Первый Инженер Император. Новые рубежи – ІІІ

Глава 19

Когда последний камень был уложен в основание цитадели, когда последний гвоздь вбит в доски частокола, а на сторожевых вышках заступили на постоянное дежурство сменные караулы, я почувствовал, как с плеч свалился огромный, почти неподъемный груз.

Аванпост стоял. Не просто как набор бревен и камней, а как настоящая твердыня, как символ нашего присутствия, нашей воли в этих диких, враждебных землях.

Бригадирам, что прибыли сюда с нами с первого дня, были розданы подробные инструкции и чертежи. Дальнейшие работы по обустройству внутреннего двора, возведению казарм, складов, мастерских могли идти уже без моего постоянного, ежеминутного контроля.

Главное — каркас был создан, основа заложена. Теперь этому месту предстояло жить и развиваться, обрастая плотью быта, ремесла, воинской службы.

Мне же, вместе с Иваном Кречетом и его хламниками, предстояла новая, не менее важная задача. Вернувшись в Хмарское, мы тут же погрузились в расчеты и планирование следующего, куда более масштабного рейда вглубь Диких Земель. Не просто разведка, а полноценная экспедиция с целью зачистки и начала добычи ресурсов. А это требовало не только тщательной подготовки карт и маршрутов, но и слаживания нового, сводного отряда.

Мысль о необходимости поделиться опытом, накопленным хламниками за годы выживания в этих проклятых лесах, с теми воинами, которых выделят нам государи, пришла мне почти сразу. Да, Иван был первоклассным командиром для своей небольшой, сплоченной группы, где каждый знал друг друга как облупленного, где слова были не нужны, а понимание достигалось на уровне инстинктов.

Но руководить большим, разношерстным отрядом, состоящим из людей с разным опытом, разными привычками, разными страхами — это совершенно иное.

Я не сомневался в боевых навыках царских воинов. «Лучшие из лучших» — слова Долгорукова и Романовича все еще звучали в ушах. Но Дикие Земли — это не поле боя, где все решает сила удара и крепость щита.

Это иной мир, со своими законами, своими опасностями, где выживает не только самый сильный, но и самый хитрый, самый наблюдательный, самый знающий. И в этом знании хламникам не было равных.

Поэтому, когда на следующий день после возвращения, мы с Иваном снова стояли в Малой приемной царского дворца в Великом Новгороде, я был полон решимости. Алексей Петрович и Олег Святославович встретили нас уже не как просителей, а как равных партнеров, от которых зависит успех общего, жизненно важного дела.

— Ну что, барон, Кречет, — Романович, по своему обыкновению, сразу взял быка за рога, едва мы успели обменяться приветствиями. — Готовы ваши карты и планы? Не терпится уже взглянуть, куда вы нас на этот раз поведете.

— Готовы, Ваше Величество, — ответил я, раскладывая на столе обновленную карту Севера. — Но прежде, чем мы перейдем к деталям маршрута, у меня есть одно… предложение. Касательно подготовки отряда.

Цари переглянулись.

— Излагай, — кивнул Долгоруков.

— Я считаю, — начал я, — что перед тем, как мы двинемся в Дикие Земли таким большим составом, необходимо провести, назовем это курсом молодого бойца. Для тех воинов, что пойдут с нами. И лучшими инструкторами в этом деле будут не я и не вы, Ваши Величества, а вот эти люди, — я указал на Ивана, который стоял рядом, сохраняя невозмутимое выражение лица. — Иван и его отряд. Они провели в этих землях годы. Они знают каждую тропу, каждую тварь, каждый ядовитый куст. Их опыт может спасти не одну жизнь. И я настаиваю, чтобы перед походом они поделились этими знаниями с нашими воинами.

Романович нахмурился. Идея, что его отборных бойцов, ветеранов многих сражений, будут учить какие-то оборванцы-хламники, ему явно пришлась не по вкусу. Но Долгоруков, более гибкий и дальновидный политик, кажется, сразу уловил суть моего предложения.

