Пепел Черных Роз. Книга 2

ЛАГРЭФ

— И что теперь? — шёпотом поинтересовался Торк.

Сознание его отказывалось идти вперед в почти кромешной темноте… будь он один, он бы обнажил оружие и проверял бы изредка пустоту дороги сталью клинка, но рядом был маг, которого он боялся задеть.

— Иди за мной, я чувствую, куда идти! — Айслин повернул голову, и его друг в замешательстве отшатнулся: глаза мага горели огнём почище, чем у любого мицузу!

— Что это с тобой? — удивился, было, маг.

— Ничего… ничего… идем!

Рыцарь с шумом выдохнул и двинулся за Айслином.

«Вот теперь я больше, чем когда-либо, понимаю, почему люди терпеть не могут магию и с удовольствием жгут колдунов», — с неприязнью подумал он.

Руководствующийся лишь своим сверхъестественным чутьём Айслин медленно, но верно продвигался к месту, где находился заветный Камень.

Дверь отворилась — они оказались в комнате, реальные размеры которой определить было невозможно, ибо легкие ажурные перегородки из неизвестного материала скрывали за собой пространство за ними находящееся…

…под ногой Торкела что-то слабо хлюпнуло и он, подняв ногу, обнаружил слабо дрожащие перепончатые крылья, прилипшие к сапогу…

— Одной мышкой меньше, — со странным выражением сказал он.

…скорее всего, это был тронный зал — и сейчас, и ранее.

Во всяком случае, тронов у противоположной стены стояло два — один большой и второй, поменьше.

Вероятно, раньше на них восседали король и королева, правившие Лисандрией до того, как её поглотила земля.

Королевский трон сразу привлекал к себе взгляды — и не только потому, что был выше и красивее второго, и был обильно украшен резными узорами и хитро вплетёнными в них драгоценными камнями, нет.

Этот трон, в отличие от меньшего, не пустовал….

Лагрэф — собственной персоной — это сразу поняли и Торкел, и Айслин, хотя ни разу его не видели. И был он…

…Простые серые штаны с кожаными заплатами рубаха, стянутая на талии потертым кожаным ремнем. Да еще высокие сапоги и пристегнутый к поясу кинжал.

Великий и ужасный правитель мицузу с упоением обгрызал заусенец на большом пальце и краем глаза без всякого интереса наблюдал за пришельцами.

Лицо его было бледным и уставшим… улыбка, с которой он встретил гостей, была вымученной. Хоть он и восседал на троне, черты лица вместе с тем никак не были похожи на аристократические.

Если бы Торкел встретил такого на поверхности, то, наверняка бы, принял за обычную деревенщину… и надавал бы по шее за неучтивость.

Но при всём этом ЧТО-ТО наложило отпечаток на его лицо, и это что-то выражалось не только в мертвенной бледности, сизых кругах вокруг глаз и впалых щеках. Глаза, неотрывно смотрящие на дерзнувших побеспокоить его, напоминали очи девушки, встретившейся по пути к дворцу — такие же мертвенно-голубые и со смазанными зрачками.

Чуть в стороне от главного трона, на постаменте почти в человеческий рост высотою покоился огромный, странный и пугающий рогатый череп с пустыми глазницами.

Разомкнутые челюсти, снабжённые невероятно длинными иглообразными зубами, выступающими вперёд, слабо освещались голубовато-серебристым цветом. Исходил он от небольшого, размером с голубиное яйцо, самоцвета, покоившегося в глотке оскаленного черепа.

Именно этот камень и приковал к себе внимание двоих живых в этой усыпальнице мёртвых, так и не обретших покой.

— Вот он, — выдавил Айслин, — Камень Лунного Серебра…

… подул лёгкий ветерок, глаза мицузу сверкнули, и тонкие губы Лагрэфа растянулись в некоем подобии улыбки.

— Здравствуйте, дорогие гости! — голос — шипение, повторялся многократным эхом. — Почему же вы стоите в дверях? Проходите, не бойтесь!

Что-то издевательское послышалось в последнем произнесённом слове. Повелитель Лисандрии указал на стоящие перед ним два деревянных стула.

— Присаживайтесь, — сделал он рукой широкий приглашающий жест, — Не могу даже описать вам, как я рад вашему появлению!

Друзья осторожно прошли по длинному, похожему на красный язык, ковру, ведущему к самому подножию трона короля, и сели… Айслин на краешек, а Торкел демонстративно развернув стул и водрузив локти на спинку его… при этом весьма недвусмысленно секира и меч оттопырились в стороны, словно надкрылья саранчи.

