Принцесса, подонки и город тысячи ветров

Глава 14

– По-бабски или на пёрышках? – понятливо хмыкнула официантка Табита, когда я подстерегла её выходящей из кофейни поздним вечером через три дня.

Я окинула её оценивающим взглядом. Если «по-бабски», то силы у нас не равны. Она старше лет на десять, выше меня на голову, сбитая, крепкая. Явно не только чашки с кофе таскает. Зато на моей стороне скорость и ловкость, чего ей, судя по внешнему виду, не хватает. Только с отбитыми рёбрами теперь и мне их не хватит.

Я молча достала свой нож. Та согласно кивнула.

– Без финтов только, – предупредила она. – Не магичить. И не здесь.

Недалеко был заброшенный двор, скрытый от лишних глаз густой зеленью, туда она и предложила прогуляться. «По-бабски» – это рукопашная без правил, а злее и беспощаднее женщин в этом деле никого нет. Тут в ход и зубы, и ногти идут, и клок волос вырвать обычное дело, не говоря уж о тех местах, в которые ни один мужик бить не станет. А со вторым вариантом и так понятно. Там не до махания ногами, когда с любой стороны заточка прилететь может.

Табита хрустнула шеей, неуловимо подобралась, став похожей на летнюю медведицу. Уже отъевшуюся с голодной весны, но ещё сохранившую охотничий азарт во взгляде. Блеснул короткий кинжал, прятавшийся до поры в корсете. А вот грация у неё оказалась далеко не медвежья…

…натанцевавшись вокруг неё вдоволь, я подгадала правильный момент, поднырнула с подсечкой, спеленав одновременно широкой юбкой её ноги. Та, утратив подвижность снизу, рухнула на спину, а там уж и я не зевала – оседлала противницу и приставила перо к её горлу.

– Напрыгалась? – указала она взглядом на острие своего кинжала, упёршееся мне под левую грудь. – До красненькой будем или слезешь уже?

– Ничейная, – я перекатилась через неё и вскочила на ноги.

– Вот и умничка, – снисходительно сказала Табита, отряхиваясь. – А то Скат среди своих лишней возни не любит.

Любит, не любит, а должна была ответить – кто тут со мной поспорит?

– Слышала я про тебя, Принцесса, – как ни в чём не бывало засунула она обратно кинжал меж выдающихся грудей. – Свистели, это ты северских раньше других спалила.

– Птички на деревьях свистят, – осторожно ответила я.

Та лишь довольно хмыкнула, сплюнула на ладонь и протянула её мне:

– Орса. Нет промеж нами долгов, обид и свары?

– Нет обид… Ветерок. А Орсой вроде раханцы медведя кличут?

– Вот Орса-медведица и есть, – усмехнулась она.

У подонков на Дне зачастую имелось второе имя: настоящее либо же то, которое сам себе придумал. А Глубина ещё кликуху давала. Табита назвалась мне донным, значит, доверие оказала.

– Бывай, Ветерок. Ещё свидимся.

Следующие два дня я безвылазно провела в доме Леффенстайн. Лягушонок, обладавший необъяснимым свойством очаровывать всех женщин вокруг себя, с первой же встречи расположил к себе модистку. К пятнице уже вовсю бегал посыльным по её клиенткам, неизменно возвращаясь с полными карманами сладостей. Обслуживал посетительниц чаем и одаривал вполне искренними комплиментами, чем вызвал всплеск интереса к модному дому.

А, может, и новая нелюдимая компаньонка, кузина весьма известных братьев, стала тому виной.