— В этом есть резон, Олег Святославович, — сказал он примирительно. — Знания лишними не бывают. Особенно в таком опасном деле. Пусть поделятся опытом. Хуже точно не будет.

— Да не в том дело, хуже или лучше! — прорычал Романович, но уже без прежней уверенности. Он посмотрел на Ивана, на его спокойное, обветренное лицо, на шрамы, пересекающие его скулы. — Ладно. Твоя взяла, барон. Пусть учат. Но если мои орлы после их «уроков» начнут по кустам шарахаться от каждого шороха…

— Не начнут, Ваше Величество, — твердо ответил Иван, впервые подав голос. — Они научатся отличать шорох белки от поступи рукера. И это спасет им жизнь.

Так и получилось. Следующие несколько дней на специально выделенном плацу у городских стен, а затем и в ближайшем лесу, проходили интенсивные учения. Новый отряд, который нам выделили цари, действительно состоял из отборных вояк. Крепкие, рослые, привыкшие к дисциплине, они с нескрываемым любопытством, а порой и с легким высокомерием, взирали на своих новоиспеченных инструкторов — на Ивана, Руслана, Олега, Мишу и даже Ишу.

Но это высокомерие быстро улетучилось, когда хламники начали делиться своим опытом.

Иван Кречет, стоя перед строем воинов, с картой в руках, подробно, без лишних эмоций, рассказывал о различных тварях, обитающих в Диких Землях. Его голос был спокоен, но в каждом слове чувствовался вес пережитого.

Он описывал повадки лютокрыс, их тактику стайной охоты, слабые места. Рассказывал о рукерах — огромных, покрытых хитином тварях, способных проламывать частоколы и разрывать человека пополам. О болотных тварях, заманивающих путников в трясину. О лесных духах, способных свести с ума одним лишь своим шепотом, подобно русалкам и сиренам, о которых в мое время слагали легенда матросы.

Солдаты слушали, сначала с недоверием, потом — с растущим вниманием, а затем — с откровенным ужасом в глазах. То, что рассказывал Иван, не шло ни в какое сравнение с теми байками, которые они слышали в казармах. Это была суровая, неприкрытая правда о мире, где смерть подстерегала на каждом шагу.

Миша, обычно немногословный и застенчивый, преображался, когда речь заходила об ориентировании на местности. Он с удивительной точностью описывал, как найти дорогу по звездам, по мху на деревьях, по направлению ветра, по едва заметным приметам, которые обычный человек и не заметил бы.

— Главное, — говорил он, нервно теребя ремешок своего арбалета, его голос слегка дрожал от волнения перед такой аудиторией, — не паниковать. Если кажется, что заплутал, а в Диких Землях такое бывает часто, очень часто… остановись. Успокойся. Осмотрись. Попробуй найти знакомый ориентир — высокую гору, изгиб реки, особое дерево. Если нет — иди по солнцу. Или по воде, если есть ручей.

Руслан же, в своей обычной прямолинейной и грубоватой манере, объяснял тактику боя с различными тварями. Его лекции были короткими, емкими и предельно понятными.

— Видишь тварь — бей! — рубил он воздух своим огромным кулаком. — Бей сильно! Целься точно! В голову, в сердце, в брюхо — куда попадешь! Главное — не трусь! И не стой столбом! Двигайся! Уворачивайся! Они быстрые, сволочи, но тупые! Используй их тупость против них самих! Заманивай в ловушки, сталкивай в овраги, поджигай, если есть чем! Нет тут никаких правил, никакой чести! Есть только одно правило — выжить! Любой ценой!

Иша же, к удивлению многих, оказалась не только умелым лекарем, но и знатоком местной флоры. Она водила солдат по лесу, показывая им съедобные коренья, ягоды, травы, которые можно было использовать для лечения ран или снятия усталости. Ее тонкие пальцы уверенно перебирали листья, цветы, объясняя их свойства, предостерегая от ядовитых двойников.

