Первый Инженер Император. Новые рубежи – ІІІ

Глава 17

Сборы, на удивление, не заняли много времени. Видимо, перспектива лично разведать новые территории, да еще и в компании друг друга, подстегнула обоих царей. Слуги сновали, собирая в дорогу самое необходимое: фляги с водой, немного вяленого мяса и сухарей — Романович был непреклонен насчет краткосрочности вылазки. Оружие и легкие доспехи были у каждого при себе.

По пути из Новгорода мы сделали небольшой крюк, заехав в Хмарское. Я коротко объяснил ситуацию Ивану, который, выслушав, лишь хмыкнул в свою густую бороду.

— Цари на разведку? Ну, дела… — он покачал головой, но спорить не стал. Видимо, уже привык к моим и царским внезапным идеям. — Руслан, Миша, собирайтесь! Иша, — он посмотрел на знахарку, которая тут же шагнула вперед, — ты тоже с нами. Мало ли что. Аптечка твоя, травы, все с собой.

Ариша и сама без того чуть ли не потребовала взять ее, аргументируя тем, что в такой компании непременно понадобится лекарь, способный быстро залатать любую рану или снять внезапный недуг.

Ее настойчивость, подкрепленная уверенным взглядом, не оставила нам выбора. Да и, честно говоря, я был только рад ее присутствию. Мало ли что могло случиться в Диких Землях, даже если Шепота там больше и нет.

Наш импровизированный отряд, состоявший из двух царских персон, их немногочисленной, но отборной свиты (по пять лучших бойцов от каждого), меня и троих хламников, двинулся на Север.

Через каких-то три часа езды, которые на фоне моего предыдущего путешествия под давящим гнетом Шепота показались легкой увеселительной прогулкой, мы достигли места, указанного Иваном на карте.

Путь действительно оказался на удивление спокойным. Лес жил своей обычной жизнью. Мелькали тени оленей, пугливо шарахавшихся от нашего отряда, где-то в вышине пронзительно кричали ястребы, высматривая добычу. Пару раз дорогу нам перебегали лисы, остановившись на мгновение и с любопытством проводив нас взглядом своих хитрых глаз.

Никаких чудовищ, никаких дикарей. Тишь да гладь. Благодатью язык не поворачивался называть эти места, но где-то около того.

Место для будущего аванпоста оказалось именно таким, как описывал Иван. Старая имперская застава, вернее, то, что от нее осталось, располагалась на широком, почти плоском холме, с трех сторон окруженном лесом, а с четвертой — крутым обрывом к слиянию двух рек. Реки были неширокими, но быстрыми, их воды с шумом разбивались о камни, создавая вокруг приятную прохладу и постоянный, убаюкивающий гул.

От самой заставы уцелело немного: полуразрушенный каменный фундамент, несколько покосившихся стен, сложенных из грубо отесанных бревен, да остатки сторожевой вышки, сиротливо торчавшей на самом краю холма, словно указующий перст.

Но даже в этих руинах чувствовалась былая мощь, продуманность. Место было выбрано идеально с точки зрения обороны — хороший обзор во все стороны, естественные преграды в виде рек и обрыва, лес, дающий укрытие и дрова.

Мы спешились, оставив лошадей на попечение нескольких воинов у подножия холма. Цари, я и Иван поднялись на вершину. Вид отсюда открывался действительно впечатляющий. Зеленое море лесов уходило до самого горизонта, прерываемое лишь серебристыми лентами рек и редкими проплешинами полян. Воздух был чист и свеж, пахло хвоей, влажной землей и речной водой.

Романович, скрестив руки на могучей груди, молча оглядывал окрестности. Его лицо было сосредоточенным, глаза хищно сузились, словно он проводил ревизию не просто клочка земли, а целого театра военных действий.

Он ходил взад-вперед по вершине холма, хмыкал, прикидывал что-то в уме, иногда останавливался, подолгу всматриваясь в какую-то точку на горизонте. Долгоруков стоял рядом со мной, тоже молча наблюдая за своим союзником.

Он не торопил его, понимая, что для воина такого калибра важно самому оценить местность, прочувствовать ее, представить возможные сценарии.

Прошло добрых полчаса таких молчаливых исследований, прежде чем Романович наконец остановился и повернулся к нам. На его лице играла удовлетворенная усмешка.

— Мне нравится, — сказал он, и голос его прозвучал неожиданно громко, спокойно заглушив шум текущей воды. — Очень нравится это место, барон. Твой хламник, — он кивнул Ивану, — знает толк в выборе позиций.

Иван учтиво кивнул в знак благодарности.

— Спасибо, Ваше Величество, — сказал он спокойно.

Романович прошелся еще раз по краю холма, указывая своей широкой ладонью.

