Пепел Черных Роз. Книга 2

КОРАБЕЛЬНЫЙ ЛЕС

Всюду было неспокойно.

Друзья, пробираясь по территории империи, чувствовали себя так, будто попали в потревоженный муравейник.

Отряды стражи, правда, не усилились, а, скорее, даже наоборот. Большинство здоровых мужчин, способных обращаться с оружием, сейчас занимались гораздо более важным и неотложным делом, которое, собственно говоря, и стало причиной нынешнего состояния могучей империи.

А положение оной было прискорбным. Вести о расширяющейся агрессии тварей Разлома становились тревожнее день ото дня. То и дело поступали сведения о новом городе или селении, взятом ими штурмом со всеми вытекающими из этого последствиями. Да и люди стали какими-то раздражительными, недовольными и подозрительными. Вопреки предположениям Айслина о том, что общая беда заставит сплотиться народы Земель, никто ни с кем объединяться не желал, а наоборот, вовсю использовал суматоху, чтобы нажиться на ней. По дорогам шастали многочисленные банды, обнаглевшие до такой степени, что нападали даже на военные караваны. Брондства волчьей стаей терзали опустевшие рубежи Империи, торопясь урвать от нее кусок территории.

С этими невеселыми ощущениями они въехали в Ирдан — небольшой провинциальный городок, оказавшийся на их пути к месту второго камня.

Здесь тоже царила суматоха — правда, несколько иного характера.

Почему-то испокон веку именно в этом городке располагался один из самых больших во всей империи госпиталей. Может, потому, что он всегда поставлял столице наиболее опытных травников и целителей, а может, служил вместилищем наибольшего количества религиозных сект различного толка — кто знает. Во всяком случае, во все времена на каждого горожанина приходился хотя бы один находящийся на излечении, что составляло порядочную цифру даже в мирное время.

Сейчас же количество раненных в несколько раз превышало все коренное население Ирдана. Можно сказать, что городок полностью превратился в один огромный госпиталь.

Но найти подходящее место оказалось не так то просто — служители различных культов, оккупировавшие город, занимались не только и не столько ранеными, сколько проповедями. Они собирали вокруг себя толпы растерянных от творящегося хаоса слушателей и вещали, не особо различаясь по форме и содержанию предсказаний.

Творец, мол, решил послать испытание чадам своим, разгневавшим его деяниями своими и грехами, и теперь они, то бишь, чада, должны повергнуть в прах порождения Зла, что вырываются из богомерзкого Разлома.

Слов, конечно, произносили гораздо больше, но общий смысл всегда сводился к этому.

Слушать проповеди ни у кого из отряда, включая и Анила, постепенно приходящего в себя, желания не было. Они старались, как можно быстрее проскользнуть мимо подобных сборищ.

Правда, удавалось иной раз услышать нечто интересное и важное — проповедники доводили до обывателей то, что им удалось узнать у раненых — но правдивая информация так удобрялась религиозными призывами, что у Сауруга, вообще недолюбливавшего любое поклонение любому Богу, просто уши вяли, как он сам выражался.

К тому же им сильно досаждали нищие, просто заполонившие город.

К юлчи — профессиональным нищим, работавшим на Ножей, прибавилась уйма обездоленных в результате боевых действий.

Обычно экономный Айслин вдруг расщедрился на пару монет, и тут же был окружен толпой просящих, которых не отпугнули ни грозный вид Торкела, ни гримасы и крики орка.

Им пришлось пришпорить коней, чтобы уйти из преследования.

Торкел качал головой.

— Видно совсем плохо — я такого нигде и никогда не видел.

И в самом деле — еще ни одной из войн даже самой жестокой и кровопролитной не случалось так, чтобы земледельцы и торговцы не могли прокормить себя. Ведь даже завоевателям нужны были продукты, обслуга и товары.

Но тем и объяснялось нынешнее беспокойство и страх людей.

Созданиям Разлома всего этого нужно не было.

Друзья, наконец, выбрались на небольшую площадь, где народу оказалось поменьше, да и крики проповедников раздавались реже. Здесь можно было спокойно спланировать чёткий план дальнейших действий.

— Надо бы разделиться, — предложил орк, — и вообще — чем скорее мы покинем этот город, тем лучше — неспокойно мне здесь что-то!

Айслин согласно закивал:

— Да, дела не ждут, тем более что нам известна… м-м-м… — тут он покосился в сторону Анила, — следующая цель.

