Попаданка-песец, или Магия по-русски

Глава 63

Пять недель спустя

Золотистый свет сотен осветительных артефактов заливал парадный зал «Белой Усадьбы». Воздух дрожал от гула голосов, смеха и тихой музыки, но для меня он был наполнен иным – звуками сбывшейся мечты. Поприветствовав гостей, я облегчённо выдохнула и, одетая в великолепное тёмно-зелёное платье от Мари Денуа, встала у входа, чтобы наконец позволить себе насладиться результатом титанического труда последних недель. Мои гости, словно зачарованные, неспешно дефилировали между столиками, уставленными диковинными угощениями, живо обсуждая каждый новый вкус, каждый тонкий аромат.

Центром открытия моей «Белой Усадьбы» стала первая русская чайная церемония под управлением Карла Эдвинга. В воздухе витал соблазнительный коктейль из запахов: душистого чая из медного самовара – творения местных литейщиков, сладковатого аромата печева и терпкого аромата дорогих духов. А вышколенная прислуга бесшумно сновала среди гостей, делая их отдых безупречным.

– Какие восхитительные рулетики из теста, какой божественный аромат! – воскликнул Рейнфорд Брайден Виларский, наследник трона соседнего государства, того самого, с которым Дартиум так стремился заключить торговый договор. – Ты просто обязана это попробовать!

Его прекрасная молодая невеста Лерия, в которой по удивительно знакомым выражениям и жестам я безошибочно угадала «коллегу» по прошлой жизни, умилённо хихикнула и незаметно мне подмигнула.

– Милый, это же всего лишь блинчики! Если они тебе так пришлись по вкусу, я непременно напеку их тебе по возвращении.

– Обещаешь? – по-мальчишески задорно вопросил прекрасный принц, одаривая супругу нежной улыбкой. Та мягко кивнула, глядя на него с трепетной любовью. – Превосходно! Такими ты меня ещё не угощала. Тогда, быть может, посмотрим, какие ещё сокровища скрывает этот стол? Мне безумно понравились эти удивительные блюда, я теперь и дома хочу такие же.

– Значит, будут, дорогой! – заливисто рассмеялась Лерия и, бросив на меня лукавый взгляд, повела супруга на увлекательную гастрономическую экскурсию.

В это время другие гости обменивались впечатлениями, поражаясь и восхищаясь авторской кухней.

– Никогда не думал, что капуста может быть столь… изысканной.

– А эти… как вы их назвали? Пряники? Пряники с ягодами… просто невероятно!

– Божественный фарфор! Такой тонкий, будто дышит, а роспись – само совершенство. Искусная работа. Мастер – гений, нужно срочно узнать, кто это, – восторженно вещала дородная дама средних лет окружающим. – Мой будущий сервиз будет точной копией этого чуда, я просто обязана его заполучить!

– Говорят, это бывший имперский гончар Варий Дарсен, – назидательно просветила её дама помоложе. – В его посуде даже обычный чай становится нектаром. Я готова купить целую партию, раз мастер вновь взялся за дело. О нём до сих пор с теплотой вспоминают при дворе. Какие же восхитительные вещи он создавал!

Я внимала светской болтовне гостей и с каждой минутой ощущала, как счастье наполняет моё сердце.

– Добрый день, баронесса. Вы необыкновенно хороши, – тихий голос Арвара заставил меня вздрогнуть. – Изумрудный цвет вам к лицу, как никому другому. Кстати, как видите, я всё-таки успел. Приложил все усилия, чтобы не пропустить столь важное событие в вашей жизни и жизни города, а также обещанные оладушки, которыми вы меня так и не осчастливили.

Я одарила его улыбкой и замерла, поражённая тем, сколько неприкрытого веселья плескалось в глубине его смеющихся глаз. А маленький локон, кокетливо выбившийся из безупречной причёски, придавал серьёзному облику Советника юношеский задор.

– Здравствуйте, лорд Арвар, – сдержанно поклонилась я. – Благодарю за комплимент. Рада приветствовать вас на открытии. Надеюсь, оно не нарушило ваших важных дел?