— Вот здесь, — он ткнул пальцем в сторону обрыва, — идеальное место для главной цитадели. Стены покрепче, может, даже каменные, если найдем поблизости подходящий материал. С этой стороны, — он указал на лес, — частокол в три ряда, да повыше. И ров перед ним, чтобы вражьей пехоте жизнь медом не казалась. Между рядами частокола — «волчьи ямы» с кольями. Просто, но эффективно. А на том берегу реки, — его палец переместился на противоположный склон, — можно поставить пару скрытых дозорных постов. Чтобы контролировать переправу и подходы с юга. Лошадям здесь будет не разгуляться — склоны крутые, камни. А вот для лучников или арбалетчиков — самое то.

Он говорил быстро, уверенно, его глаза горели азартом. Перед моим внутренним взором тут же возникла картина будущего аванпоста — неприступная крепость, ощетинившаяся копьями и стрелами, готовая дать отпор любому врагу. Романович мыслил как военачальник, для него главное — оборона, тактика, возможность нанести максимальный урон противнику при минимальных потерях.

Я внимательно его выслушал, кивая, а затем, когда он сделал паузу, чтобы перевести дух, решил вставить свои пять копеек.

— Все это звучит очень внушительно, Ваше Величество, — сказал я, обращаясь к Романовичу. — И с точки зрения классической фортификации — безупречно. Но позвольте мне предложить несколько… инженерных улучшений.

Романович удивленно посмотрел на меня, его густые брови сошлись на переносице.

— Улучшений? Каких еще улучшений? Частокол, ров, вышки — что еще нужно для счастья простого воина?

— Ну, например, — я подошел к краю обрыва, указывая вниз, — здесь, у самой воды, можно установить скрытые ловушки. Не просто «волчьи ямы», а что-то более хитроумное. Механизмы, срабатывающие от натяжения веревки или давления на плиту. Сети, которые могут сбросить нападающих в реку. Или даже… — я сделал многозначительную паузу, — самострелы, которые будут бить прицельно по тем, кто попытается взобраться по склону.

Я видел, как в глазах Романовича округлились от услышанного. Ловушки, самострелы — это уже было что-то новое, выходящее за рамки привычной ему тактики.

— А по периметру палисада, — продолжал я, увлекаясь, — можно установить не просто дозорные вышки, а систему сигнальных огней или зеркал. Чтобы весть об опасности мгновенно передавалась на другие посты или даже в ближайшие поселения. Представьте, Ваше Величество, — я посмотрел на обоих царей, — единая система оповещения, покрывающая все наши северные рубежи. Любое движение врага — и мы тут же об этом знаем. То, как я и говорил ранее. Правда… у нас есть производство зеркальных поверхностей? На такой объем тремя висящими в вашем, Алексей Петрович, имении, зеркалами не обойтись.

Долгоруков потер щетинистый подбородок.

— Нет. Производства нет. Технология изготовления зеркал утрачена.

Дела. Я не помнил досконально принцип производства. Можно попробовать сделать что-то более простое, что позволит хотя бы минимально давать отблески, но тогда возникает сложность с дистанцией.

Надо будет подумать. Может у Скворцова найдется что-то в библиотеке? Надо будет спросить.

— Кроме того, — я снова склонился над картой, которую мы предусмотрительно захватили с собой, — если мы найдем поблизости глину, а я уверен, что она здесь есть, то сможем наладить производство кирпича прямо на месте. А это значит — не только более прочные стены для цитадели, но и возможность построить казармы, склады, мастерские… Настоящий форпост цивилизации в Диких Землях. И, конечно, — я посмотрел на Долгорукова, — я все еще не оставляю идею с электрификацией. Пусть не сразу, но со временем мы сможем установить здесь генератор и обеспечить аванпост светом и энергией. А это — новые возможности для обороны, для производства, для связи. Река под боком, можно будет тоже что-то придумать.

Я говорил, увлекаясь все больше и больше, рисуя перед ними картину будущего, где инженерная мысль и военная стратегия работают в тандеме, создавая не просто крепость, а высокотехнологичный, самодостаточный опорный пункт.

Романович слушал меня, нахмурив брови, его лицо выражало смесь удивления и большего интереса. Долгоруков же просто улыбался, явно довольный тем, какое впечатление производят мои идеи на его нового союзника.

Мы снова склонились над картой, теперь уже втроем. Я показывал, где можно установить ловушки, где проложить сигнальные линии. Иван Кречет, подключившись к обсуждению, вносил свои коррективы, исходя из знания местности и повадок местных тварей. Его опыт был бесценен.

— Насколько далеко отсюда до ближайшего злачного места? — спросил я у Ивана, когда мы немного разобрались с планом самого аванпоста. — До тех руин, где можно поживиться компонентами?

