Придворный Медик. Том 4

Глава 11

Мне послышалось? Либо Ушаков неправильно выразился, либо всё это время я не знал один очень важный факт.

— Вы сказали «о нашей родословной», — повторил слова Ушакова я. — Что вы имеете в виду?

— А я всё гадал, рассказал тебе об этом отец или нет… — вздохнул Николай Антонович. — Видимо, всё-таки умолчал. Ну, могу его понять. Видимо, он не хотел, чтобы эта информация где-нибудь всплыла. Павел, я не просто так взялся работать с тобой. Да, я специализируюсь на изучении магических каналов, но вместо меня могли запросто поставить любого другого сотрудника ордена.

— Я уже догадался, что вы напросились на это место сами. Не просто же так бывший друг моего отца начал работать над развитием моих способностей? Совпадение? Я в них не верю.

— Мудро, — улыбнулся Ушаков. Запись нашей тренировки он так и не вернул. Видимо, предстоящий разговор действительно не должен достичь чужих ушей. — Возможно, ты не поверишь в то, что я тебе расскажу. Но, как бы ты на это не отреагировал, я бы хотел, чтобы ты сохранил этот разговор в тайне.

Странно просить меня о подобном до того, как я узнаю суть этой тайны. Может, Ушаков мне сейчас заявит, что мы с ним — потомки императора, а потому он собирается его убить! О таком молчать я не стану.

— Посмотрю по обстоятельствам, Николай Антонович, — честно сказал я. — Если эта информация никому не угрожает…

— Нет-нет, Павел. Никому, кроме меня или тебя. Я о нас беспокоюсь. В общем… Ладно, не буду тянуть, — он оттолкнулся ногами от стола и подъехал на компьютерном кресле ближе ко мне. — Я не просто так сказал о «нашей родословной». Мы с тобой кровные родственники, Павел, — он поправил очки. — Звучит абсурдно, да? Но это так.

— Это я уже понял, когда вы сказали про общую родословную. Почему молчали об этом раньше? — поинтересовался я.

— Не хотел тебя этим напрягать. Сам посуди! Ты только пришёл в орден лекарей, начал обследоваться, разбираться в своих силах. А тут ещё я на тебя вываливаю кучу информации, причём сомнительной. То, о чём тебе никто и никогда не говорил.

— Резонно, — кивнул я. — Так каким образом мы с вами связаны?

— Ну… Получается, что я твой дядя, — пожал плечами Ушаков.

Первый раз слышу. В памяти моего предшественника не осталось воспоминаний об Ушакове. Возможно, их там и не было никогда. Нельзя исключать, что он меня обманывает.

Тем более я изучал родословную Булгаковых в тех источниках, которые были мне доступны. Поэтому я могу опровергнуть слова Ушакова.

— Странно. Но у моих родителей не было ни братьев, ни сестёр. И девичья фамилия моей матери Самойлова, а не Ушакова. Так откуда же вы вдруг взялись? — я решил не сдерживаться. Он решил поделиться своей правдой, а я выскажу в ответ все возможные подозрения. Если уж он хочет, чтобы мы друг другу доверяли, то должен развеять все мои сомнения.

— Именно поэтому меня и нет в вашей родословной, — вздохнул Ушаков. — История тут долгая, Павел. Если кратко — у твоего деда был роман на стороне. С моей матерью — с графиней Ушаковой. От него и появился я. Это дело решили замять. Оставили мне старую фамилию и придумали отчество. В род Булгаковых меня не приняли, но твой дед всё время заботился обо мне. Врал свои родным, что я — сын его погибшего друга. Правду рассказал только твоему отцу, когда тот уже вырос. Мы с Андреем дружили долгое время. Потом он отстранился, и я снова остался один.

А ведь он не врёт. Сердцебиение едва изменилось. Выходит, мы с ним связаны через моего деда. Дядя он мне лишь наполовину. Но всё же, какой-никакой, родственник.

— Я вам верю, Николай Антонович. Это многое объясняет.

Верю, но всё равно буду внимательно следить за его поведением. Как показала практика, иногда «анализ» плохо распознаёт ложь. Редко, но такое всё же бывает. А даже если Ушаков говорит правду, ещё не факт, что он рассказал мне всё, что знает.

Николай Антонович вполне мог утаить неудобную для него информацию.

