Первый Инженер Император. Новые рубежи – ІІІ

Глава 2

Я замер на мгновение, переводя взгляд с протянутой царской руки на его лицо, а затем снова на руку. Тяжелая, сильная рука человека, привыкшего повелевать. Рука, предлагающая власть, возможности… и бремя.

Десница… Мысли в голове гудели, словно запертый с пчелами улей, но я старался сохранять самообладание и не подавать виду.

Это доступ. Доступ к ресурсам, о которых я пока мог только мечтать. Возможность легализовать многие мои начинания, снять негласные, да и гласные запреты на «опасные» знания. Пускай Долгоруков и отменил Имперские указы тогда во время моего титулования, но оставалось еще очень много других постулатов, о которых я не знал, а они могли мешать моим потенциальным проектам.

Царь, как рычаг влияния на эту закостенелую систему, мог все исправить. Нужно лишь его направить, объяснить, убедить. Подать с выгодного ракурса, как для него, так и для государства.

Это, безусловно, выгодно. Очень выгодно для моих долгосрочных планов — Хмарское, Север, возрождение науки.

Но одновременно с этим… я почти физически ощущал, как на плечи готовится обрушиться огромная, неподъемная тонна обязанностей. Политика, интриги, ответственность не только за себя, но и за решения государя. Время, которого мне и так катастрофически не хватало, будет поглощено двором, советами, разборками…

И все же… отступать было поздно. Я уже слишком глубоко увяз в делах этого мира, этого царства, чтобы просто сказать «нет». Отказ означал бы не просто потерю уникального шанса, но и, возможно, крах всего, что я начал строить. Потерю доверия царя, а с ним — и его поддержки. Путь назад был, но после всего, через что мне пришлось пройти — такие мысли вызывали только внутренний смех.

Нет. Только вперед, принимая правила этой странной, опасной игры.

Я шагнул вперед и крепко стиснул протянутую ладонь. Рукопожатие получилось сильным, уверенным — возможно, даже слишком для барона, отвечающего своему государю. Я заметил, как лицо монарха лишь на мгновение дрогнуло, на нем промелькнуло мимолетное изумление — он явно ожидал больше сомнений, колебаний, возможно, попытки торговаться, но не такой быстрой и твердой решимости. Впрочем, он тут же скрыл удивление за привычной маской непроницаемости, лишь чуть крепче сжал мою руку в ответ.

— Ваше Величество. Государь Алексей Петрович, — произнес я ровно, глядя ему прямо в глаза. — Предложение ваше… более чем лестно. И я готов его принять, — я выдержал короткую паузу, подчеркивая, насколько это важно для меня, и насколько одновременно тяжело мне дается это решение, — но с одной весьма существенной оговоркой.

Царь чуть приподнял бровь, взгляд его стал внимательнее, настороженнее.

— С какой же? — спросил он, не отпуская моей руки.

— До Империи, о которой вы говорите, путь неблизкий, Ваше Величество, — начал я, тщательно подбирая слова. — Прежде всего — Великий Новгород и Север, как уже обсуждалось и раньше, когда я только вернулся с хламниками из рейда. И я должен уладить те дела, что уже легли на мои плечи здесь, в Хмарском, и те, что ждут меня в городе по части инженерных проектов. Моя первоочередная задача, даже будучи вашей десницей, будет заключаться в обеспечении прогресса, в создании фундамента для будущего возрождения. Посему, осмелюсь просить вашего высочайшего заверения: обязуетесь ли вы, Государь, гарантировать мне достаточное время и необходимую свободу действий для претворения в жизнь этих первоочередных планов для нашей с вами страны, прежде чем требовать моего полного погружения во все иные аспекты роли десницы?

Настал черед государя задуматься. Я видел это по его глазам, хоть в их глубине и не отражалось явных колебаний. Но то, как он сосредоточенно молчал, продолжая испытывать меня своим пристальным, немигающим взглядом, четко давало понять — он думает. Взвешивает мое контрпредложение.

