Последний полёт. Книга первая: Исход

Глава 16

Враги убежали, но вот точно ли насовсем- в том были определенные сомнения. Потому выходить из укрытия пока не спешили. Но время шло, и, поскольку, окромя стонов раненых врагов и криков покалеченных лошадей, других- грозящих опасностью- звуков не прозвучало, решился,- ведь дело необходимо завершить. Повесил самострел на плечо, в руки взял копьё, и позвав с собой двух товарищей, медленно, поминутно останавливаясь и осматриваясь, вышел из-под тени деревьев.

Приближаясь к чётко отмеченной разбросанными телами людей и животных "заминированной" линии, осознал, что опасаюсь я, очевидно, зря. Насчитал девятерых вражеских воинов, лежащих на этом поле, большинство уже пребывающих в другом, несомненно лучшем, мире, но часть ещё, постанывая, цеплялась за этот. Психологический удар, потерпев поражение, потеряв половину своего состава и при этом даже не увидев тех, с кем сражались, противник уже получил. Вплоть до того, что повторной атаки можно не опасаться. К тому же, и командира, способного организовать её- уже больше нет: я внимательно поглядел на лежащего ничком, раскинув руки, будто в желании обнять всю планету, воина с торчащим из затылка хвостом болта- да, это он, достал его всё- таки в конце боя,- и отличные доспехи тому не помогли...

Приблизился к ближайшему из врагов, по причине закрытых глаз и отсутствия видимого движения непонятного состояния- он уже умер, или ещё только собирается. А может только притворяется? Непорядок, нам подобные недоразумения на победном поле совершенно не нужны, а потому сделал то, что напрашивалось всей логикой происходящего, однажды мною виденное и в чужом, и в своём исполнении- подняв копьё, резко его воткнул. Определив таким образом- уже точно не притворяется...

Копьё неприятно скрипнула и застряло, пришлось, чтобы вытащить, приложить усилия: схватившись обеими руками за древко и даже упёршись в тело ногой. Наконец, наконечник, смачно чавкнув на прощание, освободился, а за спиной раздался синхронный звук, который ни с каким другим не перепутать при всём желании. Обернулся- так и есть, два бойца, что я взял для подстраховки, совершенно обалдев от увиденного, забыли про заряженные самострелы, про окружающую обстановку и, чуть не обнявшись, дружно блевали.

Усмехнулся понимающе. Когда-то и я через это проходил, но вообще, конечно, не дело, что воины подобным образом реагируют. Читал когда-то, что в старину молодёжь пропускали через специальную процедуру, которая так и называлась- взять первую кровь. Похоже и мне, как бы это не было жестоко, придётся свой отряд через это пропустить. Нам воины нужны, защитники рода, и других вариантов просто не существует. Им придётся ими стать, или умереть. Всё по Дарвину: выживает та особь, что наилучшим способом адаптируется к окружающей среде...

Кто-то скажет, но это же дети!? В этом случае лучше глянуть в глаза этим ребятишкам, чтобы понять- это давно уже настоящие волчата. Дай им волю, и на свет появится новое поколение безжалостных волков, полагающихся в жизни лишь на отращенные "клыки". Живущих без жалости, что к чужим, что к своим...

Такие люди были всегда и везде: в моём прошлом мире их звали наёмниками, кондотьерами, легионерами- у них много имён, но функция одна- убивать врагов. Каких? А столь ли это важно, у правителей они всегда имеются. И вот, чтобы большинство населения могло наслаждаться мнимой безопасностью, нужны подобные бойцы, чтобы убивать и умирать за других. Востребованы они оказались и в этом, новом для меня мире- теперь как защитники рода. Правда, в таком виде, блюющие, они мало пока на них похожи, но мы дело это исправим...