— Я к чему вообще эту тему завёл… Видишь ли, я ведь не просто так начал исследовать «магический анализ», Павел. Моя мать была лекарем. А ещё дед был одним из тех, кто обладал такой способностью. Однако я эту силу не унаследовал. Но… Я верю, что скрытые возможности можно раскрыть! Наверняка эта сила таится где-то глубоко в моих генах. Понимаешь? Поэтому я и хочу помочь тебе. Тебе и себе.

— Считается, что мы оба сможем в полной мере пробудить «магический анализ»? — уточнил я.

— Ты-то уже его пробудил. Осталось только развивать, — улыбнулся Ушаков. — А вот мне… Со мной всё очень сложно. Но я уже много лет потратил на изучение магических каналов. Возможно, обследуя тебя, я смогу найти разгадку. И тогда «магический анализ» станет доступен многим лекарям! Ты же… не против, верно?

Вообще, это — благая цель. Владение этой силой даёт большую власть одному человеку. Но в то же время один человек не может излечить от магических недугов сразу всех пациентов в Империи. Думаю, этот проект лучше поддержать.

Хотя я и не могу отказаться от участия в этом деле. Как ни крути, а мне всё равно придётся ходить в орден лекарей на обследования и тренировки.

— В прошлый раз вы упомянули, что орден изучил всю мою родословную. И не нашёл доказательств, что кто-то из моих родственников владел «магическим анализом», — напомнил я. — Понимаю, что Ушаковы не приходятся мне прямо роднёй, но…

— Понимаю, что ты хочешь сказать, Павел. Повторюсь, о нашей с тобой связи никто не знает. Никто. Абсолютно, — ответил Николай Антонович. — Поэтому я и попросил, чтобы ты сохранил это в секрете. Если орден поймёт, что мы с тобой связаны, скорее всего, они меня отстранят. Приставят к тебе менее заинтересованного человека, понимаешь?

— Я буду молчать, — кивнул я. — На этот счёт можете не беспокоиться. Тем более я рад, что нашёл хотя бы одного родственника. Будет здорово, если мы продолжим работать вместе.

Частично это ложь. Да, иметь близких людей — здорово. С этим никто не спорит. Но я всё ещё не уверен, что могу довериться Ушакову. Пусть потеряет бдительность. А я за ним понаблюдаю. Уж больно резко всплыл мой дядя.

Но, опять же, отказываться от сотрудничества с ним пока что нельзя. Он знает, что Кирилл жив. Знает, потому что работал на гильдию убийц. Мы обменялись тайнами. И их придётся сохранить. Пока что рано показывать Кирилла общественности. Будет лучше, если он и дальше будет считаться погибшим.

— Что ж, тогда мы можем снова продолжить нашу научную работу! — обрадовался Ушаков. — Как дядя и племянник. Я очень рад, Павел, что ты адекватно воспринял эти новости. Я благодарен тебе за это. И постараюсь тебя не подвести. Итак… Самое время подвести итоги. Подозреваю, что эту силу ты получил из-за яда — бехелика. Другими словами, твой «магический анализ» — это побочный эффект. Невероятная случайность.

Случайность, значит? Может быть. Вот только в случайности я верю не больше, чем в совпадения.

— Так или иначе, — Ушаков вернулся к компьютеру и снова запустил запись, — сейчас тебе нужно пройти в МКТ. Продолжим обследования!

— Да-да, всё верно. Проходите в этот аппарат, — попросил пациента Аскольд Афанасьевич Платонов.

Онколекарь только что прибыл в свой научно-исследовательский центр. Замотался… Пришлось катать по всему городу, чтобы поскорее заключить все договоры о поставках. И набрать новых пациентов в других клиниках.

Исследования должны продолжаться. А для этого нужно больше онкобольных, готовых пойти на любые риски.

— Господин Платонов, а… могу я поинтересоваться, что это за штука? — спросил Евгений Дробышев.

Пациент с раком лёгких уже начал опасаться обследований. И Платонова этот факт напрягал. Он ведь ещё даже не испытал на Дробышеве все свои изобретения. Пока что он прошёл через самые лёгкие обследования.

Но теперь его ждал по-настоящему серьёзный аппарат.

Широкая металлическая кабина, больше всего напоминавшая камеру для очистки человека от загрязнений. Вот только из боковых стенок будет бить не вода, а экспериментальный химиотерапевтический препарат.