Он размышлял, а я ждал, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри чувствовал удовлетворение. Конечно, он согласится, ведь куда он деваться? Ему это выгодно не меньше, чем мне. Ему нужен результат, прогресс, технологическое преимущество, которое я могу дать. А мне нужны ресурсы, свобода действий и его протекция. Симбиоз, как есть симбиоз. Мы нужны друг другу.

— Согласен, — наконец произнес он, и напряжение слегка спало. — Ты прав, барон. До того времени, когда ты сможешь полностью посвятить себя делам десницы, может пройти… очень много времени. Но твоя первоочередная задача ясна. И я не буду стоять на пути ее выполнения.

— Но договариваться нужно на берегу, не так ли, Ваше Величество? — уточнил я, закрепляя понимание.

— Абсолютно верно, барон, — кивнул он, и в его голосе прозвучало нечто вроде уважения к моей прямоте.

— Дядя! — донесся с другого конца сада возмущенный, но звонкий голос Риты. — Пять минут прошли пять минут назад!

Я увидел, как лицо государя мгновенно преобразилось. Строгость и расчетливость исчезли, сменившись теплой, почти отеческой улыбкой. Словно он был отцом, который обещал что-то капризной, но любимой дочери и теперь не мог противостоять ее звонкому аргументу.

— Мы закончили! — крикнул он через весь сад, обернувшись в сторону дома. Затем, понизив голос и снова повернувшись ко мне, добавил с хитрым прищуром: — На сегодня.

Он подмигнул мне, словно заговорщику, и, не говоря больше ни слова, развернулся и зашагал по тропинке к выходу из сада. У самых ворот он обернулся еще раз.

— До встречи, барон. Оставляю мою племянницу на тебя. Будь добр, как она соизволит вернуться, сопроводи ее ко мне домой или пришли с надежной охраной. Как я успел заметить, она у тебя уже появилась.

Я удовлетворенно кивнул, понимая, что Государь говорил о хламниках, что сновали по двору поместья, занимаясь своими делами.

Закатное солнце окрашивало небо в нежные персиковые и лиловые тона, бросая длинные тени от старых яблонь. Воздух был теплым и пах зреющими яблоками и травами.

Маргарита подошла ко мне и снова, уже без прежней стремительности, но с той же доверчивой легкостью, взяла меня под руку. Мы медленно пошли по тропинке глубже в сад, туда, где деревья стояли плотнее, создавая уютный, уединенный уголок.

Я смотрел на ее профиль в мягком свете заката — чуть вздернутый носик, упрямый подбородок, длинные ресницы, отбрасывающие тень на щеку. Как? Как ей удалось провернуть такое с Долгоруковым?

Он же прожженный политик, который просчитывает каждый шаг. Мало того, что привез ее сюда сам, так еще и оставил. Одну до тех пор, пока ей не вздумаеться воротиться.

Оставил с каким-то новоиспеченным бароном сомнительного происхождения, которого знает без году неделя. Пусть я и спас ее, пусть он и видит во мне потенциал… но оставить свою драгоценную племянницу, о потере который исходил на все нервы?

Что-то тут не сходилось с образом расчетливого монарха.

Не удержавшись, я усмехнулся своим мыслям.

— Рита, — начал я, слегка повернув к ней голову, — признавайся, какое колдовство ты применила к своему дядюшке?

Она удивленно моргнула, а потом заливисто рассмеялась, откинув голову назад. Смех получился искренним, веселым, и от него стало как-то светлее на душе.

— Я не использовала на нем свой дар, честно! — ответила она, все еще улыбаясь. — Просто… дядюшка хоть и ворчливый бывает, и строгий, но после всего, что случилось… ну, после того, как я пропала, он так нанервничался, что сейчас временно стал почти, как шелковый. Чувство вины, знаешь ли, великая сила!

