободив магию?

– Это я её снял, – просто ответил Коста. – Разве освобождение не стоит благодарности?

Я побледнела.

– Ты же не…

– Не сам, конечно. Я же не маг. Подал заявление в королевский магнадзор. За неимением живых родственников-магов – Кристар уже носил фамилию Эрланн, потому был не в счёт, – которые могли бы снять печать сами, и отсутствием тех, кто мог это опротестовать, распечатывание произвели столичные маги. Удовлетворившись прошением племянника.

Готрик, благодаря Косте обретший спустя долгие годы магию, о которой даже не подозревал, стал его безотказным слугой. Племяннику он и так сочувствовал с детства, а ещё наложилась привычка: он просто не мог не служить. Но теперь наконец нашёлся достойный хозяин… Теперь мне стало понятно обожание, с которым дворецкий смотрел на «мастера» Костанца.

Все эти убийства действительно совершил он. С помощью теней и огненной магии, как я и предполагала. Сам Коста, как и научил его мой дядя, не пачкал в этом руки.

Что ж, последний вопрос…

– И кто же убил самого Готрика? Потому что подставить собственного брата, Коста, у тебя не вышло.

– Эрланн это и был, сама знаешь, – резко сказал Леванте. – Не о том думаешь, Брис. И не тех выгораживаешь.

– Дядя, я спрашиваю Того, Кто Ещё Ниже. Это ведь именно для меня там духи разлили? Очень похожий получился аромат, да. Но с одним компонентом ты, Коста, всё же просчитался…

Я продолжала неотрывно смотреть на Стордаля. За пару секунд на его лице отразилась целая гамма чувств: сначала нервно дёрнулась щека, потом губы изогнулись от боли утраты, затем его глаза вспыхнули какой-то непонятной злостью и ненавистью, раздражением…

А после всё смела привычная улыбка. Коста поднялся и предложил мне руку. Я не торопилась её принимать.

– Ветерок, может, покажешь, какая из комнат наверху раньше была твоей? Заодно посмотришь, как тут всё восстановили после пожара.

– А Трюха-ловкач? – я продолжала сыпать вопросами. – Зачем было убивать его так: напоказ, прямо перед магнадзором? Хотел посмотреть и на нового главдепа в работе? Хевл тебя раздери, он же твой брат!.. Проверка такая: как поведёт себя, узнав о Дне? И как далеко ты был готов зайти, заигрывая с ним? Боги… А все эти дела с его наследством… Это ведь тоже, получается, устроил ты…

Коста сам потянулся к моей руке, но я успела выставить воздушный щит. И на этот раз он точно должен был остаться неодолимой преградой… Но Коста беспрепятственно взял меня за руку и рывком поднял с дивана.

– Дядя? – не поняла я, оглядев исчезнувшую защиту.

– Поговорите, Бриска, – только кивнул Леванте. – Выясните уже всё между собой и возвращайтесь. Дел ещё много.

Ведомая Костой, я бросила беспокойный взгляд на малька. Понимает ли он, что вообще происходит? Вряд ли. Он видел только одну сторону Дна – мелких мошенников. А до Дна – только побои от пьяного отчима. А что добрые и заботливые люди, живущие в богатых домах, могут быть куда опаснее «мясников», ему вряд ли в голову приходило.

А тут у него появился «дедушка». И обаятельный Коста, с которым сама старшая, то есть я, «ну… это… того». А у Косты была Абертина с пирогами, которой та же старшая наказала беспрекословно верить. Как легко было его подкупить и даже заставить молчать. Занималась бы я им чуть больше, заметила бы, что лягушонок что-то не договаривает…

– Красивый дом, – Коста неспешно вёл меня по пахнущим свежей штукатуркой коридорам. – И гарью почти не пахнет. После пожара отошёл ратгаузу, потом в ведение Ордененбешиттельс, а вчера наконец…

– Я знаю, как это делается, Коста, – оборвала я его. – И кто из подонков в О. Б. может подмахнуть нужные бумаги, чтобы его выставили на торги и приобрели нужные люди. Господин Тоткен поэтому ждал ровно до сегодняшнего дня?

