Придворный Медик. Том 4

Глава 4

— Я уже думала, что в прошлый раз мы со всем разобрались, Павел Андреевич, — вздохнула Тамара Сергеевна. — У меня тогда была слабость, тело мёрзло. Вы назначили мне препараты от низкого давления. И мне стало намного лучше! Я даже слетала к дальним родственникам на юг. Побыла там несколько дней. Ничего не беспокоило! А сегодня ночью снова стало плохо. На этот раз намного-намного хуже, господин Булгаков!

Старушка попыталась возмущённо потопать ногами, но тут же пожалела об этом, так как стопы отозвались очередным приступом боли, а с голеней посыпались мелкие сосульки.

— В том то и дело, госпожа Вознюкова, — я слегка нагнулся, чтобы внимательнее рассмотреть её ноги. — Лучше вам стало отнюдь не от назначенных мной препаратов. А ухудшение возникли как раз потому, что вы вернулись в Санкт-Петербург.

— Как так? — удивилась она. — Я тут всю жизнь прожила, Павел Андреевич. Полагаете, мне не подходит этот климат? Раньше ведь всё было в полном порядке.

— И нет, дело не в климате, — помотал головой я. — Взгляните на свои ноги. Разве может климат так повлиять на нижние конечности? Мы, конечно, живём совсем не на юге Российской Империи, но в то же время и не в Арктике, как вы могли заметить!

— Тогда… Тогда из-за чего со мной это происходит? — заикнулась Тамара Сергеевна. — Думаете, кто-то мне вредит? Это покушение? Точно… У меня ведь сын — командир гвардейцев! Наверное, кто-то хочет навредить ему через меня!

— Всё гораздо проще, госпожа Вознюкова, — улыбнулся я. — Слышал, что вы занимаетесь коллекционированием различных реликвий?

— Да, это моё хобби, — кивнула старушка. — А моя коллекция тут каким боком?

Надо аккуратно предупредить её о том, что на самом деле является главной угрозой. Но прямо сказать об этом я не могу. Иначе Вознюкова решит, что я пробирался в её покои. Хотя на самом деле внутри была Грима.

Может быть, я немного злоупотребляю помощью своих фамильяров, но с другой стороны, а как иначе я бы узнал причину заболевания Тамары Сергеевны?

А причина всё это время крылась в её покоях.

— Скажите, Тамара Сергеевна, у вас среди реликвий случайно не припрятаны магические артефакты? — я тут же приложил указательный палец к своим губам и перешёл на шёпот. — Ответьте мне по секрету. Обещаю, что никому об этом не расскажу.

— Вообще-то… Вы очень точно подметили, — хмыкнула Вознюкова. — Есть у меня кое-какие «безделушки». А что такое? Хотите у меня что-то приобрести? А! Или, наоборот, желаете продать мне что-то интересное?

Проклятье, да чего ж она никак не поймёт⁈ Уже начала торговаться, даже про ноги свои забыла.

— Госпожа Вознюкова, я подозреваю, что в ваших покоях находится артефакт, который и вызывает у вас этим симптомы. Замораживающий, — объяснил я. — Мне уже приходилось с таким сталкиваться на прошлом месте работы.

Пришлось немного солгать. Но это — ложь во благо.

— Слушайте, Павел Андреевич, у меня много различных артефактов, но я не уверена, что среди них есть то, о чём вы говорите, — пожала плечами старушка.

— А разобраться с этим всё равно придётся, если хотите выздороветь. Сейчас я проведу вас в дневной стационар. Там мы с коллегой приведём ваши ноги в порядок. Хотя… Если хотите, могу и в круглосуточный направить.

— Нет-нет, лучше в дневной, и чтобы всё происходило под вашим надзором, — капризно пробурчала Вознюкова. — Вы внушаете доверие. Остальные — нет. А насчёт артефакта… Хм… — она постучала длинными ногтями с чёрным маникюром по моему рабочему столу. — Если у вас будет свободное время, могли бы сами посетить мои покои. Возможно, у вас получится найти этот артефакт. Да, точно! Это ведь отличная идея. Взамен я, так уж и быть, с радостью поделюсь с вами чем-нибудь из своей коллекции.

— Значит, договорились, Тамара Сергеевна, — улыбнулся я. — Примерно в пять вечера я заберу вас из дневного стационара, и мы вместе пройдём в ваши покои. А теперь давайте приступать к лечению.

— Простите, господин Булгаков, а это… будет больно? — поморщилась Вознюкова. — Я ведь и высоких температур не переношу, а они, как известно, опускают давление. Не хотелось бы потом ещё и с гипотонией валяться.