Как бы то ни было, а мадам Надиль даже попыталась заговорить об оплате для мальца. Но я настойчиво попросила ему денег не давать, а, наоборот, загрузить работой ещё сильнее, приплетя в очередной раз Сёрвику и богоугодный ей труд, к которому нужно приучать сызмала. Как ни странно, а самому Хвенсигу это пришлось по нраву. А уж как была довольна мадам…

Я заказала у неё несколько далеко не дешёвых платьев, чем вновь снискала её расположение. Деньги пока были. К завтрашнему приёму она обещала сшить нечто совсем уж потрясающее и сделать хорошую скидку в обмен на упоминание её дома, когда весь высший свет Дансвика, по её убеждению, сплошь попадает в обморок от этой красоты. И ведь действительно не прогадает: судя по толстой сумке с приглашениями, с которой во вторник вышел курьер из особняка на Эльдстегат, интересующиеся будут…

В пятницу же я решила наведаться в Кустарный. Так ведь и не попрощалась ни с Ольме, ни с Волком. Обоих встретила у Малыша, куда сначала завернула по привычке. Малыш снова не узнал меня в платье – теперь уже не горничной, а благородной дамы – а как узнал, так только крякнул.

Ольме-красавчика, как я и советовала Князю, поставили старшим над Вечерним кварталом, а тот ещё взял в него «мамкой» Режку. У Ульвена всё было по-прежнему.

– Тебя хмырь какой-то чернявый искал, Принцесса. Из богатеньких. Два раза приходил.

Как он выглядел, смысла спрашивать не было. Либо Коста, либо Эрланн. А их с первого взгляда сложно различить. Хотя нет, Коста-то не знал, где я раньше жила.

– Пусть дальше ищет, – усмехнулась я. – Только «работать» по нему не вздумайте и всех наших тоже предупредите. Из «охранки» он.

– Эк тебя угораздило, – посочувствовал Ольме. – Дно не выдаст, сама знаешь.

Знаю.

Подонки не выдадут, а вот что малёк, бездонный и бесхвостый, так запросто предаст, я и подумать не могла. Потому что в гостиной мадам Леффенстайн меня уже дожидался Коста с предовольным лягушонком на коленях.

Хвенсиг виновато отвёл глаза. Коста с очаровательной улыбкой взглянул на хозяйку и та, раскрасневшись как девочка, понятливо ушла в мастерскую.

– Ветерок, не сердись на него. Я случайно застал его на кухне у Абертины, а ты не оставила адрес и так внезапно пропала.

Малец понял по взгляду, что вечная моя угроза его выпороть сегодня наконец осуществится, и, тихо ойкнув, сбежал наверх.

Да, пропала. Но сколько бы ни бегала, а от себя не убежишь.

Прав был хевлов Эрланн, сгори он в собственном огне дотла! Коста мне нравился, я приняла его и умом, и сердцем, только с ним почуяв наконец спокойствие и уверенность. И оттого так стыдно было смотреть ему в глаза после той выходки, что устроил господин главдеп. Ведь ещё чуть-чуть и поддалась бы наваждению… Ведь то, как кры́ло меня под огнём Эрланна, ни в какое сравнение не шло ни с бережными поцелуями, ни даже с такими откровенными ласками в ванне. Действительно, и сотой доли не было…

Надеялась забыть. Потому пряталась здесь от обоих. Но благодаря мальку теперь и этот адрес не секрет.

– Я чем-то обидел тебя в прошлый раз, Ветерок? – тихо спросил он.

Не обнял, не взял за руки. Просто встал рядом.

Я помотала головой. И сама вжалась лицом в его грудь. Руки тут же легли на мои плечи, а макушкой ощутила его дыхание.

– Не я? Кто-то другой?

На это я не ответила.

– Это вопрос, Ветерок, – еле слышно прошептал он мне в висок.

– Нет. Никто не обидел.

В этом ведь и заключалась новая игра. Можно солгать. Вот только эта маленькая ложь будто проложила трещину между нами, а видела её только я. Так вот в чём смысл… В доверии. И его цене. Коста мне верит, но я-то знаю, что моё слово отныне ломаного гроша не стоит. Как же мерзко.

– Я скучал по тебе, Ветерок.