— Может, гости изволят выпить? — между стульями и троном стоял столик… кувшин на нем, два кубка… словно приготовленные заранее. Лагрэф совершенно беззвучно… как бы это выразиться… сплыл со своего трона и собственноручно налил всем вина.

— Ой-ей-ей!!! — подумал Торкел, пропустивший начало движения мицузу.

— Лучшее вино во всех этих ваших… как их там? Ах, да — в Благословенных Землях.

Лагрэф вернулся на свое место, совершенно не беспокоясь, что на миг оказался спиной к пришельцам, и это еще более обеспокоило Торкела.

— Что же вы не выпьете с нами? — спросил Айслин.

— Простите меня, — улыбнулся учтиво Лагрэф, но я не пью…э — э — э… это.

И вновь занялся заусенцем.

Айслин осторожно поставил кубок с вином на место.

— Ну, я вас слушаю, — прошелестел Лагрэф, словно они находились в обычной приемной обычного правителя.

Торкел исподлобья взглянул на странного собеседника и, не притронувшись к бокалу, прямо, не откладывая дел в долгий ящик, произнёс:

— Нам нужен Камень! — и твёрдо указал в сторону камня. Айслин только губу прикусил от подобной прямоты, не без оснований предполагая, что ничего хорошего от неё ждать не следует.

Учтивая улыбка мицузу приугасла. Он умолк на какое-то время, но вскоре вновь оживился.

— О, всего лишь он? А может, вам больше подойдут драгоценности из сокровищницы короля? У него остались презанятные вещицы, должен вам заметить. А какие там есть доспехи! — и он мечтательно прикрыл глаза.

— Нет, спасибо, — с оскорбительной вежливостью отрезал рыцарь, — нам нужен лишь Камень.

Лагрэф смерил его взглядом с головы до ног, но, вопреки чёрным ожиданиям мага, вновь улыбнулся:

— Что ж, ладно! Но только с одним условием!

Торкел нахмурился.

Он и сам не понимал, почему вдруг решил разговаривать подобным образом с вроде бы учтивым хозяином дворца. Вместе с тем его неиспорченная дворцовыми интригами душа подсознательно ощущала, что вежливость мицузу притворна и полна сарказма, а неуважение к себе он допустить не мог.

И маг быстро заговорил, опасаясь, что друг его вновь ляпнет нечто такое, отчего их неприятный собеседник придёт в бешенство:

— Видите ли, почтенный, у нас мало времени…

— Зато у меня, его предостаточно! — прервал его Лагрэф, — Я намерен развлечься. Думаете, очень весело сидеть так веками, ожидая невесть чего?!

— Лагрэф, — посмотрел прямо в его глаза Торкел, — если вы не дадите Камень нам, мы заберём его силой!

Мицузу опешил от подобной наглости, но потом звонко и молодо расхохотался.

— Да? О, как мне это нравится… какое это будет развлечение, — с издёвкой произнёс он, — Ну что ж, попробуйте!

Щелчок пальцами — и вокруг друзей прямо из воздуха появились десятки — нет, сотни мицузу.

Лагрэф умолк и замер, опустив голову и мрачно, исподлобья, глядя на живых.

Неуловимым движением Торкел оказался на ногах и с тихим шелестом расставшийся с ножнами меч описал сверкающий предупредительный круг.

Лагрэф притворно зевнул, прикрыв блеснувшие клыки ладошкой, и вяло зааплодировал…

— Уважаемый Кордиго, прошу вас, не сочтите за труд.

Один из мицузу бесшумно приблизился к рыцарю и без всякого ущерба для себя перенес рассекающий надвое удар меча. Воздух… он был просто воздухом.

Торкел не стал бить второй раз…

— Но не это же помешает мне взять камень!

Лагрэф промолчал, а Кордиго вдруг оказался рядом… перед Торкелом, глаза в глаза и размытые зрачки его расширились до бескрайних пределов, вбирая в себя сознание не готового к подобной атаке Торкела.

Он оказался в тесном каменном мешке… колодце, наполненном копошащимися осклизлыми тушами без глаз… без рук. Пространство вдруг стало прорастать какими-то колючими нитями и стало трудно дышать, и еще кто-то был в этом пространстве…

…видение ушло, и вовремя, потому что потерявший ориентацию Торкел уже ткнулся лбом в стену тронного зала, снеся одну из перегородок.

