Препод 5

Глава 8

В Итонию я летел, снова и снова перебирая в голове разговор с Великим инквизитором. Да, я сделал, как они хотели, передал Стасиану приличную сумму денег на расходы организации и подвёл к нему одного из инквизиторских агентов, но ощущение, что у главы инквизиции интерес к Ранду был вторичен, меня никак не хотело покидать. Возникало чувство, что они знают обо мне куда больше, чем мне этого бы хотелось. Но тем более были непонятны это радушие и дружелюбие, что проецировал на меня инквизитор. Или быть может, им известно, что я уничтожил древний артефакт, создавший Катаклизм? И они просто не хотят с таким человеком ссориться? А наоборот, дружить. А Ранд — лишь подвернувшийся предлог?

Ответы на эти вопросы были ой как нужны. Вот только лучше искать от Империи подальше. Поэтому я отменил планы на встречу с Злотаной, которая тоже находилась в столице, и спешно направился в Итонию на симпозиум. Привлекать внимание Инквизиции к графине Честер лишний раз мне не хотелось. Потом сама ко мне приедет.

В этот раз лететь надо было дольше. И также вдоль побережья, поэтому на полпути я нашёл безлюдный участок с небольшой пещерой в скале на берегу, в которую и загнал свой летательный аппарат. Судя по карте, это было на границе Фучи и герцогства Цезоил. И если про герцогство я ещё что-то слышал, то про государство Фучи информации было крайне мало. Где-то на его территории сливались в единое русло три крупные реки, и при впадении в океан их общая дельта была не меньше полусотни километров в ширину. Пролетая мимо, я успел оценить размер.

Но то география, а о население информация совсем скудная. По крайней мере, всё, что помнил Вольдемар, это что фучийцев называли скрытным народцем. И ещё поговорка «жадный, как фучиец». Хотя вживую этих жадных скрытней никто не видел, но поговорка почему-то была в ходу.

Спрятав от посторонних глаз машину, устроился прямо в ней же. Поужинал перед сном купленными в столице жареной курицей с краюхой хлеба, запивая разбавленным вином, и, накрывшись мантией, немедленно задремал. Устал всё-таки. Автопилота нет, рулить приходится вручную, поэтому мгновенно провалился во тьму без сновидений.

Вот только поспать спокойно мне не дали. Ощущение было, что только я закрыл глаза, как тут же меня разбудил неистовый грохот. Словно кто-то остервенело долбил по машине чем-то тяжёлым.

Я ошалело покрутил головой, спросонья пытаясь сообразить, что происходит, а затем чуть не подпрыгнул, увидев в окне перекошенную рожу какого-то существа. От неожиданности выматерился, а затем спросил:

— Кто ты, чудовище⁈

Рука уже начала сотворять плетение огня, когда чудовище вдруг разразилось слегка невнятной, но вполне понятной тирадой. Состоящей, впрочем, из одних нецензурных слов.

— И сам ты чудовище, — буркнуло существо в конце.

А я, приглядевшись снова в неверном свете какого-то фонаря, ахнул. Передо мной был самый настоящий гном, от же цверг из скандинавских мифов и дворф из британских. Ровно такой, каким его описывают в литературе. Низкий, коренастый, поперёк себя шире, с бородой лопатой и глазами навыкате, недобро смотрящими из-под кустистых бровей.

«Так вот они какие — фучийцы!» — озарила меня догадка.

— Прошу прощения, — тут же извинился я, — не хотел вас оскорбить. А в чём, собственно, дело?

— В чём дело⁈ — внезапно вновь разозлился гном, — ты своей железякой нам проход перекрыл! Вот в чём дело!

— Правда?

Я засуетился, хотя, когда загонял сюда аппарат, никакого прохода не видел. Пещера была не слишком глубокой, скорее даже не пещера, а грот. И на тебе. Но стоило приглядеться, как я увидел неизвестно как возникший прямо за машиной тоннель, в котором толпились ещё коротышки.

Перебравшись вперёд, осторожно выполз наружу, освобождая дорогу, а гномы споро вытащили на прибрежную гальку несколько деревянных столов, лавки, выкатили пару пузатых бочек и взгромоздили с десяток здоровенных блюд, доверху наполненных едой.

Даже сон пропал, пока я с интересом смотрел на эти приготовления.