Дождался, когда их желание избавиться от содержимого желудка станет менее интенсивным, и влепив обоим подзатыльники- дабы в чувство привести, вручил Солнышко копьё. И предложил стать настоящим воином... Настоящим стать тот пожелал, но когда ему подробности рассказал, что потребуется сделать- растерялся. Я ему показываю, как надо, и в глаза заглядываю, а там- тоскааа, и руки, смотрю, трясутся. К чему ребёнка приучаешь?!- закричали бы в моём прошлом мире, только прозвучало бы это для меня лицемерием- они тем же самым занимаются, только не афишируя. Думаете, к чему все эти юношеские полувоенизированные организации готовят- да, вот к этому же! Ну, а здесь всё проще и без обмана- всучил в руки копьё и подтолкнул к врагу:

- Убей!

И тот идёт, весь трясётся, но решившись- втыкает, не туда и не так, но это в данный момент и не главное. Важно, что он переступил эту черту и в дальнейшем, в случае возникновения нужды, сомневаться не будет- вот такой добрый мир!

Ну, и как же без этого: наше Солнышко опять- второй раз уже- загнулся, пытаясь выдавить что-то из желудка, но изо рта лишь слюна потянулась. Это похоже надолго. Забрал у него из ослабевших рук копьё и отдал Нисте (не старейшине, а потому просто Нис)- ещё одному моему сопровождающему, в данный момент смотрящему на меня округлившимися от ужаса глазами. Тот было замотал головой- мол, нет, и не проси, но не буду же я с ним цацкаться?

- Взял, быстро!

Грубо, конечно, но эффективно: принял из моих рук оружие дрожащими пальцами и побрёл к указанному мною телу с видом- краше в гроб кладут. Жёстко поступаю, но это от безысходности- это не последние, желающие нас пограбить или убить, и кроме вот этих вот малолеток,- у рода более защитников нет.

Каюсь, расслабился я маленько, наставляя парней на путь истинный, уверился, что ничего непредвиденного уже не случится. И, как водится, именно в подобные моменты самое нехорошее и происходит. Я ведь ожидал чего-то наподобие, оттого и самострел на плече висел заряженный- лишь болт положить, и сопровождение мне нужно было для этого же. Но сплоховал я, слишком быстро всё случилось: покойник, к которому направился Нис, оказался не таким уж и мёртвым, а даже чересчур живым. Подскочил, сжимая в руке кривой кинжал, и... Счастливый случай нас спас, и имя у него имелось вполне конкретное- болт, что в бедре у чужака торчал. Тот ведь всё правильно сделал: время выждал, ни стоном, ни криком, не показывая, как ему больно, дождался, когда дистанция до Ниса сократилась до пары метров и вскочил! Вот, только и у него не всё слава богу прошло- не учёл он последствий своего ранения, нога его и подвела, подломившись в самый ответственный момент. А когда он в следующий миг выпрямился, желая продолжить задуманное, было уже поздно- мой болт в грудину эффективно остановил его.

Чужак упал, но судя по горящим ненавистью глазам и продолжающимся попыткам подняться, от своих намерений не отказался. Нис всё так же остолбенело стоял и смотрел на происходящее- ну, и вояка!- и мне не оставалось ничего другого, как выхватив у того из рук копьё, с силой пришпилить слишком живого врага к земле. Вроде подействовало, и тот, чуток подергавшись, уставился на меня остекленевшим глазом. А я повернулся к Нису, крикнул:

- Не спи!- и сунув в руки тому копьё, указал на следующую цель- ещё стонущего, но это явно уже напоследок, врага. С этим, слава богу (или сатане?), никаких заминок не случилось. То ли Нис уже освоился, то ли только что чуть не убивший его чужак так подействовал, но этого раненого врага он добил как полагается- без жалости и сомнений. И даже, несмотря на не совсем здоровый цвет лица, его организм возражений никаких не выразил...

Поглядел на ребят: вроде крепятся, но шалые глаза и трясущиеся руки выдают внутренние потрясения. Подобное ни для кого просто так не проходит- обязательно будет и бессонная ночь, полная кошмаров, а может и не одна, и воспоминания на всю оставшуюся жизнь. Неприятная процедура, но в данной ситуации совершенно необходимая- предки совсем не дураки были, предлагая подобное. В любом деле первый раз самый трудный- и соответственно, самый запоминающийся,- так уж устроена психика человека. После, повторяя в тысячный, уже и внимание не обратишь на подобное, и даже, возможно, что и в душе ничего не шевельнётся...

