Позывной «Минус» 2

Глава 31

С самого рассвета арта лупила по холмам. Болгары затеяли с ней дуэль, но снарядов для надёжного подавления не хватало. Турки атаковали снова и снова. Миномёты давно замолчали, израсходовав БК. Отступать без приказа Минус не собирался, но тщательно обдумывал отход. Допустить попадание миномётов в руки противника было нельзя. Пистолетами- пулемётами владели только штурмовики. Патроны к ним подходили к концу, и штурмовики пока палили из трофейных карабинов. Оставшаяся лёгкая пушка была уничтожена вражеским огнём вместе с расчётом.

Серёга не мог знать, что ещё ночью, пройдя маршем сорок километров, 9-я дивизия первой армии, разбила второй турецкий корпус и заняла Люле-Бургас. Левый фланг турок был смят, и правый фланг наступал только потому, что не имел ни телефонной, ни телеграфной связи с центром и левым флангом.

4-я дивизия медленно продавливала турецкий центр, и только на 5-ю дивизию обрушивался удар за ударом главных сил. Наконец в пятую подвезли снаряды и артиллерия активно заговорила, заставив замолчать турецкие батареи. Очередной обоз подтянулся к Испытательному полку. Прибыли патроны и уже бесполезные снаряды для уничтоженного орудия. Немногим позже, к вечеру, из 1-го батальона притащили пару оставшихся пушек.

Первому батальону сегодня не повезло. Комбат был убит ещё утром. Двое ротных тяжело ранены. Под Кондратьевым убило коня, но полковник остался жив, хоть и повредил ногу. Из штаба дивизии требовали держаться до конца, обещая к утру свежие части, которые торопливо выгружались под Лозенградом.

Уже в сумерках возвратились полковые санитарные линейки и приданные воловьи повозки. К этому времени бой затих, и только изредка раздавались артиллерийские выстрелы. Либин конь, тряся головой, не имел желания лезть в ледяную воду, и девушка едва заставила его пересечь брод. Барщевский проследовал за ней, то уговаривая, то стегая упрямого мерина.

Андронов, Пётр Филиппович, полковой врач, умаялся совсем. За сегодняшний день он множество раз проклял свою глупую голову. Близкие прилёты снарядов заставляли сердце вздрагивать. Пётр Филиппович клятвенно пообещал себе, что если Бог поможет ему остаться живым, то никаким жалованием не соблазнить его вновь участвовать в войне. И когда сумасшедшие корреспонденты явились к нему в поисках сенсаций, Андронов с большим удовольствием отправил их прямиком на КП второго батальона. Пусть морочат голову комбату. Этот мальчишка небось будет только рад.

Только поглядев на лицо Минуса, Барщевский понял, что никаких корреспондентов тот не ожидал. Семён бросил взгляд на Либу, но та, словно ни в чём не бывало, бросилась к Серёге и расплакалась. Минус тяжело вздохнул. Он должен был ожидать чего-то такого от неё. Нельзя было верить, что она останется дома.

Но поговорить им не удалось. Грохот орудий разорвал тишину. Турки вновь открыли огонь по склону, и под его прикрытием спешила сблизиться пехота.

— Из блиндажа носа не показывать! — Серёга встряхнул Либу. — Только попробуй выйти! Живо! Петрищев! Присмотри за корреспондентами. Глаз с них не спускай!

В полумраке завязалась перестрелка, но в который раз выручили пулемёты. Тот, кто посылал турок в атаку, явно не учел плотности огня. «MG» прижали к земле наступающую пехоту, не давая поднять головы. До середины ночи шла ружейная перестрелка, но турки дрогнули и отошли. Около семи утра рассвело. К десяти прибыли свежие части, и правый фланг турок посыпался под напором. Центр рухнул и обратился в бегство. Из штаба дивизии пришёл приказ — преследовать отступающего противника в направлении на Соуджак.