Платонов считал, что онкологию можно лечить не только посредством внутривенного введения подобных химикатов. Ими также можно орошать всё тело. А кожа впитает всё, что нужно!

Придётся только потерпеть побочные эффекты в виде химических ожогов… Но это ведь мелочи, правда? Надо больному самостоятельно определиться, что ему важнее. Красота тела или жизнь.

— Это аппарат, который убьёт вашу опухоль, Евгений Васильевич, — произнёс Платонов. — Согласие на эту процедуру вы уже подписали. Проходите внутрь, не задерживайтесь. Перед этим снимите с себя всю одежду. Возможно, будет немного щипать, но вы потерпите. Главное — результат! Мы ведь боремся за ваше будущее!

Тут Платонов слукавил. Причём дважды. Щипать будет очень сильно. Почти нестерпимо. А борьба за будущее… Тут Аскольд Афанасьевич имел в виду совершенно другое. Его интересует будущее всех онкобольных, а не одного конкретного.

Его сильно разочаровывал тот факт, что эксперименты на людях запрещены. А как тогда, чёрт возьми, двигать прогресс? Да, Платонов был готов пожертвовать тысячами онкобольных ради того, чтобы в будущем искоренить эту болезнь полностью!

Благородно ли это? Многие бы с ним поспорили. Но сам Платонов считал себя героем. Непризнанным гением. По его мнению, другим учёным-лекарям просто не хватает духу использовать пациентов как сырьё для новых изобретений.

Какая разница? Всё равно ведь подохнут! Их уже не спасти.

Именно так звучали его мысли. И он переступал через жизни других, чтобы помочь будущим пациентам. А когда это будущее настанет, Аскольд Афанасьевич и сам не знал.

Но очень стремился к славе. Желал стать тем самым лекарем, который победит рак. Пока что никто не способен справиться с поздними стадиями этого заболевания. Таким больным уже ничто не может помочь. Ни лекарская магия, ни химиотерапия, ни лучи, ни хирургия, ни молитвы.

Евгений Васильевич Дробышев разделся догола и вошёл в камеру. Платонов тут же запер за ним металлические двери. Отдал несколько команд, а затем…

Включил подачу химиотерапевтического препарата. Новая формула должна действовать лучше. Но она же, по иронии, вызывает куда больше побочных эффектов, чем предыдущие варианты.

Не прошло и нескольких секунд, а из камеры послышался протяжный крик.

— Ничего-ничего! Терпите! — скомандовал Платонов. — Это ради вашего же блага.

— Господин Платонов, можно вас на минуту? — в помещение вошёл молодой ассистент онколекаря. Он напряжённо смотрел на экран своего мобильного телефона.

— В чём дело, Матвей? — нахмурился Аскольд Афанасьевич. — Ты же видишь, что я занят пациентом. Ну сейчас совсем не время…

— У нас возникла проблема. Не знаю, может, это техническая ошибка… Помните, я говорил, что Павел Андреевич Булгаков запрашивает у нас информацию о господине Дробышеве?

— Ой, не напоминайте… Я только что закончил отвечать на его запрос. Но ещё не отправил. А в чём дело? Чего этому назойливому лекарю от нас нужно? — рассердился Платонов. — Они с Дробышев какие-то родственники или друзья? Чего он так к нам прикопался?

— Он прям… Очень сильно хочет узнать, куда пропал пациент Дробышев, — отвёл взгляд Матвей. — Вам лучше заглянуть в компьютер. Там очень интересная картина.

— Что опять? Он ещё один запрос прислал?

— Нет… Вы самую малость ошиблись, — замялся Матвей. — Господин Булгаков прислал сто девяносто четыре запроса.

Платонов чуть собственной слюной не подавился, когда услышал эту новость.

— Что⁈ Только не говорите, что он отправил их через медицинскую информационную систему…

— К сожалению, это так.

— Проклятье! Он совсем одурел, что ли⁈ Мне же теперь придётся отвечать на каждый, если он их не отзовёт! Иначе они будут висеть мёртвым грузом, пока на них не обратит внимание орден лекарей! — запаниковал онколекарь. — Чёрт раздери-подери этого Булгакова! Он сумасшедший!

— Я полностью разделяю ваше мнение, господин Платонов. Но вы ведь понимаете, я не мог вам об этом не сообщить, — ответил Матвей.

— А-а-а-а-а! — послышалось из химиотерапевтической камеры. — Пожалуйста, остановитесь! Выпустите меня, я больше не могу!