Торкел грубо выругался, отчего верховный мицузу поморщился:

— А вот это вы зря, я ведь не люблю сквернословия!

Торкел уже открыл, было, рот, чтобы красочно изложить всё, что он думает и о самом Лагрэфе, и о его гневе, как вновь маг опередил его:

— Хорошо, мы слушаем!

Правитель мёртвого города, резко развёл руки в стороны.

Его приспешники отступили к стенам, и он заговорил:

— Судя по всему, вы абсолютно не понимаете, куда попали — иначе бы наш добрый железный друг, — кивок в сторону задохнувшегося от ярости Торкела. — не стал бы пытаться махать своим мечом.

— Я убью всю твою стаю, — прорычал рыцарь.

— Ну, уж нет, — Лагрэф вернулся в прежнее приподнятое расположение духа, и говорил снова самоуверенно и с некоторым презрением.

— Моя стая мне нужна. Я не позволю вам портить мне мое имущество. А вот мой боец…убить его ты не сможешь… хи-хи! Ты даже не догадываешься почему!

Торкел ждал, приготовившись к самому неожиданному.

— Я хочу, чтобы ты просто… м-м-м… ну, скажем, трижды обезглавил его. Так и быть я немного помогу вам и сделаю его материальным. Ясно?

— Яснее не бывает, — процедил Торк. Он пытался взять себя в руки, зная, что противник будет силён, и в битве с ним ярость может оказаться плохим помощником.

— Чудесно, — Лагрэф встал и выкрикнул что-то на своем.

Центр зала внезапно наполнился тьмой, и из неё медленно выплыл воин, облачённый в доспехи… но без шлема… со знакомым мечом в руке.

… у мага отвисла челюсть…

… Торкел почувствовал, как зашевелилась кожа на голове, и волосы становятся дыбом.

…Чёрный Рыцарь!

… знакомый профиль и приметный шрам на левой скуле…

Мёртвый рыцарь поднял меч; зловещее сияние отразилось на поднятом клинке…

— Трррррэ-э-э-эз! — от крика живого рыцаря, казалось, задрожал фундамент проклятого города.

Мёртвый уставился на кричащего безжизненно-голубыми глазами с размытыми зрачками.

Их взгляды встретились.

Лицо, в котором не было ни капли крови, расползлось в хищной улыбке, обнажив белые, как снег зубы.

— Т-т-т… — тихий, словно шелест осенней листвы, голос, и рыцарь медленно направился к живому собрату — и мёртвый бросился на живого…

…в самый последний момент Торкел, почти потерявший бдительность от неожиданности, успел увернуться и мечом полоснул призрака по шее. Тот споткнулся, согнулся пополам, из горла вырвалось клокотание, но Трэз выпрямился и вновь поглядел на бывшего друга, улыбаясь отвратительной улыбкой. Торкел с ужасом застыл, не веря в то, что убил своего друга, но рана на горле Трэза затянулась на глазах, не источив ни капли крови.

Не говоря ни слова, он снова пошёл на противника, с которым когда-то не так давно сражался плечом к плечу.

— Что будем делать? — Торкел с лязгом рухнул у стены, совершенно обессилевший.

Схватка с этой напастью оказалась намного сложнее, чем он того ожидал, и отняла у него все силы.

Айслин сидя в пыли у противоположного угла комнаты, что им отвели для ночлега, жевал губами и качал головой. — Не знаю… пока не знаю… я думаю.

— Твой огонь… ты не воспользовался им!

— Не смог! — честно признался Айслин. — Это странно, но здесь нет Огневиков… они не пошли за мной. Такое впечатление, что они все остались у Талисмана! Помнишь…

Даже Торкел вспомнил. Он-то думал, что факелы погасил сам Айслин. Затем он, больше не задавая вопросов, внимательно осмотрел свое оружие… предохранительная гарда меча заметно погнута — это когда секира Трэза скользнула по лезвию, норовя отсечь ему кисть, крепление левой плечевой пластины рассечено, но это дело он мигом поправит… подтянет запасной тетивой арбалета. Зато вот хаувберк в таком искореженном виде уже не поносишь!

— Торкел, — позвал Айслин. — Ты действительно не мог победить его или?…

— Или… или не мог, — ответил Торкел. — Не по мне это… нет такого в нашем Уставе… не могу я… он же призрак, как победить его?