Сначала казался странным такой выбор места и времени, но затем я оценил атмосферу и некоторую толику романтики в полоске лунного света на воде уходящей вдаль тёмной глади океана, что едва шумел, лениво набегая волна за волной на берег, тишине, нарушаемой лишь скрипом гальки под ногами и общему чувству покоя и умиротворения.

Мне кажется, фучийцы тоже это чувствовали, потому что особо не шумели, хоть весьма активно и переговаривались между собой и даже чокались друг с другом деревянными кружками.

Было их, навскидку, десятка четыре, одетых в однотипные кожаные куртки, сапоги и плотные штаны. Я сходу предположил, что это, возможно, что-то типа рабочей робы. Это не было похоже на семейный ужин, не было ни женщин, ни детей, только бородатые мужики с пудовыми кулачищами. Из оружия у них при себе были длинные ножи на поясе, да пара самострелов, небрежно прислонённых к ножке стола.

Тут от гульбанящей толпы отделился один из гномов и подошёл ко мне. Приглядевшись, я узнал того самого, что долбил по машине. Они хоть и походили друг на друга, как братья, но украшали бороды по-разному. Конкретно у этого были вплетены две красные толстые нити с серебряными кругляшами диаметром в пару сантиметров.

— Ты это, — произнёс он, остановившись, — давай к нам. Место найдём. А то как-то нехорошо, гость всё же, хоть и незваный.

Долго я не раздумывал. А что тут, собственно, думать. Посидеть в компании гномов было даже интересно, всё же совершенно иной народец, не похожий на остальных.

Дружно подвинувшись, мне выделили место на краю лавки, после чего передо мной на столе возникла ещё одна кружка, куда немедленно набулькали из бочонка.

Принюхавшись, я понял, что это не вино, как изначально предполагал, а самый настоящий коньяк.

— Ну, за знакомство! — поднял кружку тот же гном, — я Дрофур, а это наша седьмая добывающая артель клана Молоторуких.

— За знакомство, — кивнул я в ответ, — ректор магического колледжа Вольдемар Локарис.

— Магик, — фыркнул тот, понимающе переглянувшись с остальными гномами, и те тоже дружно зафыркали.

— А что не так? — тут же поинтересовался я.

Больно уж показательным было выраженное ими пренебрежение.

— Да всё так, — добродушно похлопал меня по спине Дрофур, — просто мы магию и магиков не слишком уважаем. То ли дело честный труд руками.

Он демонстративно выставил перед собой две коротких, но чрезвычайно мускулистых конечности. Поддавшись наитию, я просканировал их магическим зрением и увидел полное отсутствие магического ядра. Причём, у всех сидевших тут. Вот и ответ. Сами колдовать просто не могут.

— Да-да… — я не стал дальше спорить и пригубил из кружки, отпив немного отдающего клопами пойла.

Кто-то может назвать меня пессимистом, но я просто ещё с прошлой жизни коньяк не любил. То ли дело водка. Нет, здесь тоже был крепкий алкоголь, называемый хлебным вином. Правда, пытался я попробовать в Анкарне местный вариант, но это оказалась ни разу не водка, а самый обычный виски, получаемый путём перегонки зернового сусла.

Увидев, как мало я выпил, гномы снова заперемигивались друг с другом, вполголоса приговаривая «ну точно магик, пьёт, как воробей». После чего, лыбясь, выхлестали залпом каждый по полной кружке. И вот тут даже стало немного обидно, что меня, историка со стажем, какие-то коротышки упрекают в неумении пить. Главное на магика не обидно было, а за это обидно. И тут меня, что называется, заело, да так, что я, не выдержав, буркнул, не особо таясь:

— Был бы это чистый продукт, а сивуху кустарную пить интереса нет.

За столом наступила тишина. Гномы дружно насупились. А стоявший у бочки и вовсе побагровел, став цветом как свёкла. Наверно, он этот коньяк и гнал.

— Что этот «захадид» сейчас сказал⁈ — наконец прорвало свекольнолицего. — Да этот рецепт моей семье сам Бражник передал! Хулить его, значит хулить самого Бражника! Богохульство, святотатство!

Я аж опешил. Оскорбил, называется, чувства верующего. Да главное, говорил же про другое совсем, а этот нашёл, до чего докопаться, и уже статью мне шьёт. И главное, остальные вон тоже как-то недобро начинают коситься. Как пить дать побьют, если срочно чего не придумаю.