— Вот это, — она показывала на невзрачный кустик с мелкими синими цветочками, — называется «сон-трава». Отвар из нее помогает уснуть, снимает боль. А вот это, — ее палец указывал на ярко-красные ягоды, похожие на волчьи, — ни в коем случае не трогайте. Смертельный яд. Одного касания к губам достаточно, чтобы…

Один из воинов, молодой, самонадеянный крепыш из отряда Романовича, усмехнулся.

— А это нам зачем, красавица? — спросил он с насмешкой. — Мы что, коренья там жрать будем, как кролики? Или цветочками лечиться? У нас для этого лекари есть, да и мечи при себе.

Иша запнулась, ее щеки вспыхнули от обиды и смущения. Она опустила глаза, не зная, что ответить на такую откровенную грубость.

Я, стоявший неподалеку и наблюдавший за учениями, почувствовал, как внутри закипает холодная ярость. Такое расхлябанное, пренебрежительное отношение к жизненно важным знаниям… это было недопустимо.

Это была не просто глупость, это была потенциальная угроза для всего отряда. В Диких Землях одна ошибка, одно неверное решение, продиктованное самоуверенностью, могло стоить жизни не только тебе, но и твоим товарищам.

Я шагнул вперед, вставая в упор к насмешнику. Мой голос прозвучал ледяным тоном, от которого даже самые бравые воины невольно поежились бы.

— Когда на вас, солдат, нападет Хозяин Леса, — сказал я, глядя ему прямо в глаза, и в моем взгляде не было ни капли тепла, — тварь, лишь отдаленно напоминающая человека, с оленьим черепом вместо головы и силой, способной разнести в щепки большую часть вашего хваленого отряда… Когда вы будете вынуждены отступать вглубь проклятого леса, оставив всю провизию, все свои мечи и арбалеты, потому что они окажутся бесполезны против него… Вот тогда, солдат, я очень тебе советую вспомнить то, что говорит эта девушка. Потому что жрать будет действительно нечего. И лечить твои рваные раны будет некому, кроме нее. И я лично, — я сделал шаг еще ближе, так что наши лица почти соприкасались, — спрошу у тебя после этого инструктажа, как называется этот куст и какую форму имеют его листья. И не дай бог ты не ответишь.

Я видел, как он побледнел, как заходили желваки на его скулах. Он сглотнул, пытаясь что-то сказать, но слова застряли у него в горле. В глазах его промелькнул страх.

Возможно, я перегнул палку. Возможно, стоило быть мягче. Но в тот момент я чувствовал, что иначе нельзя. Пусть лучше он сейчас напряжется, испугается, но запомнит каждое слово Иши. Чем потом, в реальной опасности, из-за своей глупой самоуверенности, подведет и себя, и остальных.

Остаток дня прошел в более конструктивном ключе. Насмешник притих и внимательно слушал Ишу, как и остальные солдаты. Больше неуместных шуток и скептических ухмылок не было.

Следующие дни были посвящены не только теории, но и практике. Мы отрабатывали тактику боя в лесу, учились бесшумно передвигаться, ставить ловушки, оказывать первую помощь. Иван и его люди гоняли царских воинов до седьмого пота, заставляя их ползать по-пластунски, переправляться через реку вброд, ориентироваться по звездам.

Я же, в свободное от общих учений время, продолжал свои собственные тренировки. Магия. Она все больше увлекала меня. Под руководством Скворцова, который, к моему удивлению, решил задержаться в Хмарском, наблюдая за подготовкой отряда и, как мне казалось, с нескрываемым интересом следя за моими успехами, я постигал азы рунного искусства.

