Первый Артефактор семьи Шторм #3

Глава 13 Жизнь и Смерть

Роксана потягивала молочный коктейль и следила за тем, как Шторм стоит в очереди к фонтану желаний. Чёрные очки скрывали глаза, изящная шляпка — светлые волосы, собранные в пучок на затылке. Тонкий платок прикрывал шею, не давай разглядеть синяки.

Она не обращалась к лекарю, чтобы не возникло лишних, неконтролируемых слухов. Ей всё ещё немного больно, но она старалась не обращать на это внимание. Сейчас она ожидала позора.

Пусть этот позор поймут далеко не все, толпа даже поддержит бедного человечка, но она-то знает, насколько сильным бывает разочарование у тех, кто считает себя особенным.

Даже её брат смог лишь приподнять верхний камень, но не уронить всю башенку. А ведь он схватился за самый нижний камень и даже смог его слегка расшатать, что не удавалось ещё никому!

Всё благодаря тому, что они знали часть секретов этого старого артефакта и что именно он может дать испытуемому.

Сама Роксана приподняла верхний камень двумя руками. Да, она понимала, что не сможет реализовать свою мечту, для которой нужно уронить хотя бы два-три этажа башенки. Но благодаря тому, что сосредоточилась на одном единственном камне, смогла получить заряд энергии, который поднял её на новый уровень мастерства.

И об этом она никому, даже брату, не говорила.

Зная же, что Шторм одарённый самого низкого уровня, открывший свои возможности слишком поздно, и что он компенсирует свою слабость артефактами, она ничуть не сомневалась, что сейчас он покряхтит и с грустным выражением лица уйдёт.

А она ему это припомнит, когда придёт время. Напомнит, что как не было силы, так и не получил её. И всё также бесполезен.

В этот момент пришла очередь Шторма, и Роксана увидела, что он довольно улыбается, будто увидел целую гору конфет. Или интересную книжку.

— Давай-давай, радуйся, — пробормотала она, следя за парнем. — Понаблюдаю за твоим падением вблизи, всё по просьбе твоей бабушки.

И тут девушка чуть не подавилась: Сергей, не убирая улыбки, действительно упал, а его кровь взметнулась дымом вверх.

Ух, какая бодрящая!

Вода в фонтане оказалась ледяной, продирающей до самого духа и нитей жизни. Казалось эта вода сейчас вцепится в меня, вывернет наизнанку, убьёт, а затем… воскресит.

Вода жизни. Кто бы мог подумать, что такой ингредиент находится на самом виду!

С другой стороны, мало идиотов, которые полезут в бассейн с головой, вместо того, чтобы исполнять свои желания с камушками. Да и колья на дне бассейна намекают: не лезь!

Да нет же, ребята, это же главное условие: чтобы испить воды жизни нужно или умереть, или хотя бы сильно пораниться, поделиться кровью. Вот и лежу я сейчас как какой-то йог на гвоздях, истекаю бордовыми облаками, понимая, как мутнеет перед глазами.

Кефир, как ни странно, разлёгся рядышком, проткнув себя в двух местах — всё-таки он сильно меньше. Из него поднимались облака, видимые только Взглядом артефактора, но не глазами. Иначе слишком уже много вопросов появится ко мне.

Хотя, они уже появились, судя по обеспокоенным рожам Максима и Антона, что нависли над бассейном и пытаются влезть в воду. Только вот сейчас им обмораживает руки и ноги, а местные служащие оттаскивают их в сторону, пытаясь защитить, поскольку фонтан перешёл в режим артефакта и работает надо мной и Кефиром. Делится энергией.

А нам надо много.

Так что, чтобы успокоить своих людей, я улыбнулся и показал большой палец, мол, всё хорошо. Они в ответ начали махать руками, что-то кричать, но вокруг была кристальная тишина, которую не мог пробить ни один выкрик.

На фоне мелькали незнакомые лица, все пытались до меня дотянуться, но вода, как безумный страж, начала пениться, закрывая свет от меня и меня от людей.

— Готов, Кефир?

— Нет, но кто ж откажется от халявы?

— Ну-ну, — подумал я, прежде, чем меня сковала настоящая боль.

Все считают, что жизнь — это что-то воздушное, прекрасное, улыбчивое и милое. Дарит здоровье, заживляет раны.

