Придворный Медик. Том 4

Глава 19

Интересная же выдалась ночка.

Графиню с ложной беременностью я спас. Скоро её уже заберёт машина скорой на госпитализацию в Центральную больницу Санкт-Петербурга.

Одна только незадача. Я предполагал, что всё это был план императорского лекаря Захарьина. Вернее… я и до сих пор так думаю. Уверен в этом. Он заманил меня сюда, рассчитывая, что я допущу ошибку. Но я справился со своими обязанностями.

Вот только, как оказалось, ранее Воронину консультировал не он.

В графские покои вошёл Евгений Кириллович Гаврилов. Мой бывший наставник.

— О, Павел Андреевич, какая неожиданная встреча! — вскинул брови он. — И вы тоже консультируете эту пациентку?

— Вот он! Да! Это он приходил к нам, господин Булгаков! — закричал Семён Николаевич Воронин. — Это он осматривал мою жену.

— Я вас понял, господин Воронин, — кивнул я. — С Евгением Кирилловичем я переговорю лично. Вы же ждите скорую, она прибудет с минуты на минуту. И если понадобится какая-либо помощь в будущем — обращайтесь.

— А? Ничего не понял, — засуетился Гаврилов, когда я начал выталкивать его наружу. — Павел Андреевич, куда вы меня ведёте? Старший дворецкий сказал, что вам нужна моя помощь!

— Подождите, сейчас всё обсудим, — прошептал ему я.

Покидая покои Ворониных, я заметил, как отчаялся Аркадий. Похоже, дворецкому так и не удалось выполнить все указания Захарьина. Ничего, с ними я позже разберусь. Хорошо бы понять, что здесь забыл мой коллега.

Причём хороший коллега! Мы с Гавриловым прошли через огонь, воду и медные трубы. Отвоевали право заправлять дневным стационаром. Интересно, с чего это вдруг он вообще оказался во дворце? Он ведь даже тут не живёт. Насколько мне известно, Евгений Кириллович обитает в том же здании, в котором раньше жил я.

Заводить Гаврилова в свои покои я не стал. Там меня всё ещё ждёт Михаил Романов. Поэтому я отвёл его в один из хорошо просматриваемых коридоров, где точно не было лишних ушей, и тогда мы продолжили беседу.

— Евгений Кириллович, меня интересует только одно: как вы вообще оказались втянуты в эту авантюру? — я решил не скрывать, что в происходящем таится подвох.

Однако Гаврилов, похоже, искренне меня не понимал.

— Вы вообще о чём, Павел Андреевич? Меня сюда уже в который раз вызывают. Просят, чтобы я наблюдал за состоянием беременной, — ответил он.

— И кто это делает? Кто вас сюда зовёт? Это ведь даже не ваш участок.

— Ну… Я не уверен, что могу…

— Господин Захарьин? — перебил его я.

— Как вы поняли? — оторопел Гаврилов. — Ну да, это он. Зашёл ко мне недавно в отделение. Сказал, что не справляется. Пообещал увеличить премию, если я помогу ему проследить за графиней.

Ясно… Как я и предполагал, сам Гаврилов ни при чём. Просто он по глупости влез куда не надо.

Я решил не скрывать от него правду. Рассказал Гаврилову, как обстоят дела на самом деле. О том, что женщина не беременная. Что на самом деле Захарьин использует его против меня. И на всякий случай упомянул, что в итоге крайним станет он. И уволят именно его. Просто скинут всю вину на удобного человека.

— Как же всё-таки хорошо, что мы с вами пересеклись… — схватился за голову Гаврилов. — Проклятье, как же я ошибался. Но я не могу потерять эту работу, господин Булгаков!

— Именно поэтому рекомендую держаться от Захарьина подальше. Да, я знаю, что он чуть ли не главный человек в нашей клинике. Но всё же, если он даёт вам какое-то задание, лучше рассказывайте мне, — попросил я. — Уж меня он не обманет. Я дам вам совет, как лучше выкрутиться.

Захарьин просто надавал пациентке дерьмовых рекомендаций через Гаврилова! И что меня особенно удивляет в этой ситуации: я уже однажды с похожим сталкивался.

В прошлой жизни, когда работал обычным терапевтом в районной клинике. К нам пришёл новичок, совсем ещё зелёный врач. Только из университета. И заведующая у нас была та ещё стерва. Почему-то он ей сразу не понравился, и она решила его изжить.