– Я тоже, Коста. Но мне нужно было побыть одной.

– Тогда предупреждай, если захочешь побыть одна снова, чтобы я не сходил с ума. Хорошо? Я не стану удерживать. Ты ведь Ветерок. Вольный и независимый, так?

Я с благодарностью взглянула в его лицо и увидела привычную добрую улыбку.

– Залетай почаще, – попросил он.

– Тогда держи окна открытыми, – и я мягко поцеловала его в губы.

А потом ещё раз, задержавшись подольше. Нет, стихии, их взаимодействие – всё это бред. Косту приятно целовать, и он вкусно пахнет. Да, без дрожи в коленях, без срывающегося дыхания от одного только осознания близости. И я убедилась в этом ещё раз, а потом ещё и ещё…

– Придёшь ко мне вечером? – восстановив дыхание после долгого глубокого поцелуя, спросил Коста. – Можем позаниматься… всяким…

Он хитро подмигнул, и противиться этой чарующей улыбке было совершенно невозможно. Я многообещающе улыбнулась в ответ.

– И ещё, Ветерок… – он достал из кармана уже знакомый мне конверт с вензелем, и у меня снова упало настроение. – Кристар устраивает завтра приём. В твою честь.

– Я знаю, – снова напряглась я. – Буду. Это часть работы по расследованиям департамента.

– Я бы хотел привести тебя на него сам. Если ты, конечно, не возражаешь.

– Нисколько. И обещаешь завтра не отходить от меня ни на шаг? Это не вопрос – просьба, – очень серьёзно сказала я.

– Хоть всю оставшуюся жизнь, – ответил Коста, и стихия во мне вдруг отозвалась тихим мелодичным перезвоном. Так вот как этот уловитель лжи у магов работает… Потому что сейчас отчётливо поняла: это правда.

Поднявшись наверх, я не стала ругать лягушонка. Хотя он ждал меня в своей комнате, забившись в угол и ожидая неминуемой расправы.

Я только вздохнула, понимая, что малец видит всё по-своему. И сейчас «плохая» для него именно я.

– Послушай, икринка… Да не трясись, бить не буду. Вообще никогда не буду, обещаю тебе. Ты ведь даже на мелководье не плавал, а я на глубине восемь лет. И меня сейчас в такой омут затянуло, что тебе лучше не знать… Когда я тебя под себя взяла, то подразумевалось, что за все твои делишки отвечать буду. А чем глубже, тем оно всё сильнее наоборот выворачивается, понимаешь? Вижу, что не понимаешь… Теперь если я что не так сделаю, то на тебе отразится. Боюсь я за тебя, если не усёк. Поэтому просто будь осторожен. Не высовывайся отсюда, Лунном и Сёрвикой прошу. И не верь никому, понял? Только мне.

Хвенсиг захлопал синими глазками сквозь мокрую пелену.

– Понял, Ветерок… Ну просто вы ж с ним это… того… Я ж не знал, что ему говорить нельзя, где мы живём!

В какой раз моя ошибка. Нет чтобы сразу ему границы обозначить: что можно делать, а что нет. К Абертине, подозреваю, он за эти пять дней уже не раз бегал. Да и как не бегать, если его там привечают. По доброте душевной и вывалил Косте сразу адрес, как только его спросили.

– Так туда нельзя больше ходить, Ветерок? – затравленно спросил он.

Я лишь вздохнула. Присела на край кровати, притянула к себе лягушонка. Ласковый, как котёнок. И такой же доверчивый, к сожалению.

– Можно, малец. Людей только от работы не отвлекай и под ногами не мешайся. Абертине верить можно. Стордалю… Тоже. А больше не мелькай нигде и язык не распускай. На случай, если не понял, конкретно скажу: увидишь подонка – переходи на другую сторону улицы. Будут у них вопросы – отвечаешь «ничего не знаю» и посылаешь к старшей. Ко мне то есть. А увидишь… Мага того помнишь, что во Дворце был? На Косту ещё похож. Так вот, попадётся этот на пути – беги со всех ног, усёк?