— А вы думаете, что мы вам в стационаре ноги будем отпаривать? — усмехнулся я.

— А что? Снять эти симптомы можно как-то иначе? — удивилась Вознюкова.

— Ничего сложного, скоро сами всё увидите. И да, больно не будет. Просто придётся потерпеть небольшое покалывание. Когда сосуды начнут приходить в норму, это вызовет раздражение некоторых рецепторов. Но уж с этим, думаю, вы точно справитесь.

Я вызвал санитара, который помог мне усадить Тамару Сергеевну в кресло-коляску, и мы повезли её в дневной стационар.

Идея моей пациентке пришла отнюдь не хорошая. Греть ноги при обморожении ни в коем случае нельзя. Многие люди полагают, что при переохлаждении конечности нужно разогревать снаружи.

Но на деле это лучше делать изнутри. А уже параллельно с этим готовить чуть тёплую ванночку.

Горячее питьё и препараты, улучшающие кровообращение в тканях. Именно это — главная линия терапии. Спазмолитики вроде «но-шпы» или папаверина расширят сосуды. Затем пациентке введут вещества, улучшающие текучесть крови и дезагреганты вроде обычной ацетилсалициловой кислоты.

Поднимать температуру за счёт ванночек нужно постепенно. Если сразу опустить ноги в горячую воду, в сосудах из-за скачка температуры могут образоваться тромбы, и это ещё сильнее усугубит ситуацию. Если не соблюдать эти правила, можно случайно увеличить глубину и степень поражения.

Многие допускают ошибку именно на этом этапе. Одни сразу же суют ноги чуть ли не в кипяток, а другие, наоборот, начинают растирать отмороженные части конечностей снегом. Делать этого не стоит. Частички снега имеют острые концы, могут повредить и без того слабую кожу, и тогда мелкие ранки станут вратами для инфекции.

Я показал пациентку Евгению Кирилловичу. Гаврилов — новый заведующий дневным стационаром — быстро смекнул, что нужно делать, но кое-что его смутило.

Когда санитары увезли Вознюкову в палату, Евгений Кириллович произнёс:

— Павел Андреевич, не стану врать, ТАКОЕ обморожение я вижу первый раз в жизни. Я, конечно, сделаю всё в соответствии с клиническими рекомендациями, но мне, честно говоря, страшно даже смотреть на её ноги. Там ведь сплошной лёд! Может, нам всё-таки позвать хирурга?

— Хирурга позвать нужно в любом случае. Пусть осмотрит образовавшиеся пузыри и решит, что с ними делать дальше, — согласился я. — Но в остальном ничего страшного. Просто всю имеющуюся терапию нужно усилить лекарской магией. Я уже улучшил кровообращение настолько, насколько мог. Дальше дело за вами. Не хватит сил — зовите. Приду, помогу.

— А вы не боитесь, что в итоге её стопы… — Гаврилов ударил ребром ладони по столу и звучно цокнул губами. — Того.

— Вы так страшно изобразили ампутацию. Такое впечатление, что конечности обычно топором отрубают!

— Вы поняли, что я имел в виду.

— Понял, не волнуйтесь, господин Гаврилов. Поверьте мне на слово — этого не случится.

Доказательств я ему предоставить не мог. Однако ещё в своём кабинете я воспользовался «превентивным анализом» — новым навыком, который помог мне открыть Валерий Бражников.

Только на этот раз я не определял дату смерти старушки. Я лишь заглянул на восемь часов вперёд. Проверил, что будет с её ногами, если вдруг мы вообще никак не будем ей помогать.

«Анализ» показал, что в этом случае ей, очевидно, станет гораздо хуже. Но при этом никаких критических осложнений не возникнет. Инфекция не присоединится, сосуды не закупорятся, а ткани не начнут некротизироваться.

А уж если мы приступим к качественному лечению, то ей и вовсе ничего не грозит.

— Ладно, опыт показал, что к вам всё-таки стоит прислушиваться, — кивнул Гаврилов, затем хитро ухмыльнулся и хлопнул меня по плечу. — Тем более, господин Булгаков, вы у нас новая звезда. Подумать только, мой помощник достиг таких высот! Аж гордость берёт.

— Это вы о том случае с финской делегацией?

— Да нет же! Я про великую княжну! Мне рассказали, что вы спасли Екатерину Романову от верной гибели, — напомнил Гаврилов. — Или это неправда?

— Я бы сказал, что это небольшое преувеличение, — усмехнулся я. — Но в целом это правда. Было дело.