Водяной шарик теперь получался у меня почти идеальным. Я мог удерживать его в воздухе по нескольку минут, менять его размер, даже заставлять его медленно перемещаться. Следующим шагом было научиться придавать воде иную форму — ледяной шип, водяной щит. Это давалось труднее, требовало еще большей концентрации и контроля.

Но я не сдавался. Каждый день, на рассвете, я приходил к реке и часами практиковался, ощущая, как растет моя сила, как магия все охотнее подчиняется моей воле. И камень в кармане — Сердце Руны — словно помогал мне в этом, вибрируя в такт моим заклинаниям, делясь своей очищенной энергией.

Время летело незаметно. Неделя, отпущенная нам на подготовку, подходила к концу. Отряд был готов. Люди были обучены, снаряжение проверено, запасы пополнены. План экспедиции утвержден. Оставалось только получить последнее благословение.

В назначенный день мы снова стояли в Малой приемной царского дворца. На этот раз — не только я и Иван, а весь наш сводный отряд. Сорок четыре человека — сорок царских воинов и четверо хламников, включая Ишу. Все в полном боевом облачении, серьезные, сосредоточенные.

Алексей Петрович и Олег Святославович вышли к нам вместе. Они обошли строй, внимательно осматривая каждого воина, словно провожая их в последний бой.

— Ну что, воины, — голос Долгорукова звучал торжественно, но без пафоса. — Пришло время. Вы отправляетесь в опасный, но важный поход. От вас зависит будущее наших земель. Помните об этом. И вернитесь с победой. И живыми.

— Север ждет! — прогремел Романович, его глаза горели. — Ждет тех, кто не боится бросить ему вызов! Покажите этим диким землям, кто здесь настоящий хозяин! Слово за вами, барон!

Он посмотрел на меня. Я шагнул вперед.

— Мы готовы, Ваши Величества, — сказал я твердо. — И мы не подведем.

Цари кивнули. Затем, неожиданно для меня, они оба положили мне руки на плечи.

— Да хранят тебя Боги, барон Кулибин, — сказал Долгоруков.

— И да сопутствует тебе удача, инженер, — добавил Романович.

Это было их благословение. Простое, мужское, без лишних слов. Но в нем чувствовалась и вера, и надежда, и тяжесть ответственности, которую они возлагали на мои плечи.

Я кивнул им в ответ. Затем развернулся к своему отряду.

— Тогда, выдвигаемся.

— Погодите!

Я удивленно обернулся. По длинному коридору, ведущему из глубин дворца, бежала Маргарита. Она чуть ли не спотыкалась о подол своего нарядного, расшитого золотом платья, которое явно не было предназначено для таких стремительных маневров.

Щеки ее раскраснелись, выбившиеся из сложной прически рыжие пряди метались из стороны в сторону, а сама она откровенно нервничала, это было видно по ее сбившемуся дыханию и тому, как она теребила край рукава.

Она подбежала ко мне, не обращая внимания ни на царей, ни на застывших в недоумении воинов. Схватив меня за руку своей горячей, слегка дрожащей ладонью, она быстро сунула мне в другую руку какой-то небольшой, самодельный предмет.

— Я… я заговорила его, — выпалила она, ее зеленые глаза, полные тревоги и еще чего-то, чего я не мог сразу понять, смотрели мне прямо в лицо. — На удачу… и… и чтобы я всегда знала, где ты. Чтобы смогла увидеть тебя… если что… Не снимай его, Саша! Никогда! Ни в коем случае! Пожалуйста!

Я растерянно посмотрел на свою ладонь. На ней лежал небольшой кулон. Он был сделан явно вручную, из простых, подручных материалов — тонкие, переплетенные нити, несколько цветных бусин, крошечные перышки, какая-то высушенная ягодка…

Все это было сплетено в замысловатый, но изящный узор, отдаленно напоминающий миниатюрную версию тех «ловцов снов», которые когда-то были популярны в моем мире. От кулона исходило едва уловимое тепло и тонкий, почти неощутимый аромат трав. Я не был уверен, но что-то в нем было живое, настоящее.

