Позывной «Минус» 2

Глава 25

Ряды бывших госпитальных бараков, неподалёку от Киевского арсенала, споро обнесли высоким дощатым забором, скрывая обширную территорию. Март двенадцатого года выдался ранним. Снег сошёл и только кое-где виднелись остатки зимних сугробов. Идея о создании ЧВК, с нейтральным названием «Испытательный полк», к удивлению Минуса, была принята. Главным лоббистом её, оказался Александр Иванович Гучков.

Несмотря на явный конфликт с военным министром, заручившись поддержкой Столыпина и Николая Николаевича, он продавил создание испытательного полка. Средства частью выделялись из секретных фондов Военного министерства, а частью из новообразованного фонда «Славянское братство». Суммы, судя по всему, фигурировали весьма значительные, но пока из всего запланированного, была прислана команда строителей и только через некоторое время планировался набор людей.

Испытательный полк, стараниями организаторов, практически получил самостоятельность в наборе добровольцев. Сейчас, предвкушая будущую головную боль, Минус скривился, проклиная свою идею. Что не говори, а инициатива всегда доберётся до инициатора.

Он хмуро кивнул проходившим мимо рабочим, которые тащили очередной столб, и завидя на въезде всадников, остановился, опознав Титова в сопровождении ещё одного офицера.

— Ты чего такой мрачный⁈ — подполковник рассмеялся. — Я тебе даже списки привёз. Будешь потихоньку из отставных набирать, согласно штату.

— На кой чёрт мне этот штат? — Серёга покачал головой. — Он мне не годится. С Александром Ивановичем как договаривались? Формирование на моё усмотрение. Я еле догадался, кто такие самокатчики по штату. Не говоря про церковнослужителей. Механики мне надо. Врач толковый. Шофёры, а не разведчики на велосипедах.

— В копеечку влетят хотелки твои… — Титов задумался. — Ты грузовиков сколько заказал! Панцири ещё куда ни шло… А шлемы зачем?

— А как без них воевать? — Серёга удивлённо пожал плечами. — Малейший осколок — и ты покойник. Нет, без шлемов нельзя. Пусть лучше часть машин забракуют, если дорого слишком, но от шлемов не отступлю.

— Главное, если Его Высочество с инспекцией нагрянет, то котелки эти свои спрячь как можно дальше. Ни в коем случае не одобрит. Это Александр Иванович от широты души разрешил тебе такое самоуправство.

— Так ведь деньги он выделяет, — Минус усмехнулся. — Мне же перед ним отчёт держать. Кстати, про грузовики и слова не сказал.

— Увлёкся он, — неохотно ответил подполковник. — Александру Ивановичу только дай повод что-нибудь околовоенное затеять. Строевые части не особо жалует, чтобы службу нести, а вот оказаться в разгаре грандиозной заварухи случая не упустит.

— Войну обожает?

— Не только, — Титов усмехнулся. — Он вообще любит себе нервы пощекотать. Даже на стороне буров воевал.

— Это он там ранение получил?

— Да. Повезло, что живой остался. Но беспокоит рана. Здорово зацепили. Едва выкарабкался. Забыл совсем… — Титов махнул рукой. — Я ведь вас не представил. Белозёров Константин Степанович, мой хороший друг. А это Звягинцев Семён Петрович, хоть знакомы с недавних пор, но надёжный человек.

— Просто Костя, — ротмистр протянул руку.

— Семён, — ответил Минус, оценивающе глядя на собеседника.

Белозёрову было лет тридцать. Высокий, худой, со шрамом через половину лица. Он носил мундир ротмистра кавалерии. Минус вопросительно покосился на Титова.

— Ты же меня просил, чтобы я толкового человека отыскал, — Алексей улыбнулся. — Лучше Кости не найти. Ему доверять можно. Да и местность отчасти знакомая. Мы с ним ещё в третьем году по Македонии разъезжали. Александра Ивановича сопровождали.

— Гучкова? — удивился Серёга.

— Да, — кивнул подполковник. — Собирался он революцию поддержать, но быстро понял, что к чему.

— В Македонии?

