Первый Артефактор семьи Шторм #3

Глава 5 Плохие новости

Утро началось с двух звонков. Первым, ровно в восемь утра объявился директор банка Греховин. Он очень сухо поздоровался и сообщил, что уже перевёл деньги за подаренные артефакты мне на счёт предпринимателя.

— Всё-таки не понравилось? — задумчиво протянул я.

— Я не закончил, — также хмуро сказал он. — Предоплату за работу над иглой я перевёл вторым траншем. Все инструкции я передам вместе с артефактом. Где у вас мастерская?

Я ответил, что дома, а затем он озвучил сумму предоплаты. Я чуть не подавился телефоном.

— Что-то случилось? — аккуратно уточнил я. — Это немного больше, чем требует указанная в соглашении доработка.

— Увидите, — коротко ответил Греховин и положил трубку.

Через полчаса приехал курьер и отдал деревянную коробку. Стоило мне открыть её, как я понял, что доделывать защитную иглу мне не придётся — потребуется создать её фактически заново, поскольку от неё остался в основном распушенный, как кисточка, металлический каркас.

Внутри также лежала инструкция и пояснения по использованным ранее материалам, целевым свойствам и, в самом конце, новым углом разрезания атаки.

А ещё отдельно лежала записка с заказом трёх отражающих браслетов и двух колец со сферой неуязвимости.

— Жив и хорошо, — ошарашенно глядя на иглу и новый заказ, сказал я вслух.

Кефир обнюхал иглу и выдал вердикт:

— Дар.

— Да ладно! — засмеялся я его непосредственности. — А я подумал удар молотком неудачный.

— Сильный Дар. Огненный, — добавил лис, дёрнув четырьмя ушами, что выдавало в нём раздражение. — Не раздражение, а высокомерие — ты слишком плохо меня понимаешь.

Поганец, читающий мои мысли, задрал нос и вышел из мастерской, отправившись гулять по дому и сторожить на кухне: вдруг Подорожников оставит чай без присмотра. Сухов пил только кофе и изредка — вино.

Второй звонок случился чуть позже. Затрепетала трубка Андрея, который потягивал кофе из чашки, и он лениво ответил. А затем чуть не долбанул молнией по сервизу.

— Что вы сказали? Но как? Вчера же было всё хорошо! Понял, сейчас буду!

Он начал быстро собираться, умудряясь на ходу убрать посуду и не раздавить невидимого, валяющегося на полу Кефира. Чуйка оперативника.

— Что произошло? — остановил я его уже у самой двери на улицу.

— Антону поплохело.

— В смысле? Врачи же сказали, что всё ок? Чисто наблюдали за возможными последствиями.

— Вот они и случились! — Он выругался. — Проклятье! Проклятье ударило по позвоночнику!

Меня перекосило, а когда я повернулся, увидел, что и Макса тоже. Он-то лучше всех знал, что это такое.

— Поехали к Светлому, — сказал я, начиная обуваться. Потом кинул и побежал наверх в мастерскую, забрать несколько артефактов, что успел сделать для себя и команды.

— Бесполезно, — покачал головой Сухов. Он решил дождаться нас.

— Он умер? — замер я, услышав его слова. — Почему не позвонили раньше? Мы могли его спасти.

Сухов смотрел на меня серьёзными глазами, между бровей залегла вертикальная морщина. А потом она вдруг расправилась.

— Шторм, всё-таки ты странный пацан. Так переживаешь из-за… нас. — Он протянул руку, и я, всё ещё не до конца понимая, пожал её. — Антон жив, но парализован. Проклятье ударило по спине и рассеялось. Слышал о таком понятии, как «Удар мёртвой руки»?

Я покачал головой. Зато ответил Максим: он как раз закончил надевать куртку и рюкзак.

— Это военная доктрина. Если наносится глобальный удар, то возмездие должно прийти, даже если все защитники крепости мертвы.

Сухов кивнул.

— Видимо та неведомая хрень сделала что-то такое: сначала просто поранила. Его вылечили, но мелкое проклятье спряталось в тени и нанесло удар возмездия.

Незаметно для себя я сжал кулаки. Демоны, чтоб вас. И это ещё не самый сильный — на вершине Храма было существо мощнее. И мне повезло, что я сделал доспех из картона, чья энергия рассеивает атаки Даром. А если бы там оказался Черкасов? Или тот же Максим?