Иван снова ткнул пальцем в карту, в точку, расположенную к северо-востоку от предполагаемой заставы.

— Вот здесь, — сказал он. — Старый заводской комплекс. Еще имперских времен, но, говорят, там много чего уцелело. Металл, механизмы, может, даже какие-то склады с оборудованием. Но… — он поднял на меня серьезный взгляд, — место это дурное. Тварей там — кишмя кишит. Верхом отсюда, если не гнать лошадей, еще не менее получаса пути будет. Но соваться туда таким отрядом, — он выразительно посмотрел на царей, затем на меня, — я бы крайне не рекомендовал.

— Это почему же? — нахмурился Романович. — Мы что, зря сюда тащились? Я думал, заодно и посмотрим, чем там можно поживиться.

— Потому что туда должны идти подготовленные бойцы, Ваше Величество, — твердо ответил Иван, не побоявшись встретиться взглядом с царем. — Не туристы на прогулке. И уж точно не вы, Государи. Не сочтите за дерзость или грубость, но мне, да и всем нам, — он обвел взглядом меня и свиту царей, — хотелось бы видеть, что наши светлые головы целы и невредимы, и занимаются делами государства, а не лезут на рожон в логово к каким-нибудь мутировавшим паукам размером с корову. А грязную работу по зачистке и добыче предоставьте нам и тем солдатам, которых мы осведомим и проведем короткий курс подготовки.

Романович на мгновение опешил от такой прямоты, но затем его суровое лицо расплылось в широкой, громкой улыбке. Он откинул голову назад и расхохотался так, что эхо прокатилось по холмам. Долгоруков тоже улыбнулся, но более сдержанно, уголками губ.

— Ай да Кречет! Ай да сукин сын! — Романович хлопнул Ивана по плечу так, что тот едва устоял на ногах. — Сказал, как отрезал! Люблю таких! Прямых, честных, без лести и угодничества! И ты прав, хламник, абсолютно прав! Я, конечно, люблю добрую битву, когда кровь играет и меч поет в руке, но я ж не самоубийца, в конце концов! Если бы я лез на рожон каждый раз, как мне вздумается, то точно не стал бы тем, кем стал, и не стоял бы сейчас здесь, перед вами!

Он снова рассмеялся, и его смех был на удивление заразительным. Даже суровые воины из его свиты позволили себе улыбнуться.

— Тогда, — вмешался я, видя, что напряжение спало, и Романович настроен более чем конструктивно, — Алексей Петрович, Олег Святославович, если по самому месту для аванпоста у нас разногласий нет, то когда мы сможем приступать к строительству? Время не ждет. Чем быстрее мы здесь закрепимся, тем быстрее сможем начать освоение Севера.

Цари переглянулись.

— Поехали домой, — неожиданно сказал Романович, его глаза снова стали серьезными. — Здесь мы все решили. Обсудим детали за ужином. Алексей Петрович, — он повернулся к Долгорукову, — не будешь против, если я сегодня у тебя в имении задержусь на ночь? Не хочется снова тащиться через все эти леса потемну.

— Оставайся сколько угодно, Олег Святославович, — тут же ответил Долгоруков с показным радушием. — Буду только рад. Нам и без того обсуждать предстоит очень и очень многое. Союз, Север, дикари эти проклятые… Дел невпроворот.

Я видел, как между ними пробежала искра понимания. Да, они были разными. Но цель у них теперь была одна. И это было главным.

Мы спустились с холма, снова оседлали лошадей и двинулись в обратный путь. Солнце уже начало клониться к западу, окрашивая небо в теплые, вечерние тона.

По пути к имению Долгорукова мы отпустили Руслана, Мишу и Ишу обратно в Хмарское — им нужно было отдохнуть, да и дела в поместье не ждали. Меня же и Ивана Кречета Алексей Петрович настоятельно попросил задержаться, сказав, что разговор еще не окончен и требует более неформальной обстановки.

Я не возражал. Было очевидно, что после сегодняшней разведки и принятых решений царям есть что обсудить, и мое присутствие, как автора и главного исполнителя многих из этих планов, было необходимо.

Уже в царском доме, в той самой Малой приемной, где еще утром мы с Иваном раскладывали карты и чертежи, нас пригласили к столу. На этот раз он был накрыт не для официальных переговоров, а для ужина — простого, но сытного, как это было принято у Долгорукова. Дымящееся жаркое из дичи, печеный картофель, квашеная капуста, свежий хлеб и, конечно, кубки с вином и пивом.