— О чём я и говорю. Как можно после этого вам не доверять? Хотя, каюсь, в прошлом вы мне казались… — Гаврилов осёкся. — Не важно! Главное, что я изменил своё мнение.

Новости распространились куда быстрее, чем я думал. Насчёт произошедшего на торжественной части всё было ясно с самого начала. Утаить моё столкновение с иностранными агентами невозможно — слишком много свидетелей.

Но откуда люди прознали обо мне и великой княжне? Нас видел только камердинер, императорский лекарь Захарьин и два стражника. Ну и сама Екатерина, разумеется.

Захарьин бы не стал распространять слухи. Как раз наоборот, он теперь из штанов выпрыгивает, пытаясь избавить меня от свалившейся славы.

Скорее всего, стражники передали через своих сослуживцев. Вышло сарафанное радио наоборот. Некоторые мужчины умеют сплетничать не хуже женщин.

Вообще, создание сплетен в принципе свойственно человеческому виду. Некоторые учёные даже полагают, что наши предки освоили язык как раз потому, что им хотелось делиться друг с другом информацией о соплеменниках. Но это очень утрированная гипотеза.

— Павел Андреевич! — в коридоре между стационарами меня поймал Леонид Беленков. — Мне нужно кое-что вам рассказать.

— Лёня! — вдалеке послышался гнусавый голос пожилого нейролекаря. — Ты от меня не убежишь! Быстро иди сюда!

— Что у вас тут творится? — я с трудом сдержал смешок. Меня всегда забавляло, как Алексей Георгиевич называет своего помощника.

— Мне пока что нельзя говорить об этом. Но я не могу скрывать это от вас. И на то есть серьёзные причины… — вздохнул Леонид. — В общем, он проснулся. И хочет видеть вас.

— Я хочу, чтобы ты сейчас же пришёл в себя, бестолковый идиот! — Биркин тряс лежащего на соседней кушетке Бориса Владыкина.

Главному дознавателю пришлось вцепиться в подоконник и подтянуть свою кровать ближе к той, на которой располагался психолекарь.

Разумеется, Борис Геннадьевич ещё не очнулся. Биркин понимал, что с такой травмой головного мозга психолекарь, может быть, вообще никогда не проснётся, но всё равно по привычке продолжал пытать молчащего человека.

В этот момент в реанимации из медицинского персонала больше никого не было. Поэтому Аристарх Иванович мог безнаказанно делать всё, что ему вздумается.

Он уже придумал план, как задержаться в реанимации. Даже смог перессорить нейролекаря с его помощником. Переезжать в отдельную палату пока что нельзя. Биркин был готов ухудшать своё здоровье собственной же лекарской магией, лишь бы остаться в этом отделении.

Нельзя разделяться с Владыкиным. Аристарх его ещё не допытал.

— Просыпайся, кому говорят? — рычал Биркин. — Почему Булгаков установил жучок в твоём кабинете? Что за игру вы с ним затеяли? Если ты меня слышишь, Владыкин, запомни кое-что. Если вдруг выяснится, что ты — один из тех, кто плетёт интриги против Павла Андреевича — я с тебя шкуру спущу. В таком случае лучше не просыпайся. Иначе смерть твоя будет очень мучительной!

Биркин не думал, что когда-нибудь всерьёз будет защищать кого-то из жителей императорского двора. Но Булгаков стал для него делом принципа.

Если тайну его шрама раскроет кто-то другой… Нет. Аристарх должен стать первым. И пока Павел Андреевич не окажется в его руках, никто больше не должен добраться до Булгакова. А уж потом, когда главный дознаватель раскроет тайну этого шрама… Тогда Павла Андреевича можно будет пустить в расход.

— Убить его? Аркадий, да ты с ума сошёл! — возмутился Пётр Вениаминович Захарьин.

— Он угрожал мне! Вы были правы. Булгаков — это ходячее бедствие. Он не прожил во дворце даже одного дня, а уже создал кучу проблем для нас обоих! — возмутился Аркадий.

Императорский лекарь позвал в свой кабинет старшего дворецкого. И тот доложил ему о провале своей миссии. Захарьин с Аркадием уже давно действуют в связке. Во многом именно благодаря дворецкому Пётр Вениаминович смог занять и удержать при себе должность личного лекаря Романовых.

Совместная работа у них давно была хорошо отлажена. Каждым этажом императорского дворца заведовал один из старших дворецких. Эти господа руководили слугами и могли через них собирать информацию о дворянах.

В частности, об их состоянии здоровья.

