Препод 5

Глава 9

«А гномы молодцы, — думал я, пока мы неслись по прямому, как стрела, квершлагу на монорельсе, — вон под землёй как расстроились, да ещё и на неизвестную глубину. И понятно, почему скрытные, если у них все выходы на поверхность вот так закрываются».

Правда, я ошибся, когда думал, что мы на монорельсе доедем до самого места назначения. Оказалось, на бремсберг он не поворачивает. Когда я спросил, чем бремсберг отличается от квершлага, то на меня сначала посмотрели, как на идиота, но затем вспомнили, что я не местный, и объяснили, что квершлаг — это горизонтальная выработка, а бремсберг — наклонная. Собственно, так и оказалось. Остановившись у отходившего в бок ответвления, мы сошли по перрону, и тут я увидел новое транспортное средство, к которому повёл нас Дрофур, — вагонетки. Они стояли в тупике на узкоколейке шириной сантиметров шестьдесят и были очень похожи на земные. Я точно помнил, на дедовской даче стояла похожая куба на три, служила ёмкостью под воду.

Отцепив три штуки, гномы подогнали их к повороту на спуск, а затем к последней подсоединили толстый металлический трос, идущий от здоровенной бобины с зубчатым колесом.

— Залазь давай! — подтолкнул меня проходчик, и я с некоторой опаской ступил внутрь, глядя на уходящие в темноту спуска рельсы.

Здесь сидений уже не было, приходилось держаться за край вагонетки, стоя на покатом полу. Ещё и гномы с шутками да прибаутками набились следом, что не было места даже развернуться толком.

— Это точно безопасно? — уточнил у Дрофура.

— Дух Гор хранит, — уверенно ответил тот, после чего крикнул последнему гному, оставшемуся у лебёдки, — майнуй!

Тот дёрнул какой-то рычаг, вагонетки с лязгом вздрогнула, покатились, проходя поворот и вставая на спуск, дёрнулись снова на натянувшемся тросе. Тут гном дёрнул ещё один рычаг, и бобина, заскрипев, начала раскручиваться, а зубчатое колесо стало звонко клацать по какой-то металлической пластине. Бегом добежав до нас, пока вагонетки только набирали ход, он заскочил в последнюю, подхваченный руками товарищей, и кто-то азартно крикнул:

— Понеслась!

А я, уже с ужасом, понял, что мы продолжаем ускоряться, а за рычагами лебёдки больше никого нет. Вцепившись побелевшими пальцами в борт, я смотрел, как шпалы всё быстрее пролетают под нами. Только мысль, что вряд ли тут со мной собралось сразу двадцать суицидников, удерживала меня от желания панически завопить и попытаться выскочить, тем более, что на такой скорости это было уже чревато.

Постепенно вагонетки ускоряться перестали, а затем и вовсе ощутимо замедлились, и мы выкатились в тупик, где мягко ткнулись в упругий отбойник.

— Всё, дальше пешком? — чувствуя в коленях предательскую дрожь, с некоторой надеждой спросил я, но ей не суждено было сбыться, потому что гадский Дрофур только презрительно фыркнул, сообщив:

— Ещё чего, на транспортной ленте доедем. Сейчас на штрек выйдем, а там конвейер. Зачем ноги бить?

Конвейер, что такое, я себе представлял, вот только не представлял, как на нём ездить. Впрочем, оказалось, что ничего сложного. Широкая лента из какого-то прорезиненного материала слегка изогнутым жёлобом скользила по каткам, то и дело протяжно скрипя, на высоте, примерно, метр от пола, который, не смотря на твёрдый камень под ногами, гномы почему-то называли почвой. Собственно, у них всё называлось немного странно. Потолок — кровлей, стены — бортами. А изогнутые плиты, которыми выработка была облицована, и вовсе звались какими-то тюбингами.

Там же неподалёку были оборудованы сходни, выходившие вровень с лентой, и гномы один за одним поднимались по ним, после чего с видимым удовольствием плюхались на ленту, и кто на спине, а кто на боку, подложив под голову ладонь, уезжали в темноту штрека.

— Давай, магик, не тормози, — вновь подогнал меня Дрофур.

