По щучьему велению, по Тьмы дозволению

11 Огненный танец

Инальт очнулся от звуков и света. Яркий отблеск огня проник под веки, отогнал сон. Юноша открыл глаза, но всё вокруг плыло. Он захрипел. Горло пересохло, губы едва разомкнулись.

Чьи-то заботливые руки поднесли ему кружку. Женский голос зашептал успокоительное, по-матерински ласковое. Инальт сделал глоток, другой, выпил всё до капли.

Питьё было горячее, приторное, горько-сладкое, с сильным духом полыни, хворобоя и мёда. Вкус был ему знаком по общению с кочевниками маластинских степей, где произрастали эти травы.

После питья сознание прояснилось, и зрение вернулось к Инальту. Он всё ещё был в лесу, но будто перенёсся во времени. Вокруг царили сумерки, а вместо яркой осенней листвы деревья и землю застилал белый покров.

Зима пришла? Сколько же он проспал?

Инальт лежал под навесом, на плотном ковре из веток и шкур, заботливо укрытый от холода и снега. Вокруг костра ходили люди, одетые в меха: дети и взрослые. Но через некоторое время остались только последние. Ребятню прогнали окриками и смехом.

Несколько музыкантов били в небольшие барабанчики. Рядом с Инальтом бренчал на варгане мужчина. Его тёмно-рыжие кудри и лицо показались юноше знакомыми.

В одном из военных походов воевода общался с похожим бродячим музыкантом. Инальт ещё подумал, что рядом с могучим воеводой и его окладистой бородой бородка музыканта, украшенная вплетёнными в неё бусинами, выглядит точно козлиная.

И всё-таки главный воевода разговаривал со знакомцем почтительно, пригласил к своему костру, угостил нехитрым походным ужином. Тогда тот носил при себе домру, а теперь играет на варгане. Не иначе музыкант был не прост, из шаманов или колдунов.

«Хорошо бы поговорить с ним о Вите», — подумал Инальт и, щурясь, поглядел на костёр.

В свете огня кружились три девушки. Инальт сразу узнал одну из них: грива светло-пепельных волос, бусы, серая шубка, тонкие ноги. Он понял, где оказался, — в стае волкодлаков.

Тёплая одежда не скрывала юного изящества волчицы, не мешала любоваться её диким, завораживающим танцем. Лита то наклонялась до самой земли, будто сметая ладонями снег, то воздевала руки к тёмным небесам, точно собирая огненные искры. Её бёдра и плечи то плавно двигались в унисон, то резко вздрагивали в ритме мелодии.

Порой Лита и её подруги-волчицы не то пели, не то рычали. Они издавали низкие гортанные звуки, повторяя мелодию варгана. Их движения становились всё резче и быстрее. Вскоре все трое скинули шубы. Пламя осветило их нагие плечи и красивые груди, украшенные лишь ожерельями из бусин и перьев.

Инальт замер, очарованный зрелищем. Ему показалось, будто лесные духи, таинственные, но благосклонные к людям берегини воплотились из пламени. Девы не ведали ни стыда, ни холода. Они стали частью леса, видимой силой.

К костру собиралось всё больше людей. Рядом с высоким пламенем было жарко, точно летней ночью. Зрители сбрасывали с плеч шкуры, в которые были одеты.

Не только мужчины, но и женщины без стеснения избавлялись от одежды. Как и танцовщицы, остальные волчицы не стыдились показывать свои прелести. Отсвет пламени горел на их коже, маняще обрисовывал налитые возбуждённые соски.

Были среди них зрелые женщины с полными бёдрами и большими грудями, которые могли бы вскормить целую стаю волчат. Были совсем ещё юные волчицы, поджарые и тонкие, с едва наметившимися округлостями.

Не выходя в круг, они начали покачиваться, подпевать. Их бёдра соблазнительно вращались, груди вздрагивали. Спустя время к ним присоединились и волки: зрелые мужи и юноши. Их сильным телам могли бы позавидовать богатыри.

Волки танцевали и обнимали своих женщин. Они скользили ладонями по полунагим телам, сжимали мягкую плоть в сильных руках. Пары раскачивались под ритм варгана и барабанов. Несложно было угадать, что изображал этот дикий танец.

Пение стаи перерастало в стоны и вздохи. Барабаны ярились всё громче, всё яростнее. Многие волки опустились на шкуры. Они ласкали друг друга — беззастенчиво, страстно. Нежные касания перерастали в быстрые и резкие движения. Мужчины и женщины игриво кусали друг друга, смеялись, впивались пальцами.

Кое-кто из мужчин уже перешёл к делу. Они брали своих подруг, кто спереди, кто сзади, стоя, сидя, лёжа. Сплетались руки, сливались губы и чресла. Общий хор голосов рассеялся вздохами, вздрагивал от криков удовольствия, от удовлетворённого рычания.

