Первый Инженер Император. Новые рубежи – ІІІ

Глава 16

Раннее утро следующего дня застало меня и Ивана Кречета склонившимися над большим листом чистого пергамента, расстеленным на том же грубо сколоченном столе в моем кабинете. За окном едва брезжил рассвет, но мы уже битый час корпели над картой, перенося на нее все детали нашего плана по созданию первого аванпоста на Севере.

Угольный карандаш в моих пальцах легко скользил по шершавой поверхности, выводя четкие линии, обозначая предполагаемое местоположение заставы, маршруты подхода, зоны обзора, источники воды.

Рядом Иван, вооружившись своим собственным, более толстым куском угля, добавлял пометки, известные только ему и его людям — значки, обозначающие опасные участки, места обитания известных им тварей, скрытые тропы.

Работа шла слаженно, почти без слов. Мы понимали друг друга с полувзгляда. Вчерашнее ночное обсуждение, когда мы активно дискутировали, доказывали, искали оптимальные решения, не прошло даром. Теперь оставалось лишь зафиксировать все это на бумаге, придать нашим идеям четкую, графическую форму.

— Вот здесь, — я ткнул карандашом в точку на карте, — нужно будет возвести основное укрепление. Палисад, возможно, небольшой ров. Две сторожевые вышки по углам для лучшего обзора.

— И обязательно — потайной выход, — добавил Иван, проводя кривую линию от предполагаемого укрепления в сторону ближайшего лесного массива. — На всякий случай. Чтобы было куда отступить, если прижмут.

— Разумно, — кивнул я, внося его поправку на чертеж. — А здесь, — я обвел другую область, — можно будет разбить временный лагерь для рабочих и охраны, пока идет строительство. И обязательно — место для кузницы. Мастерам там тоже работа найдется.

Так, шаг за шагом, на пергаменте рождался план. План не просто военного укрепления, а, по сути, первого шага к освоению Диких Земель. Это было волнующе. Я чувствовал себя не просто инженером, чертящим очередной проект, а первопроходцем. Архитектором нового мира.

Когда последние штрихи были нанесены, мы оба откинулись на спинки стульев, с удовлетворением разглядывая результат нашего совместного труда. Карта выглядела внушительно — подробная, продуманная, с множеством пометок и пояснений.

— Кажется, все, — сказал я, протирая уставшие глаза. Мы спали всего несколько часов, а встали — ни свет, ни заря.

— Да, — кивнул Иван. — Теперь осталось только убедить царей, что это не просто красивые картинки, а реальный, выполнимый план.

Я аккуратно свернул пергамент и убрал его в кожаный тубус, который уже стал моим неизменным спутником.

— За этим дело не станет, Иван. У нас есть веские аргументы.

Мы расстались у дверей моего кабинета. Иван направился к своим людям — нужно было проверить состояние спасенных, распределить оставшиеся припасы, подготовиться к возможному возвращению в Новгород на совещание. Я же, несмотря на усталость, решил не откладывать свой собственный план.

Спустившись во двор, я взял флягу с водой и направился к реке. Утренний воздух был свеж и прохладен, он приятно бодрил. Мысли о предстоящей встрече с Романовичем, о планах по электрификации, о Руническом Ядре — все это отошло на второй план. Сейчас было время для другого. Для магии.

Скворцов ждал меня на нашем обычном месте. Он сидел на большом валуне у самой воды, поджав под себя ноги, и, казалось, медитировал, глядя на мерное течение реки. Его лицо было спокойным, умиротворенным.

— Доброго утра, мэтр, — я подошел и сел рядом с ним на влажный от росы песок.

— И тебе доброго, барон, — он открыл глаза, его синие радужки блеснули на солнце. — Готов к новым свершениям?

— Всегда готов, — усмехнулся я.

Мы снова вошли в воду. На этот раз я уже не чувствовал прежнего ледяного холода. Тело привыкло, или, может, изменилось само восприятие. Я сосредоточился, закрыл глаза, вызывая перед внутренним взором образ руны-волны. Поймал знакомое ощущение потока энергии, текущего вместе с рекой.

Воля. Спокойная, уверенная. Я вытянул руку ладонью вверх. Вода послушно поднялась, формируя шар. Он был почти идеальным — гладким, прозрачным, не дрожал, не колыхался. Я удерживал его несколько минут, чувствуя, как энергия течет сквозь меня, как моя воля управляет стихией. Затем, так же плавно, опустил его обратно в реку.

