Попаданка-песец, или Магия по-русски

Глава 31

Визит Кукинша напрочь отбил первоначальные планы, заниматься чем-то конструктивным расхотелось категорически. С тяжким скрипом затворив ворота, я направилась в особняк, взглянуть на плоды трудов рабочих и заодно отыскать и накормить юного гения, Егорку.

Двор моего поместья начал напоминать больше свалку – груды досок, выкорчеванные рамы и прочий хлам, извлечённый из самых недр, томились у забора, ожидая своей участи. Но внутри… внутри потихоньку рождалось самое настоящее чудо, в которое я верила каждой клеточкой души.

Застыв посреди почти пустого холла, я поймала себя на глупой, счастливой, до ушей улыбке. Сердце трепетало, как у ребёнка, впервые увидевшего новогоднюю ёлку. Совсем скоро эти стены оживут, наполнятся теплом и голосами гостей. Моя мечта обретала осязаемые формы, и от этого захватывало дух!

На мгновение я прикрыла глаза – и тут же узрела его, мой будущий дворец гостеприимства. Не чопорный и строгий, а лучистый и благоухающий радушием и цветами.

Я видела тёплую, медовую палитру стен, готовую встретить гостей, словно ласковая хозяйка, – нежные оттенки спелого персика, сливочные ноты слоновой кости и лёгкие, едва уловимые золотые нити в лепнине. Они создадут атмосферу умиротворённой, ненавязчивой роскоши, в которой так приятно утонуть после долгого пути.

А пол… Он должен стать произведением искусства: безупречная шахматная доска из плитки, где матовые плиты сливочного мрамора будут граничить с тёмно-розовыми, почти бордовыми вставками из порфира. Это придаст полу не только благородство, но и невероятную солидность.

А в центре всего этого великолепия – его сердце и главная гордость! – роскошная, монументальная стойка регистрации, призванная произвести первое и самое важное впечатление. Я видела её из тёмного, благородного дерева, с инкрустацией, с блестящей столешницей из цельного куска малахита или мрамора. За ней мои сотрудники будут встречать гостей с безупречно тёплыми улыбками.

Я открыла глаза, и по коже побежали мурашки от предвкушения. Да, сейчас здесь голо, пыльно и пахнет свежей штукатуркой. Но я уже смотрела сквозь пелену времени. Я видела будущих гостей, застывших на пороге в восхищении, слышала тихий перезвон хрусталя и сдержанный, благородный гул приятных бесед. Это будет не просто гостиница. Это будет легенда. И каждый камень, каждый штрих в её сотворении будет пропитан моей мечтой.

– Альфисса, можно мне Залхара позвать, помочь с лисапедом? – испугал меня бесшумно подкравшийся Егорка. Мальчишка смотрел на меня глазами, горящими от нетерпения.

– У тебя какие-то сложности? Может, нужна и моя помощь? – мягко поинтересовалась я.

Мальчик так энергично замотал головой, что светлые пряди упали ему на лоб.

– Да нет! Всё хорошо! Просто… – он замолчал, подбирая слова, а потом речь хлынула из него рекой. – Ты же сама говорила, что не очень знаешь, как его собрать. А Залхар! Он же всё может! Он и лук сам сделал, и стрелы, и шалаш мне в лесу сам построил! Он точно поможет! Но без спросу нельзя. Альфисса, ты разрешишь?

И тут из-за моей спины донёсся сдержанный смех. Я обернулась. На пороге, прислонившись к косяку, стоял тот самый «мастер на все руки». На его лице играла улыбка, а в глазах плясали весёлые искорки любопытства.

Я улыбнулась и кивнула.

– Конечно, но только после того, как ты отведёшь своего помощника в наш домик, и вы вместе плотно поужинаете.

Егорка обрадовался и жестом подозвал Залхара, и, когда тот подошёл к нам, я наказала:

– Сначала поешьте, потом будете мастерить. Кстати, тебе нужно объяснить то, что я Егору рассказывала?

– Нет, госпожа. Всё, что нужно, он показал, а остальное… так даже интереснее! – Залхар легко подхватил Егорку, взгромоздив того себе на плечи под восторженный визг, и вышел из особняка.