— Да. Загорелся идеей помочь сбросить тиранию османов. Вначале деньгами помогал, а потом решил собственными глазами посмотреть. Вот и посмотрел… Уехали мы домой. Живые, как ни странно. Зарёкся я тогда с ним связываться без раздумий.

— А что же так?

— Змеиные гнёзда там, а не борцы с режимом. Паскудные людишки. Четники эти. Бандиты, проще говоря. Я надеюсь, что их ликвидируют, если война закончится удачно. Их под одну гребёнку всех нужно — албанцев, сербов, македонцев… Там идейных мало, а большинство, как наши каторжные, только при оружии. Части надо вводить и зачищать без жалости. От них вреда с избытком, а проку никакого. Только для грязной работы годные, а воевать — дураков нету.

— А насчёт войны что-то слышно новое? — осторожно спросил Минус.

— Почти ничего, — Титов задумался. — Делят шкуру не убитого медведя под ковром. Каждый считает, что именно он самый достойный и потому имеет право отхапать кусок побольше и послаже. Сплошные контакты и интриги. Гартвиг в Сербии плотно работает. Скоро официальный союз с болгарами утвердят. Но воевать мнутся. Странно это. Летом сражаться надо, а они тянут чего-то с подготовкой. Не торопятся. Того гляди, турки от итальяшек устанут. Мир заключат. Спешить болгарам нужно, пока Порта Киренаикой занята.

— А ты думаешь, что болгары справятся?

— Должны. Они армию готовили. Артиллерию неплохую закупили. Займов под это дело у французов набрали. Фердинанд болгарский не подарок, конечно, может чего-нибудь выкинуть, но если дурить не станет, то войска справятся. Я думаю, что справятся.

— А как ты себя планируешь обратно в военное министерство перевести?

— Никак, — зло фыркнул Алексей. — Не выйдет. Мне проклятый кабинет вот где! — он рубанул по шее ребром ладони. — Но Сухомлинов меня теперь нипочём в своё ведомство не переведёт. Даже пытаться бесполезно. Я для него и так, как красная тряпка для быка. Он контрразведку хочет в руках удерживать, чтобы знать про все интриги. А охранные мешаются. Хорошо, что закон не позволяет без нас задержание проводить. Терпеть прикомандированных приходится. И Михаилу Фридриховичу я нужен именно на этой должности. Не отпустит. Я говорил уже. И слышать не желает. Так что придётся вам без меня отбыть. Жаль, — Титов тряхнул головой. — Мне от бумаг отдых показан. Видеть их не могу!

— Ты куда меня втравил? — Минус разинул рот. — Я зачем согласился? Кто командовать будет?

— Найдём кого-нибудь, — подполковник нахмурился. — Трудно придётся. Ведь хоть и двухбатальонный, а полк. Ещё с твоими моторами… Да, скажи, повозки рессорные тебе зачем? У тебя уездных заседателей по штату не полагается!

— Пулемёты поставить, — Серёга неодобрительно покачал головой, глядя на Алексея. — Кого-нибудь мне в командиры не надо. Я только потому согласился, что ты собирался командование принять.

— Пулемёты? — Титов поднял брови. — А ведь разумно! От конницы не отстанет такая повозка. Да, — подполковник расцвёл. — Ведь двуколки пулемётные ни к черту! Чего ты раньше молчал⁈

— А чего говорить было? — Минус недоуменно хмыкнул. — Чего тут невиданного. Ну, повозка… Ты поглядишь потом, как я грузовикам применение найду. А повозки… Были бы у меня лишние грузовики, ну их бы к чёрту, тачанки эти!

— Тачанки? — Алексей улыбнулся. — Это ты так свои повозки обозвал? Боевая единица, стало быть. Грузовики твои к чертям собачьим! — добавил он.–Ты же толковое решение нашёл, а сам и не понял! Представляешь⁈ Вроде и просто всё, а вот в голову не приходило!

Минус пожал плечами.

— То, что нужно прямо сейчас! — Титов усмехнулся. — А тебе и невдомёк! А всё потому, что с конницей дела не имел! Ведь даже на ходу палить можно, если припрёт!