Теперь дорога была свободна. Из Лозенграда прибыли цистерны с топливом, и на оставшиеся броневики заново крепили пулемёты. Обозы с миномётным БК так и не подошли, но медлить было нельзя. Кондратьева погрузили на эвакуационный грузовик. Полковник всё же сломал ногу. Белозёров был ранен двумя пулями. В правое плечо и в бок. Он был бледен и хмур. Укладывая Костю рядом с полковником, Минус тихо произнёс:

— Выкарабкаешься! Только шрамы останутся. Кстати, всё хотел тебя спросить, у тебя на лице — это удар саблей?

— Саблей? — несмотря на боль, ротмистр усмехнулся. — Да, я всем так говорю. А на самом деле нет. Это от тарелки. В кабаке одном сцепились. Вот меня и приложили.

Командование над остатками полка принял Минус. В строю осталось чуть больше тысячи человек и половина нестроевой роты. Либа, покорно одевшая шлем, притихла и совсем не спорила с Серёгой. Она чувствовала, что он так и хочет отправить её обратно в Лозенград, и только чудом ей удалось переубедить. Барщевский тоже поехал с ними. Корреспондент хотел вернуться, но выглядеть трусом не решился. Семён успокаивал себя, что уж его-то репортажи будут самыми необычными. Прямо из гущи событий. Он уже предвкушал небывалые тиражи, как Минус разом спустил его с небес на землю.

— Телеграммы? — засмеялся Серёга. — Не выйдет, друг. Во-первых, цензура, во-вторых, скорость доставки. Ты думаешь, тут как в Киеве? Чёрта с два! Даже если ты дашь телеграмму в Лозенграде, то её отправят на повозке в Ямбол, и только оттуда уже по телеграфу в Россию.

— Как на повозке? — у Барщевского упало сердце.

— Обыкновенно. На буйволах.

— На каких ещё буйволах⁈

— Вот таких, — Минус кивнул на скотину. — А что тебя удивляет? Цивилизация отсутствует. Кстати, о «срочной» и не заикайся. Будет на сутки дольше, потому, как в реестр нужно внести, а потом ещё на буйволах сто пятьдесят верст…

Корреспондент ошарашенно вытаращил глаза. Но Минус явно не шутил:

— Так что, может вернёшься?

— Нет уж, — решительно ответил Семён. — Раз уже здесь, то нужно пользоваться моментом. Может быть, я книгу напишу! Ведь столько всего кругом!

— Поедем, — Серёга усмехнулся. — Обязательно напишешь, но потом.

Барщевский охотно кивнул и принялся взбираться на лошадь.

Авангард Испытательного полка медленно въехал на узкие улочки Визы. Город практически уцелел, только отдельные дома носили следы пожарищ. Лавки и магазины были распахнуты настежь, но люди бродили повсюду и останавливались, приветствуя проезжающую колонну. Либа вместе с Барщевским давно сменили своих коней на место в крытом грузовике, представляющем теперь передвижной КП. Минус, чья лошадь давно тащилась вместе с обозом, разглядывал карту, не обращая внимания на происходящее снаружи.

— Какой древний город… — произнесла Либа, отбросив часть полога, закрывающего окна. — Красиво здесь…

Ершов, уже привыкший к явившейся, как снег на голову, жене комполка, только покачал головой. Кривые улочки карабкались в гору, и то и дело на тротуарах лежали трупы турецких солдат.

— Ты думаешь? — спросил Барщевский. — А мне кажется, что убого и неуютно. Когда-то было красиво. Пока были живы творцы этих стен, а сейчас это жалкий осколок давно погибшей империи.

— Всё равно красиво, — не согласилась Либа. — А дальше мы куда? На Царьград?

Минус усмехнулся:

— Ага, победным маршем. Вон, Паше дадим два броневика, — Серёга кивнул на Азаренко, ставшего командиром роты. — Он и возьмёт столицу. Делов-то никаких. Разбить армию султана… Подумаешь…

Азаренко, поняв, что Серёга шутит, только хрюкнул, сдерживая смех. Хоть он и вправду надеялся, что им доведётся войти в Царьград. Ведь все говорят, что турки разбиты окончательно.