Герцог чинно встал рядом со мной и, бросив профессиональный взгляд на собравшихся, ответил:

– Нет. Всё завершено. Алхимик дал полные показания. Его подельники арестованы вместе с королевой, которая планировала использовать магию в своих корыстных целях. Теперь их охота закончена.

Мои брови удивлённо взметнулись вверх.

– Сейчас не время для подробностей, баронесса. Если совсем кратко, она мечтала возвести на трон своего сына. Для этого ей требовалось очень много ресурсов, настолько много, что её приспешники в империи почти всю выкачали. Но теперь всё закончилось, виновные понесли наказание, магия в скором времени начнёт возвращаться.

– Слишком увлекательная история для «совсем кратко».

– Понимаю, – Арвар картинно нахмурил брови. – Но это дело государственной важности, строго секретное. Нельзя обсуждать такие вопросы за чашкой чая, пусть даже с восхитительными оладушками.

Я посмотрела на него испытующим взглядом.

– Жареная картошка и грибы в сливочном соусе.

– Когда?

– В эти выходные.

Арвар страдальчески скривился и утвердительно кивнул.

Не успели мы возобновить разговор, как к нам приблизился щеголеватый, слегка обрюзгший мужчина неопределённого возраста, колеблющегося между пятьюдесятью и семьюдесятью годами. Герцог моментально надел свою коронную ледяную маску, а я – маску вежливой приветливости.

– Лорд Арвар, моё почтение, – слишком подобострастно поклонился он и тут же с сальной улыбкой повернулся ко мне. – Баронесса Фоксигранд, вы, несомненно, звезда последних дней. За столь короткий срок вы так ярко и стремительно взошли на небосклон империи. Во всех кругах только и говорят о вашем феноменальном таланте, о хватке жёсткого дельца. Меня…

– Барон Лесдиц, – сухо прервал его слащавую речь герцог, вызвав тем самым явное недовольство моего гостя. – Как поживает ваша достопочтенная супруга?

– Прекрасно, ваша Светлость, она как раз наслаждается вашими новыми блюдами, – пробормотал Лесдиц, поспешно опуская взгляд. – Я всего лишь хотел выразить почтение хозяйке столь удивительного дома. А теперь, думаю, мне стоит присоединиться к моей супруге.

Барон отвесил почтительный поклон и мгновенно растворился в толпе гостей.

Я же строго посмотрела на стоящего с каменным выражением лица герцога.

– Позвольте узнать, лорд Арвар, что это сейчас было? – вопросительно приподняла я бровь.

– Вы о чём? – Арвар притворился, что не понимает моего вопроса.

Моя бровь изогнулась ещё выразительнее. На холёном лице Советника едва заметно дрогнула мышца.

– Баронесса, не стоит смотреть на меня так выразительно, я не из пугливых.

К изогнутой брови я добавила многообещающий прищур и скрестила руки на груди. Арвар на мгновение недовольно нахмурился и огрызнулся:

– Оберегаю вашу репутацию.

– От кого же? – вкрадчиво полюбопытствовала я.

– От неблагонадёжных личностей.

– И много таких? – усмехнулась я.

– Достаточно за последнее время.

Всё понятно. Режим «защиты территории» активирован. Я неожиданно поймала себя на мысли, что ещё недавно во мне вскипело бы раздражение от такой бесцеремонности, теперь шевельнулось нечто… приятное. «Ну что ж, герцог, – подумала я, мысленно усмехнувшись, – посмотрим, что у нас там с картошкой получится».

– Благодарю, лорд Арвар, за заботу, – произнесла я без тени насмешки. – Кому, как не вам, знать толк в проходимцах и недостойных личностях. Положусь на ваше мнение.

Герцог бросил на меня удивлённый взгляд, словно ожидал совершенно иной реакции, но в этот момент ко мне приблизился Залхар в безупречно сидящей униформе и тихо доложил:

– Всё спокойно, госпожа. Вирнеры в саду, в восточной беседке, как вы и просили. Егорка с Дарией и Лерой.