– Усёк…

– Вот и молодец. Ну, чего приуныл? Пирогов Абертины хочешь?

– Хочу…

– Тогда хлопай глазами дальше и без тебя всё съем.

Лягушонку достались пироги, Абертине лягушонок, а мне – новый урок и объятия Косты.

– Щиты, Ветерок, – что бы там ни говорил Эрланн, а к обучению Коста подходил ответственно. – Первое, что должен уметь маг, это защищаться. Не важно, что это будет: уплотнённый до состояния стекла воздух, стена из вихрей или просто вакуум, в котором остальные стихии утрачивают силу. Самая первая реакция обычно сама верная. Дальше стоит оттачивать именно её. Теперь представь неприятного тебе человека, от которого хочется закрыться.

Скондрик, всплыло первым делом, и меня передёрнуло. Липкие жирные пальцы, пахнущие рыбой, изогнутый в ухмылке красный рот, темень, похотливые взгляды… Лишь потом сообразила, что он уже у Того, Кто Ещё Ниже.

– Очень хорошо, – с удовлетворением вглядывался Коста в пространство вокруг меня. – Даже не просто защита, а с ответной атакой: у тебя там ветра в щите словно клинки. Давай, ещё кого-нибудь вспомни.

Коряба? Да у того только слова грязные были, дальше никогда не заходил…

– А вот теперь отличная плотность. Чувствуется, что ты не ждёшь нападения, просто хочешь отгородиться. Ещё.

Эрланн… Я неохотно выудила его образ на поверхность из самых глубин подсознания.

– Ветерок, – нахмурился Коста. – Сосредоточься. О ком-то другом сейчас думаешь. Вообще ничего, даже прежняя защита растворилась. Бери – не хочу.

– Вот против этого и надо защиту, – прошептала я еле слышно.

Коста внимательно осмотрел мою покорно замершую стихию. Кивнул, помрачнев.

– Можно использовать заклинания, Ветерок. Они сложные, действуют недолго, но если есть проблема с контролем собственной магии, то помогут. И артефакты. Я подберу тебе нужный. Против… других стихий.

– Господин Костанц! – протиснулась мышкой в гостиную горничная Милька. – К вам господин Эрланн. Пригласить сюда?

Видимо, Коста сам оценил резкий трамонтан, взметнувшийся вокруг меня вихрем, прежде чем я сумела усмирить стихию, и ответил Мильке, внимательно посмотрев на меня.

– Нет. Сам выйду.

И добавил мне мягко:

– Ступай наверх через две минуты.

Отсчитав с отчаянно колотящимся сердцем положенные секунды, выскользнула из гостиной к центральной лестнице. В холле особняка было пусто, только запах кожи и перца отчаянно бил в нос. Из библиотеки доносились обрывки фраз, но я удержала за хвосты взметнувшиеся было на привычное дело ветра.

Скондрик, Скондрик, Скондрик! Спасительным заклинанием повторяла я, взбегая наверх по лестнице, потому что уже ощутила языки невидимого пламени, нагло шарившие по дому. Резкий неразборчивый окрик из библиотеки – и огонь убрался, не успев заметить меня.

Боги, сейчас-то почему прячусь?! Сам же выплюнул: «любовник», а я разве спорила… Но почему так не хочется, чтобы именно сейчас он обнаружил меня у Косты?

Коста вернулся через десять минут, застав меня у распахнутого окна в его спальне. Остальные три тоже были нараспашку.

– Не продует? – с улыбкой спросил он, закрывая створки. И подошёл ко мне. – Ух, совсем холодная. Хвенсиг уже заснул у кухарки. Ты же не потащишь бедного ребёнка домой через три района?