Усталость была, но уже не такая всепоглощающая, как в первый раз. Я чувствовал, что становлюсь сильнее, что контроль над магией дается мне все легче.

— Превосходно, Александр, — голос Скворцова был полон одобрения. — Твой прогресс впечатляет. Ты не просто чувствуешь поток, ты начинаешь с ним… сотрудничать. Это очень важно. Магия не любит грубой силы, она откликается на понимание, на гармонию. Если будешь продолжать в том же духе, то очень скоро мы сможем перейти к изучению более сложных рунических вязей. И, возможно, даже к первым экспериментам с тем артефактом, что ты обрел.

Я чувствовал, как во мне растет уверенность. Да, путь мага был труден и долог, но я был готов его пройти.

Вернувшись в поместье, я первым делом нашел Василя. Он как раз заканчивал завтракать вместе с остальными крестьянами у полевой кухни.

— Василь, собирайся, — сказал я, подходя к нему. — Поедем в город. Есть пара неотложных дел.

Лицо Василя тут же посерьезнело. Он быстро доел свою кашу, кивнул и поспешил к конюшне. Я ценил его исполнительность и готовность всегда прийти на помощь. Он стал для меня не просто старостой, а надежным помощником, правой рукой в хозяйственных делах.

Через полчаса мы уже ехали по знакомому тракту в сторону Великого Новгорода. Повозка была пустой, так что лошади бежали легко, и мы рассчитывали добраться до города еще до полудня.

— С восточной стороны от городской стены, — сказал мне Василь, когда мы уже подъезжали к Новгороду, — есть небольшое поселение. Там, у болотца, испокон веков живут кирпичники. Глины там много, хорошей, красной. Если тебе кирпич нужен, барин, то лучше них никто не сделает.

— Отлично, Василь, — кивнул я. — Именно это мне и нужно. Для мельницы, для печей в кузнице, да и для ремонта домов в Хмарском не помешает. Заедем к ним первым делом.

Поселение кирпичников оказалось именно таким, как описывал Василь — несколько низеньких, приземистых домиков, слепленных из того же красного кирпича, что они и производили. Дым из труб смешивался с паром, идущим от огромных штабелей сохнущего на солнце сырца. Воздух был наполнен запахом влажной глины и дыма.

Нас встретил пожилой, кряжистый мастер с руками, по локоть испачканными в глине. Его лицо, покрытое сеткой морщин, было обожжено солнцем и жаром печей.

Я изложил ему свою нужду — большое количество качественного кирпича для строительства. Мы долго торговались, обсуждали объемы, сроки, цену. Мастер был человеком основательным, знающим свое дело. Он подробно расспросил меня о том, для каких целей нужен кирпич, какой прочности, какого размера. Я, в свою очередь, объяснил ему свои требования, показал наброски будущей мельницы.

Наконец, мы ударили по рукам. Цена была приемлемой, объемы — внушительными, а сроки — вполне реальными. Первую партию кирпича обещали доставить в Хмарское уже через две недели. Это было хорошим началом.

Попрощавшись с мастером-кирпичником, мы с Василем направились уже в сам город. Следующим пунктом нашего плана была пилорама. Мне нужны были доски — много досок. Для водяного колеса, для полов и перекрытий в домах, для опалубки при строительстве.

Пилорама располагалась на окраине города, у самой реки. Здесь тоже кипела работа. Вой ручных пил, стук топоров, запах свежей древесины и смолы.

Хозяин пилорамы, такой же деловитый и основательный мужик, как и кирпичник, выслушал мои потребности, поцокал языком, прикидывая что-то в уме, и назвал свою цену. Снова торг, снова обсуждение деталей, сроков. И снова — договоренность. Доски тоже обещали начать поставлять в ближайшее время. Первая партия — в конце следующей недели.

Чувство удовлетворения наполняло меня. Дела шли. Медленно, но верно, мои планы начинали обретать реальные очертания. Хмарское будет жить. И не просто жить, а развиваться.

— Ну что, Василь, — сказал я, когда мы выехали с пилорамы, — дела сделаны, можно и перекусить. Поехали в «Два Карася», Степан Аркадьевич, думаю, будет рад нас видеть.

Василь согласно кивнул, его лицо расплылось в довольной улыбке. Перспектива горячего обеда и кружки хмельной браги после утренних хлопот явно пришлась ему по душе.