— Это если у противника пулемётов нет, — Серёга скептически скривился. — А если есть, то положит расчёт. Машина удобнее. Её бронировать можно. А повозку? Щитки ещё можно сделать, а лошадей как защитить? Никак. Это так, временное решение.

— Ни черта ты не понимаешь! — подполковник радостно улыбнулся. — Машины твои сломаются, а лошади нет! Ты где на свои моторы собрался запчасти брать посреди степи? А лошадей можно новых запрячь, в случае чего.

— Вот и запряжёшь, — Серёга усмехнулся. — Если не найдём командира, чтобы мы с ним сработались, то поедешь со мной. Или я плюну на это дело. Организую, как договаривались, и делай, что хочешь. Мне нужен человек, чтобы я мог ему доверять.

— Хорошо, — нехотя произнёс Титов. — Я подумаю, кого можно задействовать.

— Ты ставки по нашему подразделению уже знаешь?

— Да, — подполковник кивнул. — Офицерам двойные от обычных. Солдатам по двадцать пять рублей!

— Аттракцион невиданной щедрости, — Минус фыркнул. — Кого можно нанять за двадцать пять рублей?

— Ещё и как можно! — Алексей удивился. — Солдаты вообще ничего не получают! Полтину копеек. А ты стражников конных перемани! Половина уйдёт.

— Идея, — согласился Серёга. — Они хоть стрелять умеют.

— Да найдём! — Титов махнул рукой. — Ничего сложного. Это тебе с непривычки кажется. Главное, чтобы с деньгами не обманули. На двойное жалование можно отличных офицеров нанять.

— Верю, — Минус задумался.

— Конечно! Почему я Костю и уговорил.

«Ага, — Серёга усмехнулся про себя. — Это человек, чтобы за мной смотреть. Ладно, я другого и не ожидал». Он негромко произнёс:

— А если я с людьми поговорю, ты возражать не станешь? Может и найду кого-то.

Титов ответил неохотно:

— Хорошо. Но кандидатуру обсуждаем. Рядовых и унтеров нанимай, а с офицерами не спеши.

— Если ты не едешь, то мне с ними работать, — спокойно ответил Серёга. — Значит, мне и смотреть. Ты скажешь, если кто не годится, но без фанатизма.

— Ладно, — Алексей скептически усмехнулся. — Будь по-твоему.

Громадный зал театра «Пассажъ» был полон, ведь сегодня премьера. «Романтическая женщина» — новое творение режиссёра Северского, впервые предстанет перед глазами публики. Минус с необыкновенной стойкостью смотрел на сцену, лишь изредка бросая взгляд на Анечку, всецело поглощённую представлением. Слева от Серёги разместилась Ольга Борисовна с дочерью Натальей. Остальные дети не пожелали составить матери компанию.

Очередная любовная история, разыгрывающаяся в виде мюзикла, заставила Минуса скривиться, но женщины только восторженно ахали, и Серёга усмехнулся. Он специально привёз Анну в Петербург, чтобы посетить несколько театров, которые Аня просто обожала. Минус никак не решался сказать, что собирается участвовать в войне, и всё дальше откладывал этот разговор. Сегодня предстояла встреча со Столыпиным, очевидно недовольным затеями Гучкова. Минус думал о чём угодно, только не о представлении, и когда Аня что-то прошептала на ухо, кивая на сцену, Серёга лишь пожал плечами. Он на дух не выносил театр.

— Прекрасная пьеса, Семён! — Анечка обиженно поджала губы. — Неужели тебе совсем не интересно?

— Интересно, — соврал Серёга. — Просто я немного задумался.

Анечка промолчала, глядя на него с укором, но действие на сцене заставило её отвлечься. Минус облегчённо выдохнул.

Обзор с пятого ряда был превосходным, к великому сожалению Серёги. Он едва выдержал первое действие, несказанно обрадовавшись наступившему антракту. Анечке захотелось размять ноги, и Минус охотно согласился пройтись. Они вышли из зала, направляясь к роскошной цветочной галерее, с которой открывался вид на Невский проспект. Неподалёку находилась компания из нескольких человек, оживлённо беседовавших.