— Нет в уставе… — повторил, словно эхо маг. — Ну, конечно же… раз нет в Уставе?!..

— Что ты хочешь сказать?… — Торкел повернул к нему хмурый взгляд.

— Ничего… просто думаю.

— Думай про себя!

— Ты придумал что-нибудь?

— Нет.

— Почему как ты думаешь, он решил дать тебе еще попытку?

— От скуки. Он изнывает от нее.

Я думаю, если ты проиграешь и завтра — он даст еще и еще попытки… пока не насытится.

— То есть?

— Пока сам не пойму до конца, но с каждым новым твоим ударом, он как будто молодел… так, будто соком наливался.

Пауза.

Скажи, ведь этот Трэз… он ведь был реален… не воздух, как тот Кордиго?

— Куда реальнее, — буркнул Торкел, поглаживая вмятину на шлеме.

— Не знаю как ты, а мне надо выспаться перед боем!

Торкел откинулся на спину и закрыл глаза, услыхав, перед тем как закрыть глаза, что Айслин недоуменно зацокал языком.

— Ну и нервы! Пока не заснул — какой он был при жизни, этот твой Трэз?…

«Какой был Трэз?»…

«Не станет он ничего рассказывать… незачем это Айслину… да и себе бередить душу неохота… и так руки меч не поднимают, а тут, если вспомнишь все»…

…один из гномов оседлал его, словно коня, и безуспешно тыкал кинжалом в броню…

… второй бросился в ноги и, свалив Торкела, взмахнул своим громадным топором, метя в щель между хаувберком и забралом…

… и был бы этот бой последним для него, если бы израненный Трэз не бросился из последних сил наперерез, уведя смертельный удар в сторону…

… их отрезали от тылов, а в этой пустыне просто негде было раздобыть хлеба и воды. На третий день Торкел не сумел поставить стрелу и поднять арбалет, и только смотрел обезумевшими красными глазами на вновь собирающихся перед атакой гоблинов, и в этот миг чья-то рука протянула ему флягу с несколькими капельками воды…

… он обернулся и увидел ухмыляющегося Трэза…

… поселок лесорубов был вырезан до последнего человека неизвестно кем и командир — тогда это был Лирэл, велел собрать трупы и сжечь, что и было исполнено…

…и только Трэз копал и копал могилу для двух мертвых женщин, старой и совсем молодой девочке, найденных им в крайней избе…

… и никто не мешал ему…

… а потом он срубил и водрузил над могилой ствол дерева и вырезал на нем:

Торкел тогда подошел поближе и услышал, как плачет Трэз, давясь слезами и поскуливая, словно маленький ребенок…

Ночью в их снах присутствовал еще кто-то… словно паук он притаился он в уголке их сознания и вылавливал волнующие их образы и воспоминания…

— Как странно, — сказал, проснувшись Торкел.

— Я спал, словно тысячу лет… мне очень спокойно и безмятежно… мне нравится это состояние… ни страха, ни боли, ничего…

— Ты должен сегодня драться с Трэзом, — напомнил Айслин.

— Я помню, — бесстрастно ответил Торкел, глядя в стену перед собой.

Они снова стояли друг перед другом — два Черных Рыцаря в полных боевых доспехах в надвинутых глухих шлемах…

Торкел был спокоен и бесстрастен и это, похоже, не очень понравилось Лагрэфу.

— Ты готов к битве, рыцарь? — спросил он, пряча свое беспокойство.

— Готов.

— И в тебе нет ни капельки сожаления, что драться придется с давним другом?

— Ты высосал из моей души все чувства.

— Жаль, — поджав губы, сказал, откинувшись назад, Лагрэф. — Такое намечалось развлечение. Мне совсем не понравится смотреть на драку двух железных кукол. Ну же, расплачься, или разозлись, и я позволю вам взять Камень.

— Я готов, — упрямо повторил Торкел, но Хозяин Подземелья, словно не услышал его.

— Перед тем как мы закончим с этим всем, пожалуй, расскажу вам немного из своей истории, тем более что мне… мм… почти никогда не приходилось обрисовывать ее в… эээ… словах…

— Как Камень попал к вам? — спросил Айслин хватающийся за любую возможность отдалить гибельный поединок. — Вы не похожи на служителя…

— Я украл его, — с живостью ответил Лагрэф и гордо выпрямился. — Я был самым удачливым и искусным вором во всех Благословенных Землях и горе тому купцу, кто осмеливался пронести кошель рядом со мной.