Атмосфера была расслабленной, почти дружеской. Олег Святославович, скинув свой походный колет и оставшись в просторной льняной рубахе, чувствовал себя явно в своей тарелке. Он громко смеялся, рассказывая какие-то байки из своей военной молодости, стучал кулаком по столу так, что подпрыгивала посуда, и то и дело восклицал, обращаясь то к Долгорукову, то ко мне:

— Ай да день сегодня выдался, а, Алексей Петрович! И место знатное нашли, и планы наметили! А все благодаря нашему барону! — он хлопнул меня по плечу своей тяжелой ладонью, отчего я едва не поперхнулся вином. — Я тебе так скажу, Кулибин, — он понизил голос, заговорщицки подмигнув, — ты не просто инженер, ты — стратег! Колдун, не иначе! Подумать только, — он снова расхохотался, — ты же не просто аванпост там задумал, а целую неприступную крепость! С ловушками, с сигналами, с этой твоей… ай, да не важно, лишь бы работало! Если мы такое на Севере отгрохаем, да еще и оружием твоим новым вооружимся — к нам и черт не сунется! Не то что эти дикари лесные!

Долгоруков, сидевший напротив, лишь улыбался, наблюдая за буйством своего нового союзника. Он явно был доволен тем, как складывается вечер, как Романович проникся идеей освоения Севера и, что немаловажно, как высоко он оценил мои способности.

— Ну, Ваше Величество, — сказал я, немного смущенный такой бурной похвалой, — неизвестно, от чего нам там придется отбиваться. Нам с Иваном и его людьми, — я посмотрел на Кречета, который сидел рядом со мной, молча поглощая жаркое, но внимательно слушая, — пришлось повидать очень многое, пока мы добирались до Старого Города и обратно. И это, смею вас заверить, было похлеще любых дикарей.

Мы переглянулись с Кречетом. Он чуть заметно, но многозначительно кивнул, словно давая мне разрешение рассказать больше. Мол, да, думаю, что можно. Время пришло.

— Как минимум, — продолжил я, видя, что оба царя внимательно слушают, — нам пришлось столкнуться с такой оравой мутировавших и совершенно одичавших тварей, которые несутся напролом, едва зачуяв каплю крови, что… Поверьте мне, Ваши Величества, — я обвел их взглядом, — по сравнению с тем, что мы видели там, эти дикари на ярмарке — просто дети малые, играющие в войнушку. Поэтому, уж лучше пусть наш первый аванпост будет действительно неприступной крепостью, готовой к любой осаде, чем потенциальным погостом для тех, кто осмелится там остаться. И даже если они, не дай бог, окажутся в осаде, то благодаря системе оповещения, которую мы там установим, мы сможем в кратчайшие сроки выдвинуться к ним на помощь из Новгорода или Руссы.

Романович снова стукнул кубком по столу.

— Так выпьем же за это! — прогремел он, поднимая свой кубок. — За гениальные идеи нашего барона! За покорение Севера! И за нашу будущую Империю, мать ее так! Чтобы враги дрожали от одного нашего имени!

Мы подняли кубки. Вино было терпким, пиво — горьковатым, но в этот момент они казались самыми лучшими напитками в мире. Потому что это был тост не просто за планы, а за надежду. За будущее.

Ужин продолжался. Разговоры текли неспешно, переходя от обсуждения деталей аванпоста к воспоминаниям о былых сражениях, к планам на будущее. Я рассказывал о своих идеях по электрификации, о возможностях, которые откроют новые источники энергии.

Романович с горящими глазами слушал про новое оружие, про многозарядные арбалеты, про «огненные трубы», способные сметать врагов на расстоянии. Долгоруков же больше интересовался экономическими аспектами — как наладить добычу ресурсов, как организовать торговлю, как использовать новые земли для процветания государства.

Иван Кречет в основном молчал, но, когда его спрашивали, давал четкие, дельные советы, основанные на его многолетнем опыте выживания в Диких Землях. Его знание местности, повадок тварей, скрытых опасностей было бесценно. И цари это понимали, прислушиваясь к его словам с не меньшим вниманием, чем к моим инженерным выкладкам.

Когда мы с Иваном покидали царский дворец, ночь уже полностью вступила в свои права. Луна ярко светила на безоблачном небе, звезды мерцали холодным, далеким светом. Воздух был свеж и прохладен.

— Ну что, Кречет, — я усмехнулся, глядя на своего спутника, — готов к новым приключениям? Кажется, скучать нам в ближайшее время не придется.

Иван посмотрел на меня, в его глазах отражался свет луны.

— С тобой, барон, — он криво усмехнулся, — скучать не приходится никогда. Но знаешь… это даже хорошо. Лучше уж так, чем гнить в рутине из отчаянного выживания, как мул на мельнице.

И я был с ним полностью согласен. Движение — это жизнь. А у нас впереди было очень много движения. И очень много жизни.

— Поехали-ка домой. Кажется, нам там уже заждались.