Корчма «Два Карася» встретила нас привычным шумом, гамом и аппетитными запахами. Степан Аркадьевич, как всегда, стоял за стойкой, протирая бокал и зорко наблюдая за своим заведением. Увидев нас, он тут же расплылся в широкой, гостеприимной улыбке.

— Барон Кулибин! Василь! Какими судьбами! — прогремел он своим зычным басом. — Проходите, гости дорогие! Столик лучший для вас найдется!

Мы устроились за крепким дубовым столом в углу. Василиса, старшая дочь трактирщика, тут же подскочила к нам, сверкая своими зелеными глазами.

— Что угодно будет Вашему Благородию? — спросила она, кокетливо поправляя передник.

— Нам бы, красавица, щей горячих, да с мясом, — улыбнулся я. — Хлеба свежего, да квасу холодного. А Василю, — я подмигнул своему спутнику, — пожалуй, и кружечку той самой, знаменитой разиньковской браги не помешает. Заслужил.

Василиса хихикнула и, метнувшись на кухню, через несколько минут уже ставила перед нами дымящиеся миски с наваристыми щами, ломоть пышного, еще теплого хлеба и запотевшую кружку с квасом для меня и пенной брагой для Василя.

Мы с аппетитом набросились на еду. Щи были отменные — густые, ароматные, с большими кусками разваренного мяса. После утренних разъездов и переговоров это было именно то, что нужно.

— Ну как там, в Хмарском, барин? — спросил Степан Аркадьевич, присев к нашему столику, когда мы уже заканчивали трапезу. — Народ не бунтует? Живы-здоровы?

— Все в порядке, Степан Аркадьевич, — ответил я, отпивая квас. — Работаем потихоньку. Дом латаем, хозяйство налаживаем. Люди… люди оживают. После всего, что им пришлось пережить, они снова начинают верить в будущее. В то, что можно жить спокойно, работать на своей земле, растить детей, не боясь каждого шороха.

Василь согласно закивал, его лицо было серьезным.

— Правду говорит барин. Атмосфера в поместье совсем другая стала. Люди улыбаться начали, песни по вечерам поют. Словно камень с души у всех упал. Особенно после того, как вы… ну, этих… с Севера вернули. Такое событие… до сих пор поверить не можем.

— Чудеса, да и только, — вздохнул Степан, качая головой. — Весь город только об этом и говорит. Кто хвалит, кто завидует, кто не верит. Но равнодушных нет. Ты, барон, похоже, всерьез взялся за это Хмарское. И за Север тоже, как я слышал?

— Планы есть, Степан Аркадьевич, — уклончиво ответил я. Не хотелось раньше времени распространяться о деталях. — Но сначала нужно здесь, на месте, порядок навести. Чтобы людям было где жить, что есть, во что одеваться. А уж потом можно и о великих свершениях думать.

Мы еще немного поболтали о городских новостях, о ценах на рынке, о видах на урожай. Степан оказался человеком осведомленным, знающим все и обо всех в этом городе. Его корчма была не просто местом, где можно поесть и выпить, а настоящим информационным центром, где сходились все слухи, новости и сплетни.

Солнце уже начало клониться к закату, когда мы с Василем распрощались с гостеприимным трактирщиком и направились к выезду из города. Дела на сегодня были закончены, и закончены успешно. Кирпич заказан, доски — тоже. Оставалось только дождаться поставок и приступать к строительству.

Обратный путь в Хмарское прошел в спокойной, умиротворенной тишине. Мысли о предстоящей встрече с Романовичем, о планах по созданию аванпоста, о Руническом Ядре снова вернулись, но теперь они уже не казались такими пугающими и неподъемными.

Как минимум потому, что теперь я действовал последовательно, не бросаясь на множество задач одновременно. Проблемы решаться должны по мере из возникновения и расставленным приоритетам. И сохранения наших жизней и городов стояло на первом месте.

Ведь если падет Русса и Новгород, то Хмарское точно не выстоит. Ни с моими спонтанными всплесками магии, ни с магией великого Скворцова.

Сумерки уже окутывали Хмарское, когда мы с Василем вернулись в поместье.

После насыщенного дня, полного разъездов и переговоров, тело гудело от усталости, но на душе было легко.

Ужин прошел в теплой, почти семейной обстановке. Хламники сидели за одним столом с моими крестьянами. Смех, разговоры, обсуждение дневных дел — поместье жило, дышало, и это не могло не радовать.