Через десять минут мы мчались на такси в сторону военного госпиталя, в котором лежал Антон.

В отличие от больницы Светлого, здесь нам пришлось пободаться, чтобы нас пустили к нему. Не было ни начальства, ни связей, а только упёртость Сухова, который ради боевого товарища не постеснялся вызвать главного врача, высказать ему всё, что думает и при этом умудриться не получить запрет на посещение больницы.

— Переговорщик из тебя ого-го, — с уважением протянул Подорожников, когда мы наконец поднимались на лифте на нужный этаж гигантского госпиталя. Его строили ещё до Штурма, распределяя сюда раненных после тех боёв бойцов.

— Эти бюрократы погубили ничуть не меньше наших парней, чем иностранцы в некоторые годы, не говоря уже про богов. — Сухов с трудом себя сдерживал, поэтому иногда с его пальцев всё-таки сыпались мелкие искорки его Дара.

В том крыле, в котором мы оказались, находились только одарённые. А это значит усиленные стены, врачи и медсёстры с Даром, больше артефактов и меньше праздношатающихся. Однако ремонт мог бы быть и посвежее.

Заметив мой взгляд на отклеивающийся кусок обоев, Максим сказал:

— Всё-таки одарённых меньше, чем обычных людей. И пусть у них много власти, но деньги всё-таки у них не все. А среди солдат, даже с Даром, людей без связей, семей и предприятий гораздо больше.

Наконец мы вошли в палату и сразу увидели бледного Черкасова. За пару дней он сильно схуднул и походил на бледную копию себя. И если бы не нездоровый цвет лица я сказал, что ему идёт. Но сейчас боевой одарённый выглядел серой, выцветшей фотографией, а не добродушным дядюшкой с вечной довольно-хитрой улыбкой.

Единственное, что оставалось прежним — экспандер в руках.

Макс первым делом начал собственную диагностику, оценивая состояние пациента. Он хмурился, кривился, изредка улыбался, но в целом по его сумрачному виду становилось понятно, что дело так себе.

Сухов тихо спрашивал Черкасова о состоянии, об ощущениях, когда стало хуже. Что говорят врачи.

Я стоял чуть в стороне и разглядывал обстановку: своих людей, пошарпанные стены, продавленную койку. Да, Подорожникову повезло с больницей. Отношение к Черкасову было гораздо более паршивым.

— Я уточню, когда мы сможем перевезти тебя к Светлому. — Не «если», а именно «когда». — Там мне больше нравится.

— Это не приоритет, Сергей Иванович, — запавшие глаза Черкасова смотрели прямо. — Не нужно тратить на меня свой ресурс.

— Если контора не тратится на вас, то я обязан это сделать. Тем более, ты добровольно пошёл ко мне и прикрыл меня у Храма.

А с Вороновой я ещё поговорю: что это такое — кидать своих людей?

— Думаю, они ещё не успели разобраться, — заступился за начальство Антон, но я остановил его движением руки.

— Ты видел, что было с Максимом, когда его ударило проклятье. Сутки — и, если бы не гигантская удача, он был бы мёртв.

— У меня не всё так плохо, — криво улыбнулся Черкасов.

— Угу, просто не можешь ходить, потому что парочка позвонков в районе крестца растворилась, как желе в кипятке.

В палате повисла тишина, каждый пытался осмыслить произошедшее.

— Врачи пытались «вырастить» кости заново? — спросил я.

Антон поморщился.

— Пробовали. Сначала получалось. Пока хотя бы часть кости оставалась. А когда растворилась полностью — перестало получаться. Вызвали какое-то светило науки, приедет посмотреть после обеда.

— Кстати, как твой Дар?

Он поднял свободную руку, запуская на ладони небольшой песчаный вихрь. Покрутив его секунд двадцать, убрал и выдохнул.

— Дар работает, но быстро устаю. Врачи списывают это на удар в шею, пережатые каналы.

Я молча кивнул. Не говорить же ему, что я смотрел в этот момент Взглядом артефактора и видел, как потоки энергии фактически не проходят ниже крестца, оставаясь лишь выше пояса. С учётом того, что в тазу и ногах у нас несколько толстых каналов и даже подобие ещё одного источника сил, понятно, что сил у него немного.