Но этим бойцам на сегодня точно предостаточно, а потому провёл небольшую ротацию- отослал их обратно, позвав им взамен прочих. Эти тоже должны пройти эту неприятную процедуру- раз уже решил, нужно доводить дело до конца.

Но всё же и осторожность требуется соблюсти, а потому на всех самострелах лежали готовые к полёту болты, а пара, отправленная обратно на наши позиции, должна была контролировать дорогу и вовремя подать сигнал тревоги. В том, что они смогут выполнить эту задачу, у меня были большие сомнения, что говорить, сомневаюсь в их точности даже в том случае, если враги будут стоять к ним впритирку- видел, как у них руки после задуманной мной процедуры тряслись. Я вообще думаю, что сегодня мой отряд потеряет свою боеспособность в полном составе- минимум, на день, но другой такой возможности может и не представиться. Все они были в разной степени волнения, переживали, мучались и много блевали, но никто не отказался- как это возможно, когда старший приказал? Преимущество патриархального воспитания...

А после подошёл к одной из двух уцелевших каким-то чудом, но сильно покалеченных лошадей. Прочие из павших коней (их было так то немного, в основном, разбежались) уже испустили дух, а вот эти продолжали попытки подняться, сопровождаемые жалобными криками. Смотреть на это тяжело, тем более понимая, что предстоит сделать: лечить их никто не будет, даже если бы было такое желание, ибо знания в этой области полностью отсутствуют, и выбор получается весьма невелик, в конце которого просматривается только одно. Можно оставить как есть, но это та же смерть, только более мучительная- в зубах хищников. Потому сделал, как должен был, но чувствовал себя весьма нехорошо. Даже тех ублюдков не жалко, придя нас убивать- они сами выбрали свою судьбу, а вот здесь... "Мы в ответе за тех, кого приручили..."- правильную фразу сказал один француз, и я под каждым его словом готов подписаться...

Собирались обратно долго: сначала парни никак в себя прийти не могли, потом собирали и упаковывали многочисленные, в нашей ситуации совершенно необходимые трофеи. Закончили с этим, опять жаба меня начала душить- ведь столько мяса конины оставить придётся. У нас в деревне продовольствие на поход уже заготовлено, но, как говорится, запас карман не тянет, и не нам отворачиваться от дармовщинки. Потому решил остаться на ночевую, тем более, что через прибежавшего Рима сородичей об ликвидации угрозы известил.

Ночь была тяжёлой. То тут, то там звучали крики ребят, а нередко и плач- сложный день оставил на каждом из них свои отпечатки, возвратившиеся ночью в виде кошмаров. И здесь невозможно было помочь, у каждого в этом свой путь... Единственное, не стал загружать их дополнительно сторожевой службой, подежурив до утра самостоятельно.

Устал, конечно. Утомили меня эти сутки, потому утра я ждал с нетерпением. И, едва над лесом появилось предвещающее погожий день зарево, принялся будить парней. Для них это время тоже не прошло даром: усталые лица, потухший взор- всё говорило об этом, но я знал, что всё изменится, они снова будут радоваться жизни, ведь молодости это свойственно,- легко забывать плохое прошлое. Но пока что они отказывались вставать, есть, и вообще хотели лишь одного- чтобы оставил их в покое. Не оставил, и даже более того- накричал, требуя поторопиться, и только после этого они соизволили пошевелиться.

Естественно, что с подобными затруднениями сделать что-то быстро невозможно, потому любое дело, как то: встать, поесть, собраться и выступить, наконец, превращалось в целую спецоперацию. В итоге, всё же отправились в обратный путь (и я был даже готов, несмотря на любопытные лица, перекреститься), но так медленно и с такими многочисленными остановками... Впрочем, на последнее обстоятельство я благоразумно закрыл глаза- идут, и слава богу...