Только вот мало кто обращает внимание на то, что именно жизнь является самым активным, агрессивным и необузданным элементом. Атрибут, который перевернул всё и навсегда.

Не было бы жизни, то все остальные атрибуты вообще не парились по поводу своего существования. Их никто бы не пытался подчинить, контролировать, направлять. Они бы продолжали пульсировать в такт вселенной.

Но появилась жизнь и начала вгрызаться в этот мир, менять его под себя. Создала рыбок и птичек. Москитов и скорпионов. Дельфинов и людей. Вирус чумы и ВИЧ.

Статуя изображает прекрасную соблазнительную юную деву, но под этой маской скрывается зубастая старая пасть, готовая пожрать любого, кто посягнёт на её величество жизнь.

Но также эта пасть очень заботлива к таким же зубастикам, как она. Тем, кто способен прорваться сквозь эволюцию и, несмотря на слабость, неприспособленность, простоту, выжить.

Так что в ближайшее время передо мной стоит понятная цель: не сдохнуть.

Кто-то может подумать, что в этом противостоянии с Жизнью нужна сила, огромный Дар и Талант с стихиям. Ну, это верно примерно так же, как сказать, что чтобы выжить нужно быть размером с динозавра. Это иногда годится, а иногда — нет.

Выживает тот, кто может приспособиться к текущим условиям.

В свои прошлые жизни я был слаб. Бог из меня был самого низкого ранга и поклонялись мне, если так можно сказать, только самые разумные люди, а их меньшинство. Почему самые разумные? Потому что они не просили спасти их от всех бед, а научить справляться самостоятельно. При помощи знаний и умений.

Я не мог дать им сверкающий энергетический щит и разящий кровавый меч. За мной не было легионов и Дара, который мог сокрушить крепость. Но я за свои недолгие триста лет и десять смертей научился одному: выживать тогда, когда остальные пропадают.

Даже если для выживания иногда приходилось умирать. У богов свои причуды.

Вот и сейчас я начал сразу приспосабливаться. Направлять энергию по каналам, делиться кровью с артефактом, но при этом так, чтобы он не получил больше, чем надо. Чтобы оставался чуть голодным. И только тогда, когда по моему телу и душе прокатывала энергия жизни, отдавал ещё немного.

Иными словами, подкармливал артефакт в обмен на силу. Я то давал воде жизни залечить мои раны, то снова чуть раскрывал их, позволяя красной взвеси подниматься на поверхность.

Кефир мурлыкал рядом, иногда касаясь хвостом меня, словно проверяя: жив ли ещё? Жив-жив, так просто от меня не отделаешься.

Первый этап «знакомства» закончился, начался следующий — испытание.

Я почувствовал вибрацию, словно весь фонтан попал в зону землетрясения и сейчас разрушится на части. Колья на дне бассейна начали ходить вверх-вниз, дробя мне кости, разрывая мышцы и внутренние органы.

Очень хотелось кричать, но тогда я захлебнусь. Да, водичка хитрая: она позволяет дышать кожей, всем тело, но стоит открыть рот и глотнуть воды, как она сразу же вцепиться во внутренности и не отцепиться, пока не утонешь.

Нужно позволить дышать ранам, всем тем увечьям, что нанесла мне жизнь. Всеми потерями и достижениями, всеми шрамами на теле и душе. У любого их хватает, но немногие готовы принять их как часть себя.

Я раскинул руки, подставляя всего себя атаке жизни. Почувствовал боль в каждой клеточке, чтобы затем погрузиться в полную тьму. Сознание не выдержало, отключилось, оставляя только магическую сущность, дух и энергетический центр.

И в этот момент началось.

Мой центр начал трескаться, покрываясь кровавые рубцами. Из меня, из моей истиной сущности выплёскивались потоки силы, раздирая пространство, а вместе с ним и тело вокруг. Моя личность, божественная сущность, запертая в теле человека, начала распадаться, крошась как гнилой бетон.

Я видел, как распадаются воспоминания о прошлой жизни, вытекают знания об артефактах, как стираются лица близких — мёртвых и живых.

Раздался сухой треск — мой энергетический центр раскололся, посыпался мелкими блёстками в несуществующее пространство, оставляя меня в кромешной темноте.