Торкел потёр рукой подбородок, после чего произнёс:

— Тогда, значит, так и поступим! Ты, Айслин, продолжишь розыски госпиталя для Анила; ты, Саури, пойди, прикупи еды — да не жалей золотых — почему-то кажется мне, что впереди нас вряд ли встретят хлебом и солью, — тут он мрачно усмехнулся.

— А ты чем займёшься? — полюбопытствовал орк.

— Постараюсь узнать новости. Зайду в местную управу.

— Хорошо, — кивнул маг.

— К вечеру встретимся у этого самого места. Надеюсь, что Анил уже будет передан в надёжные руки к тому времени.

На том и решили.

Торкел вошел в местную городскую управу — советы словоохотливых горожан, в последнее время видевших в воинском сословии свою последнюю надежду, помогли добраться до неё довольно-таки быстро.

Торкел толкнул плечом массивную дверь и вошёл.

У писаря управляющего, Менода, болела голова — работа, поначалу казавшаяся столь доходной и необременительной, становилась всё более и более тяжёлой.

Раненые всё прибывали, и с ними увеличивались заботы и проблемы.

Приходилось составлять несметное число списков и ежедневно отправлять в столицу подробный отчёт о каждом мало-мальски важном событии, да ещё градоначальник нередко приказывал пойти проведать раненых — ужас! Менод не мог есть после того как его вынуждали осматривать тяжелейшие гноящиеся раны, да еще и выслушивать горячечный бред искалеченных. А поесть он любил.

А этот день и вовсе выдался отвратительным.

Пришлось с утра составить подробное описание случившегося.

Два дня назад произошло крупное столкновение у границы. Оттуда же вчера вечером начали прибывать раненые, и теперь незамедлительно надо было отправить отчёт Новому Всеимперскому Совету во главе с Баркатом Скромным — управляющему страной на время отсутствия императора.

Менод, едва успел закончить писать (дело это, к слову сказать, он недолюбливал, да и вообще страдал ленцой), и теперь размышлял о предстоящем обеде, как вдруг дверь отворилась, и ввалился детина в доспехах Черного Ордена. Да мало того, попёр сразу к нему и безо всякого почтения гаркнул:

«Мне надо видеть управляющего, и побыстрее!»

У Менода сразу пропали все мысли о головной боли, работе и прочем. Он даже не подумал спросить у посетителя, кто он, собственно говоря, такой, и сообщить, что градоначальник занят. Вместо этого он подавленно выдавил:

— Господин Окрист у себя.

Рыцарь, даже не поблагодарив, проследовал мимо, а Менод оказался надолго выбит из колеи, и в сотый раз твёрдо решил уйти с работы.

Имя градоначальника Торкелу показалось знакомым, и все сомнения разом исчезли, стоило переступить порог небольшого кабинета.

Конечно, сейчас ему уже было далеко за сорок, но всё так же блестели чёрные глаза, всё так же крепки были мускулы и остёр ум, читающийся на волевом лице.

— Окрист!!! — заревел Торкел так, что прислушивавшийся писарь Менод решил пойти прогуляться и быстренько ретировался со своего места.

— Сколько лет! И кто, Хорг тебя возьми, засунул тебя на это не в меру спокойное место!

Градоначальник горько усмехнулся и поднялся, тяжело опираясь на толстую суковатую палку.

Он тоже сразу вспомнил рослого пришельца.

Их знакомство состоялось несколько лет назад. Тогда Торкела послал Вождь на очередное задание. В операции участвовал небольшой отряд, возглавляемый Окристом, на тот момент командир подразделения «леопардов» — гвардейцев.

Торк тогда показал себя с лучшей стороны, чисто исполнив задание — Нэстар до сих пор гадает, куда же исчез брат Ладит.

А Окрист прекрасно прикрыл Торкела, отправив в небытие как минимум дюжину охранников жертвы, причём так, что никто из них не понял, что же его погубило.

Окрист, сильно хромая, подошёл к гостю.

— Да вот, видишь, в каком я положении. Мой первый и последний провал!

Он грустно усмехнулся и умолк, а рыцарь не стал бередить старые раны.

— Садись! — пригласил Окрист после крепкого, до хруста костей, рукопожатия. Затем достал откуда-то большую бутыль с крепким домашним самогоном и принёс две оловянные кружки.