Пришлось тоже забираться на сходни. Правда, ловко плюхнуться у меня не вышло. Стоило наступить ногой на движущуюся ленту, как она тут же уехала вперёд, и, всплеснув руками, я хлопнулся на спину, едва не промахнувшись мимо.

— Кто же так запрыгивает! — выругался плюхнувшийся следом гном, — вперёд головой надо, рыбкой нырять. Всему вас дылд учить надо.

— Да, я тоже прошляпил, — внезапно укорил он сам себя, — не сообразил, что ты во весь рост попрёшся. В следующий раз на четвереньки сначала вставай, а затем боком на ленту закатывайся, тогда точно не упадёшь. И слазить будешь, тоже с четверенек на сходни спрыгивай.

Кое-как перевернувшись, я покивал головой, что всё запомнил, но подумал, что ну его нафиг эти следующие разы. Не для людей сделало и нефиг людям лезть. Пусть дальше сами катаются хоть на чём, а я, пожалуй, как-нибудь пешочком вернусь.

Уже потом Дрофур посетовал, что мы ещё на повозке, питаемой силой Духа Гор, не покатались, но я только порадовался этому факту. И так аттракциона хватило.

С грехом пополам с ленты скатившись на сходни, я поднялся с четверенек, отряхнулся и, не сдержав толики отчаяния в голосе, спросил:

— Ну, теперь-то всё?

— Всё, всё, — покровительственно похлопал меня по спине гном, — приехали. Вон уже ворота.

Идущие перед нами дружно поднажали на массивную даже на вид металлическую дверь, с лёгким чпокающим звуком её раскрыв, мы зашли внутрь и тут же упёрлись в следующую.

— Шлюз, — пояснил Дрофур, — если сразу открыть, нас воздушным давлением сдует нафиг, да и не откроешь, струя давит с той стороны, никаких силёнок не хватит. Сейчас эту захлопнем и тогда уже пройдём.

Я ничего не сказал, только с интересом оглядывал всё вокруг. Ни разу не был под землёй, если не считать канализацию Анкарна и лабораторию древних, но на гномьи тоннели они не слишком походили. Коротышки шли своим путём, хотя с подземельями древних что-то общее было, возможно, до Катаклизма труд гномов был востребован не только в их родной провинции.

А затем мы зашли в околоствольный двор, и вот тут я застыл, раскрыв рот. Наверное, в Мории, описанной Толкиеном, были что-то примерно похожее. Сразу за воротами мы оказались в огромном каменном коридоре, шириной в десяток метров и высотой не меньше. Стены были облицованы мрамором и покрыты барельефами, с потолка свисали узорчатые люстры, светившиеся слегка голубоватым огнём, а ещё в этом коридоре играли дети. Вдвое меньше взрослых гномов, мелкие гномики азартно долбили маленькими кирками по здоровенному камню неправильной формы, лежащему у стены. То и дело от того отлетали мелкие осколки, и, судя по по устилавшей пол мелкой щебёнке, занимались гномики этим не один час.

— Что, пацаны, играете? — добродушно пробасил мой сопровождающий.

— Ага, дядька Дрофур, — отвлёкся один из гномиков, подходя к нам.

Что характерно, мелкий-то мелкий, но уже с бородой. Не лопатой, как у старшего гнома, а так, сантиметра три. Но всё же.

Я было хотел спросить, рождаются они что ли с бородой, но побоялся, что обидятся.

— Уже половину раздолбили, — гордо показал он на каменюку, — дядька Мартан притащил.

Тут взгляд мелкого перешёл на меня, он ойкнул, округлив глаза, а затем захихикал и крикнул остальным:

— Смотрите, какой уродливый, длинный и без бороды!

Все тут же бросили кирки и, окружив меня, стали придирчиво разглядывать и обсуждать.

— Ноги смотри какие, а как он ходит на них и не падает? — спрашивал один, ковыряясь толстым пальцем в носу.

— А руки, такой пока киркой замахнёшься, другой уже десять раз ударить успеет.

— А без бороды вообще урод уродом, — припечатал под одобрительные кивки остальных тот, что подбежал первым к Дрофуру.

Правда, тут же получил воспитательного леща от побагровевшего гнома и зарылся носом в пол.

— Дети, — строго сказал тот, — это наш гость из другой страны. Он не фучиец, а магик-человек. Вы должны были в школе проходить расы Яола.