Айслин переглянулся с Торкелом и отрицательно покачал головой.

— Мы не слышали о вас…

— Еще бы! Во-первых, тогда меня звали Ручилой, а во-вторых, с тех пор прошло без малого тысяча лет.

— Тысяча?!! — расширил глаза Айслин. — Но… я, правда, не особенно хорошо знаю историю мицузу…

— Я не мицузу, — недовольно сморщился Лагрэф. — И прошу вас, больше не упоминайте об этих препротивнейших существах.

— Мицузу это… — он пошевелил пальцами в воздухе… — вы, наверное, видели скопища летучих мышей в переходах Лабиринта… вот это, и есть ваши драгоценные мицузу. Сейчас они обездвижены… спят… и не по своей воле, между прочим!

— Но их же там миллионы!!! — вскричал Айслин.

— Да, — согласно кивнул головой Лагрэф.

— Я затрудняюсь, правда, назвать точную цифру, но их там очень много. Мне пришлось основательно потрудиться. Довольно неприятные мерзкие существа должен вам сказать, если вы видели их в, так сказать, рабочем состоянии. Теперь лишь в моей власти вернуть их к жизни…

— Во власти Камня, — тихо уточнил Айслин и Лагрэф, словно отброшенный назад, сузил глаза и сверкнул зубами. — Ты слишком много знаешь, маг — недоучка. Ну-ка, что ты еще скажешь?

— То, что ты лжешь, убеждая нас в том, что ты знаменитый вор. Ты — конюший бронда — Рубрис, что значит Конь! То, что ты лжешь, пытаясь убедить нас в своем величии! Найдя Камень, ты так и не разобрался в его механизме и сам смертельно боишься его…

— Молчать! — зашипел Лагрэф, корчась в кресле. — Замолчи!

— Присутствуя в наших снах, ты не озаботился поставить защиту собственных мыслей, — продолжал Айслин, словно камнями забрасывая его разоблачениями. — Да и откуда тебе знать, как ставится подобная защита, ведь ты невежественен и ленив.

— Что же ты еще прочел в моих мыслях? — напрягшись, спросил Лагрэф, подавшись вперед.

— Много разной грязи и лишь одно теплое слово — ВЕЛИНА.

— Велина, — повторил за ним ошеломленный Лагрэф.

Айслин продолжал.

— Ты лжешь, пытаясь убедить нас в том, что ты питаешься нашими эмоциями, ты даже меня поначалу ввел в заблуждение этим. Они для тебя, давно уже высохшем, просто приправа. Ты такой же раб Камня, как и все остальные, ты лжешь потому что…

— Потому что я не питаюсь ничем, — грустно продолжил Лагрэф. — Мне не нужно ничего… Камень дает мне все, что мне необходимо и мне просто скучно и…

— И страшно, — сказал Айслин. — Скажи мне, что за воробьи сопровождали нас до входа в пещеру? Это тоже твои слуги?

— Воробьи?… — испуганно переспросил Лагрэф. — Где воробьи?

— У входа в пещеру. Они ждут чего-то, и ты почему-то боишься их.

— Я не боюсь никого, — взвизгнул Лагрэф. — Воробьи это мерзость — они воруют овес у лошадей!.. Они!..

— Ты лжешь еще в одном, — перебил его Айслин. — Ты обещал своим призракам, когда-нибудь вернуть их к жизни, но!..

— Убей его!!! — завизжал Лагрэф, и сноп металлических искр осыпал Айслина с головы до ног — это меч Торкела встретил над его головой клинок Трэза. Затем Айслина оттолкнули так, что он оказался у самой стены, среди какой-то истлевшей рухляди.

Посреди зала сошлись в схватке две бронированные фигуры рыцарей, осыпающих друг друга молниеносными ударами, призраки разошлись кругом вокруг сражающихся, а Лагрэф подпрыгивал от возбуждения в своем троне и продолжал орать, указывая на Торкела.

— Убей!!!

Торкел уже начал уставать, а не обремененный усталостью Трэз все наращивал силу и скорость ударов и Торкел вскоре стал понимать, что это конец, тем более унизительный, что смерть придется принять от лучшего из друзей, соратника по оружию.

— Не делай этого, брат! — мысленно взывал он. — Очнись!

И отвечал ему, будто из далеких каменных чертогов, усталый голос скорчившегося в тесном каменном мешке настоящего живого Трэза.