Даже Митя, брат Ивана, выглядел заметно лучше. Он сидел за столом вместе со всеми, ел, пусть и немного, но с аппетитом, и даже пытался вставлять свои пять копеек в общую беседу. Солнечное яблоко, отвары Иши и, возможно, просто забота и внимание близких делали свое дело.

После ужина я, не сговариваясь, направился в баню. Михалыч, как всегда, постарался на славу — жар был что надо, а березовый веник, запаренный с какими-то травами, источал такой аромат, что голова кружилась. Смыв с себя дорожную пыль и усталость, я почувствовал себя заново родившимся.

Утро следующего дня застало меня и Ивана Кречета уже не в Хмарском, а снова в Великом Новгороде, во дворе царского дворца. Мы прибыли с рассветом, чтобы не опоздать к назначенному времени.

На этот раз нас провели не в уже знакомый мне кабинет, а в Малую приемную — просторный, но не такой помпезный, как тронный зал, покой, обставленный тяжелой дубовой мебелью и украшенный гобеленами с изображением сцен охоты и баталий.

Мы сидели за длинным столом для переговоров, покрытым зеленым сукном. Перед нами лежала развернутая карта с планом первого аванпоста, которую мы с Иваном дорабатывали почти всю предыдущую ночь. Я чувствовал легкое волнение, но оно было скорее приятным, как перед ответственным экзаменом, к которому ты хорошо подготовился.

Дверь в приемную тихо отворилась, и на пороге появился Игорь Ефимович. Дворецкий, как всегда, был безупречен — строгий фрак, накрахмаленная рубашка, гладко зачесанные волосы. Он почтительно поклонился.

— Барон Кулибин, господин Кречет, — произнес он своим ровным, безэмоциональным голосом. — Его Величество царь Старой Руссы Олег Святославович Романович прибыли. И Его Величество царь Великого Новгорода Алексей Петрович Долгоруков сейчас к вам присоединятся.

Не успел он договорить, как в приемную широким, уверенным шагом вошел сам Романович. Он был в том же походном, но чистом и опрятном наряде, в котором я видел его на острове. Следом за ним, чуть отстав, появился и Долгоруков, на этот раз в более строгом, деловом камзоле.

Мы с Иваном поднялись.

— Ваше Величество, — произнесли мы почти одновременно, склоняя головы.

— Здравия желаю, государи, — добавил я.

— Здравствуй, барон. Здравствуй, Кречет, — Романович кивнул нам. Он прошел к столу, не дожидаясь приглашения, и остановился напротив разложенной карты. — Алексей Петрович, — он повернулся к Долгорукову, — рад видеть тебя в добром здравии.

— И тебе не хворать, Олег Святославович, — Долгоруков подошел к столу с другой стороны, жестом приглашая Романовича и нас садиться. — Присаживайтесь, господа. Время дорого.

Мы расселись. Романович тут же склонился над картой, его взгляд впился в начертанные линии и символы. Долгоруков сел во главе стола, сложив руки перед собой, его лицо было спокойным, но я видел, как внимательно он следит за реакцией своего нового союзника.

— Итак, барон, — Романович поднял голову, его глаза впились в меня. — Я слышал, у тебя есть… предложение. Касательно нашего первого совместного шага на Севере. Излагай.

Я откашлялся, собираясь с мыслями.

— Ваше Величество, — начал я, обращаясь к обоим царям, но основной мой взгляд был направлен на Романовича. — Как вы знаете, освоение Севера — задача стратегически важная для нашего союза. Но продвигаться вглубь Диких Земель без надежного тыла, без опорного пункта — чистое безумие. Поэтому мы с Иваном Кречетом, — я кивнул на своего спутника, — проработали план создания первого аванпоста. Место выбрано не случайно. Старая имперская застава, — я ткнул пальцем в точку на карте, — расположена на возвышенности, у слияния двух рек, что обеспечивает хороший обзор и доступ к воде. Отсюда, — я провел пальцем по нескольким расходящимся линиям, — открываются пути к нескольким перспективным районам, где, по сведениям Ивана, можно найти не только руду и лес, но и, возможно, остатки старых технологий.