Проблема в том, что он к ней и не получит доступ, если восстановит позвонки.

Переговорив с водителем ещё немного, я оставил у него браслет отражения и кольцо со сферой неуязвимости, попросив не снимать их кроме моментов процедур, вроде МРТ. Он хотел отказаться, но Сухов настоял «не тупить», а Подорожников сделал небольшой лечебный массаж, расслабив плечи и введя Черкасова в лечебный сон.

— Напомни, чтобы я тебя точно отправил на учёбу — такой талант не должен пропадать, — сказал я лекарю, когда мы спускались на лифте.

Тот лишь радостно кивнул.

Усевшись в такси, я набрал Святослава Георгиевича. Пришлось подождать, но через минут десять он перезвонил:

— Добрый день, юный Шторм. Чем могу помочь? — голос звучал уставшим.

— Вы случаем не бываете в военном госпитале Вооружённых сил?

— Я давно не покидаю пределов своей обители, — философски заметил он. — А что? Интересный случай?

— Что-то вроде того. Проклятье растворило два позвонка в районе крестца, после чего исчезло. Врачи не могут восстановить их.

Светлый задумался.

— Я действительно не вылезаю из своей больницы, но, возможно, ради такого случая стоит съездить посмотреть.

— Может стоит перевезти пациента к вам?

— Сначала нужно осмотреть его, а затем уже принимать решение о транспортировке. Тем более ситуация действительно необычная.

До вечера я проковырялся с иглой Греховина, пытаясь собрать изначальную структуру. Не, толку от этого было немного, но меня интересовали потоки Дара, а также несколько рунных связок, о которых я вычитал в инструкции от Александра Александровича.

Как и было указано в его заметках, основной материал иглы — древнее серебро. Его отличие от обычного в том, что оно уже использовалось ранее в магических целях как артефакт или же находилось под постоянным влиянием намеренного потока Дара.

В этом мире древним серебром считали то, что «отработало» как минимум двадцать лет. Хотя на мой взгляд, древним могло считаться то, у которого стаж составлял хотя бы сотню. В моих прошлых жизнях я специально создавал системы облучения Даром и копил запасы «древних» материалов — не только серебра. Очень помогало при создании действительно сложных артефактов.

Правда, рассчитывать на столетнее серебро в этом мире, который массово получил Дар всего пятьдесят лет назад, было бы наивно. Время здесь компенсировалось насыщенностью.

К тому же, если говорить про ту самую защитную иглу, то сам материал после атаки врага не только не стал хуже, но наоборот улучшил свои качества. Удар заставил материал распасться на волокна, а я теперь их превращу в трос.

Часть «щётки», в которую превратилась игла, пришлось ещё больше распушить, а затем начать скручивать, как косы или канат. В итоге у меня получилась ребристая, похожая немного на спаржу по внешнему виду конструкция, чуть короче изначальной.

Обмотав этот колосок в нескольких местах платиновыми стяжками, усилив золотой нитью, а нанёс часть рун, что здесь были раньше, а часть добавил от себя. И, разумеется, немного моих любимых контуров, чтобы избежать перегрева в будущем.

Пришлось повозиться с острием, которое рассекало входящую атаку. До поломки артефакт разрезал чужой удар, создавая перед хозяином зону безопасности с углом в тридцать градусов. Но этого мало, как в плане размеров Греховина, так и в плане маневрирования: ни туда, ни сюда не сдвинуться. Только отходить назад, что возможно не всегда.

Я увеличил угол почти до пятидесяти градусов — это создавало настоящий остров безопасности, благодаря которому можно защитить не только себя, но и пару человек за собой, даже когда поток Дара попробует соединиться вновь.

Закалку артефакта и итоговые доработки оставил на следующий день, сил ушло слишком много.

Как раз отзвонил Светлый и сообщил, что пациент нетранспортабелен:

— К сожалению, мы не сможем его перевезти ко мне. Почти через весь город, а его спинной мозг беззащитен на пяти сантиметрах. Чуть что и он навсегда останется без нижних конечностей, без возможности ими двигать.

— А восстановить позвонки?