– Шантажируешь? – попыталась улыбнуться я.

– Самым гнусным образом, – расцвёл Коста.

– Зачем приходил твой брат?

– Соскучился, наверное, кто его знает. Ничего толком не сказал, – пожал плечами Стордаль. – В любом случае, он уже ушёл. Хочешь массаж?

– Ещё бы знать, чем он закончится, – усмехнулась я.

– Сладким сном, – уверенно ответил Коста.

И снова был прав.

Что ты за человек такой, так и подмывало спросить, когда, не дожидаясь согласия, он мягко уложил меня животом на кровать. Постель тоже пахла цитрусом и табаком, словно Коста только что лежал на ней. После недавних танцев с Табитой тело до сих пор ныло, и Коста как чувствовал, где именно нужно размять потянутые мышцы.

Сначала через одежду, по самым болезненным местам. А когда я сама потянулась к застёжкам, мои нетерпеливые руки вновь мягко вытянули наверх, прижав их подушкой. И неспешно освободили спину от мешавшей ткани.

– Минуту, Ветерок, – шепнул Коста.

Не знаю, что он делал – слышно было только шуршание кожи, будто он быстро растирал ладони. А потом к моей обнажённой спине прикоснулось что-то настолько горячее, что я дёрнулась и судорожно вдохнула, отдаваясь полностью этому огню. А потом долетел и знакомый будоражащий запах…

– Раханский перец, – донеслось тихо. – До чувств вольных ветров никому нет дела, но им всегда холодно, я знаю. Я тебя согрею.

И кожу обожгло горящими ладонями. Они прогревали насквозь, расслабляя натянутые мышцы, снимая усталость. Я погрузилась в эйфорию, как вдруг одна ладонь скользнула под живот, огладив недавний синяк, и я непроизвольно дёрнулась. Ладонь деликатно убралась, а сверху мягко опустилось тёплое тело, заворачивая обоих в одеяло.

– Спи, моя храбрая рыбка, – где-то уже на грани реальности и сна услышала я.

К субботе о предстоящем приёме у мона Эрланна знал весь Дансвик. Госпожа Леффенстайн ничуть не покривила душой, когда пообещала сшить мне для приёма нечто особенное.

Я немного оторопела, увидев предложенный наряд.

– Мадам Надиль… Это… Это очень эффектно. Но не слишком ли вызывающе?

– Милочка, вы шутите?! С вашей грудью и такими изящными руками будет просто преступлением их прятать! Нет-нет, вам определённо стоит оставить в прошлом эту вашу послушническую скромность! У вас новая жизнь, Эстель! И врываться в высший свет Дансвика нужно именно так! Да это ещё монашеская ряса в сравнении с той пошлятиной, что предлагает ван Дейк в этом сезоне!

– Нет-нет, у меня никаких нареканий к фасону, платье потрясающее. Но такое смелое сочетание цветов…

– А что вы хотели, дорогая? – мадам начала раздражаться. – Монохром? Этот набивший всем оскомину синий? Унылый беж? Я работаю индивидуально с каждой клиенткой! И это – именно ваше. Вы ведь воздушница, голубой – ваш цвет!

Да, но… Платье действительно было прекрасно. Насыщенного лазурного цвета, пышное, воздушное, лёгкое. Вот только лиф и подол его украшала плотная огненная вышивка, и при ходьбе она взметалась снизу языками пламени. Может, отпороть незаметно? Нет, такого кощунства мадам мне не простит…

– Опять же, ваш именитый кузен – маг огня. Ему будет приятно увидеть родовые цвета, а вы лишний раз напомните гостям, к какой семье принадлежите…

Вот именно поэтому и нет! Я судорожно перебрала в голове те платья, над которыми ещё работала мадам по моему заказу, но ни одно из них не годилось в качестве бального. Плюнуть на всё и явиться Ветерком? Нет, я же не гордости своей должна потакать, а работу делать… А теперь моя работа состоит в том, чтобы быть Эстель Абрего.