Я начал подробно излагать наш план, активно жестикулируя, указывая на карте ключевые точки. Рассказывал о предполагаемых укреплениях — палисад, ров, сторожевые вышки. Об организации обороны, о необходимости расчистки подступов. Обустройстве временного лагеря для строителей и гарнизона. О важности создания небольшой кузницы прямо на месте, чтобы оперативно чинить снаряжение и изготавливать необходимые детали.

Романович слушал молча, нахмурив брови, его взгляд не отрывался от карты. Он то и дело кивал, иногда хмыкал, но не перебивал. Долгоруков тоже внимательно слушал, изредка бросая на меня одобряющие взгляды.

Когда я закончил с общей концепцией, Романович поднял голову.

— Укрепления — это хорошо, — сказал он. — Но как ты собираешься их защищать? Сколько людей потребуется для гарнизона? Какова местность вокруг? Лес? Поле? Есть ли возможность для маневра, для отступления, если придется туго? Скрытые подходы, уязвимые места?

Я посмотрел на Ивана. Это была его часть.

— Ваше Величество, — Кречет подался вперед, его голос был спокоен и уверен. — Местность там… сложная. С юга и востока — река, хороший естественный барьер. С запада — холмы, поросшие густым лесом, там можно организовать дозорные посты. А вот с севера… с севера подходит старый тракт, почти заросший, но проходимый. Это и есть наш главный путь для снабжения, но и самая большая уязвимость. Лес вокруг заставы — смешанный, есть и густые чащобы, где можно укрыться, и более редкие участки, удобные для передвижения. Отступить, если что, можно будет либо на юг, за реку, либо на запад, в холмы. Но лучше, конечно, не отступать, а держать оборону. Если укрепить заставу как следует, то небольшой гарнизон, человек пятьдесят-шестьдесят, сможет держать ее довольно долго. Плюс, — он посмотрел на меня, — если барон обеспечит нас… особыми средствами защиты.

— «Особые средства защиты»? — Романович вопросительно посмотрел на меня.

— Ловушки, Ваше Величество, — пояснил я. — Механические. Капканы, самострелы, «сюрпризы» на подходах. То, что сможет задержать противника, нанести ему урон еще до того, как он доберется до стен. Плюс, — я снова посмотрел на карту, — я планирую установить там систему сигнальных вышек, чтобы вовремя предупреждать об угрозе. Возможно, даже с использованием… зеркал для передачи световых сигналов на большие расстояния.

Романович задумчиво погладил бороду.

— На бумаге… на бумаге все это звучит хорошо, — сказал он наконец, откидываясь на спинку стула. — Логично. Продумано. И место, похоже, действительно выбрано удачно. Но, — он снова посмотрел на меня в упор, — я привык доверять своим глазам больше, чем чужим словам и картам, пусть даже таким подробным. И раз уж Шепота там больше нет, как ты утверждаешь, барон… то давайте-ка прокатимся туда. Все вместе. Хочу взглянуть на эту вашу заставу собственными глазами. Оценить местность. Понять, с чем нам придется иметь дело.

Долгоруков удивленно посмотрел на Романовича.

— Сейчас? Ты предлагаешь отправиться на Север прямо сейчас?

— А почему нет? — усмехнулся Романович. — Погода хорошая, кони сытые. Заодно и проверим, насколько правдив наш молодой барон насчет отсутствия Шепота. Да и дорога, говорят, теперь свободна. Небольшой отряд, разведка боем, так сказать. И для дела полезно, и для души приятно — развеяться, посмотреть новые земли.

Я видел, как Долгоруков колеблется. С одной стороны, предложение Романовича было неожиданным и нарушало все планы. С другой — в нем была своя логика. Увидеть все своими глазами, прежде чем вкладывать серьезные ресурсы — это подход прагматичного правителя. Да и отказать сейчас новоиспеченному союзнику было бы… недипломатично.

— Что ж, — Алексей Петрович посмотрел на меня, затем снова на Романовича. — Если ты так считаешь, Олег Святославович… Я не против. Барон? Готов к небольшой экскурсии?

Я почувствовал, как внутри разгорается знакомый азарт. Снова в дорогу. Снова в Дикие Земли. Но на этот раз — с двумя царями. Это будет интересно.

— Всегда готов, Ваше Величество, — ответил я с улыбкой. — Тем более, что мне и самому не терпится приступить к делу.

— Вот и славно! — Романович хлопнул ладонью по столу. — Значит, решено! Собираем небольшой отряд, берем припасов максимум до вечера. Задерживаться там больше, чем на пару часов я не собираюсь.