— И что тебя привело в наше захолустье?! — спросил бывший гвардеец, разливая вино. Он, словно фокусник, извлёк откуда-то медное блюдо с холодной закуской и ещё какое-то местное кушанье.

— Поставлено у тебя это дело, — уважительно заметил Торкел, указывая на угощение.

— Скучно здесь, — оправдываясь, сказал Окрист. — Так какими судьбами все же?

— Да так, — ответил Торк, сделав добрый глоток, — решил вот разузнать последние новости, что творится в Империи. Я по делам отсутствовал недолго, но смотрю у вас здесь, что-то происходит.

Окрист нахмурился, но не стал его расспрашивать.

Он уже был в курсе падения Цитадели и тоже решил пощадить бывшего соратника.

Захочет — расскажет сам.

— Плохи дела, брат Торкел! Твари всё прут и прут, и атаки их не ослабевают, несмотря на то, что наши валят их сотнями, да какое там — тысячами! Вот недавно случился самый мощный наплыв — на крепость Кордон, — Окрист поджал губы и покачал головой.

— Тварей удалось остановить лишь ценой огромных потерь — кто не убит, тот покалечен… твой меч, думаю, очень пригодился бы там. Я знаю мало, слухи изменчивы и зачастую ложны.

— А у тебя есть карта?

— Зачем она тебе понадобилась? — удивился Окрист.

— Покажи, как там обстоят дела — уж я-то знаю, что ты не упустил всего этого из виду, не такой у тебя характер, и даже будь ты трижды хром…

Управляющий дёрнулся, словно получив сильный удар в болезненное место, и Торкел сразу понял, что совершил ошибку.

— Извини, — нахмурился он, — не хотел тебя оскорбить.

Окрист горько засмеялся.

— Да чего уж там! Знаешь, как меня тут называют? Хромой Окрист. Так что ты недалеко ушёл от истины, — тут голос его дрогнул, и он умолк на миг, не желая показать слабину.

Затем достал из недр стола старую карту, один угол которой сильно обгорел, разложил её осторожно (что и впрямь не мешало, ибо карта и без того состояла из пяти склеенных кусков), и, протянув корявый палец к границам уничтоженного Белого Ордена, деловито, словно вновь командовал отрядом, отчеканил:

— Значит, так…

Орк прогуливался по постепенно пустеющей площади, когда к нему подошёл мрачный Торкел.

— Где Айслин?

Сауруг лишь хмыкнул — так, что спугнул дюжину воробьёв, сразу покинувших пределы досягаемости орка, и неопределенно махнул рукой.

Торкел выругался и ещё больше насупился.

— Дела всё хуже. На границе с Разломом твари вновь провели крупную атаку. Их удалось остановить, но почти весь гарнизон отбивающейся крепости погиб. — Тут он зло выругался.

— Вот сидим здесь, а вместо нас другие бьются — позор! Как подумаю — кровь закипает! И где, наконец, Айслин?

Словно в ответ, послышался цокот копыт, и на площадь въехал маг.

— Опаздываешь, — упрекнул его орк, — как там раненный?

— С ним-то всё в порядке, я отдал его в надёжные руки, — вздохнул Айслин и добавил, что не следует терять ни минуты и скакать быстрее.

— Что-то не так? — спросил Сауруг, заранее предвидя ответ. Маг отвел глаза.

Увиденное им в госпитале, куда он сдал несчастного Анила, выглядело ужасно.

Кровь, гной и стоны.

Вонь, грязь измученные лекари и сотни трупов во дворе.

Путь их теперь лежал на юго-запад.

Судя по расспросам, места, предваряющие вход в подземный город, располагались где-то на северо-западе Брондств, в чаще Дубравника.

Лес этот был сейчас не так уж и велик, хотя когда-то занимал территории гораздо большие. Но сам же себя и погубил, ибо деревья, произраставшие там и давшие название лесу, отличались отменной прочностью и долговечностью.

Люди, жившие у границ леса, забросили земледелие и стали заниматься продажей стального дерева, стоившего во много раз дороже обычного. Правда, использовали при этом столь примитивные орудия, что много денег не нажили, но вот лес практически погубили.

А Лес, называемый еще и Корабельным, погубил их. Как сказал Окрист оттуда уже давно не было ни слуху ни духу, а посланный некоторое время назад отряд не вернулся и решено было оставить инспекцию Корабельного Леса до лучших времен.