— Дядька Дрофур, — заныл поднявшийся с пола гномик, утирая сопли, — так мы же не знали, да и не похож он на магика. Я картинки видел. У них глаза во, пасть во, клыки торчат и волосья во все стороны. Руки-ноги кривые, и когти вот такие.

Что характерно, влетев лбом и носом со всей дури в каменный пол, он ни лба не разбил, ни носа, даже кровь не потекла. Крепкие они тут, однако. И это детишки, а что тогда взрослые?

Гном покраснел, покосился на меня, кашлянул и, машинально погладив мелкого по голове, потянул меня дальше, приговаривая:

— Ты не слушай, они дети совсем, а в детских сказках, сам понимаешь, чего-только не придумают.

— Да-да, — я кивнул, — понимаю.

Что характерно, совсем не обиделся. Только представил внутренним взором описанный образ и хмыкнул, какое чудище получилось.

Пока они меня вели к винокурне, я старался заглянуть в каждую дверь и ответвление коридора. Естественно в те, что были открыты, самовольно не лез. Но и этого хватало, чтобы впечатлиться по самое нихачу. Огромные залы с колоннами и без, полные снующих туда-сюда гномов, какие-то механизмы, прикрытые металлическими кожухами неясного назначения, самые настоящие эскалаторы, уходившие как вверх, так и вниз — и всё это обжитое и активно эксплуатируемое.

Каким-то образом, они научились добывать электричество в промышленных масштабах и с успехом заменяли им магию. Естественно, кроме той, что даровал им гномий бог.

А затем мы вышли на открытую галерею, огороженную только невысокими, по моим меркам, перилами. Сначала я подумал, что это очередной круглый зал, метров пятидесяти в поперечнике, но стоило ступить на галерею и глянуть вниз, как голова слегка закружилась, и в ногах почувствовалась слабость. Пришлось срочно хвататься за перила и дышать глубоко и размеренно. Зал оказался бездонным провалом, уходившим вниз далеко во тьму. Вверху над нашими головами виднелся свод, и Дрофур, по-хозяйски проведя перед собой рукой, произнёс:

— А это тот самый ствол, что идёт на глубину… кхым, большую глубину, соединяя все горизонты нашего города.

По стенкам ствола были закреплены металлические балки, а на галерее сооружены площадки возле проходов во двор.

Тут послышался лязг, и я увидел, как снизу по балкам быстро едет металлическая кабина, почти лифт, только стенки были не сплошные, а решётчатые. Остановившись у платформы недалеко от нас, дверцы кабины разошлись, и наружу вышел ещё один гном.

— Мастер, — сглотнув, сипло произнёс мой сопровождающий, затравленно оглянувшись.

Но бежать было уже поздно, нас заметили, и гном-начальник, заложив руки за спину, целеустремлённо двинулся к нам.

В целом, внешне он особо от своих собратьев-работяг почти не отличался. Такой же бочонок на ножках с бородой. Ну, разве что пузо чуть побольше, а борода подлинней. Отличие было в одежде. Если на местных была рабочая роба серого цвета, то на этом тёмно-синяя, а ещё на голове присутствовала каска. Вызывающе белая, выделяющаяся, как маяк в ночи.

— Так, кто тут у нас?

— Проходчик Дрофур, седьмая артель клана… — стараясь не смотреть на мастера, тихо произнёс гном.

— Это я вижу. А это кто?

Толстый узловатый палец ткнул в меня.

— Ректор магического колледжа, магистр магии, Вольдемар Локарис, — немедленно представился я, — здесь в качестве гостя. Вот интересуюсь вашим чудесным городом, его удивительной архитектурой и замечательными жителями.

— Шпион что ли? — нахмурился гном-начальник.

— Нет, случайно пролетал мимо и познакомился с уважаемым Дрофуром и его артелью. Был приглашён для передачи рецепта создания чистого алкоголя в винокурне уважаемого Нифура.

Мастер, помолчал, сверля меня подозрительным взглядом, затем спросил у владельца винокурни, поманив его пальцем:

— Так всё было, не брешет магик?

— Так, ваша техсветлость, — подобострастно кивнул тот.

— Ладно, — принял решение гном, — так и быть, дозволяю. Но пойду с вами. Нечего чужаку, пусть и гостю, шариться без пригляда.

