Придворный Медик. Том 4

Глава 8

Поначалу показалось, что моё свидание с Зориной закончилось тем, что я просто потерял сознание у неё на глазах. Или вовсе погиб? Чёрт его знает, как на меня повлиял столь близкий контакт!

Однако вскоре в моей голове вспыли слова французского философа Рене Декарта.

«Я мыслю, следовательно, я существую».

Иными словами, я не умер. Не потерял сознание и даже не заснул. Обычно люди во сне не могут адекватно мыслить. Лишь иногда в особом состоянии, когда развивается осознанное сновидение — только там такое возможно.

Я проморгался, тьма вокруг меня никуда не рассеялась. Тогда я понял, что чувствую себя. Чувствую своё тело. Просто нахожусь где-то в другом месте. В кромешной темноте.

Лишь через пару секунд впереди, в нескольких метрах от меня загорелся синий огонёк, затем ещё один и ещё. Больше всего это походило на галлюцинации от какого-нибудь препарата, который используется в качестве наркоза.

Вот забавно выйдет, если сейчас я снова проснусь в своём мире и выяснится, что на самом деле я не умер во время операции, а просто наблюдал за «волшебным кино» в коматозном сне!

Такие мысли часто посещали меня первое время, когда я только переместился в этот мир. Но теперь у меня сомнений нет. Я уверен, что всё это реально.

Пока я размышлял, множество синих огоньков слились в единое целое, создали пути, по которым можно было пройти сквозь непроглядную тьму. И я направился вперёд. Никакой информации о происходящем у меня не было, однако разум и моё магическое чутьё чётко ощущали, где я нахожусь.

Синие тропы, сходящиеся к одному центру — это и есть магические каналы.

Не знаю, что конкретно сделал со мной поцелуй Зориной, но одно для меня очевидно — моё сознание провалилось куда-то вглубь. В те части нервной системы, где и творится магия.

Я предпринял несколько попыток выбраться из этого места, пытался заставить себя проснуться, но ничего хорошего из этого не вышло. Однако я чувствовал, как меня тянуло вперёд. Мой разум сам желал идти дальше по этой тропе.

И вскоре я достиг небольшой площадки, перед которой возвышался ряд массивных дверей. Две из них были открыты. На остальных висели громадные амбарные замки.

Я быстро понял, что именно так моё подсознание представляет недоступные мне ответвления лекарской магии.

Первая дверь — «органный анализ». Открыта.

Вторая дверь — «гистологический анализ». Тоже открыта.

Третья и четвёртая двери — «клеточный» и «молекулярный анализ» соответственно были заперты.

И где-то позади этих дверей особняком стояла ещё одна. Едва-едва приоткрытая. За ней скрывалась возможность лечить магические заболевания.

Правда… Третья дверь тоже начала меняться. По всему окружающему меня пространству сновали потоки жизненной энергии. Похожие на тот, что связывал нас с Зориной.

И они уже начали штурмовать третью дверь. Я заметил, как замок начал ослабевать. Ещё немного — и «клеточный анализ» активируется.

Это что же получается? Несмотря на то, что магию Зориной я не переношу, близость с ней, наоборот, ускоряет развитие моего потенциала?

Похоже, теперь мне точно есть, что обсудить с Бражниковым!

Бум.

В моей голове словно случилось землетрясение.

И я тут же очнулся.

Как оказалось, это видение продлилось не больше секунды. Перед моими глазами вновь появилось лицо Дарьи Зориной. В нос ударил солёный морской воздух, кожу обдало прохладным ветром.

Зорина оторвалась от меня и смущённо улыбнулась.

— Всё в порядке? — обеспокоенно спросила она. — На долю секунды мне показалось, что ты заснул.

— Такое бывает, когда работаешь без выходных, а затем позволяешь себе провести время с прекрасной дамой, — отшутился я.

— Подожди меня тут, мне нужно отойти, — рассмеялась она. — Я скоро вернусь.

Дарья направилась в сторону кафе. Интересно, а это заведение тоже принадлежит Бражникову? Если это так, то перекусить там будет трудно. Думаю, там из крана вместо воды течёт этиловый спирт.

— Ну что⁈ — Валерий Николаевич появился за моей спиной. — Как всё прошло? Вижу, вы неплохо поладили!

Проклятье! Он перемещается бесшумно, как тигр. Я тоже умею пользоваться этой способностью. Достаточно изменить тонус мышц и связок. Но Бражников, похоже, довёл этот навык до высшего уровня мастерства.

— Поладили, — сухо ответил я. — Лучше расскажите, что вы увидели со стороны?