— Не могу… нет сил… убей меня, если можешь.

Торкелу, наверное, впервые в жизни стало страшно… даже на краю бездонной пропасти он чувствовал бы себя более уютно, чем под взглядом рыцаря — призрака, но было там что-то еще…

Все… он устало опустил оружие, глядя, как медленно вздымается меч Трэза перед последним ударом.

— НННЕТ!!! — закричал кто-то в его сердце и он, упреждая удар, проскользнул под меч и обнял Трэза за плечи, и взглянул в бойницы щелей шлема в размытую голубизну его глаз.

— АТО И СЕРЕЙЕ, — сказал он проникновенно, разыскивая в зрачках старого друга.

— ЛЮБИМОЙ МАМЕ И СЕСТРЕНКЕ!!!

Трэз четко, словно на учениях, повернувшись, метнул секиру в Лагрэфа. Тот неожиданно ловко ускользнул, а древний рассохшийся трон обратился в груду обломков. Всеми забытый Айслин одним прыжком оказался рядом с постаментом.

Он просунул руку в пасть черепа, ухватив камень. Глазницы дракона — сторожа сверкнули неистовым пламенем, и челюсти сомкнулись. Страшная боль пронзила руку Айслина.

— Нет!!! — заорал Лагрэф. — Этого нельзя делать.

Теряя сознание от боли, Айслин изловчился, и второй рукой схватил Камень. Едва пальцы его сжали самоцвет, сами собой зажглись в его голове перед внутренним взором слова — заклинание из книги найденной им в Гильдии и он машинально прочел их.

— Эгоро таутус некромо сантори…

Челюсти мертвого сторожа разжались, и Айслин со стоном упал на колени, сжав кристалл двумя руками. Изнемогая от жгучей боли, он и не заметил, как капли крови, упав на поверхность Камня, с тихим шипением втянулись внутрь.

— Нельзя, — продолжал в отчаянии кричать Лагрэф. — Нельзяяяяоуа… дааоуввааты ииемуау кроааввв…

Мир изменился — словно в кривых зеркалах поплыло все вокруг. Фигуры призраков, превратившись в кучи песка, потекли, просачиваясь в водовороты, образовавшиеся в стенах. Все окрасилось красным… появился и исчез в круговерти усмехающийся рот, огромный, с тысячами зубов, а забытый голос продолжал кричать где-то далеко, неимоверно растягивая и коверкая слова.

Из Камня вдруг ударил ослепительный сноп света, и мир опять принял свой прежний облик.

Айслин оглянулся… вповалку лежат все, кто был в зале.

Торкел стонет, закрыв лицо руками… в углу обнаружилась пара ежей тоже, как и все, в шоковом состоянии…

По всей видимости, призраки обрели материальность после атаки Камня, во всяком случае, они ощупывали себя и радостно восклицали. Когда они осознали это — Лагрэф словно муха вскарабкался на стену и оттуда заорал на них.

— Идиоты, это временно!.. Держите их!.. Отберите Камень!.. Только я, только я в силах вернуть вам жизнь!.. Остановите их пока они не ушли!!!

— Бежим!!!

…не теряя драгоценных секунд, ринулись в дверь. Лицо Лагрэфа исказилось от ярости и ужаса, и он резким движением вскинул руку, указывая вслед стремительно удаляющимся жертвам.

— Догнать их!!!

Разметав стоящих на дороге призраков, ставших неожиданно материальными, Торкел прокладывал дорогу истекающему кровью Айслину с Камнем в здоровой руке. Слетев с парадной лестницы, они бросились в проулок. Раньше чем Торкел сообразил, что делает, логика его тела понесла его по следам обнаруженным им давеча, но в обратную сторону… следы могли оставить только живые…

… живые должны были как-то попадать сюда…

… значит, где-то там впереди есть вход…

… выход.

… лестница вверх…

… лестница вниз… следы кое-где совсем скрылись под пылью… арочные переходы… идеально круглая яма с оплавленными краями — такая же как та, в которой давеча скрылась компания ежей во главе с ящерицей — следы выходят оттуда… скорее вниз!

Пропуская вперед Айслина, Торкел обернулся и разрядил арбалет в показавшихся из-за угла преследователей. В ответ послышались испуганные крики и проклятья.