После чего представился:

— Горный мастер клана Вахур. Можешь звать меня просто мастер, магик.

— Тогда меня — магистр, — тут же сориентировался я.

Официально, конечно, я не магистр, проверка в академии Анкарна не в счёт, потому что официального заключения не делали, но они-то фиг проверят.

И вновь мы двинулись к винокурне, теперь уже с мастером во главе.

Ну что сказать про оборудование, которое предстало перед моими глазами: здоровенный перегонный куб, подогреваемая ёмкость и медный змеевик, откуда примерно сорокаградусное пойло текло в приёмную емкость.

— Вот! — гордо показал Нифур, — мне от отца перешло, а ему от деда, а тому от прадеда, а прадеду от прапрадеда…

— Мы поняли, — прервал его мастер.

Взял кружку, стоявшую неподалёку, зачерпнул из ёмкости, хлебнул. Затем покивал головой:

— Хорошая каваса. Лучше и на нижних горизонтах сложно сыскать.

— Сам Бражник, — выпятил пузо довольный гном, показывая пальцем вверх, — рецепт передавал.

— И ты утверждаешь, что можешь улучшить рецепт? — покосился на меня Вахур.

— Можно и так сказать, — кивнул я, — сделать такое же крепкое или даже крепче, но совсем без посторонних примесей, без цвета, без вкуса и запаха, чистый алкоголь.

— И разве это вкусно?

— О-о, -рассмеялся я, — тут дело не во вкусе, а в воздействии на центральную нервную систему, когнитивные способности и критическое восприятие действительности. Но это словами не объяснить, это почувствовать надо.

Осмотрев хозяйство и потерев руки, я принялся раздавать указания. А изготовить решил ни много ни мало, а ректификационную колонну. Благо, с металлом гномы управлялись виртуозно и стоило им набросать от руки чертёж, как те немедленно взялись исполнять всё это в металле. Пока одни делали колонну, я прошёлся с Нифуром по сырью, посвящая в кое-какие земные тонкости приготовления спирта-сырца. Под это дело мы хряпнули этой их кавасы, чтоб просто так не сидеть, но я пообещал, что разница будет небо и земля.

Тут как раз принесли колонну, после чего мы подсоединили всё это к перегонному кубу, а затем я начал усиленно вспоминать выходные параметры спирта. Суть колонны, что она чётко разделяет фракции по температуре кипения и может, в теории, выбрать весь этиловый спирт из браги. Но на такое я не рассчитывал, впрочем, три-пять процентов потери — ерунда, главное спирт будет чистейший, минимум девяносто пяти процентный.

Термометр у Нифура был, а вот спиртометра не было, но для нашего опыта это было не критично. Главное с помощью термометра отслеживать состояние колонны и соблюдать флегмовое число.

— Заливай, — показал я на куб владельцу винокурни, — кавасу на две трети куба, сейчас будем её превращать в чистый спирт.

Главное тут было в равномерном нагреве, и стоящие под кубом электрические ТЭНы его вполне обеспечивали. С этой стороны подвоха можно было не ждать. Я подал охлаждающую воду и перекрыл узел отбора дистиллята.

А затем мы начали нагрев. Куб вскоре закипел, и я стал мерить температуру в колонне, то и дело бегая по кругу с градусником. Спустя полчаса температура стала стабильной, и, выдержав ещё десяток минут, я удовлетворённо кивнул. Пора было начинать отбор головной фракции, всяких вредных ненужных нам веществ.

В общем, пришлось, конечно, повозиться, но затем в приёмную емкость полился чистый этиловый спирт, радуя глаз свой кристальной, как слеза, прозрачностью.

— Это точно не вода? — Подозрительно поинтересовался Нифур.

— Точно, — я широко улыбнулся, зачерпнул кружкой и предложил, — выпей.

Тот не дрогнувшей рукой взял и, широко раскрыв пасть, уверенно влил спирт в себя. И так и застыл, медленно выпучивая глаза, пока спиртяга стекал по пищеводу в желудок.

— Ну, как? — участливо поинтересовался у забывшего как дышать гнома, — не вода?

— Не вода… — просипел тот.

Затем, наконец, смог выдохнуть и вытер набежавшие на глаза слёзы.

— И мне! — тут же влез Дрофур, жадно глядя на кружку.