Я же опустилась на стоящую в углу чью-то рабочую табуретку и задумалась о том, что делать дальше. Забот – непочатый край: провести собеседование с потенциальными поставщиками, отобрать самые выгодные предложения, составить предварительную штатку, определить требования к кандидатам, найти помещение для их обучения, посетить жаждущую моих денег и моей крови Управу…

– Ааааааа… – горестно взвыла я.

– Чаво воешь? Ты вроде как тявкать должна, али твоя лиса особенная? – раздался из ниоткуда ехидный голос домового.

– Я уже тявкнула, поэтому и вою, – пробурчала в ответ.

– Эвон как. Я думал, она делом занималась, а она с кем-то по-песцовьи пообщаться успела, – усмехнулся домовой.

– Очень смешно, Кузьма Кузьмич, но ты, как всегда, угадал, – хмыкнула я.

– И кого ж твоя душенька негостеприимно облаяла?

– Да приходил тут один чиновничий Кукиш, хотел «на довольствие поставить», а я возьми да бабулину присказку про лапоть ляпни. Даже если отмоется, то простит вряд ли, – грустно усмехнулась, вспоминая. – Дёрнуло же меня за язык так смачно нахамить. Пусть даже наглому любителю взяток.

– Эхе-хе-хе-хе, – грустно вздохнул Кузьма Кузьмич. – Много женщине талантов свыше дадено, много. Всё понимаете, всё чувствуете. Кроме того момента, когда надо бы промолчать. Вот тут у вас всю энту чувствительность махом отключает.

Я скривилась, соглашаясь со справедливостью слов, и с сарказмом процитировала стихи из моего прошлого мира:

– «То нужных слов нам вовремя не вспомнить, то вовремя заткнуться не судьба»… – И, грустно помолчав, ехидно добавила: – Умеешь ты поддерживать, Кузьма Кузьмич, прям как дедуля после воспитательного подзатыльника.

На сердце стало тоскливо. Я опустила глаза и замолчала. Словно почувствовав моё состояние, рядом материализовался домовой и уселся на соседний стул.

– Тактоподдерживать, а не жалеть, – мягко пояснил он. – Жалость – она худая вещь, от неё только боль да раны остаются. А честность всегда пользу несёт: беду исправляет да душу стыдом чистит. А на деда не греши, мудрый был, добрый. Если такого помощника здесь себе отыщешь, а молодым – наставника, всё легче будет. Эвон ты какую ношу себе на плечи неподъёмную взвалила.

Я с благодарностью за заботу кивнула. В горле стоял ком. Кузьма Кузьмич прав. Создала себе своей языкастостью проблему на пустом месте.

– Представляешь, что обо мне думать будут, когда он расскажет о произошедшем? Гостиницу стороной обходить станут.

– Не глупи, Фиска! – прикрикнул домовой. – Да он такое поведать сможет, токмо если сам баламошка[1]. Приказчикова должность, конечно, всегда не под умных, а под послушных делается, но чтобы такое про себя нарассказывать, надо совсем головы не иметь. Ты так переживаешь, словно впервой воевать с такими будешь!

Я недовольно встрепенулась:

– Не впервой, но до этого я в другом мире, как ты говоришь, воевала.

Кузьма Кузьмич тихо рассмеялся, будто услышал умные слова от малого ребёнка.

– Фиска, люди везде люди. Времена меняются, условия, быт… Люди не меняются. Всегда были и хитрые, и открытые, добрые и злые, честные и мздоимцы. А ты думаешь, раз в сказку попала, тут все хорошие да светлые вокруг? – подмигнул домовой, и я покраснела. – Вот то-то. Лучше порадуйся, как складно тебя от хабарника[2]твоя магия защитила. Так что тебе бояться нечего. Это ему пусть страшно будет. Ты ж теперь силу свою узрела? – я кивнула. – Вот и пользуйся на здоровье. Она на твоей стороне. Но помни, внучка, иногда языком по нёбу поводить полезнее будет, нежели даже нужную правду высказать.

Слова Кузьмы Кузьмича, его бесценная мудрость моментально привела меня в чувство. Грусть как рукой сняло! Зря Кукинш раскрыл мне свои карты. Думал, я буду с ним в его грязные игры играть? Ошибается.

Ну что, бесстрашная Управа, сыграем в новую для тебя игру «Русская магия против Лунгротских бюрократов»?

[1]Глупый, бестолковый человек.

[2]Хабарник – тот, кто берёт хабар, т.е. взятку.