Какая-то женщина в причудливо украшенном платье, с бесчисленными браслетами и кольцами на пухлых руках, стояла в центре, надменно держа голову вверх. Её чёрные волосы были искусно уложены в высокую причёску. Весь облик женщины так и лучился самодовольством. Рядом с ней, по левую руку, стоял взволнованный человек, что-то торопливо говоря. Он был среднего роста, в строгом сером костюме. Лет сорока, может немногим более. Его узкое лицо, с аккуратно подстриженной бородой, выражало изрядное волнение.

Справа находились две дамы в пышных светлых платьях. Одна из них — высокая и стройная, выделялась роскошной причёской. Её волосы цвета спелой пшеницы, были уложены необычайно причудливым образом, перемежаясь сверкающими заколками. Минус с любопытством бросил взгляд на творение рук неизвестного парикмахера. Ему причёска напоминала разметавшийся стог сена, осторожно надетый на голову. Женщина была вполне симпатичной, хоть и не первой молодости, и на вкус Серёги, столь необычный парикмахерский изыск откровенно портил её.

Увлёкшись причёской, Минус лишь в последний момент уловил цепкий внимательный взгляд, с удивлением опознав в последней из компании Матильду Кшесинскую. Её облик был достаточно скромен, по сравнению с окружающими, но на шее красовалось колье, сверкающее целой россыпью камней.

Встретившись глазами с балериной, Минус замер на долю секунды, но тут же шагнул вперёд. Матильда с непроницаемым выражением лица что-то проговорила, обращаясь к бородатому мужчине, и тот разом обернулся к Серёге, беспокойно блестя глазами.

— Здравствуйте! — произнёс он. — Не сочтите за нахальство. Моя фамилия — Северцев. Николай Григорьевич. Скажите, как вы оцениваете данную оперетту?

— Семён Звягинцев, — удивлённо кивнул Минус. — Признаюсь честно, я небольшой поклонник театра, посему не берусь давать оценку. Моя супруга, Анна Александровна, — Серёга жестом представил Анечку собеседнику. — Гораздо более моего разбирается в этом. Дорогая, поделись мнением о спектакле с его уважаемым создателем, — добавил он, обращаясь к Ане.

Анечка охотно согласилась. Она с воодушевлением заговорила с режиссёром, явно довольная опереттой, и на лице Николая Григорьевича выражение неуверенности сменилось радостью.

Минус почти физически ощущал внимание Матильды. Словно невзначай, балерина смерила взглядом Анну, и в её непроницаемых карих глазах мелькнуло нечто вроде разочарования.

Внезапно, за спиной раздался голос, и невысокий крепкий человек во фраке, лучезарно улыбаясь, обратился к женщине, стоящей в центре.

— Мои поздравления, госпожа Пионтковская! Вам удалось сделать «Пассаж» неузнаваемым! Я удовлетворен сверх всяких ожиданий! Наконец-то «Пассаж» перестал быть театром случайной публики! Это новая эпоха!

— Очень лестное суждение, Валентин Емельянович! — директриса театра едва заметно усмехнулась. — Со стороны столь уважаемого критика, всегда приятно получить высокую оценку. Надеюсь, что вам удалось развеять сомнения Николая Григорьевича.

При этих словах, женщина с лёгкой ноткой презрения поглядела на Северского, занятого беседой с Анной.

Ещё один мужчина подошёл к компании. Полноватый лысый человек, в мундире статского советника. Он всецело завладел вниманием блондинки, которая сразу оживившись, принялась мило улыбаться. Минус хмуро поглядел на Аню, но оттащить её от режиссёра нечего было и думать. Николай Григорьевич нашёл в её лице благодарную слушательницу, и живописно повествовал о трудностях творчества. Серёга услышал тихий голос Матильды, обращающейся к нему:

— Вы утверждаете, что не любите театр, — проговорила она совершенно спокойно. — Стало быть вам хватает эмоций в жизни. Не так ли?

— Да, — Минус кивнул головой. — Вы правы. Иногда я думаю, что их даже чересчур.

— Любопытно, — балерина прищурилась. — Большинству мужчин не хватает сильных ощущений. Страсть, сражения, путешествия… — Кшесинская легко улыбнулась. — К путешествиям и я неравнодушна. Они помогают избавиться от скуки. Но Европа больше не вызывает у меня интереса. Я собираюсь отправиться в Нью-Йорк. Скажите, вы бывали там?