Никаких дополнительных указаний от Ската по поводу приёма не поступало, но я буду присматриваться ко всем. Тем более что и за мной будут смотреть. Пятеро подонков из второго, если даже не из первого круга, там точно будут. И только Тот, Кто Ещё Ниже знает, сколько их там будет ещё…

Меня обуяло любопытство. Наверняка будет совет ратгауза в полном составе, Эрланн ведь его действительный член личным указом короля. Высшие судьи из Доммерхоль. Обязательно шишки из Ордененбешиттельс – те, что ещё остались на своих местах после назначения нового главы. А ведь кто-то из них – тоже подонок высшего круга. Ну, и ещё будут всякие праздные бездельники благородных кровей, вроде Алоизы Арвен и её племянницы Габи или того же Косты. Они, понятно, не в счёт, но их там будет больше всего.

Восемь лет я жила во Дворце, никогда не задумываясь: а кто там, выше Локтя? Про Ската знала, только подобных Скатов ещё трое на весь третий круг. Да, уже двое без Северянина. А ещё есть второй круг, и в нём четверо своих «старших», и под каждым из них тоже несколько районов со своими Локтями-Скатами. И первый…

В первом круге Дансвика районов всего четыре: Эльдстегат, Ховедгат, аллея Пионов и Кирстегат. Им заправляет Четвёрка – именно так, с большой буквы. Скат как-то проговорился. Это уже не «акульки» даже – «косатки». И есть ещё самая главная рыба. И такая мелочь, как я, может всю жизнь прожить, а так и не узнать ни имени её, ни названия.

К хевлам. Сейчас это платье, наоборот, показалось мне вызовом. Топтала я ваш огонь, господин главдеп. Тем более рядом со мной будет Коста.

Он заехал в условленный час, и я, уже накрученная собственными домыслами, не могла не отметить ярко-голубой платок в нагрудном кармашке чёрного выходного костюма. И букет алых роз. Не крупных и пышных, бесстыдно выпячивающих своё нутро среди распущенных лепестков, а крохотных кустовых бутонов, подёрнутых капельками росы.

– Какие красивые.

Мне ещё никогда не дарили цветов. И бархатных чёрных коробочек тоже. Внутри было колье из голубых топазов. Слишком красивое. Слишком дорогое для разового выхода в свет. Я в панике посмотрела на Косту. Не собирается же он…

– Это просто артефакт, Ветерок. Помнишь, я обещал тебе? – успокоил он. – Позволишь? Очень красивое платье, кстати.

Я повернулась, и Коста застегнул украшение сзади. Не удержавшись, провёл носом по бритой шее, поцеловал за ушком.

– Ты произведёшь фурор.

– Он против стихий, Коста? Каких именно?

– Любых, что сильнее воздуха, Ветерок, – шепнул Коста.

Значит, защитит от огня. Коста знает, что делает. И даже если этот вчерашний массаж с огненным раханским перцем на свежую голову вызвал большие сомнения, зачем это было нужно, то сейчас думать об этом не хотелось. Он опытнее, мудрее, умнее. И мне хорошо рядом с ним. Спокойно.

Я бросила последний взгляд в зеркало. Стройная девушка в ярком платье. Дерзкая короткая стрижка, на которую будут пялиться весь вечер, пока не успокоятся легендой о несостоявшемся послушничестве. Тёмным бровям и ресницам никаких дополнительных красок не надо, а лихорадочный румянец и так уже раскрасил щёки.

Скосила глаза на спутника: такой же жгучий брюнет. Платок гармонирует с моим платьем. Красиво. Восхищённый тёплый взгляд в ореховых глазах. А на мгновение захотелось другого: злого, ненасытного, яростного, с зелёными сполохами в непроглядном зрачке…

– Едем, – решительно выкинула я эту дурь из головы.