Но тут вмешался Дрофур, поднял руки, успокаивая зашумевших родичей:

— Тише, братья, тише, не думаю, что наш гость хотел обидеть Бражника. Но он сказал про чистый продукт, что тот лучше нашей кавасы. И дабы мы могли также сравнить, предлагаю гостю этот самый чистый продукт сделать или поделиться рецептом, — и, хитро улыбаясь в бороду, гном посмотрел на меня.

Не знаю, хотел ли он меня этим смутить или, быть может, опозорить, признание, что я не знаю, как готовить водку или спирт мигом превратило бы меня в обычного балабола, но как получить почти чистый спирт я знал. Спасибо родне, увлекавшейся самогоноварением. Я вполне представлял себе и что такое ректификационная колонна, и рубашечный дефлегматор, и холодильник Димрота.

— Отчего ж не поделиться, — спокойно произнёс я, — только из воздуха я его вам не сотворю, оборудование нужно.

— Хех, — прищурился гном, — а оборудование, небось, магическое, и с собой ты его не взял?

Снова послышались смешки.

— Конечно, не взял, — кивнул я невозмутимо, — вот только оно вовсе не магическое и изготовить можно обычными руками, если они, конечно, из нужного места растут.

— Магик, нет такого фучийца, у кого руки не из того места. Говори, что нужно сделать, коль не шутишь.

Я мысленно выдохнул. У меня получилось их заинтересовать, что они даже не обиделись на мою подначку про руки. Поэтому, поднявшись с лавки, я произнёс:

— Показывайте, на чём вы кавасу гоните, и я скажу, что ещё надо будет соорудить.

— Это священное место, только моя семья!.. — взвился снова владелец местной винокурни, но Дрофур, похоже, бывший здесь главным, его осадил:

— Кончай, Нифур, ничего священного там нет. Бражника мы, конечно, уважаем. Но под горой властен только Дух Гор, и твоя кавасильня даже близко не его святилище.

Названый Нифуром снова потемнел лицом, но промолчал, видимо и правда, чутка переборщил с заявлениями.

— Пойдём, магик, покажем тебе подземные чертоги, — произнёс Дрофур, вставая следом, — гордись, не многие из надземников там бывали.

— Вы не любите чужаков? — полюбопытствовал я.

— Не чужаков — бездельников. Лишь бы пошататься по залам и галереям, да нос свой в каждый угол засунуть, — пробурчал гном, — ещё и честных работяг от дела отвлечь. Нахрен нам тут такие не нужны. Но ты тоже учти.

Дрофур замер, строго глядя на меня:

— Если окажется, что ты нас обманывал, тут же вылетишь наружу на пинках. Обманщиков мы не любим ещё больше бездельников.

— За свои слова отвечаю, — подтвердил я, — слово магика, тьфу, мага.

Мы пошли обратно в грот, и тут я увидел странное. Прохода, того самого, через который гномы прошли, не было. Ни единого намёка, голый камень, словно и не выходили отсюда два десятка фучийцев.

— А как мы… — начал было я, но Дрофур прервал меня, подняв ладонь.

Подойдя к камню он ткнул пятернёй в камень, словно пытаясь силой продавить его, а затем вполголоса забормотал:

— Всеблагой всеотец, грозный небесный воитель, Дух Гор, отвори камень, чтобы достойные сыны твои вернулись в подгорное царство!

Стоило ему только начать свой монолог, как во мне буквально завопило всё моё естество исследователя. Магии в Дрофуре нет ни на грош, просто неоткуда взяться без магического ядра, но как-то же они до этого проход открывали и теперь собирались открыть вновь. Поэтому я немедленно накинул магический взор, а заодно скастовал сканер остаточных магических эманаций.

А затем случилось чудо. По-другому и не назвать. Тонкий жгутик магической силы, возникнув из ниоткуда, коснулся гнома, заполняя манаканалы, которые без циркулирующей по ним маны было просто не видно, а затем мана потекла через ладонь, заполняя в самом камне паутину вложенного заклинания. И как только рисунок заполнился, ярко засияв, тут же с лёгким шорохом камень разошёлся, открывая зев уходящего во тьму прохода.

Жгутик силы немедленно отсоединился от Дрофура, растворяясь в пространстве, и тот с некоторым даже самодовольством в голосе произнёс:

— Видишь, и никакой вашей магии, только именем Духа Гор.

А я только и смог, что односложно угукнуть и молча проследовать за ним, пытаясь осмыслить увиденное.