— Смотрелось блестяще! Почти как в моих книгах, — хохотнул старик.

— Да я не б этом! Что скажете насчёт связи? Вы предполагали, что у меня развилась непереносимость к магии Зориной.

— Хм… — ухмыльнулся Валерий Николаевич. — Это будет хорошим уроком для тебя, Павел. Я-то правильный ответ уже знаю. Но что понял ты? Что ты почувствовал после этого поцелуя?

— Валерий Николаевич, вы же понимаете, что она минут через десять вернётся и мы не сможем поговорить до следующих выходных? — напомнил я.

— Тем лучше! Задание на время. Ох, мои ученики всегда ненавидели такие задачки. Один раз я поручил им спасти меня от инсульта. Специально настроил свои сосуды так, чтобы моя смерть наступила через пятнадцать минут. Ты бы видел, Павел, как они суетились! — рассмеялся Бражников.

— Валерий Николаевич, часики тикают, — напомнил я. — Хотите знать моё мнение? Поцелуй с Зориной только что увеличил пределы моих способностей. Я отрубился на полсекунды, но провёл внутри своих магических каналов не меньше часа.

— Так я и думал, — улыбнулся старик. — И что из этого следует?

— На самом деле мы ошиблись. Несовместимостью это назвать нельзя. Как раз наоборот, это…

— Полная совместимость. Всё верно, Павел, — Бражников похлопал меня по плечу. — Найти такую женщину — это шанс один на миллион. Я всю жизнь искал такую связь, аж завидно. Наверное, поэтому у меня до сих пор нет ни детей, ни внуков. Хотя… Бастардов я наплодил больше десятка как минимум… Чёрт, а ведь некоторых я уже мог пережить. Какой неприятный вывод… Это надо обдумать. Я ведь мог увидеть, как мои дети выйдут на пенсию. Может, у меня даже правнуки есть? Или даже прапрапрапра…

— Валерий Николаевич! Ау! — я решил напомнить о себе. — Так каков вывод?

— Вывод таков, Павел — ты всё верно понял. — Мы ошиблись. Я ошибся. То, что ты описал, это попытки ваших магических систем обменяться полезной информацией. И это происходит ещё реже, чем возникновение магической непереносимости. Иными словами… — Бражников аж вцепился в меня обеими руками. — Даже не думай её бросать! Другую такую уже не найдёшь! Можешь считать, что это — часть обучения.

— Валерий Николаевич, успокойтесь, — я аккуратно убрал его руки со своих плеч. — Со своей личной жизнью я сам как-нибудь разберусь. Не нужно приплетать это к обучению.

— Ладно-ладно, прости, Павел. Перегнул палку, не обижайся на старика, — вздохнул Бражников. Выдержал паузу, а затем спросил: — А она хорошо целуется?

— Валерий Николаевич!

— Ладно, всё-всё! Я закончил! В общем, Павел, нет у тебя никаких проблем. Но всё же могу дать один совет. А точнее — два совета! — воскликнул Бражников.

— Внимательно слушаю, — кивнул я.

— Лучше отношения с этой девушкой не разрывай. Даже если она тебе не нравится…

— Она мне нравится, — перебил его я.

— Ну тогда вообще отлично! — рассмеялся Бражников. — Так, советы в отношениях я давать не стану. Но по нашим урокам кое-что поясню. Эта Дарья Зорина может ОЧЕНЬ сильно ускорить развитие твоей лекарской магии. Выводы делай сам. Это первый совет. Второй… Твою ж… Забыл, что хотел сказать.

— Неужто деменция? — вскинул брови я. — Что-то она опоздала лет так эдак на тридцать.

— А! Вспомнил! — воскликнул Валерий Николаевич. — Не спеши с ней сразу сближаться. Думаю, ты понимаешь, о чём я. Не слишком далеко и не слишком близко. Большое количество контактов с ней может тебе сейчас навредить. Но если будешь их дозировать… Чёрт меня раздери, твой потенциал может подняться выше гор! Это повод выпить.

— Нет, это повод пожить ещё пару десятков лет, чтобы последить за моим развитием. Я с вами прощаться не собираюсь. Так что даже не думайте гробить своё здоровье, — пригрозил Бражникову я.

— Добрый ты молодой человек, Павел, — улыбнулся Валерий Николаевич.

— Э… Господин Бражников, а вы в курсе, что у вас на плече белка сидит?

Он резко повернул голову, насупился, а затем крикнул:

— Брысь! Время ещё не пришло!

— Павел! — услышал я голос Зориной. — Иди сюда!

Дарья подзывала меня к кафе.