Тоннель с гладкими стенами…

… пересечение тоннелей…

… повороты…

… визг какой-то твари попавшейся под ноги…

В глазах его исчезла мертвенно-голубая синева, и они вновь стали карими, как при жизни. Трэз посмотрел на друга и прошептал еле слышно: «Спасибо…» — и осел на землю, распавшись прахом. От могучего воина остались лишь доспехи и меч.

— Покойся с миром, брат, и да смилостивится над тобой Отец Небо…

Айслин подбежал к рыцарю; в глазах его стояло беспокойство.

— Как ты!

— Ничего, — пробормотал рыцарь, — я в порядке…

«Будь проклят тот миг, когда им пришлось начать это путешествие, пусть будет навеки вечные проклят тот, кто затеял все это!» — так думал Торкел, когда у самого выхода из Лабиринта перед ним вновь стал Трэз.

— Ато и Серейя, Ато и Серейя, — как заклинание твердил Торкел, но Трэз уже не отвечал.

Призраки, столпившиеся позади Трэза, подбадривали друг друга возгласами, но боялись идти вперед… став вновь материальными, они теперь рисковали потерять свою реальную жизнь… да, скорее всего и нереальную тоже. А над всем этим гремел голос невидимого Лагрэфа.

— Вперед!.. Убейте его — хватит трястись за свою жизнь. Если он уйдет отсюда нам всем не спастись! Вам не уйти!!!

— Опомнись, брат! — твердил Торкел, отбивая сыплющиеся на него удары. — Не дай Камню вновь овладеть тобой!!!

И отвечал ему далекий — далекий голос Трэза спрятанного в самом сердце Камня.

— Я не могу… он очень силен… спаси меня… освободи… мне холодно и страшно…

— Что с тобой рядовой?!!.. Приди в себя!.. Соберись!.. Вспомни!

В любое время!!!

В любом месте!!!

Любое задание!!!

Там далеко — далеко в своей каменной темнице Трэз медленно нерешительно встал на ноги и обратил лицо свое вверх, откуда гремел голос Торкела.

— Я готов… я смогу… помоги мне.

— Вам не уйти! — продолжал торжествовать спрятавшийся Лагрэф, — Недоумки, даже если бы вы ушли… мы приходили бы к вам каждую ночь, и сушили бы ваши души… мы терзали бы вас до самой вашей смерти… каждую ночь до самого вашего жалкого страшного конца… каждую ночь…

— Ночь… ночь, — гремело эхо в голове Айслина. — Почему Лагрэф, произнеся столько раз слово ночь, ни разу не упомянул день? Случайность или?…

…ночь… тьма… луна… камень… Камень Лунного Серебра… ночь… тьма…

— Торкел, — заорал он. — Они боятся света… оттесни их к выходу.

Призраки встретили их у выхода из Лабиринта, наверняка пройдя по более короткому пути, и, хотя впереди уже проглядывался желанный свет, они не только не продвинулись к нему, но шаг за шагом отступали под натиском все глубже во тьму Лабиринта.

Подгоняемые голосом Лагрэфа призраки двинулись вперед, но своими несогласованными действиями лишь подстегнули развязку, толкнув рыцаря — призрака навстречу мечу Торкела в тот самый миг, когда Трэз реальный победил Трэза — голема и тот опустил руки.

Меч пронзил рыцаря — призрака насквозь…

— АААААА!!! — заорал Торкел и ринулся вперед, обхватив Трэза и сминая толпу жителей Подземелья за ним.

На поляне прямо перед жилищем, судя по всему, совсем недавно произошла битва.

Первым они увидели сидящего на крыльце орка, шею которому перевязывала нахмурившаяся Лара.

Вокруг лежали смердящие трупы каких-то чудовищ.

Между ними ходит, сжимая в руках кинжал, Луола, бледная, как смерть.

— Айслин, проверь лошадей! — приказал Торкел и подбежал к ним. — Сауруг, рана серьёзная?

Орк только махнул рукой, давая понять, что, мол, пустяки.

Торкел коротко кивнул. Затем подхватил приблизившуюся Луолу и посадил на коня.

— Никаких пожитков не берём, — он посмотрел на небо, — сейчас около полудня, к полуночи же мы должны быть как можно дальше от леса. Лара, ты поедешь с Айслином! Он ранен — придержи его в седле, чтобы не упал!

Они вскочили на коней и направили их на запад, лавируя между деревьев. Лес словно изменился — словно пропал страх, ранее царивший в нем, даже двигаться стало как-то легче. А может просто после перенесенного ничто уже не могло показаться им страшным. Сауруг пытался предупредить их о чем-то, но схватился за пораненное горло и замолк.