Что бы там гном не думал, но это была самая натуральная магия в исполнении существа, не имевшего даже намёка на магический источник. Заклинание магии земли, насколько я успел разобраться в рисунке, но хитрое. Без частицы божественной мощи его не активировать. От обычной маны, идущий из ниоткуда поток отличался цветом. Словами сложно описать, что конкретно я видел, но ближайшей аналогией будет, что он опалесцировал перламутровыми оттенками. И это было мне знакомо. В дуэли за руку моей второй жены божественная сила, вливаемая в меня и Гадона была такого же цвета.

— И что, так проход открывать может любой? — спустя пару минут молчания, уточнил я у идущего впереди гнома.

— Нет, конечно, — ответил тот, — из наших только я, потому что посвящён в подземные проходчики. Остальные обычные горнорабочие.

— И в любом месте можно открыть проход?

— Нет, только там, где определили горные мастера.

— А это кто?

— Это наиболее уважаемые и мудрые фучийцы. В каждом клане есть по несколько горных мастеров, а всем нашим народом правит Совет горных мастеров. Вот они да, могут открывать новые проходы, хоть это и не так просто.

«Понятно, — подумал я, — горнорабочие — это основная масса гномов, которые не могут обращаться к силе своего бога. Проходчики — это те, кто могут подпитываться его маной, активируя вложенные в камень заклинания. А вот горные мастера в этом самом камне эти заклинания формируют».

По идее, как раз горные мастера должны были быть одарёнными. Одно дело просто через себя ману от бога перекачать, думается мне, этот фокус мог бы и любой другой неодарённый повторить, если как-то сможет божественного покровителя сначала получить, а затем уговорить поделиться силой. Но как создать паутину заклинания, не имея своего собственного источника?

Впрочем, я уж ни в чём не был уверен.

А затем тоннель закончился, и мы вышли в большую и просторную галереею, где уже не было нужды пригибаться, наоборот, потолок возвышался метра на четыре, а в ширину галерея достигала метров шести, не меньше.

— Верхний горизонт, — гордо объявил Дрофур, — семнадцатый квершлаг. Сейчас пару километров по нему, затем по бремсбергу на горизонт ниже, ещё с километр до путевого штрека и аккурат до околоствольного двора клана доберёмся.

— До какого двора? — не совсем расслышал я.

— Околоствольного, — повторил гном, — через все горизонты идёт центральный вертикальный ствол, и на каждом горизонте оборудован околоствольный двор, это, как тебе объяснить, в общем, множество залов, соединённых между собой. Мы вот на втором горизонте живём, а вообще их… — тут он замешкался, а затем поспешно закончил, — много, короче.

— Интересно, — почесал затылок я, не став заострять на этом внимание, — только топать прилично.

— Зачем топать, — даже как-то оскорбился гном, — поедем по монорельсу.

Чуть в стороне оказалось что-то вроде каменного возвышения со ступеньками, типа перрона, на который мы поднялись, пока один из гномов убежал куда-то дальше, потерявшись в полумраке.

И правда, я сначала не обратил внимания, а по центру потолка висела двутавровая балка приличных размеров, с перрона её можно было рассмотреть в деталях. Видимо, её они и называли монорельсом.

Сзади послышалось громыхание, а затем к нам, поскрипывая металлическими колёсами по балке, подъехали несколько вагончиков сильно похожие на кабинки канатной дороги, только без дверей, соединённые между собой паровозиком.

— Залазь, — показал на кабинку Дрофур, — только голову пригни, на дылд не рассчитано.

На дылду я не обиделся, видно было, что тот не пытается оскорбить, а констатирует факт. Пригнулся, чтобы не впилиться в верхний край кабины, уселся на сидушку. Благо, та была нормальной ширины, гномы только в росте проигрывали людям.

Как только разместились, вновь заскрипело, вагончики дёрнулись и, набирая скорость, покатились вперёд.

— А за счёт чего она едет? — перекрикивая скрип и лёгкое дребезжание на стыках, уточнил я.

— Дух Гор подарил мастерам секрет его громовых стрел. И теперь они двигают наши машины, освещают залы и освежают воздух.

— Это молнии что ли⁈ — приоткрыл рот я.

— Да, — важно кивнул Дрофур, — они.

«Ещё и электричество изобрели, — я мысленно покачал головой, — ну, дела!»