Инальт старался не смотреть на происходящее. Но от голосов, от мелодии страсти спрятаться было сложно. Мелодия окутывала жаром. Она врывалась в сознание, рисуя картинки, от которых юноша не мог укрыться.

Юная горячая плоть предательски подчинилась этой мелодии, вибрировала невыносимой тяжестью. Инальт застонал, сжался и стыдливо отвернулся. Только бы не видеть Литу, только бы не вспоминать их разговор, её голос, её ноги.

Думать о Вите ему казалось и вовсе грешно. Инальт закрыл глаза и принялся молиться. Спустя время он провалился в забытье. Мелодия стала шумом. Похоть отпустила.

Когда он снова открыл глаза, почти все волки разошлись. Оставшиеся отдыхали и негромко беседовали, глядя на танец. Только неутомимые «берегини» продолжали свой ритуал.

— … Они взывают к духам леса, — раздался над ним голос. Немолодая женщина опустилась рядом с лежанкой. Она подала юноше новую порцию горячего напитка и блюдо с куском мяса на кости. — А ты не глазей, тебе туда рано. Лучше ешь и набирайся сил…

— Покорнейше благодарю, — прошептал Инальт.

Тело его плохо слушалось — и к лучшему. Было б иначе, он уже бежал бы отсюда, спешил бы к болотам за Витой. Инальт сел и принялся за еду.

Запах опьянял и дразнил куда сильнее нагих тел. Голоду противостоять невозможно. Мясо было хорошо проваренным, легко отходило от кости. Другое он бы сейчас и не прожевал.

— Расскажи, женщина, что произошло? Чем недовольны духи?

— В нашем лесу столкнулись две могучие стихии: вода и стужа, — объяснила женщина. Она была точь-в-точь Лита, но гораздо старше. Тонкое бронзовое лицо покрывала сеть морщинок, длинные, свободно ниспадающие на плечи волосы искрились серебром. — Ты был близок к центру битвы и стал жертвой. Духи леса напуганы, их нужно успокоить, задобрить. Если в битву вступят и они — нам всем не поздоровится.

— Я помню, что тонул… — проговорил Инальт. — Как же я оказался здесь?

— Лита услышала твой зов, — женщина кивнула на девушку. — Упросила братьев помочь. Они вытащили тебя из ручья и принесли сюда. Два дня тебя жевала болотная лихорадка. Но теперь, вижу, опасность миновала.

Инальт тряхнул головой, память возвращалась неохотно. Он погрузил руку в карман и нащупал маленький молочный клык, — подарок всё ещё был при нём. Похоже, он и спас Инальту жизнь. Понимая, что нет мочи выбраться из тьмы, ступив одной ногой за грань смерти, дружинник позвал на помощь.

— Лита, братья и ты — вы волки? — нахмурился Инальт.

Женщина удивлённо подняла густые брови, обнажила острые зубы и тихо рассмеялась:

— Разве мы похожи на волков? Хорошо же ты, видать, головой ударился… или болотного воздуха надышался? — Она тронула тёплой ладонью лоб юноши. Убедившись, что лихорадки нет, шутливо ударила его в бок, шикнула: — Думай, что говоришь… Если Старший услышит, может убить. Мы живём в лесу, но мы не дикие звери.

— Я признаю свою ошибку, — покорно склонил голову Инальт, отдавая блюдо с обглоданной костью. — Благодарю тебя за всё, добрая женщина.

— Меня зовут Нанья, — ответила та. — Я бабушка Литы, — она погрозила пальцем: — Девочка выбрала тебя своим другом. Смотри, не обижай её…

— Что это значит — «другом»? — спросил Инальт, но Нанья уже поспешила по своим делам.

Рыжеволосый музыкант рядом с Инальтом оборвал свою мелодию. Танец продолжал кружить уже без его вмешательства. Мужчина откинулся назад и, оперевшись спиной о дерево, беззастенчиво любовался дивным зрелищем.

Полунагие молодые женщины вскидывали руки к небесам, вращали бёдрами, рычали и стонали под удары барабанов. Их бусы и браслеты мелодично вздрагивали. Русые волосы разлетались в стороны.

— Танцы помогут всё исправить? — утерев губы, поинтересовался Инальт у музыканта.

— Непременно, — с улыбкой ответил тот, повернувшись к юноше. — Танцы и песни всегда помогают побороть страх, гнев, ярость…

— Хорошо бы так все войны заканчивались, не начинаясь, — буркнул Инальт.

— Если бы люди чаще пели и танцевали, войн было бы куда меньше, — согласился музыкант, хитро прищурившись.

— Если бы некоторые пели и танцевали реже, а больше трудились, — может, и воевать не нужно было бы вовсе, — не скрывая злости, выдавил Инальт.

— Во всём хороша мера, — не стал спорить музыкант. — Меня зовут Индрик. Я помню тебя: молодой Инальт Богат, подопечный воеводы. Как поживает мой старый друг?