– Тебе не нравится мой подарок? – удивлённо спросил он. – Только представь: дом, где ты родилась. Твоя Абертина на знакомой кухне. Твой дядя. Хвенсиг. Это лучшее место для фреи Абрего. Или лучше: фреи Стордаль?

Я проглотила это. Хватит с меня новых имён.

– Когда-то я была мона Оркан.

– В прошлом, – мягко возразил он. – Теперь ты Принцесса. Моя принцесса… Ты выше своего прошлого, я уже говорил тебе. Что там какая-то мона… Когда ты станешь королевой в этом городе.

– Ты уходишь от ответов, Коста.

– Хм, пока всё, что ты спрашивала, так или иначе крутилось вокруг одного, – хмыкнул он. – Крис? О нём ведь ты хочешь знать?

Да. Что за игру Коста вёл с господином главдепом: выступая любящим братом, с одной стороны, и безжалостным хозяином Дна, с другой? Но сразу такое только бездна простодырая спросит. Тем более что спрашивать я боялась. Ноги сами вели меня по лестнице на третий этаж. Направо; хоть сейчас с закрытыми глазами. Вот он, флигелёк со стеклянной крышей, под которой так сладко было засыпать под мамины сказки, рассматривая звёзды либо вслушиваясь в стук дождя. Нет, не готова… Спросила другое.

– Как ты оказался на Дне?

Коста осмотрел маленькую спальню. Дядя, видимо, по памяти воссоздал интерьеры. Тут была даже детская кровать. Наверное, она теперь для Хвенсига. Только стояла не у той стены.

– Хотел быть лучше. И стал, – Коста вдруг передвинул кроватку, будто прочитав мои мысли. – Видел бы Дидерик, чего я достиг…

– Коста, у тебя всё же есть магия? – не сдержала я давних подозрений. – Ты учил меня ставить щиты, но сам спокойно через них проходишь. И эта хевлова кроватка… откуда ты знаешь? Тоже тени? Менталист?

Коста посмотрел на меня, прислонившись к подоконнику, ласково и снисходительно.

– Вдоль этой стены сквозит от окна. А ты не можешь без свежего воздуха, Ветерок. Сама говорила, что с детства так привыкла. Но я сначала отвечу на первый вопрос: как я оказался на Дне. И как Дно оказалось подо мной… Отец бы действительно мной гордился. Если бы не помер, сволочь, так рано.

Когда одиннадцатилетнего Кристара старик Эрланн увёз в столицу, Костанцу было восемь. Дидерик Стордаль честно держался пять лет, лелея тщетную надежду обрести в лице второго отпрыска ещё одного мага. Да, вопреки здравому смыслу. Да, в глубине души понимая, что Коста – фейльктиг по его собственной, Дидерика, вине. Но всё равно надеясь на невозможное.

– До четырнадцати я жил относительно спокойно, – равнодушно рассказывал Коста. – Но с каждым годом отец сходил с ума всё сильнее. Кристар то, Кристар это… Что Кристар был единственный нормальный сын… Что род Стордалей будет загублен, если я наконец не возьму себя в руки и не явлю ему магию прямо здесь и сейчас… В семнадцать он выгнал меня из дома. Я, видишь ли, по «собственному нежеланию» так и не стал магом… Да, это ответ на твой второй вопрос. А то, что он сам утратил силу ещё до моего рождения, – этого будто и не было.

Дар Смотрящего позволил Косте заметить необычные проявления магии в кварталах четвёртого круга, по которым он завёл привычку бродить. А затем он наткнулся на покалеченного мага в Портовом. Дядя тогда ещё пользовался магией в полной мере, пока не понял, что проклятие обернулось для него не только потерянными ногами… Через полгода пристальной слежки за странным человеком, который за короткое время обрёл огромную власть в тех же кварталах, Коста сам пришёл к дяде. Не зная, зачем. Но этот незнакомый мир показался Косте крайне увлекательным. И Спрут его принял.