— Да, пожалуйста!

И уже второй гном застыл, изображая выброшенную на берег рыбу.

А затем попробовать чистого решили все, и ко мне немедленно выстроилась очередь страждущих.

А потом их всех накрыло. Ну, ещё бы, без закуси, вот так, да ещё в таком количестве. Желудки у гномов были лужёные, но спирт быстро всосался в кровь, и приличные с виду коротышки превратились в неуправляемое пьяное стадо.

Это одновременно было ужасно и смешно. Они едва держались на ногах, передвигаясь по каким-то замысловатым кривым. Постоянно запинались, сталкивались друг с другом и падали. После чего с трудом поднимались и снова падали. Падали и поднимались, и конца этому не было. А ещё без остановки сквернословили, но настолько заплетающимися языками, что выходила сплошная тарабарщина, вызывавшая у меня поминутно приступы смеха.

Гномы валились на пол, как кегли, забавно подкидывая вверх короткие ножки, и ничего забавнее мне в этой жизни видеть не приходилось.

— М-а-гик, — икая, ко мне на четвереньках, двигаясь зигзагом, кое-как добрался Вахур, с каской набекрень и полуоторванным рукавом робы.

Горный мастер выжрал спиртяги как бы не больше остальных, почему-то рассчитывая на божественные силы, которые не должны были дать ему окосеть, и ему это даже удалось, более-менее членораздельно говорить. Хотя, просканировав его, я тоже не обнаружил магического ядра. Ещё одна аномалия.

— Чего, мастер? — присел я на корточки, чтобы не слишком сверху вниз смотреть.

— Ух, за-за-забористая штука, — он попытался принять вертикальное положение, но, чтобы не упасть, опять упёрся в пол руками, — д-даже меня… а я, ведь г-горный м-мастер, силу от б-бога…

— Да, да, — я покивал.

Тот замолчал, собирая окосевшие и разъехавшиеся в стороны глаза в кучу, подышал чутка, после чего добавил:

— Негоже мне, как простому работяге, тут ползать. Проводи.

И правда, нечего видеть им пьяное в дупель начальство. Тут я был с Вахуром согласен. И проводить его до дома я был не против. Как раз посмотрю, как у гномов с личным пространством и бытом.

Вот только привёл меня он не к себе домой. Отперев кое-как имевшимся ключом массивную дверь, гном ввалился в небольшой зал, посредине которого стояла выплавленная из золота статуя.

Впрочем, нет, это было не золото, а какой-то другой металл, потому что золото, хоть и неплохо аккумулирует ману, но такой плотности ему никогда не добиться. В магическом зрении статуя буквально полыхала находившейся в ней магией.

Опустившись на колено, гном склонил голову и произнёс:

— Великий Дух Гор, дай мне сил очистить разум и верну крепость телу.

Застыв на месте, стараясь даже не дышать, я старался запомнить всё, самую мельчайшую подробность, и увидел, как на миг на теле гнома активировалась какая-то магическая печать, и точно такая же вспыхнула на статуе. И поток маны, хлынув в горного мастера, наполнил внутренние каналы, разгоняя по ним магический поток. Вахур застонал, но не от боли, а от блаженства, буквально купаясь в мане, запустившей ускоренную регенерацию и восстановление организма. А затем печать погасла, и с пола поднялся абсолютно трезвый гном. Словно не ползал минуту назад вдрызг пьяный по полу.

— Всё, пойдём, — невежливо толкаясь, он выпроводил меня за двери, заперев их ключом обратно.

— В общем, питьё ты придумал достойное. Мало что может так свалить с ног настоящего фучийца. Думаю, в награду клан вполне может одариться чем-то полезным такому магику как ты.

Горный мастер что-то говорил, но я почти не слушал. Мысли мои занимала статуя бога. Сиречь — идол, которому гном явно возносил что-то типа молитвы и получал в ответ порцию силы через магическую печать. А зал был, по сути своей, храмом бога. Вот значит, как они получали его силу, через организацию полноценного культа. А ведь на остальной территории Яола об этом и не догадываются. Что магию можно творить не только от собственного источника.

Я ещё не знал, как эта информация может мне пригодиться, но то, что она чрезвычайно важна, понимал. Новый путь, который, правда, неизвестно куда может завести.