Поэтому Пётр Захарьин и заключил договор с Аркадием. Дворецкий рассказывал ему обо всём, что происходило во дворце. И таким образом Захарьин прославился способностью предугадывать состояние дворян ещё даже до их обращения.

К нему приходили за помощью не только Романовы, но и многие другие дворяне. Но пользоваться успехом он стал только после того, как начал ходить к ним сам.

Аркадий сказал, что один из местных графов стал часто кашлять. И Захарьин сразу же тут как тут.

И всё шло гладко, пока не явился Булгаков и не запорол его репутацию перед дочерью самого императора!

— Да куда ж ты этот жучок засунул-то, Аркаш? — замахал руками Захарьин.

— В служанку, — ответил дворецкий. — В смысле… В её одежду.

— Ой, даже слушать не хочу! Правда. Так всё это надоело, — поморщился императорской лекарь. — Придумывай давай, как выкручиваться из этой ситуации. Булгаков, значит, догадался, что это я тебя подослал? Или это ты ему всё рассказал?

— Обижаете, господин Захарьин. Знаете же, что я никогда бы так не поступил. Он сам всё понял, клянусь вам. Вернее… Думаю, он присутствовал во время нашей с вами беседы. Уж слишком подробно он описал этот разговор, — задумался старший дворецкий. — Либо Павел Андреевич умеет становиться невидимым, либо у него есть скрытая магия. Чтение мыслей, к примеру.

— Хочешь сказать, что он — дуалист? — хмыкнул Захарьин. — Не говори чепухи! Мне кажется, что ему просто повезло. У нас произошёл конфликт накануне. Он сопоставил эти ситуации и быстро понял, кто за всем этим стоит. Павел Андреевич — не дурак. Вот и всё. Вряд ли он владеет какими-то невероятными способностями! Достаточно и того, что у него «магический анализ» обнаружили.

— Так что мне теперь делать? Продолжить слежку? Боюсь я снова браться за это дело… Он ведь сдаст меня императору! — напрягся Аркадий.

— Спокойно, друг мой, — улыбнулся Захарьин. — Не забыл, что я занимаю чуть ли не главную должность в императорской клинике? Найду я на него управу. Он сам придёт молить меня о пощаде. Вот увидишь!

Захарьин уже продумал свой следующий шаг. Скоро Булгаков получит плохие новости.

— Господин Беленков передал мне плохие новости, — я присел напротив постели Аристарха Биркина. — Нейролекари сообщили, что вы теперь не сможете ходить. А также упомянули, что вы хотели со мной повидаться.

— Конечно хотел! — улыбнулся главный дознаватель. Его глаз нервно задёргался. — Но разговор пойдёт не о моих ногах. С ними я сам как-нибудь разберусь. Мне просто захотелось сказать вам, что я отказываюсь от любых ваших благодарностей.

— А? — удивился я. — Это вы о чём?

— Ну как же… — обиделся Биркин. — Вы ведь, наверное, хотели меня отблагодарить за то, что я принял на себя весь удар. На сцене. Помните? Эти подонки в вас стреляли. Вот я и решил вас прикрыть.

А то я не догадываюсь, зачем он так поступил.

— Господин Биркин, я, конечно, ценю вашу самоотверженность, — усмехнулся я. — Но вы сами загнали себя в это состояние. И я знаю, что стояло за вашим желанием спасти меня.

Он уже несколько раз меня чуть не прикончил, пытаясь добраться до шрама. Сумасшедший человек. Никак иначе его не опишешь. Он даже себе готов навредить, лишь бы добраться до поставленной цели.

— Вы очень жестокий человек, господин Булгаков, — нахмурился Биркин.

— Кто бы говорил!

— Нет, это — комплимент. Мне нравятся такие люди. Ненавижу мягкосердечных. Как правило, они всегда врут. Если бы вы пришли сюда, чтобы меня пожалеть, я бы в вас разочаровался.

— А я пришёл сюда, чтобы пойти на компромисс, — заявил я, а затем потянулся к пуговицам своей рубашки. — Сейчас я вам покажу кое-что. Знаю, что вы фанат подобных вещей. Думаю, вас это заинтересует.

Биркин чуть на ноги не встал. Он уставился на меня, внимательно следил за каждым моим действием.

— Вы хотели увидеть шрам? Вот. Смотрите, — произнёс я.

И показал Аристарху Биркину кожу под своими рёбрами.

— Это… — он разочарованно вздохнул. — Что это такое⁈

— Там была рана от пули. Уже заросла. Остался только небольшой округлый шрам, — ответил я. — Как видите, даже после вашей жертвы мне всё равно пришлось принять выстрел. И моя магия с ним справилась. Это я вам показал на всякий случай. Чтобы имели в виду — пулей меня не взять.