— А куда тогда? — Либа вопросительно взглянула. — Ведь мы на восток едем. Значит, к Царьграду.

— Карта для кого лежит? — Серёга ткнул в неё пальцем. — Вот, дальше на нашем пути славный город Сарай! Потом всякие деревушки… А за ними линия укреплений перед столицей. Доберёмся туда и примемся биться о них башкой.

При этих словах все помрачнели. Петелин хмуро кивнул, глядя на несколько фортов:

— Даже на бумаге впечатляет, а как выглядит на деле и подумать страшно.

— Вот и я о том, — неохотно сказал Серёга. — Я так понимаю, что войск у султана хватает. И далеко не все бегут. А укрепления на карте старые. Неизвестно, что там сейчас накопали. Знать бы ещё, что у нас в тылу творится…

— А что в тылу? — Петелин поднял брови.

— Где-то там остался обложенный Адрианополь, который, как я понимаю, не даёт высвободить войска, особенно осадную арту. Это раз. Где-то у Дарданелл, судя по всему, ещё одна турецкая группировка. Нам ведь ничего не известно об этом. И так я карты достал заранее, а то пользовались бы теми огрызками, что выдают. Идите туда и возьмите вон тот холмик. Мы ведь не генералы, общей картиной не владеем.

Ершов понимающе кивнул. Он хорошо сработался с Серёгой, хоть и не одобрял присутствие жены на фронте. Но глядя на упрямую девушку, которая таскала с собой пистолет-пулемёт, как заправский штурмовик, плохо представлял, чего будет стоить отправить её в тыл. Только если выделить стражу и то, того и гляди сбежит.

Харченко, единственный из присутствующих, не очень-то переживал. Подумаешь, форты… Ведь в Царьграде столько всего… Вот бы пробраться туда… Да ещё и на грузовиках! Роскошь турецкой столицы не давала Сан Санычу покоя. Он вообще был хозяйственным человеком, оттого и записался в полк на двойное жалование. И ни разу об этом не пожалел.

Минус задумчиво глядел на примерную линию укреплений. Карты, полученные от Александра Ивановича, были точные, в чем Серёга успел убедиться. Штаб 3-й армии двигался где-то позади и в нём, вместе с командующим, ехал Гучков. В полк, к удивлению Серёги, он ни разу не заглянул.

Командующий 5-й дивизии, генерал Христов, и похвалил, и отчитал Серёгу. За то, что удержали позиции, был премного благодарен. Вообще, полки пятой дивизии, после боёв представляли собой жалкое зрелище. Во многих из них осталось меньше половины личного состава. Вторым Искрским вообще командовал молодой поручик. Про пятый и говорить нечего.

Но вот за отсутствие пленных генерал бранил. Испытательный был единственным из полков, который их попросту не брал. За всё время кампании от полка доставили двоих. Пехотного майора и какого-то вестового, захваченного подле убитого коня. Минус только покаянно разводил руками. Дескать, проклятые басурмане, чего с них взять. Не сдаются и всё тут. Христов не поверил и распекал Серёгу, что гуманное отношение к пленным важно для иностранной прессы.

Но Минусу на это было наплевать. Каждый солдат Испытательного полка знал, что пленных они не берут и сами в плен не сдаются. Впрочем, никому из них и в голову бы не пришло сдаться туркам. В этом плане Серёге было легче. Сбежать к противнику никто не норовил. Показушное обращение с пленными турками Минус ненавидел. После боёв под Бунар-Гиссаром и Люле-Бургасом, пленных было хоть отбавляй, и содержались они зачастую намного лучше, чем собственные солдаты. На такую блажь Серёга нагляделся ещё в своём времени и не собирался заниматься подобным делом. Даже жалостливый Петелин, после первой же сожжённой вместе с жителями деревни, радикально поменял мнение.