Ехали цепочкой: впереди Торкел на сытом и отдохнувшем Воркане с заряженным арбалетом наготове. В центре, несмотря на все протесты, поставили орка, и, наконец, замыкающим был Айслин нянчивший израненную кровоточащую руку, замотанную в обрывки мантии и держащий в свободной руке лёгкий охотничий лук. Стрелять из него он не очень-то и умел, но тяжесть оружия придавала ему определённую уверенность.

— Как ты? — спросил Торкел, поравнявшись с ним.

— Пока держусь, — тихо отвечал Айслин, покачиваясь в седле. В голове все плыло и кружилось. Если бы не Лара, сидевшая позади него он непременно бы упал.

— Лагрэф обещал нам преследование. Если мы проведем обряд прямо сейчас, то избавимся и от Камня и от преследователей.

— Ты думаешь, нам стоит сейчас останавливаться, рискуя подвергнуться нападению? Я не в силах провести ритуал, Торкел. Выберемся из леса и потом…

— Да действительно, — согласился Торкел и подстегнул коня. — Держись как-нибудь… без тебя нам не справиться.

Вскоре густые кроны Корабельного Леса уступили место стройным молодым деревьям опушки, и ещё до наступления полной темноты всадники выбрались из угрюмого леса.

Айслин уже едва держался в седле, но, несмотря на это, они отъехали от границы леса на добрые две мили, прежде чем Торкел скомандовал привал. Женщины занялись костром, пищей и Айслином.

Торкел стреножил коней и внимательно осмотрел окрестности. Уставшая больше остальных Луола насобирала жухлой травы и, свернувшись калачиком, на ней же и уснула.

— Сауруг, что же всё-таки произошло в деревне?

— Да чего там! — прохрипел орк. — Вы ушли, а я стал готовиться к обороне. Прочесал весь посёлок, соорудил что-то вроде баррикад, даже нашёл пару лёгких луков. Только я присел малость отдохнуть — где-то к вечеру — как появились они. Со всех сторон повалили, и каких только не было! Маленькие и большие, шерстистые и чешуйчатые и ещё со всякой дрянью, вроде там жал и когтей! И все словно обезумели прут и прут и с каждым днем все больше и больше. Луки их не брали, от арбалета только и была польза.

— Потом я приказал Ларе с дочкой идти в дом, а сам…

Сауруг на миг замолчал, с удовольствием отхлебнул из фляги и продолжил.

— Так вот и порешил их не меряно, а они всё шли и шли.

Я стал уставать, и тут какая-то тварь полоснула по шее, да с такой силищей, что разорвала хаувберк. Так и не понял, откуда они повылазили… а потом всё вдруг кончилось, — орк вздохнул и ощупал повязку на шее.

— Ну и битва видать была, — покачал головой Торкел. — Их там сотни…

— Да нет, в первые дни они появлялись не больше десятка в день и почти всегда поодиночке. Их обнаруживали женщины, пока я отсыпался, а то, как бы я продержался так долго? Основная работа была по ночам. Вот в последние три дня они полезли толпами, и стало действительно трудно!

Торкел переглянулся с Айслином.

— Чего-то я не так понял, Сауруг? Какие такие три дня? Мы отсутствовали всего два дня.

Сауруг пожевал губами, сплюнул и, глядя в сторону, мрачно сказал.

— Два дня?!! Да вас не было больше недели!

Они сидели у костра и Торкел, разламывая руками тонкие веточки, подбрасывал их в огонь.

— Это все Камень, — сказал Айслин. — В тот миг, когда на него попала кровь… помнишь?

— Вовек не забыть. Странное ощущение… будто ты огромная гора и держишься в равновесии на острие тонкого и хрупкого меча… и любое дуновение ветерка может смахнуть тебя оттуда, но этим дело все равно не кончится.

— Значит, вот как ты это представлял?

— Да, а еще было ощущение, что я еще не родился и наблюдаю за всем из утробы матери, а еще вокруг меня в воздухе плавал шестирог и барахтался, словно плыл против течения.

— Камень изменил пространство и время. Подумать только — какая страшная сила… кто мог доверить этому безумцу такое?

— Никто и не доверял мне ее, — раздался знакомый усталый голос и из темноты появился Лагрэф.

Он взглянул на оружие путников, и устало махнул рукой.

— Бросьте, я уже не опасен.