На прощание Окрист предложил, было, по дружбе, дать воинов в сопровождение, но по тому, как он при этом себя вел, стало понятно, что с личным составом у него проблемы и Торкел, поблагодарив, отказался. Окрист облегченно вздохнул. В его подчинении сейчас находились лишь калеки из числа излеченных. Всех, кого удавалось сшить и собрать после ранений тут же отправляли на север — затыкать бреши в обороне. Ножи активизировались до такой степени, что непонятно было, кто управляет городом. Ирдан был полон бандитов, нищих и сумасшедших и сам нуждался в помощи. Об этом и подумал Окрист, когда в его кабинет ввалился приятель — рыцарь. Он очень бы пригодился сейчас старому легионеру, чувствовавшему, что постепенно теряет контроль над ситуацией, но он не стал просить и клянчить. «Видно не судьба», — подумал он, и с тоской взглянув в темнеющее окно, достал заветную бутыль.

До леса путники добрались в середине дня, миновав совершенно безлюдные брошенные поселения. Может быть жители, бросив свои дома, бежали в город, спасаясь от нашествия тварей Разлома, а может быть, так проявилось влияние Корабельного Леса.

— Окрист послал сюда десять солдат, — сообщил друзьям Торкел, остановившись на опушке. — Они не вернулись. Десять опытных солдат, среди которых было два «леопарда» из личной гвардии.

Айслин и Сауруг молчали, всматриваясь в колоннаду стволов гигантских деревьев. Тропа вилась между их подножиями, постепенно теряясь во мраке.

— Я говорю это для того, чтобы вы были готовы, — пояснил Торкел и тронул коня. Сейчас, также как и в Терлиге стоило бы оставить коней, но никто в Ирдане не согласился их сопровождать.

— Ты такой же солдат, как и мы, — тихо шепнул Торкел Воркану. — Приготовься к тому, что и судьба у тебя может быть такой же. И не таи на меня обиду.

Воркан, словно поняв его, тихо фыркнул и послушно вошел в лес.

Несмотря на все старания лесорубов, местность здесь оказалась довольно глухой.

Только на самой окраине леса они обнаружили два поваленных и очищенных от сучьев, но так и не вывезенных дерева. По тому, как они заросли мхом, соединившимся с земляным его покровом, стало понятно, что лежат они нетронутыми уже давно. Торкел взглянул вверх, ощутив, как постепенно стал исчезать свет. Кроны старых деревьев сплетались наверху, образуя своеобразный живой свод, скупо пропускавший солнечные лучи.

Было тихо. Лишь изредка доносилось клекотание невидимой птицы или падал на землю твёрдый несъедобный плод, чтобы подарить жизнь ещё одному деревцу.

— Я слышал об этом лесе. Он тянется от реки Птичьей до границы равнин таврогов на юге. Местные раньше добывали здесь древесину, но после какой-то болезни почти все вымерли… или сбежали, — орк спрыгнул с лошади и, подойдя к ягодному кусту, с жадностью стал поедать тускло-красные кругляши.

— Думаю, нам ещё около дня пути, — обернулся к Айслину Торкел и мгновенно насторожился, увидев его лицо. — Что-то не так?

— В лесу что-то есть, — проговорил маг, прислушиваясь. — Нечто, источающее злобу, ненависть и голод.

Торк нахмурился.

— Сауруг, щит за спину, и в конец колонны. Айслин, держись посередине.

Айслин погрыз ноготь, пряча улыбку.

— Вообще-то я о Сауруге!

— Тьфу!!! — Торкел, не позволил себе улыбнуться и как можно строже напомнил. — Вы же взрослые люди! Сейчас не время для шуток! Я же предупредил!

— Но ты же видишь, — Айслин не ожидал, по-видимому, такой реакции. — Он опять сует в рот все подряд.

— Вкусные, — сообщил Сауруг с набитым ртом, — Кислые, но вкусные!

Лес, как и полагалось, был мрачен. В глубине его они совсем уже распрощались с дневным светом, и стало так темно, что впору было разжигать факелы.

Деревья словно впились в нежданных гостей десятками глаз — путников преследовало неприятное и назойливое ощущение, что за ними следят, хоть и никого пока не было видно. Высокий свод из сросшихся крон навевал мысли о склепе, да и раздававшиеся, невесть откуда, звуки не походили на безобидные голоса безвредных птиц.