– Через несколько лет я добился того, чего не смог мой отец за всю жизнь. Деньги. Положение. Власть. Гораздо более мощная, чем мог дать любой официальный пост в Дансвике. Когда я пришёл к Дидерику с этим, отец поднял меня на смех. «Пустышка» – вот кем я так и остался для него. В отличие от его старшего сына – настоящего мага, уже служившего при дворе… Сына, который семнадцать лет не появлялся в Дансвике!

Последнее он сказал с такой злобой, что мне стало не по себе.

– Крис бросил нас. Меня. Но одновременно был рядом – в моей памяти, в словах и вечных укорах моего отца. А я из кожи вон лез, чтобы доказать отцу, что я лучше! Крису всё далось так просто: магия, известное имя, богатство… А я сам! Видят боги, я сделал всё, чтобы стать достойным продолжателем рода в глазах отца!..

У Косты во время рассказа сжимались кулаки, и я никогда не видела его таким взбудораженным. Это пугало.

– Ты поэтому так ненавидишь брата? Что даже подставил его, когда убили дворецкого? – осторожно спросила я. – И кто всё-таки его убил?

Коста перевёл на меня расфокусированный горящий взгляд, собрался.

– Ненавижу? – удивлённо переспросил он. – Что ты. Я очень люблю брата, Ветерок. Потому и спас его, убив Готрика сам. И тебя спасу. Уже от самого Криса.

Он снова был спокоен, и его слова сейчас настолько расходились с той ненавистью, что я увидела в его глазах немногим ранее, что стало не по себе. Он только что сжимал кулаки, снедаемый завистью и злобой, а теперь снова очаровательно улыбался как ни в чём не бывало.

Я незаметно отодвинулась к двери. Никогда прежде я не видела Косту таким возбуждённым, но гораздо больше меня напугал этот резкий переход в его обычное весёлое состояние.

Это какой-нибудь подонок мог так легко сказать: «я убил». А, может, и не очень легко, а хмуро признавшись или даже зло хвастаясь. А чтобы вот так: спокойно и цинично… Да ведь и Коста – не «какой-нибудь» подонок.

– Зачем ты его убил? – тихо переспросила я. – И что значит: «спас брата»?

– Бедный Готрик, – снова опечалился Коста. – Такой послушный, такой преданный. Такой идейный… А я ведь действительно скучаю по нему, Ветерок. С каким восторгом он принял саму идею Дна. Как он радовался моим успехам… А уж когда я вернул ему магию и он наконец обрёл семью… Ну, в моём лице. Кристара он никогда не любил.

Коста раньше всегда отвечал коротко и по существу, сейчас же постоянно сбивался на воспоминания, но я не рискнула его торопить.

– Готрик отказался что-то выполнить для тебя? – подсказала я, когда мужчина снова замолчал. – Поэтому?

– О, наоборот, – оживился Коста. – Как он мог мне отказать? Напротив, едва не переусердствовал. Ну, что ты там стоишь, Ветерок? Иди ко мне. Из этого окна чудесный вид; уверен, ты по нему скучала.

Я не сдвинулась с места, и тогда Коста сам с улыбкой взял меня за руку и подвёл к окну, приобняв за плечи. Вид действительно был прекрасный и почти забытый: на парк и быстротечную Липку. На другом её берегу справа виднелся утопающий в осенних красках Эльдстегат, а слева аллея Пионов. Наш Кирстегат был одним из четырёх самых престижных районов центра.

– Если приглядеться, то виден мой дом. Вон там… Может, пока здесь всё обустраивают, переберёшься ко мне? А потом переедем сюда.

Я не ответила, не сводя с него требовательного взгляда, и он продолжил, спохватившись.