Сарай оказался настоящим. Грязный городок проехали насквозь, торопясь к Страндже. Это поселение не зацепило войной, и полк остановился на ночь в нём, изрядно потеснив жителей. Большинство из них оказались греками и радостно приветствовали солдат. Здесь, впервые оставшись наедине с Либой в маленьком домике, Минус тихо произнёс:

— А ведь ты мне обещала, что останешься в Киеве.

— Обещала, — покаянно кивнула Либа. — Но не смогла там усидеть. Ходила как дура целыми днями и представляла, как ты тут…

— Я понимаю. Ты боялась, что со мной что-то случится.

— Не совсем, — она опустила глаза в пол. — Тогда я думала, что пока лежу в пустой кровати, здесь под тобой стонет какая-нибудь болгарская шлюха. Вот о чём я думала!

Минус удивился не на шутку.

— И ты из-за этого приехала? Надумала себе ерунду и явилась. Чудо, что ты добралась, Либа. Не делай так больше. Ведь тебя могли убить по дороге.

— Я тогда не думала, что здесь опасно… Хоть ты и говорил про войну так, словно её раньше видел. А потом мы ехали с Семёном среди трупов и я поняла, насколько это страшно! Сейчас я себя не заставлю так проехать обратно. Но ведь война почти закончилась, правда?

— Нет, — ответил Серёга. — Она только началась. За вот эту линию будет настоящая бойня. Я уверен, на ней окажутся и германские офицеры, а то и войска. А что делается в России, я не знаю. Чтобы отправить телеграмму или письмо, нужно посылать человека в крупный болгарский город, иначе ничего не дойдет. Титов говорил, что наши введут войска через Румынию, как только болгары подойдут к Царьграду, но боюсь, этого не случится. Не верю я в решимость Императора.

— Зря, — Либа хитро улыбнулась.– Пока ты здесь воюешь, тебе именным указом потомственное дворянство присвоили! Представляешь⁈

— Представляю, — буркнул Серёга, сразу угадав вмешательство Матильды. На кой чёрт ему сейчас этот указ, Минус не мог понять. Очевидно, Матильде захотелось сделать хоть что-нибудь полезное.

— Ты что, не рад? — Либа удивилась.

— А чему радоваться? Ну, дворянство присвоили… Будто я от этого другим человеком стану?

— Зря ты так, Сеня. Пётр Аркадьевич всё-таки продвинул тебя.

— Он тут не причём, — выдохнул Минус. — Это Кшесинская. Помнишь, я говорил про неё.

— Конечно, помню, — Либа сверкнула глазами. — Ты рассказывал, что встречался с ней. Я пока верю тебе, Сеня, но если попробуешь обмануть, то я тебя никогда не прощу.

— Не собираюсь, — Серёга усмехнулся. — Такой, как ты, больше нет. Перестань сомневаться.

— Когда перестану ревновать, это будет значить, что разлюбила! — фыркнула Либа. — Ясно тебе?

— Ясно. Что же мне делать с тобой? Может, останешься в этом посёлке? Здесь неплохо. А я потом вернусь и заберу тебя.

— Счас! Я буду рядом, Сеня. И не проси.

— Я и не ожидал другого, — Минус пожал плечами. Оставить Либу здесь было чуть менее опасно, чем забрать с собой. Быть может, им всё же повезёт. Вдруг турки сдадутся? Но в глубине души, Серёга знал, что этому не бывать. Пока цела линия обороны, никто в своём уме не сдаст столицу без боя.

Испытательный полк занял позиции на склонах. Напротив, ясно видимые в бинокль, ощетинились орудиями Чаталджинские форты. Наступать на них в лоб — форменное самоубийство. Сегодня, Александр Иванович наконец-то добрался к полку. Он, как показалось Серёге, был удивлён, что тот остался жив. Но как бы то ни было, Гучков явился в превосходном настроении, и лишь разглядев систему укреплений, разом потерял боевой настрой.

— Паршивое дело, — проговорил Серёга. — А у болгар и арты приличной нет. Не знаете, Александр Иванович, какие наши планы?