— Боюсь, плохо, — буркнул Инальт. — Зло опутало столицу… Ратники превратились в свиней, в царских палатах поселился колдун.

— Так вот откуда это тянется, — поднял брови Индрик. — Любопытны пути богов…

— Просто любопытны? — Инальт скривил губы. Ему захотелось рычать и реветь вместе с танцующими волчицами. — И не страшно за старого друга? Не обидно за царство? А может, ты ответишь, почему боги потворствуют злу?

— Не горячись, пёс государев… — примирительно поднял руку музыкант.

— Как же не горячиться? — рыкнул Инальт. — Где-то в этой ночи и стуже сейчас замерзает моя любимая и единственная наследница Кривхайна! А я едва могу пошевелиться, хотя должен бежать за ней… Ты так мудр, Индрик, так подскажи, как мне дозваться до богов, чтобы помогли победить зло?

— Зло и благо — у каждого свои, — пояснил мужчина. — Но покровительство богов приносит счастье тем, кто действует и готов своими руками вершить судьбу. Тех же, кто хочет, чтобы решали за них… сила может погубить.

— Что же, и неважно — благие мои помыслы или дурные? — прищурился Инальт, ощущая, как вместе с нарастающим возмущением к нему возвращается и силушка.

— Те, кто мыслят лишь о собственном благе, не думая об общем, почти что слепы, — ответил Индрик. — Они не способны увидеть своих ошибок, а потому обречены ошибаться, спотыкаться, проигрывать. Те же, чьим мыслям доступны законы всего мира, знают, что порой беда дарует большее благо.

— Сказывают, не было бы счастья, да несчастье помогло, — припомнил Инальт.

— Такова природа людей, — кивнул Индрик. — Что поделать? Иногда к действиям может сподвигнуть лишь беда. Но не серчай на меня… Твоё горе мне понятно, ты даже не представляешь, насколько, — добавил он, и в глазах его отразилась невыразимая грусть. — Я верю, что царевна выучила урок. Судя по всему, она всерьёз решила драться за своё счастье, и боги её не оставили.

— Она жива? Ты уверен? — Инальт от возбуждения попытался встать и тут же упал обратно. Всё его тело отказалось подчиняться воле, будто свинцом налилось. — Будь проклята эта немощь!

— Она жива, но молись за неё, — прошептал Индрик. — Иногда один неверный шаг способен утянуть в пропасть. Одна ошибка может навсегда сбить с верной дороги даже самую светлую душу.

— Можно ли помочь ей вернуться, вызволить из пропасти? — выдохнул Инальт, смутно догадываясь, о чём говорит музыкант.

— Если не мыслишь для себя иной судьбы, — утвердительно кивнул Индрик. — Если же есть сомнения, — он бросил взгляд на танцовщиц, — не стоит тратить силы.

— Я готов драться за любимую хоть с самой смертушкой, — Инальт сжал кулаки.

— Что ж, тогда надежда есть…

В это время барабаны и пение стали затихать. Обессиленные танцем девушки все вместе опустились на колени подле костра. Отдышавшись, они подобрали одежду, поправили волосы. Берегини исчезли, девы вернулись в обычный мир.

Одна из танцовщиц присела рядом с музыкантом. Она обвила его шею руками, потёрлась щекой о его бородку. Нежная, ласковая и игривая, точно щенок, она украла его внимание, осыпав поцелуями.

Лита, увидев, что Инальт очнулся, бросилась к нему. Не произнеся ни слова, она низко нависла над юношей, будто обнюхала, заглянула в глаза, склонила голову набок.

— Ты спасла меня, спасибо, — прервал Инальт этот диковинный ритуал, боясь, что по здешнему обычаю он зайдёт туда, куда не следует. — Теперь я в долгу. И я верну его, но сначала я должен найти любимую… Прости!

— … Сначала ты наберёшься сил, — строго перебила его Лита. — Посмотри, что вокруг делается. Чуешь, какой морозище? Думаешь, твоя подружка ещё жива?

Инальт сморщился, ему стало так горестно, что впервые с самого детства он почти что заплакал. Конечно же, юноша сдержался, но Лита учуяла движение его души, его боль и тоску. Она тоже поморщилась, фыркнула:

— Я серьёзно тебе говорю, отлежись ещё пару дней. Как я Старшему объясню, что он силы стаи потратил впустую, и спасённый из плена чёрной воды решил убиться в воде ледяной?

— Твои угрозы весомы, — вздохнул Инальт. — Буду молиться богам, чтобы помогли отыскать любимую в этой пурге…

— На волчьих тропах не будет пурги, — усмехнулась Лита. — По ним мы быстро найдём твою потеряшку.

— Ты покажешь мне тайные пути? — с надеждой прошептал Инальт.

— Покажу и помогу, — кивнула волчица. — А что с тобой ещё делать?