— Ох… — Платонов напряжённо потёр виски. — Я скоро с ума сойду из-за всех этих дурацких форс-мажоров. Пока что не отвечайте на эти сообщения. Проигнорируйте их.

— Но… Что вы хотите сделать? Если орден узнает, чем мы тут занимаемся, нам точно…

— Тихо! — перебил помощника Платонов. — Есть и другой способ. Я просто… Просто переговорю с Булгаковым с глазу на глаз. Заеду завтра в императорскую клинику. Дам этому болвану понять, что его выходки мешают моей работе!

Да. Нужно остановить Павла Андреевича. Возможно, стоит ему заплатить. Иначе будущее онкологии окажется под угрозой!

После тренировки с Ушаковым я вернулся в свои покои. Меня уже ждал Киммо Кайнелайнен. Светлана, увидев моего гостя, сразу же ушла в свою комнату. Но свет на этот раз не стала выключать.

Всё-таки получилось. Моей служанке стало лучше.

Меня всегда очень радует наблюдать за человеком, который вылечился благодаря моей помощи. Не могу представить, что может принести больше удовольствия, чем выздоровевший пациент!

Перед беседой с Киммо мне позвонила Дарья Зорина. На этот раз она сама захотела узнать, когда я освобожусь, чтобы снова с ней встретиться. Пообещал, что мы сможем провести время в среду или в четверг.

Я и сам был не против развивать отношения с Зориной. Но всё же старался не забывать о советах, которые мне дал Бражников.

Контакты с ней должны быть дозированы. Иначе наша связь причинит больше вреда, чем пользы. Хотя, как я понял, со вчерашнего дня мы с ней официально стали парой. Может быть, чуть позже стоит рассказать ей прямо о том, что происходит на самом деле.

Как только буду уверен, что ей можно доверять, сразу же поведаю о происходящем.

— В общем, я всё обдумал, Павел, — заключил Киммо. — Если честно, я подумал, что ты мне солгал. Поэтому отсрочил эту беседу. Но мне удалось нарыть информацию о том, как магическое оружие может дать такую силу и…

— Ты нашёл статьи о бехелике, — закончил за Киммо я.

— Откуда… Откуда ты знаешь⁈ — удивился Кайнелайнен.

— Я сам только сегодня узнал об этом яде. Скорее всего, именно он послужил ключом для раскрытия моих способностей.

Правда, я озвучил Киммо не своё мнение. Лишь пересказал то, что поведал мне Николай Ушаков.

На деле же я думаю, что ключ без замка не работает. Есть ощущение, что бехелик сыграл очень важную роль. Но кроме него было что-то ещё… Другой фактор, который мы до сих пор не учли.

Но это лишь капризы моей интуиции. Никаких аргументов или доказательств у меня пока что нет.

— Мне нужно попросить тебя кое о чём, Киммо, — после очередного занятия с финном произнёс я. — Мы с тобой уже много раз доверились друг другу. И теперь я вынужден поделиться с тобой своей самой главной тайной. Больше эту тему мне обсудить не с кем. Только с тобой.

— Для меня это большая честь, Павел! — воскликнул Кайнелайнен. — Клянусь своим будущим престолом, что никому не расскажу о твоей тайне.

— Ты слышал о том, что случилось с моей семьёй?

— Конечно. Я… Скажем так, я наводил о тебе справки ещё перед тем, как приехал в Российскую Империю. Меры предосторожности, — пожал плечами Киммо. — Прости, что говорю это с опозданием, но я тебе соболезную.

— Благодарю. Но как раз в этой теме и кроется главный обман. Мой младший брат жив.

— Кирилл Булгаков? — вскинул брови Киммо. — А… Так, кажется, я понял, к чему ты клонишь. Всё это время ты его скрывал. Это очень мудро.

— Это не единственная проблема. Кирилл болен магическим заболеванием. Очень серьёзным. Каждый приступ — риск смерти. Ему осталось жить два месяца. Если ничего не изменится — он умрёт.

— Понимаю, к чему ты клонишь, — кивнул Киммо. — И я с радостью помогу твоему брату. Вернее… Попытаюсь помочь. Осмотрю его. Можем отнестись к этому как к очередной тренировке. Где он сейчас? Ты скрываешь брата в своих покоях?