И только в этот момент пришло осознание: я умер.

Вода в бассейне затихла, исчезли пузыри. Прошло две минуты, прежде чем растворилась кровавая пелена воды, открывая дно бассейна.

Толпа, сдерживаемая прибывшей на место полицией, с любопытством пыталась заглянуть внутрь, но не могла разглядеть никаких подробностей.

Роксана не стала пытаться прорваться ближе, хотя в первый момент очень хотелось. Вместо этого она отошла в сторону, обошла руины флигеля при храме Жизни, поднялась по технической лесенке и забралась на крышу.

Отсюда открывался хороший обзор на площадь, на пустующие ларьки, на красные от гнева лица полицейских. На бледных товарищей Сергея, которые с обмороженными руками стояли у бассейна и не могли к нему приблизиться.

И сейчас, когда пузыри в бассейне исчезли, он очистился, именно Роксана первая увидела то, что происходит внутри.

Она усмехнулась и довольно потянула согревшийся коктейль через трубочку. Только вместо сладкого молока она почувствовала на языке привкус гнили.

В высоком небоскрёбе похожем на меч случилось невероятное: впервые на памяти Татьяны Кислицины она увидела, как глава Церберов встал изо своего стола и помчался по лестнице вниз.

Она спокойно отчитывалась о проделанной работе, стараясь не смотреть на суровое лицо пожилого мужчины с закрытыми повязкой глазами. Он этого очень не любил, подтверждая известную поговорку, что Дар видит дальше глаз. Глава всегда знал, когда подчинённые смотрят на него и настоятельно просил так не делать.

Единственная, кому он это позволял — Анна, его правая рука и бессменная помощница.

При этом место главы было за столом. Казалось, что он часть интерьера, ось, вокруг которой крутится работа всех гончих. Незыблемая и неподвижная.

Однако сегодня Церберы тряслись от шагов главы, который мчался вниз по лестнице, перепрыгивая через пролёты, сбивая мужчин и женщин, что попадались ему на пути.

Он даже снёс ударом кулака оружейный сейф, который как раз заносили на один из этажей. И всё бы ничего, но этот весил почти тонну, но теперь торчал наполовину утопленный в стену на пролёте между вторым и третьим этажом.

Татьяна Мчалась за ним, скинув пальто ещё двадцать этажей назад. Старалась прыгать и использовать все свои силы, чтобы успеть за стариком, но всё было бесполезно.

Только на минус третьем уровне она смогла его догнать. Глава метался по коридору, заглядывая во все двери, не обращая внимания, закрыты они или нет. В одном месте он вынес металлическую дверь вместе с косяком и частью штукатурки.

И лишь у самой последней он остановился, словно почувствовал то, что искал всё это время и, очень медленно, будто страшась, коснулся ручки и нажал на неё.

Дверь отворилась, и Татьяна услышала горький женский плач.

Глава моментально оказался внутри, захлопнул дверь, но та от силы удара отскочила, приоткрывшись.

Татьяна Кислицина, Гончая первого ранга, подошла ближе, страшась и желая узнать то, что там произошло. Но стоило ей заглянуть внутрь, как она поняла, что все волосы на её теле зашевелились в ужасе.

Глава сидел на коленях на полу и обнимал женщину в синем платье, которая, прижавшись к его плечу, рыдала навзрыд.

В один момент она оторвалась от него, посмотрела в сторону двери, и Татьяна отшатнулась: на неё посмотрела древняя старуха, больше похожая на череп, чем на живого человека.

На очень знакомого Татьяне человека.

Каждый бог знает одну истину: смерть — это навсегда. Смерть — это шрам, который остаётся на душе, даже если ты возвращаешься из раза в раз. И каждая смерть — новый шрам.

Поэтому даже боги не любят умирать, продлевая жизнь своему телу изо всех сил.

Однако жизнь растёт на чужих трупах, как цветы цветут на перегное из мёртвых тел. Чтобы ожить, нужно сначала умереть. Вода жизни — лучшее место для контролируемой смерти без перерождения.

Только благодаря похожей процедуре в последней моей жизни я смог прожить не только долго, но и бодро, закончив девять мощных артефактов.