Она ехидно улыбнулась, и в этой улыбке было столько уверенности в своей правоте и женского лукавства, что я почти поверил, будто она действительно дергает за ниточки самого царя.

— К тому же, я ему все-все рассказала. Про этих жутких магов, про лес, про страх… и, конечно, в особых красках расписала, как благородный и отважный барон Кулибин, рискуя собственной жизнью, вырвал меня из лап злодеев! — Она чуть сильнее прижалась ко мне, обвив мою руку обеими своими, словно ища защиты даже сейчас, в полной безопасности. Ее щека коснулась моего плеча.

— Ну, а кроме того, — добавила она уже серьезнее, поднимая на меня взгляд, в котором промелькнула тень знакомого упрямства, — хоть я и его племянница, это совершенно не дает ему права выбирать, с кем мне встречаться и с кем делить постель. Я же, все-таки, не прямая наследница престола, слава богам. И он это понимает. А мне этот трон и даром не нужен. Тут бы за свою голову успевать печься, следить, чтобы она на плечах осталась, а еще и за сотней тысяч чужих… Нет, не хочу я этого, Саш. Совсем не хочу.

Я слушал ее, глядя, как последние лучи солнца играют в рыжих прядях, и думал… Да, пожалуй, это похоже на правду. Чувство вины и страх потерять единственную близкую родственницу действительно могли временно смягчить кого угодно. Единственный человек, которому, наверняка бы было плевать и то со слов местных — так это императору.

Я ведь и сам помнил тот день, когда он, Государь, приехал ко мне под предлогом осмотра поместья.

Помнил его красные, воспаленные от бессонницы глаза, осунувшееся, серое лицо, напряжение в каждом движении. Он тогда просил об услуге, говорил это свое «если вдруг…».

Черт побери, странное чувство. Будто это было целую вечность назад, в другой жизни, и одновременно — буквально вчера. Время здесь текло как-то иначе, искажалось пережитыми событиями, сжималось и растягивалось, как старая пружина. Парадоксально странное чувство, честно говоря.

Как там говорили у нас на уроках литературы еще в школе? Оксюморон. Да, что-то около того.

И ее рассказ… «благородный и отважный барон Кулибин». Усмешка тронула мои губы. Не сомневаюсь, что Рита умеет подать историю под нужным соусом. Немного драмы, немного героизма — и вот уже суровый дядя-царь готов идти на уступки.

А ее слова о троне… «Тут бы за свою голову успевать печься». В этом я ей верил. После пережитого ужаса мало кто захочет добровольно взвалить на себя бремя власти, особенно в этом нестабильном мире. Ее желание простой, насколько это возможно, жизни казалось искренним. Хотя… зная ее дядю, я не был уверен, что он так легко позволит ей остаться в стороне от его грандиозных планов на «Империю». Но это уже их семейные дела.

Хотя… чем ближе мы подходили к этапу улучшения города, тем ближе я становился ко двору и проблемам государства, а не занят своими заботами.

— Спасибо, Саш, — тихо сказала она, прижимаясь еще плотнее, словно ища подтверждения, что кошмар действительно закончился. — Что помог.

— Ты сама нашла меня, — сказал я так же мягко, инстинктивно приобнимая ее за плечи. Тепло ее тела, легкий аромат трав и чего-то неуловимо-сладкого. Это было приятно. Успокаивающе.

Мы прошли еще немного по тропинке, молча наслаждаясь тишиной и покоем вечереющего сада. Но чувство долга уже начало напоминать о себе. Спасенные хламники, Иван, планы по восстановлению, чертежи Скворцова… Дел было невпроворот.

— Мне нужно идти, Рита, — неохотно произнес я, останавливаясь. — Есть дела, которые не ждут. Нужно обсудить кое-что с Иваном и его ребятами.

Она тут же отстранилась, без тени обиды или разочарования. В ее глазах было понимание.