— Этим занимается лечащий врач, — как-то соскочил с темы Святослав Георгиевич. — Я ему доверяю, его зона ответственности.

— А что говорит он?

Светов замолчал, но я слышал, как на заднем фоне что-то обсуждают. Ключевое слово: «Бесполезно».

— Простите, Сергей Иванович, но врачи пессимистичны. Он жив, сохранил Дар, но двигать своими ногами скорее всего не сможет. Мне очень жаль.

Я вежливо закончил разговор и откинулся на спинку стула, закрыв глаза. Почти бесшумно появился Кефир, и, если бы не задел инструменты на столе, я проигнорировал его.

— Как делали после Штурма, пытаясь лечить солдат?

— Что могли, то и делали, — Лис уселся передо мной, я чувствовал тепло от его шерсти. — Лекарский Дар непростой, даже опытные медики не могли сразу представить нужное решение. Они все работали в парадигме разрезать, удалить, перекрыть, но не восполнить, восстановить. «Тампонировать!» — вдруг резко крикнул лис, изображая чужой голос. Я аж вздрогнул. — Так что многие после войны остались инвалидами и до сих пор некоторые так и живут.

— Ходил проверял? — не открывая глаз уточнил у него.

— Угу. В новостях прочитал. Есть тут один старикашка, что тогда был стрёмным парнем, что сейчас остался опасным монстром. Даже без рук и ног.

— Ого! Такое бывает? — удивился я, приоткрыв глаза.

Кефир подозрительно уставился на меня.

— То есть, ты даже не посмотрел на человека, который тебя чуть не расстрелял из танка?

— Юсупов? — подскочил я. — Он без ног и рук⁈

— Ага. Но не надейся на лёгкую драчку: по силам он сопоставим с Князьями. Да ещё и два дара вместе.

— Неприятно, — только и смог я ответить. — Но хотя бы одного врага я теперь знаю в лицо.

В доме нашлась небольшая библиотека, которую почти не разграбили. По крайней мере полку с родословной разных семей никто брать и сжигать не стал. Там и нашлись упоминания о Юсупове, его вкладе в Штурм, последствиях и прочем.

Интересной мне показалась деталь, что до Штурма он не успел оставить наследников, а после уже не смог. Поэтому он, пусть и глава семьи, воспитывает детей младших братьев и сестёр. Семейка там получилась мощная, с сильным Даром, крепкой экономикой и жёсткой дисциплиной.

Пообщавшись с Подорожниковым, узнал, что Юсупов периодически проводит мероприятия, и даже Пётр иногда их посещал, представляя семью. На таких мероприятиях у Юсупова часто просят поддержки или предлагают сделки. Однако он сам выбирает, что ему выгодно, а от чего стоит отказаться.

— Пётр больше наблюдал, один раз взял меня, чтобы поучить манерам в обществе. — Максим хихикнул, вспоминая что-то. — Тогда ему пришлось спасать одну из девушек, которая, перебрав с вином, неудачно споткнулась и выпала из открытого окна! Он устроил целый вихрь, чтобы замедлить её падение. Видели бы вы её лицо, когда она была готова наградить его там прямо на столе, а он сказал, что женат и молча вышел из залы.

Макс засмеялся, а я на всякий случай уточнил:

— Не внучка ли самого Юсупова? — Вдруг он обиделся, что его крови отказали.

— Не, какой-то небольшой род, из обедневших после Штурма. До войны занимались тканями, имели покровительство богини жизни, но после падения девятерых стали чахнуть.

Ладно, значит связь здесь иная. Осталось понять какая и как именно лучше ему противостоять.

Самое интересное, что я даже убить его не готов. Ведь он нападал не сам, да и не факт, что он собирался меня именно убить. Да-да, я оправдываю своих врагов. Но у них всё также одна единственная жизнь, которую они потеряют после смерти.

Совсем к вечеру я заполнил анкету, которую планировал отдать в Гильдии, а также подготовил артефакты для тестов. Пора уже официально получить следующий ранг, чтобы было проще работать и покупать нужные материалы.

Однако не успел я закончить и отправиться спать, как мне пришли уведомления о сообщениях от Алексея Яростного:

«С прискорбием сообщаю…»

«Короче, сдохни…»