Я едва заметно кивнула, мельком глянула на Арвара и, сделав глубокий вдох, направилась к ребёнку.

Илия Вирнер стояла, судорожно терзая в руках кружевной платок, её обычно бесстрастное лицо было очень бледным. Лоренц, казалось, постарел на десять лет за последние недели, но в глубине его глаз теплилась слабая искорка надежды. Я подвела к ним Егорку, облачённого в новый камзол. Ребёнок одной рукой крепко сжимал мою, а другой – деревянную, уже собранную модель «лисапеда».

Вирнеры поклонились мне, с тревогой глядя на сына. Я понимала их страх, но всё зависело только от решения нашего мальчика.

– Егорка, ты помнишь наш разговор? – спокойно, совсем по-взрослому, обратилась я к нему. Он утвердительно кивнул. – Что бы ты ни решил, помни всё, о чём я тебе говорила. Они тебя очень любят. По-настоящему. Как и я. Мой дом – твой дом. Я – твоя сестра, а они твои родители.

Егорка снова кивнул, но с места не тронулся и не произнёс ни слова. Затянувшееся, гнетущее молчание прервал Лоренц, опустившийся перед ним на одно колено:

– Прости нас, сынок. Мы виноваты перед тобой, прости за всё, но, клянусь, мы любим тебя больше жизни.

По щекам застывшей от страха Илии беззвучно катились слёзы.

Егор долго, очевидно борясь с собой, смотрел на взрослых, потом осторожно высвободил свою ладошку из моей и, крепко сжимая своё изобретение обеими руками, протянул его… мачехе.

– Он ещё не совсем готов…, и иногда плохо ездит…, я стараюсь…, – тихо заговорил он и запнулся, с опаской глядя ей в глаза, словно ожидая в ответ жёсткую критику, крик.

Но она медленно опустилась на колени, нежно взяла в руки «лисапед» и тихо произнесла:

– Обещаю, сынок, я сделаю всё, чтобы у тебя получилось.

Егорка кивнул, и губы его тронула светлая, доверчивая детская улыбка. Он поверил, а это самое главное, остальное исцелят семья и время.

Сглотнув ком в горле, я тихо вышла из беседки. В тени старой липы, прислонившись спиной к могучему стволу, стоял Залхар. Он наблюдал за удаляющейся семьёй, и на его обычно суровом лице не было ни намёка на гнев, ни отблеска прощения. Лишь усталая, тяжёлая дума. Наши взгляды встретились.

«Утро вечера мудренее», – пронеслось у меня в голове, но я не произнесла ни слова, лишь едва заметно кивнула ему. Молодой человек медленно выдохнул в ответ и тоже кивнул, отводя глаза. Разговор был окончен. Теперь время должно было делать свою работу.

На душе окончательно посветлело, тучи рассеялись без следа. Теперь всё и правда будет хорошо!

***

Поздней ночью, когда последние гости разъехались, я стояла на крыльце своего нового дома – достроенного совместными усилиями. В окнах гостиницы мерцали огни, во дворе слышались тихие перешёптывания прислуги. А я любовалась звёздами, такими далёкими и такими прекрасными. В конюшне мирно пофыркивали лошади отдыхающих постояльцев, а в любовно украшенном уголке Кузьмы Кузьмича душисто пахло травяным настоем и свежими ватрушками.

«Десять недель, – подумала я. – Всего десять недель от руин и одиночества до этого тепла, до этого дома». В душе не гремели фанфары триумфа и победоносные возгласы «Я сделала это!». Там поселилась лишь глубокая, спокойная уверенность, разливающаяся по всему телу уютным, умиротворяющим теплом.

Обернувшись, я бросила взгляд на тёплый свет, льющийся из моих окон, на свои новые стены, за которыми меня ждали домовой и своя, новая, но уже такая родная жизнь, и тихо прошептала в ночную прохладу:

– Всё только начинается.

И открыто улыбнулась.