Я обернулся, чтобы попрощаться с Бражниковым, но он уже скрылся. Шустрый старик. Явно злоупотребляет лекарской магией. С помощью неё можно очень быстро передвигаться, если изменять тонус скелетных мышц.

Но лучше уж пусть злоупотребляет магией, чем алкоголем. Магия хотя бы безвредна. Относительно…

Дарья успела занять нам столик в кафе. Выбор там был небольшой. В основном один сплошной фаст-фуд и целая куча алкогольных напитков. Ну, тут уже даже сомневаться не стоит. Этим кафе владеет Бражников. Только Валерий Николаевич мог организовать на целительском острове сеть кафе, в которых подаётся исключительно вредная пища. Про напитки я вообще молчу.

С Зориной мы гуляли допоздна. Домой вернулись только ближе к полуночи. Подумать только! А ведь по плану Петра Захарьина я должен был дежурить следующие шесть дней. И пропустил бы столь прекрасный вечер.

Это явно лучше, чем проводить ночь в стационаре!

— Уж лучше бы я сдох… Лежать в этом отделении невозможно, — пыхтел про себя Аристарх Биркин.

Час ночи. В неврологической реанимации больше никого нет. Другие пациенты либо перевелись в собственные палаты, либо ушли в мир иной. Осталось лишь две койки.

Аристарх Биркин и Борис Владыкин.

Один не мог ходить, а второй и вовсе провалился в глубокую кому.

Биркин тоже должен был переехать в свою собственную палату, в обычное неврологическое отделение. Но оставить Владыкина он не мог. Борис Геннадьевич ещё не признался. Не рассказал о своих тайнах.

Однако просто так без причин задерживаться в реанимации нельзя. Поэтому Биркин уже несколько дней искусственно вызывал у себя острые состояния. Сначала остановил себе сердце, затем вызвал себе желудочно-кишечное кровотечение. Напоследок организовал эпилептический приступ.

Несколько раз чуть не помер, но всё же не дал лекарям оформить свой перевод.

Его искажённая лекарская магия идеально подходила для таких манипуляций. Тот же Булгаков очень хорошо владеет повреждающей магией. Но в этом плане Аристарх точно его превосходит. Он родился, чтобы вредить людям. Был создан для того, чтобы причинять боль. Правда, на этот раз ему пришлось проводить эти манипуляции с самим собой.

Но скоро это закончится. Сегодня Аристарх Иванович собирается подвести к концу эти мучения. Ему не столько нужны ноги, сколько нужна информация. И он её достанет.

Разве может кома остановить главного дознавателя? Нет! Он всё равно извлечёт нужную информацию.

Биркин перевернулся, ухватился за подоконник и вновь подтянул свою кровать поближе к Владыкину.

— Ну что, психолекарь чёртов? Камер тут нет. Свидетелей нет. Хе-хе, — усмехнулся Аристарх. — Сейчас проведём небольшой эксперимент! Интересно, может ли человек в коме чувствовать боль?

Руки Биркина коснулись кожи Бориса Владыкина, и главный дознаватель выпустил из себя повреждающую магию.

Направил её на болевые рецепторы. Сделал всё, чтобы Владыкин почувствовал адские муки. Даже в коматозном состоянии.

Борис Геннадьевич содрогнулся.

— Отвечай, собака! — стиснув зубы, прорычал Биркин. — Как ты связан с Булгаковым? Что тебе от него нужно?

— Х-х-х… — прохрипел психолекарь.

— Если хочешь, я могу сделать ещё больнее, — предупредил Биркин. — Спрашиваю в последний раз…

— Мне велели промыть мозги Павлу Булгакову… — неожиданно прошептал Владыкин.

— Мать моя женщина… — вскинул брови Биркин. — Да я лучше любого нейролекаря! Практически воскресил из мёртвых! Ну-ну, Борис Геннадьевич, не томите. Продолжайте! Кто вам велел промыть Булгакову мозги?

— Константин… Р… Романов, — пробурчал Владыкин.

На этот моменте Биркин почувствовал сомнения. Он лжёт? Нет, вряд ли. В таком состоянии он точно ничего кроме правды говорить не может.

Может, имеет смысл остановиться? Редкий шрам — это, конечно, здорово. Но лезть в разборки Романовых…

— Ха! А чего мне бояться-то? — прошептал себе под нос Аристарх. — Я и так уже инвалид. Допустим, убьют меня за эти знания. Но и что с того? Я ведь всегда живу одним днём. Верно? Верно, — Биркин снова схватил за грудки Владыкина. — А теперь, Владыкин, рассказывай всё, что знаешь. Зачем Константину Сергеевичу нужен Булгаков? Это заговор? Кого мне нужно допытать, чтобы…

— А-а-а-х! — Владыкин резко открыл глаза и сделал глубокий вдох.