Любой молодой врач всегда поначалу обращается за советами. Особенно в той России, в которой я жил. Ведь интернатуру отменили, после университета даже опыта негде набраться. В итоге вчерашних студентов кидали в бой, хотя работать их никто даже не научил.

В университете учат не работать в клинике, а лечить людей. А это совершенно разные вещи!

В итоге надавала та заведующая неправильных советов бедному парню, и он сильно навредил нескольким пациентам. Кто в итоге виноват? Он. Так и уволили. Вот точно такую же аферу пытается провернуть Захарьин со мной и с Гавриловым.

За таким начальством нужен глаз да глаз.

Вот только Гаврилову с такими ситуациями справляться куда сложнее, чем мне. Ведь у него настоящая фобия, боязнь руководства. А Владыкин, чёрт дери этого предателя, так до сих пор его и не излечил!

Закончив разговор с Гавриловым, я вернулся в свои покои. Как ни странно, Михаил Сергеевич всё ещё был там.

— Я всё обдумал, пока вас не было, господин Булгаков, — произнёс он. — Больно это признавать, но я вам верю. Насчёт моего брата. Предпосылок было много, но я их игнорировал. Поэтому… Мы с вами продолжим работать. Сделаем всё, как мы и запланировали.

— Вы ещё не забыли, что я вас должен убить, чтобы втереться в доверие к предателям? — напомнил я.

— Не забыл. А вы это и сделаете, Павел Андреевич. До дня рождения императора остаётся всего лишь пять дней. Вот на балу вы меня и убьёте.

Сначала я удивился его заявлению. Но позже понял, к чему клонит Романов.

Что ж… Кажется, у императора будет тот ещё праздник!

Мы с Михаилом Сергеевичем потратили почти полночи, чтобы обсудить план действий. После этого он ушёл, а я направился спать.

Почему-то меня не покидало предчувствие, что следующий рабочий день будет непростым. А интуиция меня редко подводит. Значит, нужно набраться сил.

И, как это ни странно, интуиция меня действительно не подвела. Утром следующего дня всех лекарей общего профиля вызвал к себе Миротворцев. Владимир Борисович организовал планёрку по поводу очередных изменений в работе клиники.

Каждый раз удивляюсь, как похож орден лекарей на министерство здравоохранения из моего мира. Им лишь бы подкинуть очередную задачку, которая будет только мешать полноценной работе!

— Итак, уважаемые коллеги, у меня для вас срочные новости, — начал Миротворцев, когда все лекари расселись в конференц-зале. — Поступило очередное оповещение от ордена. Как вы помните, месяц назад они требовали, чтобы мы развили работу дневного стационара. И благодаря стараниям Булгакова, Гаврилова и Ломоносова эта задача была выполнена.

Я услышал, как Ломоносов звучно фыркнул за моей спиной. Он ещё и фыркает, зараза! Несколько недель вставлял нам палки в колёса, мешал развивать стационар, потом проиграл, а теперь ещё недоволен. И это при том, что его сейчас, вообще-то, похвалили.

— Однако теперь нам нужно бросить все силы на профилактику, — заявил Миротворцев.

— Прошу прощения, Владимир Борисович, но мы ведь и так занимается профилактикой. Что ещё ордену не хватает? — бросил один из лекарей.

— Давайте не будем обманывать ни себя, ни других, — попросил Миротворцев. — Ничем подобным вы не занимаетесь. Уж не обижайтесь, господа, но, на мой взгляд, вы бездумно лечите больных. Профессионально, качественно, но бездумно.

— Если честно, я не понимаю, к чему вы клоните, — вмешался Максим Ломоносов. — Мы плохо работаем?

Ломоносов совсем не понял посыл ордена. Но до меня уже дошло, что Миротворцев имеет в виду. И на самом деле это — благая цель. Я погорячился, когда сравнил орден с министерством. На профилактику действительно стоить сделать упор. И подозреваю, сейчас Миротворцев объяснит почему.

— Господин Ломоносов, я просто пытаюсь донести, что лечить жителей императорского двора — мало. Нужно ещё и профилактировать их болезни. Обучать людей, чтобы они сами следили за своим здоровьем.