— Я и не собирался в вас стрелять! — возмутился Биркин. — Я… Я только травить вас пытался — не более того.

— Всё, Аристарх Иванович. На этом наш разговор закончен. Вы хотели увидеть мой шрам. Я вам его показал. Заново вешать на ваше сердце лекарскую ловушку я не стану. Не для того мы с господином Миротворцевым потратили столько сил, чтобы достать вас с того света. Возможно, теперь вы успокоитесь.

Успокоится? Вряд ли. Но Биркина я опасаюсь меньше всего. Особенно теперь, когда его позвоночник…

Стоп. А что, чёрт подери, творится с его позвоночником⁈

Я уже собирался уйти, но решил одним глазком взглянуть на спинной мозг главного дознавателя. И в этот момент мой «анализ» вспыхнул. Пронзил мою голову болезненной вибрацией.

— Что такое, господин Булгаков? Вы вроде собирались оставить меня наедине с собой? — буркнул дознаватель.

Я был прав. Пуля не дошла до позвоночника. Но весь спинной мозг Биркина сияет так, будто его накачали люминесцирующей жидкостью. Впервые вижу такую картину.

Однако долго наблюдать за этим явлением я не смог. Через пару секунд в моей голове что-то щёлкнуло, и «анализ» вернулся в норму. Сияние исчезло.

Быть того не может… Я ведь только что использовал «магический анализ»! Моя скрытая способность включилась совсем ненадолго. Не продержалась и пяти секунд, но я точно видел — спинной мозг Биркина поражён магическим заболеванием.

Видимо, пуля была не так уж и проста. Хорошо, что я смог избежать более серьёзного ранения. Спинной мозг главного дознавателя пропитался этой пагубной магией. То же могло произойти и со мной, если бы я не отразил выстрел.

А я ведь ломал голову… Думал, почему рана на моём животе не заживает. Потратил кучу маны, чтобы полностью восстановить мышцы верхнего пресса. Видимо, и там пыталась затесаться магическая болячка, но я всё же вытолкнул её из себя.

Вот только спешить с лечением Биркина не стоит. По двум причинам.

Пока что лечить подобные заболевания я не умею. Могу ещё сильнее усугубить ситуацию. Только наврежу ему. Но и есть и другой аргумент.

Может, врач и не должен так думать, но я всё же считаю, что Аристарху лучше пока полежать в больнице именно в таком состоянии. Подниму его на ноги — и он тут же начнёт мне гадить. Пусть какое-то время подумает над своим поведением. А потом можно будет испробовать на нём новую способность.

Я попрощался с Аристархом Биркиным и вернулся в свой кабинет. Принял ещё несколько человек. Дождался обеда. Ровно в полдень мы с Киммо должны были встретиться в дневном стационаре.

Принц Финляндии хотел сказать что-то важное.

На этот раз он проявил пунктуальность. Киммо ждал меня в свободной палате ровно в назначенное время.

— За тобой не следили? — прошептал Киммо. — Нас точно никто не подслушивает?

— Нет, Ваше Высочество, — помотал головой я. — Снаружи чисто.

— Я ведь уже говорил, не надо меня так называть, — махнул рукой он. — Для тебя я — Киммо. Принцем Лаури называй меня на людях. Мне и так тошно из-за этого. Не знаю, как ты, а я считаю нас равными.

— Приятно это слышать, — признался я.

И я ему не солгал. Большая ценность — иметь в знакомых столь важного человека, который не пытается кичиться своим статусом. Всё-таки я не ошибся в Киммо. Он сильно отличается от других дворян.

— Так о чём ты хотел поговорить? — спросил я.

— Во-первых, Павел, наши с тобой тренировки лучше начать уже сегодня. Надолго задержаться в Российской Империи я не смогу. Прости, не сдержу обещание. Придётся покинуть вашу страну уже через неделю. На меня пытались совершить ещё одно покушение. Я постараюсь передать тебе всё, что знаю, за короткий срок. А ты расскажешь, как раскрыл свои силы. На этом и сочтёмся.

— Не вопрос. Я скажу тебе правду, — кивнул я.

— И это ещё не всё. Я узнал кое-что. Об этом пока что не знает ни мой отец, ни ваш император. Но я считаю своим долгом рассказать об этом тебе, — Киммо протёр ладонью вспотевший лоб. — Ты ведь ещё даже не представляешь, в какую игру тебя на самом деле втянули?