Я поднял глаза на Маргариту. Она смотрела на меня с такой надеждой, с такой искренней тревогой, что у меня перехватило дыхание. В этот момент она не была племянницей царя, не была своенравной аристократкой. Она была просто девушкой, которая боялась за того, кто ей, видимо, стал небезразличен.

— Спасибо, Рита, — сказал я тихо, но искренне.

Я аккуратно надел кулон на шею, пряча его под ворот рубахи. Он лег на грудь прохладным, но приятным прикосновением.

Маргарита облегченно выдохнула, ее плечи расслабились. На губах появилась слабая, но искренняя улыбка. Она шагнула ко мне еще ближе и, прежде чем я успел что-либо сообразить, быстро, почти невесомо, поцеловала меня в щеку. Легкое прикосновение, словно перышком.

— Береги себя, Саша, — прошептала она, ее глаза блеснули влагой.

Затем, так же быстро, она отступила на шаг, сделала неуклюжий, но трогательный книксен обоим царям, которые все это время молча наблюдали за этой сценой с непроницаемыми лицами, и, не говоря больше ни слова, развернулась и почти бегом скрылась в том же коридоре, откуда так неожиданно появилась.

Некоторое время в приемной царила тишина. Я чувствовал на себе взгляды и Долгорукова, и Романовича, и всего своего отряда. Но никто ничего не сказал.

— Что ж, — кашлянул Алексей Петрович, первым нарушая молчание. — Кажется, теперь действительно все. В добрый путь, барон. И да хранят вас Боги.

Мы вышли из дворца. У ворот нас уже ждали оседланные лошади. Отряд быстро, без лишней суеты, выстроился в походный порядок. Я вскочил в седло, чувствуя под рубахой легкое прикосновение кулона Маргариты. Странное ощущение.

Мы выехали из города. Солнце уже поднялось достаточно высоко, заливая улицы Великого Новгорода ярким осенним светом. Прохожие с любопытством провожали взглядами наш внушительный отряд, кто-то махал рукой, кто-то крестился.

По пути, когда мы уже миновали городские стены и выехали на знакомый тракт, ведущий на Север, я достал из-под рубахи кулон. Внимательно рассмотрел его при дневном свете. Да, это действительно был своего рода амулет, сплетенный с явной заботой и магией.

Я чувствовал это. Легкая, едва уловимая пульсация, резонирующая с моей собственной внутренней силой.

«Чтобы я знала и смогла увидеть тебя». Интересно, на что способен этот ее Дар, если она действительно может «видеть» на расстоянии? Или это просто… женские чары, призванные успокоить ее собственное сердце?

— Она явно дорожит тобой, барон, — голос Ивана Кречета, ехавшего рядом, прозвучал неожиданно тихо, но я расслышал его сквозь стук копыт. Он смотрел прямо перед собой, на дорогу, но я был уверен, что он заметил и мой жест, и выражение моего лица.

— Очень похоже на то, — ответил я спокойно, пряча кулон обратно под рубаху и отпуская его. — Но и я ей крайне благодарен за то, что она сделала для нас во время нашего первого похода на Север. Без ее помощи… кто знает, чем бы все закончилось.

Иван хмыкнул, его взгляд оставался устремленным вперед.

— Я не просто благодарен, Саш, — сказал он после короткой паузы, и в его голосе прозвучала непривычная для этого сурового человека мягкость. — Мы все… мы все перед ней, как и перед вами, барон, в таком неоплатном долгу, который и за всю жизнь не отдать.

Какое-то время я помолчал, но потом хмыкнул себе под нос.

— Не переживай, дорогой друг. Доберемся до этих складов, до лабораторий и всего прочего, что осталось от старого мира и, можно будет сказать, что никакого долго и нет.

И кто же, черт побери знал, что нас там ждет и насколько я оказался прав.