— Нет, в том то и дело. За ним до сих пор ведётся охота. Мне приходится прятать его в другом месте. Но если туда заявлюсь вместе с принцем Финляндии… Думаю, ты и сам понимаешь, чем это чревато.

— Это очень глупое решение. Хорошо, что ты сразу отмёл этот вариант, — кивнул Киммо. — Есть другие идеи? Может, получится поступить наоборот? Вывести его к нам?

— Нет, так тоже слишком рискованно. Я не хочу, чтобы Кирилл покидал своё убежище. Думаю, мы поступим иначе. Кое-кто помог мне… позаимствовать один очень редкий ингредиент у наших общих врагов. Ты ведь помнишь, как злоумышленники изменили внешность и внедрились в финскую делегацию?

— Ещё бы я это забыл! Погоди… — Киммо замер. — Нет-нет-нет. Только не говори, что ты спёр у них оборотную пыльцу!

— Именно это я и сделал, — улыбнулся я. — Что? Будешь меня осуждать?

— Нет-нет, ты чего? Как раз наоборот! Это… Очень хитрый ход! Насколько я знаю, одного мешочка этой пыльцы хватает ровно на три обращения.

— Как раз столько у меня и есть, — отметил я. — Поэтому мы можем изменить тебе облик. Вдвоём пройдём к Кириллу. Меня в этом отеле уже знают, я регулярно доплачиваю, чтобы никто не раскрыл моё имя. Но тебя точно придётся скрыть.

— И ещё горстку для Тапио, — напомнил Киммо.

— Плохая идея. Тапио мы туда не поведём. Чем больше народу — тем больше внимания. Тем более я бы не хотел расходовать драгоценный порошок без особой надобности. Он мне ещё может пригодиться. Врагов у меня о-о-очень много. Рано или поздно они вынудят меня использовать эту пыльцу.

— Тапио меня не отпустит… — насупился Киммо.

— Ты принц или кто? — пожал плечами я. — Ты ведь можешь отдать ему приказ.

— Он подчиняется моему отцу. От меня Тапио получает лишь корректировки отцовских приказов. Но… Это ведь не отменяет того факта, что я могу выбраться за пределы дворца без его ведома.

— Например, прямо сейчас, — хитро улыбнулся я. — Скажем Тапио, что наш разговор затянется. Выберемся наружу через окно. Он даже не поймёт, что мы его оставили.

Да. Лучше поступить именно так. А Мот с Гримой осмотрят территорию. Убедятся, что за нами не будут наблюдать стражники. Живу я на первом этаже — никаких проблем с побегом возникнуть не должно.

— Ох уж этот дух авантюризма! — загорелся Киммо. — Хорошо, Павел. Убедил. Мне нравится твоя идея. Давай так и поступим! Тащи свою пыльцу, а я пока предупрежу Тапио, что мне придётся задержаться здесь на всю ночь. Он уже привык спать стоя. Подождёт!

Пока Киммо отошёл к своему телохранителю, я предупредил Светлану, что скоро мы отлучимся. И очень подробно расписал ей, как себя вести, если вдруг Тапио захочет проведать Киммо.

Мы в кабинете. Проводим ритуал. Ритуал опасный. Если прервать нас — Киммо может пострадать. Вот и вся история. Тапио в этом случае точно к нам не полезет.

Вскоре Кайнелайнен вернулся, поднялся в мой кабинет. Я уже объяснил план действий своим фамильярам, и Мот принёс мне мешок с оборотной пыльцой.

— Надеюсь, ты готов, Киммо. Сейчас ты станешь совершенно другим человеком. Действие продлится часов восемь. За это время мы точно уложимся!

— Так… Если не ошибаюсь, мне нужно думать о человеке, в которого я хочу обратиться. Секунду, дай мне сконцентрироваться, — попросил Киммо, затем закрыл глаза, помолчал несколько минут. А затем скомандовал: — Всё, я готов! Начинаем!

Я тут же осыпал Кайнелайнена оборотной пыльцой. Первые полминуты вообще ничего не происходило. Я уж начал думать, что весь план провалился. Но вскоре лицо Киммо начало меняться. Стремительно! Не только лицо, но и тело.

И тогда я понял, что Киммо явно начудил со своими мыслями. Облик он принял совсем не тот, который нам нужен.

С этого момента всё пошло не по плану!

— Ну? Как я тебе? — спросил Киммо.

— Фигово, Киммо. По-другому и не скажешь…