— Одно другого хуже, — пробормотал Торкел. — Ну и раскидали свое имущество Творцы!

Хищный клёкот, хохот, визжание и хруст сухих ветвей и прошлогодней листвы ужасно раздражали Айслина, и заставляли поминутно дёргать головой в поисках врага. Темнота сгущалась, а его внутреннее зрение показывало ему множество непонятных объектов… неживых, но в то же время находящихся в движении.

Но он так и не понял, как проглядел засаду.

Из-под корней деревьев вдруг метнулись тени и стремительно атаковали их.

Лошади, испуганно заржав, прянули в сторону. Маг от неожиданности не удержался в седле и рухнул на зелёную траву, а орк молниеносным движением выхватил нож и метнул его в ближайшую тварь. Та взвыла и повалилась на землю. Нож, видно, попал ей в нервный узел, и она свернулась в колючий клубок.

Торкел спрыгнул с коня и шлепком отогнал его в сторону, не желая рисковать Ворканом. Обнажив оружие, он железной стеной пошел на нападавших. Твари были ему всего лишь по колено, но очень быстро передвигались.

Они с Сауругом слаженно заработали мечами, не подпуская вертких тварей к лошадям, а довершили дело выпущенные из арбалета стрелы, добившие оставшихся. Это маг в суматохе дотянулся таки до оружия и открыл стрельбу, забыв от неожиданности, что может использовать своих Огневиков.

Рыцарь, вытирая меч о траву, пробормотал:

— Похоже, твари Разлома. Далековато их занесло!

— Нет, это совсем другие, — заметил Айслин очень довольный, что бой, начавшийся его падением с коня, завершился его же меткими выстрелами.

Торкел скептически еще раз взглянул на корчившуюся в судорогах тварь, даже перед смертью топорщащую свои многочисленные иглы. Подергиваясь, она с шипением разевала пасть, которая открывалась по горизонтали, а не вертикали, в отличие от всех остальных зверей виданных ими до сих пор.

— Как же другие? — возразил он. — Вот пасть, вот когти… вот колючки. Мало ли мы этого добра видели.

Айслин не стал спорить, объясняя, что все твари Разлома, и Рубитоги, кстати, несли, несмотря на все свое многообразие, сходные черты, а эти вот ежи были порождением какой-то совершенно новой фантазии. Он впервые видел подобную несуразность в строении черепа, но вынужден был признать, что оно было довольно удобно… для тварей, естественно.

В этот момент подал голос орк:

— Вот где они прятались!

В земле, по краям почти задохнувшейся во мху и опавших листьях тропинки оказались вырыты ямки, в каждую из которых мог спрятаться человек среднего роста. На дне одной из берлог недвусмысленно белели человеческие кости, а невдалеке валялось несколько грубо сделанных стрел.

Торкел подобрал стрелу и, рассмотрев наконечник и сломанное древко, сразу определил кустарную самоделку. Это никак не могло быть останками легионеров.

Пропавший отряд они обнаружили позднее.

Сначала Сауруг, ковырнув сапогом, освободил из-под опавшей листвы череп в шлеме легионера, потом Айслин указал на торчащие в кустах кости вперемешку с оружием.

Торкела потрясло, когда он обнаружил скелеты двоих воинов на ветвях дерева. По их позам было понятно, что умерли они своей смертью, не решившись спуститься вниз. Умерли от голода и жажды. Торкел не мог представить себе, что же за чудище могло так напугать их, тем более что один из скелетов на дереве был в одежде гвардейца.

— Подберите оружие, — приказал он и уже не стал прятать меч в ножны.

Но на этом сюрпризы не закончились — из чащи донёсся далекий крик… человеческий крик.

После короткой скачки они осадили коней и увидели, как посреди лесной поляны усыпанной ярко-красными ягодами, в ужасе жалась к дереву девочка-подросток. А напротив припало к земле, готовясь к прыжку, отвратительное создание.

Внешне оно напомнило небезызвестную железяку, но размером оказалось куда как больше, а вместо удлинённого назад черепа, затылок и шею прикрывала костяная пластина. Это был знаменитый прыгскок, известный убийца, и уж точно порождение Разлома.

Заметив всадников, тварь с булькающим шипением повернулась к ним, поняв, что от пришельцев исходит гораздо больше опасности.

— Айслин, — процедил Торк, не спуская глаз с жуткой твари, — возьми арбалет и держи её на прицеле. Когда я сойдусь с ней вплотную, стреляй.