Таким образом, прогуливаясь неспешным шагом, к деревне подошли уже к полудню. Нас как обычно встречали. Шумно и радостно, почти как некогда, вот только чувствовалась в этой победе какая-то грустная горечь. Может от того, что слишком многих потеряли в этой необъявленной войне, или давит подспудно, что несмотря на победу, уходить всё равно придётся?

Пока возвращались, думал, дойду, упаду и спать. Но едва обнявшись с родными, в моей голове зародилась тревожная мысль. Некогда спать, чужаки сегодня двумя десятками нас на испуг опробовали, а завтра их вполне возможно, что и полсотни припрётся. И в этом случае все мои хитрости легко разбиваются их "ломом"- количеством... Потому, прежде всего, нашёл в толпе немного смурного старейшину. Тот стоял чуть в стороне, опираясь на свою вечную клюшку, грустно взирая на обнимающихся родичей и хмурил брови.

- С победой, дед Микко!

Грустно покивал тот седой бородой, но не ответил. Однако, я не отставал:

- Когда уходить будем?

Старик от моего напора аж закашлялся:

- Кхе-кхе... Может позже...

- Позже будет поздно! Чужаки убежали, но они обязательно вернутся, но в большем числе, и тогда нашему роду точно придёт конец! Разве ты не понимаешь, старик, что у меня всего шестеро бойцов. Шестеро!- я для убедительности потряс пальцами.- И всех чужаков нам никак не перебить.

Посмотрел на нахохлившегося деда Мика- непривычно ему, что столь непочтительно с ним разговариваю, но что-то мне надоело их всех уговаривать. Доуговаривался уже- вон, первая ласточка, в виде разведки чужаков, уже прилетела, и следующая обязательно будет,- и будет она намного серьезнее. Надо решать этот вопрос- и немедленно...

- Значит так. Кто меня выбирал вождём? Так слушай: вечером созывай стариков- слово молвлю!

И оставив, ошарашенного слишком быстрыми переменами, деда Микко переваривать новости, повернул к себе домой...

Вечером, впрочем, оглядывая в неверном свете факелом лица родичей, сказал лишь одну фразу:

- Мы уходим. Завтра!

И молчаливая тишина ответила мне согласием...

А утром оказалось, что мы, как обычно, к такому не готовы. Мне иногда на ум приходит мысль- а не имеет ли этот народ родственных связей с моим предыдущим,- уж очень ментально похожи. Потащили какое-то старьё из каменного века, облезлые шкуры, битые горшки, и пришлось всё это барахло фильтровать и по большей части выкидывать. Как эти бабки орали! Но кто это всё потащит? Покричали, поматерились, кое-как упаковались на волокушах- глядь, а день уже давно за полдень миновал, и идти с таким табором на ночь глядя в лес чревато неприятностями: либо потеряем кого, либо травмируемся... Остались на ночь в деревне, и началось. Даже мой дед подкатил:

- Может передумаешь, внучок, уходить от родных могил? Неужели нет другого способа...

Уж лучше бы я на ночь глядя ушёл...Если бы был другой вариант- пошёл бы я от родного дома куда глаза глядят, да ещё с таким контингентом? Неужели им настолько эти могилы так дороги, что готовы рискнуть своими жизнями? Я-то, например, просто- напросто уверен, что теперь- то, после стольких потерь, чужаки обязательно камня на камне от нашей деревни не оставят, а они всё на что-то- никак на русское авось- надеются...

И всё же мы ушли. Пусть на следующее утро и под тихий плач, но ушли. Как- это другой вопрос. Представьте десяток стариков обоего пола, среди которых только три мужика, вроде деда Микко, как-то могли помочь- относительно, конечно, остальные хотя бы самих себя в пространстве способны перемещать- и то замечательно, а двое- вообще не ходячих (это здесь редкость, потому что в отсутствие нормального ухода, если слёг- то значит навсегда). Прибавьте к ним несколько ребятишек сопливого возраста, пару женщин предпенсионного возраста, на которых чужаки не позарились (они у нас твари разборчивые!) и нас шестерых вьюношей- и дорога станет скорбной. Бабки стонут, дети плачут, старики кряхтят...