— К счастью, не приходилось, — спокойно ответил Серёга.

— Жаль, — Матильда усмехнулась одними глазами. — Полагаю, меня ввели в заблуждение, — проговорила она едва слышно. — Я лишь хотела узнать, насколько комфортна поездка. С трудом переношу качку. Но мне предложили путешествие на новейшем лайнере. В апреле ожидается первый рейс. Быть может, вы читали о нём? «Титаник».

Минус поднял брови от удивления. Кшесинская недоуменно уставилась на него.

— Не нужно, — нехотя произнёс Серёга. — Не берите билеты на этот пароход.

— Почему? — балерина замерла в изумлении.

— Он утонет, — всё же решился сказать Минус. — В первый свой рейс.

— Ваши шутки неприятны, — голос Матильды стал жёстким. — Я ошиблась, заговорив с вами.

— Я не шучу, — тихо ответил Серёга. — Он утонет четырнадцатого апреля. Я точно знаю. Не плывите на нём. Возьмите билеты на другой корабль.

Лицо Кшесинской выразило недоверие, но глаза заколебались в раздумьях.

— Извините, — Минус кивнул головой. — Мне нужно идти. Приятно было с вами познакомиться. И я не шутил. Всего доброго!

Он раскланялся с присутствующими и торопливо повёл Аню в зал, жалея, что сказал балерине про крушение. «Пусть бы тонула эта надменная курица, — фыркнул Серёга про себя. — Незачем было отговаривать. С чего её жалеть?». Анечка на мгновение обернулась, словно уловив взгляд Матильды, и тихо прошептала Серёге:

— Кто эта женщина, Семён⁈ — обычно ласковый голос Ани, задрожал. — Ведь ты обещал не обманывать меня!

— Это Матильда Кшесинская, — так же тихо произнёс Минус. — Я не понимаю, что тебя беспокоит.

— Как что⁈ — Анечка фыркнула. — Всё ты понимаешь! И давно ты общаешься с ней? А я, наивная дура, не поняла, почему это Николай Григорьевич к нам обратился! Теперь ясно! Ведь это она его попросила! Хотелось, наверное, на меня посмотреть. Зачем ты меня сюда привёз? Чтобы унизить?

— Ты чего? — Серёга удивился не на шутку. — Не дури, малышка!

— Не лги! — Аня разозлилась, хоть и говорила негромко. — Не лги мне!

— Я видел её до этого один-единственный раз, — Минус старался не поссориться. — Не выдумывай, Анечка! Эта женщина не моего уровня! Она была любовницей Государя! Она сейчас встречается сразу с двумя Великими князьями, от одного из которых имеет ребёнка. Ты правда можешь поверить, что ей не хватает такого, как я? Это даже не смешно, малышка! Перестань сердиться!

— Почему тогда она на тебя так смотрит? Мне это не нравится.

— Мне тоже не нравится! — Серёга усмехнулся. — Я не люблю, когда меня изучают, будто таракана под микроскопом! А эта женщина смотрит именно так! Неужели, ты не видишь?

— Зачем ты ей нужен?

— Скучно ей, наверное, — Минус пожал плечами. — Ты же любишь театр, вот и она любит его. Только в реальности. Интересно, должно быть, прощупать человечка, который отправил князю подарок на Рождество!

Серёга, нахмурившись, прервал разговор.

— Извини, — Аня коснулась его руки. — Я была неправа.

— Всё нормально, — Минус улыбнулся. — Но не ревнуй зря.

— Я не зря ревную. И так слишком верю тебе. Тебя постоянно нет дома.

— Перестань! — Серёга рассердился. — Зачем портить настроение из-за какой-то любопытной? Мы с тобой не должны ссориться.

— Не должны, — Анечка охотно согласилась. — Извини.

Вернувшись в зал, Минус, и без того недовольный театром, разозлился на балерину. Он понадеялся, что та окажется упрямой и всё-таки купит билеты на этот проклятый корабль. А если нет, пусть другой тоже пойдёт ко дну. Это будет справедливо.