— Так ведь у нас уже есть профилактическое отделение, — напомнил Миротворцеву я. — Орден лекарей считает, что его сотрудники не справляются?

— Не хочу заниматься клеветой, Павел Андреевич, но… Я сам считаю, что отделение профилактики не справляется. И они не справятся, если мы не будем им помогать.

— Так какова теперь наша задача, Владимир Борисович? — спросил Гаврилов. — Вы всё объясните, и мы постараемся помочь. Не буду говорить за всех, но мой дневной стационар точно бросит все силы на то, чтобы улучшить профилактическую работу.

— Всё, что от вас требуется — выявлять у пациентов факторы риска. Желательно, у каждого, — заключил Миротворцев. — А затем объяснять им, как можно эти факторы модифицировать.

Ох… Да, понимаю. Задача благостная, но очень непростая. Понятие «фактор риска» — это основа профилактики. Нужно только учитывать, что факторы риска делятся на модифицируемые и не модифицируемые.

Простыми словами, на одни повлиять можно, а на другие нет.

Например, возраст, пол, раса — это факторы риска, которые нельзя изменить. Да, сахарный диабет второго типа появляется в основном после сорока-пятидесяти лет. Но ни пациент, ни врач изменить возраст человек не может. Как и пол. Есть, правда, особые индивиды, которые умудряются играться с полом с помощью пластической хирургии, но на мой взгляд — это уже не медицина. Искажение гормонального фона — это намеренное создание болезни.

Так что, чего бы там ни изобрели пластические хирурги, пол и расу поменять нельзя. Это — гены. А на гены повлиять невозможно. Даже магией.

Я даже как-то задавал вопрос Валерию Николаевичу, можно ли добраться до столь глубокого уровня «анализа». Существует ли он.

Но Бражников сказал, что ещё никому в этом мире не удавалось зайти за пределы «молекулярного». Способность рассматривать органические молекулы — это предел.

Так что с генами ничего не попишешь. С чем родился, с тем и проживёшь всю жизнь.

Зато можно легко повлиять на ряд других факторов. На модифицируемые.

— Курение, алкоголь, запретные зелья, малоподвижный образ жизни, — перечислил факторы риска Миротворцев. — Вот с этим вам и предстоит работать. И пока что придётся каждый день приносить мне отчёт. Я должен знать, скольких пациентов вы проконсультировали не только по основному заболеванию, но и по факторам риска.

— Это будет занимать слишком много времени, — возмутился Ломоносов. — Некоторые лекари и так уходят позже, чем должны. Это несправедливо! А вы ещё про какие-то отчёты говорите, Владимир Борисович. Ну как мы это потянем?

— Вы говорите так, будто это придумал я. Но это не так, господин Ломоносов. Что же вы никак не поймёте? Мне же это всё отправлять в орден! Мне перед ними отчитываться. Войдите в моё положение! — повысил голос Миротворцев.

— Так в чём проблема? — не унимался Ломоносов. — Просто отправьте им какую-нибудь отписку. Примерную информацию.

— Вы что, совсем с ума сошли? — вступился за Миротворцева Гаврилов. — Максим Владимирович, а вы не подумали, что орден нас перепроверит?

— Евгений Кириллович прав, — кивнул я. — И Владимир Борисович тоже.

— Да вам-то лишь бы подлизаться! — махнул рукой Ломоносов. — Хотите выставить себя в лучшем свете перед начальством и перед орденом.

— Подлизаться? — усмехнулся я. — И это говорит человек, который нарушал закон и изменял документацию, чтобы стать заведующим дневным стационаром?

Максим Владимирович одеревенел от моих слов. Начал оглядываться на других лекарей. На задних рядах сразу же послышались шепотки.

А он что думал? Полагал, будто я стану и дальше молчать об этом? Решил устроить бесполезный скандал — получи. Пусть все присутствующие знают, что из себя представляет Ломоносов.

— Максим Владимирович, если вас что-то не устраивает, можете лично написать письмо в орден лекарей, — посоветовал Миротворцев. — А лучше сразу поезжайте туда. Лично повидайтесь с людьми, которые там работают. Уверен, они поставят вас на место быстрее, чем я.

После этого разговора Ломоносов больше не осмелился произнести ни слова. Мы с Миротворцевым очень быстро его осадили. А то уж больно распоясался наш коллега. Ведёт себя так, будто это он заведующий, а не Миротворцев.