– Ах да, мой бедный Готрик… Видишь ли, он вдруг решил, что Крис может стать для меня угрозой. Глупо, правда? Он же мой брат. Ты, помнится, так переживала накануне отъезда Криса, что его непременно убьют. Конечно же, нет. Я ведь сразу сказал тебе, что Криса не тронут. А Готрик был не согласен. Боялся. Не за Криса – за меня. И с чего бы?

– Эрланн – глава «охранки», – напомнила я. – И собирался уничтожить само Дно.

– Ну, ты же понимаешь, что это невозможно? – снисходительно улыбнулся Коста. – Дно нельзя уничтожить. И Крис тоже это когда-нибудь поймёт. Он так тщательно начал эту войну, даже тебя пытался приспособить… Но ты-то знаешь, на чьей стороне сила, так? Мне было интересно: на что же способен мой знаменитый брат. И, да, Трюху я ему подкинул. Действительно хотел посмотреть на него в деле. Первый его ход был ожидаемый: разрыл все норы. Даже на моей памяти власти проворачивали это уже дважды. Но дальше удивил! Все эти аресты «акулек» третьего и второго круга… Нет, дорогая, конечно же, ты ни при чём! Я знаю: ты Дно никогда не предавала. Потому что давно сделала выбор в его пользу. Только в нём сила. Ты сама это понимаешь. Но он действительно удивил: сам сумел вычислить столько «акулек»…

– Почему ты уверен, что он не вычислит и остальных? Ту же Алоизу, к примеру.

– Со временем, конечно, вычислил бы. Но зачем, если я сам уже всё ему рассказал? – так просто сказал Коста.

Я не поверила услышанному.

– Ты… что? А… он?

– Ну, раз вернулся в Дансвик, значит, уже осмыслил, – пожал он плечами. – Ты о чём-то ещё вроде бы спрашивала.

Я с усилием собрала разбегающиеся мысли. Так Эрланн знает, что его брат – подонок?! Да не просто подонок… Нет, Принцесса, давай по порядку, иначе я окончательно потеряюсь.

– Готрик. Ты не закончил. Значит, твой преданный пёс увидел угрозу для тебя во втором племяннике?

– Да… Готрик так ревниво оберегал меня. Он действительно видел в Кристаре угрозу, – Коста ласково погладил меня по шее. – Угрозу моему счастью. В тот злополучный вечер он кое-что видел. Пока под вами с Крисом трясся весь дом, так легко было запустить в его кабинет тени и понять, что там происходит… А ведь он уже принял тебя, Ветерок. Всем сердцем, желая нам обоим счастья…

Последнее он сказал с лёгким укором. Я резко напряглась, инстинктивно отодвинулась, но Коста только сжал пальцы на моей шее, внезапно сильно прижав к себе. Снова ласково погладил по бритым отрастающим волоскам и зашептал.

– Ну что ты, не бойся… Я давно простил тебя, Ветерок. Я же знаю, что ты просто запуталась тогда. И Алоиза тоже хороша: так прямо сказать, чего она от тебя ждёт… И ещё эти ваши дурацкие стихии – огонь и воздух… Ну же, любовь моя, это всё позади. Уж чего-чего, а огня тебе точно больше бояться не стоит… Он теперь в самой тебе. У тебя даже запах изменился. И он прекрасен… Теперь, наконец, в род Стордалей вернётся их родовая магия – огонь и тени…

Я дёрнулась, не понимая, о чём он говорит. Этот тон, этот ласковый шёпот вдруг отозвался диким страхом. Какое-то безумие сквозило в его словах. Но Коста держал очень крепко, гладя меня по шее, по плечам, по спине и продолжая шептать.