Сейчас же я получаю то, что принадлежит мне по праву перерождения — Нить или цикл перерождения. Теперь, как только я встану на ноги, убить меня будет гораздо сложнее.

Не чувствуя тела, не видя мира вокруг — я улыбнулся. Счастье наполняло меня, бурлило как игристое вино в моей сущности, заставляя стонать от удовольствия.

Моё блаженство прервал крик Кефира:

— Берегись!

Раздалось многоголосое жужжание, завоняло гнилью и нас ударила чёрная, густая как смола, магия. Бассейн снова затрясся, но теперь не как артефакт, а как конструкция, которая сейчас развалится на куски.

В последний момент перед ударом, благодаря крику Кефира, я успел активировать свои щиты, подать энергию в браслеты отражения, а также свернуться калачиком, защищая свою сущность всеми силами.

Но даже в этом случае меня тупо выкинуло из бассейна, несколько раз перевернуло, впечатало в чьи-то ноги, а по спине расползлась горячая, как раскалённый металл боль.

— Атакуют! Эвакуировать людей! Режим Семь-Б! — раздались приказы, заглушаемые криками толпы.

С трудом сфокусировав взгляд, я увидел, что от фонтана остались лишь фрагменты, а живая вода растекается по брусчатке площади. Но самое интересное было в том, что по поверхности мраморной статуи ползли чёрные линии, захватывая всё больше и больше, превращая девушку без рук в подобие монстра.

— Снова демоны! Что вы им сделали? — Подорожников оказался рядом и стал меня поднимать. — Как вы, Сергей?

С другой стороны меня подхватил Черкасов, рывком поднимая с земли. Ноги тряслись после нагрузки и не до конца проведённого ритуала.

— Стою с трудом. Но это временно, — сказал я сипло, оглядываясь.

Кефир уже вскочил и судорожно тряс головой, пытаясь прийти в себя. У него не было кусочка хвоста, будто кто-то отрезал ножницами. Под углом сорок пять градусов.

— Уходим, — сказал Черкасов, отводя меня назад. Нашу машинку уже кто-то забрал, так что придётся идти пешком.

— Да что вы сделали демонам, что они вас так невзлюбили? Атакуют уже при свете дня, в толпе людей! Совсем страх потеряли? Где наши войска? Спецотряды? — возмущался лекарь, скрывая за этим свой страх.

Кефир подбежал ко мне, возмущённый хвост торчал вверх, показывая небу его обрезанную часть. На его мордочке застыло недовольное выражение, но он быстро оглядывал пространство, опасаясь повторной атаки.

Я же продолжал изучать фонтан, пусть расстояние между нами увеличивалось. Чёрные сгустки силы, похожие на фантастическую плесень, плавили статую, и теперь женское лицо казалось черепом, очень похожим на тот, что я выковыривал из стены в доме Зарудной.

Однако, как я не пытался увидеть в этой плесени уже знакомый демонический след, у меня не получалось. Зато я всё сильнее узнавал другую энергию. С ней я тоже уже сталкивался, причём даже несколько раз в этой жизни.

Скажу больше: я даже начинал считать одного человека с таким Даром своим другом.

— Демоны? — покачал я головой в ответ на вопрос Максима. — Нет, это не их атака. Это концентрированный Дар смерти.

— Неужели Яростный решил убить вас? Вы оскорбили его настолько⁈ — испуганно сказал Подорожников.

— Яростный? Хранитель Чумовых? — уточнил Черкасов.

— Да. И мощный артефактор.

— Думаешь, это он такое учудил? Хотя, что с вас подростков взять. — Пожал плечами Антон. Мы с Максом возмущённо на него посмотрели.

— Алексей талантливый одарённый и хороший артефактор. Но он бы не смог такое сотворить, — сказал я.

— Но в его роду куча опытных одарённых смерти, может кого привлёк? — задумался Максим.

— Не думаю, — сказал я, когда мы повернули, и фонтан скрылся за очередными развалинами.

— А вдруг какой артефакт, кстати? Я слышал, бывают мощные, — продолжал предполагать Максим.

— Мощные бывают, но не настолько. Такая сила неподвластна ни артефактам, ни одарённым. — По крайней мере людям.

— А кому тогда?

— Богам.

— Богам⁈

— Ага. И судя по силе и атрибуту, по артефакту жизни влупил бог смерти.