— Знаю, — неохотно ответил Гучков. — Радко ждёт тяжёлые орудия из-под Адрианополя. Он собирается потихоньку двигаться вперёд в центре позиции. Здесь с наскоку нельзя. Я полагаю, что у него выйдет.

— Хорошо бы, — кивнул Минус. — Здесь, на нашем фланге, чтобы пройти, нужно с флотом что-то решать. Если бы не корабли, то можно взять крайний форт и проскочить вдоль берега во фланг остальным. А потом разбирать потихоньку. Там, наверное, в каждом по роте сидит, если не больше.

— Рассчитан на две, — блеснул познаниями Гучков. — Ещё по четыре орудия на форт, да пулемёты. Крепкие орешки. А что скажете, Семён, наш полк способен захватить такой?

— Вот такой? — Минус указал на дальний форт, запирающий проход вдоль озера. — Если его, то да — уверенно добавил он. — Только нужен туман или ливень, чтобы подобраться вплотную. Можно, конечно, притащить арту и вынести прожекторы, но тогда турки сразу поймут, что готовят атаку. В плохую погоду его по-тихому получится взять. Главное, удержать потом. В нём ведь долго не усидеть, если долбить начнут. Нужно брать сразу несколько, чтобы закрепиться.

— Верно, — проговорил Александр Иванович. — А из главной квартиры Радко торопят. Желают, чтобы он в лужу сел. Вы хорошо справляетесь, Семён, — неожиданно усмехнулся Гучков. — Алексей всегда умел подбирать надёжных людей. Мне нужно отправиться в Старую Загору, чтобы оценить всё происходящее правильно. В ближайшее время вы получите от меня письмо. Всё, что будет указано в нём, нужно будет выполнить незамедлительно и в строжайшей тайне. Я могу на вас рассчитывать?

— Да, — ответил Серёга. Он не догадывался, что Александр Иванович имеет ввиду, но особого выбора не было. Пока Гучков его не подводил.

— Хорошо. Ждите вестей, Семён, и не оплошайте. От этого зависит слишком многое. И для меня, и для вас.

Минус хмуро кивнул. Отказаться, по большому счёту, было нельзя. Он это хорошо понимал. Затея с Испытательным полком не зря нашла отклик у Гучкова. Просто ему были нужны свои люди здесь, и он их получил. Вот так. Всё просто. А испытание оружия — дело десятое. Так, больше для видимости.

Проходили дни. Болгары рубили лес, готовя позиции для артиллерии, рыли окопы и принимали бесконечное количество обозов. Испытательный полк маялся бездельем. Новых приказов не поступало, и вестей от Александра Ивановича тоже не наблюдалось. Погода, так долго мучившая ливнями и ветрами, здесь, перед Царьградом, наладилась, и ласковое солнце пригревало почти по-летнему.

Очередной день подходил к концу. Либа смеялась, гуляя с Серёгой по округе. Ей было хорошо. Словно они вдвоем поехали на отдых. Даже неказистые бытовые условия не могли испортить её настроение. Уже около шестнадцати часов, прямиком из штаба 3-й армии, в Испытательный полк прислали парочку волонтёров. Один из них, постарше, воевал в Русско-Японской, и оказался вполне толковым. Второй, в военном мундире не по размеру, глядел на винтовку так, словно видел её впервые в жизни. Он двигался как-то неуклюже, напоминая Минусу пингвина, но этот странный паренёк протянул Серёге якобы конверт с рекомендациями, и тот всё понял. Александр Иванович прислал письмо.

Мало того, что задание имелось хуже не придумаешь, но ещё и времени оказалось в обрез. Генерал Саввов едет из Лозенграда с приказом завтра атаковать позиции. Он не должен добраться в штаб 3-й армии сегодня. Он совсем не должен добраться к войскам и тем более, остаться в живых. Чёрный «бенц» и трое сопровождающих. Вот и весь эскорт. От них нужно избавиться. Минус задумался. Выполнить это окажется совсем непросто.