— Конечно, Саша, я все понимаю. Не буду тебя задерживать. — Она легко улыбнулась. — Я, наверное, пойду проведаю тех… ваших спасенных. Узнаю, как они. А потом, если ты не против, загляну к мэтру Скворцову. Давно хотела с ним поговорить спокойно, без надзора.

— Конечно, не против, — кивнул я. Разумный план. И ее желание поговорить со Скворцовым наедине я прекрасно понимал. Учитывая ее Дар и все, что ей пришлось пережить, ей наверняка было что обсудить со старым магом. — Увидимся позже? К ужину?

— Обязательно, — пообещала она, легко губами моей щеки на прощание, и пошла обратно к дому. Ее рыже-золотые волосы переливались всеми цветами меди.

Да, Долгоруков был прав. Такую шевелюру нельзя перепутать даже в огромной толпе рыжеволосых людей. Увидев однажды — уже не забудешь.

Я проводил ее взглядом, вздохнув по мгновению покоя, которое хоть и было недолгим, но, чего греха таить — приятным.

Но дела действительно не ждали. Развернувшись, я направился к палаткам, где разместились Иван и его люди.

Лагерь стоял, как и раньше, у поместья. Я вошел. Несколько человек сидели за грубо сколоченным столом, чистили оружие, латали снаряжение. Увидев меня, разговоры стихли. Иван, сидевший во главе стола, поднял голову.

— Приветствую, барон.

— И вам доброго вечера, бравый отряд, покоривший Север, — с легкой иронией отозвался я, обводя взглядом собравшихся.

На лицах хламников появились улыбки. Напряжение последних дней спало, сменившись облегчением и чувством выполненного долга. Атмосфера была совершенно иной, чем до похода. Несколько человек вскочили, приветствуя меня. Даже Руслан, обычно скептичный и язвительный, поднялся мне навстречу, его лицо расплылось в широкой, искренней улыбке. Он шагнул вперед и неожиданно заключил меня в крепкие, медвежьи объятия, дружески хлопнув по спине так, что у меня едва позвоночник в ботинки не высыпался.

Да, местные способы выражения радости явно отличались от привычных мне рукопожатий и требовали определенной физической подготовки. Я успел хорошо окрепнуть, но наши весовые категории значительно отличались.

— Рады видеть, барон! Живы-здоровы. И… и наши тоже крепнут!

— Взаимно, Руслан, взаимно, — ответил я, освобождаясь из его хватки и стараясь не кашлять. — Ну что, герои? Отдохнули немного? Кажется, пришло время обсудить дальнейшие планы?

— Естественно, — кивнул Иван.

— Естественно, — кивнул Иван, и на его лице снова появилась маска серьезного, сосредоточенного лидера. Он жестом пригласил меня к столу, расчищая на нем место. Остальные хламники пододвинулись, освобождая пространство и одновременно придвигаясь ближе, чтобы лучше слышать и видеть.

Иван развернул на столе то, что служило им картой. Это был большой, грубо выделанный кусок пергамента, или, может, очень тонкой кожи, на который угольком и какими-то красящими минералами были нанесены контуры местности вокруг Хмарского.

Кривые линии обозначали речку, жирные точки — поселение, схематичные деревья — лес. Несколько зон были заштрихованы или помечены странными символами, понятными, видимо, только самим хламникам.

Я невольно усмехнулся про себя. Спутниковые снимки высокого разрешения, GPS-навигация, 3D-моделирование рельефа… все это осталось там, в прошлом, за пятьюстами годами криосна. Здесь же правили бал пергамент, уголек и опыт, передаваемый из уст в уста.

И, надо признать, для здешних условий эта примитивная карта, скорее всего, была куда полезнее моих ностальгических воспоминаний о высоких технологиях. Она была создана теми, кто ходил по этой земле ногами, кто знал каждую тропу, каждую опасную низину.