В этот момент в реанимацию вошёл Леонид Беленков. Дежурный нейролекарь в исступлении смотрел на то, как Биркин держит Владыкина за грудки.

— Эм… Тут это… — промямлил Аристарх Иванович. — Наш психолекарь проснулся! И да, кажется, мне всё-таки нужна личная палата.

Следующее утро началось сразу же с интересного пациента. С пациента, который принёс с собой целый фотоальбом. Я уже догадался, что сам он этого делать не собирался. Видимо, его мать убедила прихватить с собой все возможные фотографии.

Этим пациентом был Фёдор Евгеньевич Вознюков. Облысевший гвардеец.

— Простите, что не смог вчера явиться на приём, Павел Андреевич. Ситуация на работе вышла… напряжённая. Пришлось следить за одним очень важным человеком. Меня не отпустили. Да и всё правильно сделали. Всё-таки срочности никакой нет. У меня ведь не острое заболевание. Волосы я уже давно потерял.

— Господин Вознюков, давайте сразу перейдём к делу. Я теряюсь в догадках, зачем вы принесли свой альбом, — я указал взглядом на книгу, которую держал в руках мой пациент.

— Ах, это? Ну… Нам… Вернее, мне показалось, что вам это даст больше информации. Смотрите, Павел Андреевич. Так я выглядел всего три года назад, — Фёдор достал фотографию и протянул её мне.

Матерь божья…

На фото был мужчина средних лет. Стоял голый по пояс посреди реки с удочкой в руках.

Чёрные кудрявые волосы. Окладистая борода. Грудь и руки покрыты волосами.

Узнать гвардейца Вознюкова было практически невозможно. Я даже подумал, что он меня разыгрывает. Но я всё же нашёл способ убедиться, что никакого обмана здесь нет.

Родинка на лбу. Она есть на всех фотографиях. Это и вправду один и тот же человек.

Но Вознюков три года назад и Вознюков сейчас — это совершенно разные люди. Что же так на него повлияло?

— Одной из самых частых причин облысения у мужчин является нарушение в обмене тестостерона, — объяснил я. — Как правило, именно это является главной проблемой. Так что сдать анализ на гормоны придётся в любом случае. Сейчас я выдам вам несколько направлений. Сегодня сдадите анализы, а уже потом мы будем разбираться в причине столь обширного облысения.

— Хорошо, Павел Андреевич, я понял, — кивнул Вознюков. — Сделаю всё по вашей схеме, но… Скажу честно, я не уверен, что это поможет.

— Почему?

— Год назад я уже сдавал эти гормоны. Всё было хорошо. Видимо, проблема в чём-то другом.

— Кстати, а вам ранее не приходилось работать где-то за пределами императорского дворца? Например, охранять завод с опасными химическими или радиоактивными материалами?

— Нет-нет, я с самого начала своей карьеры служил в обычных войсках. С химией меня мало что связывает. Только если транспортировка больных на химиотерапию! — рассмеялся Фёдор Вознюков. — Но от этого я точно облысеть никак не мог, верно? Сам-то я эти препараты на себе не использую.

— Стоп. Ещё раз, — перебил пациента я. — Транспортировка на химиотерапию? С каких это пор гвардейцы занимаются чем-то подобным? У нас же есть онкологическое отделение. Зачем перевозить пациентов в другие организации?

— Так я уже несколько лет работаю с нашим местным онколекарем. Некоторых пациентов он наблюдает исключительно в своём научно-исследовательском центре.

Проклятье… А ведь пациент, которому я пообещал, что буду следить за ним, исчез именно по воле местного онколекаря.

— Скажите, а господина Дробышева случайно не вы перевозили? — уточнил я.

— Ну… Вроде была такая фамилия. Только я не уверен, что имею право упоминать этих людей.

Что-то здесь не так. Если уж даже гвардеец облысел после взаимодействия с онколекарем, то что же происходит с пациентами?

Мой телефон зазвонил. Пришлось прервать диалог с Вознюковым и ответить на звонок.

Ведь звонил сам Михаил Романов.

— Слушаю, — коротко ответил я.

— Время пришло, господин Булгаков. Помните о нашем договоре? — спросил он.

— Разумеется. Что нужно делать?

— Завтра утром состоится совет баронов. Будут обсуждать предстоящий праздник. Ваша задача — изобразить из себя предателя.

— Предателя… кого?

— Ха! — усмехнулся Михаил Сергеевич. — Предателя императора! Кого же ещё?