– Готрик во всём был мне послушен. Но этого вынести уже не смог. У Криса и так было всё: имя, власть, деньги, магия. Но то, что он взял мою любимую женщину… Готрик был готов убить его сразу… Ну разве это не глупо? Наверное, стоило его предупредить, что я был к этому готов. Нет, любовь моя, ну что ты трясёшься… Я ведь действительно не злюсь на тебя. Всё именно так, как и должно было случиться… Только Готрик этого не понял и не принял. Устаревшей морали человек… Так что мне пришлось, Ветерок. Он был совершенно неуправляем, он бы убил Кристара, ведь их магии почти равны по силе. А разве я мог допустить, чтобы мой дядя убил моего же любимого брата? Я успел в последний момент: остановил его, забрал порталом из дома Криса в парк. Мы повздорили: он никак не мог принять твоё предательство. И предательство Криса по отношению ко мне – ты ведь моя женщина. И мне пришлось. Мне просто пришлось, Ветерок. Но он умер с радостью, если ты мне поверишь. Потому что от моей руки. Он ведь так любил меня… Наверное, никто так не любил. Мне было очень больно, Ветерок. И будет ещё больнее, если я не получу такой же любви от тебя…

Ошеломлённая и напуганная до дрожи в коленях, я не знала, что сказать.

– Портал, – зацепилась я за очевидное несоответствие, чтобы отвлечь его. – Ты сказал, что не владеешь магией, Коста.

– У меня её нет, – согласился он. – Но мэтр Норриг – очень, очень хороший артефактор, как я уже говорил. Нужно только найти магов, что добровольно поделятся собственной силой. Смотри, вот это как раз портальный артефакт. Такая маленькая запонка, а влитой единожды силы хватает на несколько «быстрых» переходов.

Вторая запонка хранила магию теней и позволяла Косте передвигаться незамеченным. Например, как в тот раз во Дворце, когда он раздел меня и оставил бутылку мельхенской на утро.

Вот только чужая магия – это очень дорого, и редкий маг готов ею делиться даже за деньги. Готрик – понятно. После того, как племянник снял с него печать силами столичных магов, он добровольно жертвовал свою силу Косте. Но слишком уж хорошо Коста разбирался и в магии воздуха…

Я создала вокруг себя мощный воздушный щит, что, по идее, должен был оттолкнуть Косту, который всё перебирал мои короткие пряди. Наши физические силы не равны, но у меня есть магическое преимущество. Так мне казалось.

– Не напрягайся, Ветерок, – усмехнулся Коста, продемонстрировав часы. Видимо, тоже непростые. – Мне твои ветра нипочём.

– Ты знаешь, что использование магии каждый раз убивает дядю Леванте? – сдавленно прошептала я. – Тем более подпитка таких сложных артефактов.

– Это был его выбор, – ничуть не смутился Коста. – Он знает, что Тому, Кто Ещё Ниже, нужно платить. Он это делает ради тебя, потому что я смогу научить тебя лучше. Просто я вижу больше.

– Коста, отпусти меня, – ровно сказала я, больше не в силах терпеть объятия, из которых не могла вырваться.

– Нет, – ласково прошептал он. – Нет, моя Принцесса. Больше не отпущу. Достаточно этого: «вольный ветерок» и всё прочее… Я слишком долго терпел.

– Я хочу уйти, – нервно дёрнулась я, но получила только нежный поцелуй в висок.

– Куда? – тихо спросил он. – Здесь будут все, кто тебе дорог. Твой дядя. Абертина. Хвенсиг. Я. И Дно. У тебя будет всё, что ты пожелаешь. Куда же ещё ты хочешь уйти?

– Что ты собираешься сделать с Кристаром? – прямо спросила я, понимая, кого неожиданно для самой себя поставила на другую чашу весов.

– Ничего, – понятливо улыбнулся Коста и вдруг отпустил меня.

Я недоверчиво отступила на пару шагов назад, но он не предпринял ничего, чтобы меня остановить. И я бросилась вниз по лестнице.

«Он сам сделает всё, что нужно, Ветерок», – донеслась до меня слабым шёпотом тень – уже на улице, куда я выскочила из родного гнезда без оглядки.