— Вот, барон, смотри, — Иван ткнул загрубевшим пальцем в точку недалеко от схематичного изображения поместья. — Примерно здесь, к западу от наших полей, начинается та самая пустошь, где, по словам крестьян, расплодились эти… лютокрысы. Твари мерзкие, но говорят, норы у них заметные. План такой: выдвигаемся завтра с рассветом небольшой группой, три человека, как я говорил ранее, чтобы не привлекать лишнего внимания. Пройдемся до поля, осмотримся, как говорится, понюхаем воздух. Наша задача — зафиксировать основные норы, оценить их количество, может, следы какие увидим, чтобы понять, сколько их там примерно. В драку не лезем. Чистая разведка.

Я кивнул, слушая внимательно. План звучал разумно. Лютокрысы… в памяти был свеж эпизод их ночного визита. Здоровенные твари размером с ротвейлера и не менее огромными острыми зубами, которые могли легко раздробить руку или вспороть живот.

— После того, как закончим с полем, — продолжил Иван, ведя пальцем по карте дальше на запад, к области, помеченной значком, похожим на яблоко, — двинемся сюда. Это старые заброшенные сады. Те самые, о которых говорил Бельский. А уже имея на руках точные данные по крысам и садам, — подытожил Иван, убирая палец с карты и обводя взглядом своих людей, а затем посмотрев на меня, — мы сможем спланировать полноценный рейд. Выкурить этих тварей из нор, зачистить поле раз и навсегда, чтобы оно снова стало безопасным для Хмарского. И, если сады окажутся стоящими и в них действительно окажутся солнечные яблоки, то организовать вылазку, чтобы собрать урожай для всех наших, — он шмыгнул носом. — Ну, и, может быть, наладить поставки в город для лечебницы. Думаю, что они согласятся брать их за какую-то сумму.

Я смотрел на Ивана, на его серьезное, обветренное лицо, на спокойную уверенность в его глазах. Этот человек был прирожденным лидером для своих людей. Осторожный, расчетливый, ценящий жизни своего отряда, но готовый рисковать ради общей цели. Его план был логичен, последователен и учитывал текущее состояние людей и имеющиеся ресурсы. Минимальный риск на этапе разведки, сбор информации, и только потом — решительные действия. Классика тактики малых групп в агрессивной среде. Его опыт выживания в Диких Землях был бесценен.

— План хороший, Иван, — кивнул я. — Осторожный и разумный. Полностью поддерживаю. Но с одной оговоркой: я пойду с вам.

Хламники переглянулись.

— Шо, опять? — спросил Олег, растянув губы в широкой улыбке.

— Не опять, а снова, — хохотнул я в ответ. — Я хочу знать свои окрестности. Да и за время похода с вами кое-чему научился.

Иван снова шмыгнул носом и пригладил бороду.

— Да не вопрос, барон. Не думаю, что возникнуть серьезные проблемы. Как ты там говорил? Какие проблемы могут быть внушительнее графа Цепеша?

На следующий день. Где-то у старого поля

— Назад, барон! — гаркнул Иван, перегораживая мне дорогу, выпуская здоровенный снаряд из Бьянки в не менее огромную тварь — смесь медведя с лютокрысой.

Я почти что кувырком ушел в сторону, выпустив из самострела небольшой болт, всадив его одной из лютокрыс, похожую на ту, что захаживала в мое поместье, прямо промеж глаз. Да, над точностью маленьких одноручных арбалетов надо будет поработать. Дальше, чем на десять метров кучности просто нет.

— Руся, прикрой, я пустой! — крикнул Иван.

— Готов!

Щелк. Щелк. Щелк!

Кустарный Чо-Ко-Ну, который я собрал для хламников перед походом на север работал безотказно, как дедовская трехлинейка Мосина.

Я взвел самострелы, дыша через рот. Волна смеха накатила на меня.

— Не должно быть проблем, Иван?

Кречет повернулся ко мне, улыбаясь хищным оскалом.

— А я и не говорил, что будет легко!