Собрание подошло к концу. Нам выдали бланки отчётов, и мы с Гавриловым пошагали к своим рабочим местам.

— Эх, не думал, что когда-нибудь это скажу… — произнёс Евгений Кириллович. — Но в каком-то смысле я даже понимаю негодование Ломоносова.

— Что это на вас вдруг нашло? — удивился я.

— А вы представьте, Павел Андреевич. Спрашивать дворян, как часто они пьют, курят и употребляют запретные зелья. Да кто нам даст ответ на эти вопросы? Особенно про зелья!

— К каждому нужен особый подход. Можно, обсуждая болезни, подвести к этим факторам, и пациент сам захочет узнать, чем чреваты его вредные привычки, — объяснил я. — Тем более всё ведь этим списком не ограничивается, вы же понимаете. Миротворцев перечислил нам далеко не все факторы риска. Например, переедание и ожирение — это огромный удар по здоровью. Стресс — то же самое. Большинство болезней возникает из-за стресса. Стресс поднимает сахар, приводит к тому же ожирению, из-за него возникает язва желудка, он же поднимает давление. Список можно продолжать очень долго.

— Всё понятно, Павел Андреевич. Другими словами, если я встану в тупик — позвоню вам, — заключил Гаврилов. — Эх, иронично всё-таки получается… Я совсем недавно был вашим наставником. К пациентам вас пускать не хотел! А как в итоге вышло? Теперь я сам собираюсь обращаться к вам за советами.

— Вас это уязвляет? — поинтересовался я.

— Думал, что будет уязвлять. Но вскоре я понял, что кроме вас больше никому в этой клинике доверять не могу, — заключил Гаврилов. — Так что давайте держаться вместе, Павел Андреевич. Я помогу чем смогу, если нужно будет. А вы уж не отказывайте в совете. Совместим наши сильные стороны.

— Даже не беспокойтесь на этот счёт, Евгений Кириллович. Вы моим наставником были недолго. Но мой принцип — чтить тех, у кого когда-то я был под крылом. Бросать я вас не собираюсь, — заключил я.

Так начался новый рабочий день. Гаврилов ушёл в дневной стационар, а я в свой кабинет. Сразу же проверил медицинскую систему, нашёл карточку Дробышева. Онкобольного так и не выписали. Не зря я перестраховался. Онколекарь Платонов так просто его не отпустит.

И я так просто не смогу достать своего пациента из его лап. Придётся ещё немного потрудиться. Придумать, как воздействовать на его научно-исследовательский центр самостоятельно или же через орден лекарей.

Хотя… Есть у меня один вариант. Думаю, после дня рождения императора я всерьёз этим займусь. Правда… Та идея, что у меня возникла, подразумевает нарушение закона.

Ничего, не впервой. Я никогда не нарушаю закон просто так. Исключительно ради блага других людей. И всегда во вред таким сволочам, как Платонов.

Моя медсестра позвала первого пациента. В кабинет вошёл полный мужчина. Дышал он так, что я его ещё даже из-за двери услышал.

— Здравствуйте, Павел Андреевич, — прохрипел он.

Я поприветствовал пациента, указал ему на стул. Тот рухнул на него, упёрся руками в колени.

Ага… А вот и целая комбинация из факторов риска. Чувствую, я только по одному этому пациенту смогу сделать отчёт больше, чем по всем остальным.

— Меня зовут Юрий Витальевич Рогожин, — продолжая давиться от одышки, произнёс он. — И у меня серьёзная проблема.

— Уже вижу, Юрий Витальевич, — кивнул я. — Сердце еле функционирует — прямо вам скажу. Одышка у вас именно из-за него. Рановато вам от такого страдать. Тридцать четыре года! Давайте разбираться, как вы дошли до жизни такой.

— Нет, вы не поняли. Я знаю, как до неё дошёл. Я пришёл вам признаться, — заявил Рогожин. — Больше скрывать не стану. Может, вы мне и не поверите…

— Поверю. Я всем верю, господин Рогожин, — налаживая контакт, ответил ему я.

— Ну… Тогда ладно. У меня в сердце кто-то живёт, Павел Андреевич. Кто-то живой. И он хочет меня убить.