Он спешился, в одну руку взяв меч, а в другую — стилет. В ответ тварь заклёкотала, и, ударив в землю лапами, взвилась вертикально вверх, а следующим прыжком оказалась рядом с рыцарем.

Схватка, однако, продлилась всего несколько мгновений.

Торкел метнул в летящую на него тварь стилет, не пробившее ей пластину нагрудной брони, но из-за силы, с которой было брошено оружие, изменившее ее полет.

Как только чудовище приземлилось, щёлкнул арбалет.

Торк широким замахом обрубил врагу передние лапы, затем, оседлав его, схватился за край костяной пластины, защищавшей затылок, и резко рванул на себя.

Тварь взревела дурным голосом, но через миг раздался сильный хруст, и она рухнула со сломанной шеей.

Торкел облегчённо вздохнул и, уняв дрожь в натруженной руке, выдернул из неподвижной туши стрелу, бросил ее орку и лишь, затем взглянул на девочку. Она так и стояла, не сдвинувшись ни на дюйм, с широко раскрытыми глазами и прижатыми ко рту ладонями.

Торкел вдруг отметил, на кого она похожа — точная копия наемницы Аин, только намного моложе.

— Очень похожа, — подумал он, но тут же оглянулся, вспомнив, что прыгскоки, хоть и охотятся поодиночке, но всегда сопровождаются более слабыми тварями. Никого больше не было. Если у погибшей твари и были спутники, они отступили в лес.

Рыцарь подошёл к ней, поднял лукошко с собранными ягодами и протянул спасённой:

— Всё закончилось, бояться больше нечего.

Девочка пристально посмотрела на Торка чистыми детскими глазами и заговорила чуть дрожащим голоском:

— Ты очень сильный, если смог убить прыгскоку голыми руками, — она взяла лукошко и поклонилась. Страх уже почти исчез в её глазах, уступив место восторгу.

— Ты знаешь, кто это?!!

— Прыгскока? Конечно! Да, их здесь много в округе, но так близко они обычно не подходили никогда. Есть еще ежи и хвостоколы — они дерутся с прыгскоками, я сама видела. Я собирала ягоды, а прыгскока подкрался сзади. Мы живем здесь недалеко вместе с мамой. Идёмте к нам, переночуйте, а то по ночам тут опасно!

Айслин нахмурился.

«Детская доверчивость! Она даже не поинтересовалась, кто они и что здесь делают, а уже успела пригласить к себе. Интересно, как отреагирует мать?»

— Как тебя зовут? — как можно мягче спросил.

В считанные мгновения девчонка успела сообщить, что ее имя Луола, дочь Лары, и лет ей десять, и живут тут они… но в этот миг подошел собравший все стрелы Сауруг и демонстративно бросил их к ногам Айслина.

— Стреляешь ты, а собирай я? — обвиняюще процедил он.

— Ух, ты, — протянула Луола, округлив глаза и рассматривая зеленокожего орка. В ответ орк скорчил страшное лицо и высунул язык, но Луола только рассмеялась и дернула Торкела за руку.

— Кто это?

— Это мои друзья, — сказал Торкел оглядываясь, нет ли поблизости еще какой нечисти. — Это Сауруг, это Айслин, а мое имя Торкел. И не забудь поблагодарить и их за свое спасение.

Луола очень торжественно поклонилась каждому, сказав спасибо, и тут же затараторила:

— Я буду звать их Саурчик и Айслинчик, а тебя…

— Торкельчик, — подсказал, ухмыляясь Сауруг.

— Неет! — протянула недовольно девочка, — Я буду звать его Торклик.

Жила девочка и, вправду, недалеко и пока они провожали ее, держа коней в поводу, непрерывно щебетала, рассказывая обо всем подряд — про птиц, ягоды, грибы, мать и еще что-то.

Торкел от всего этого начал уставать и все думал, кто же мог пустить в лес полный опасностей совершенно беззащитное дитя.

Деревья неожиданно отступили в стороны, и открылось просторное место, свободное от леса и окружённое тем, что в лучшие времена было частоколом.

Торкел вспомнил это место — именно через него пронёсся его мысленный взор, направляясь к подземному городу. Правда, тогда рыцарю показалось, что здесь никто не живёт.

Впрочем, и сейчас вид данного места не говорил об обратном.

На поляне стояло полдюжины домов, все с выбитыми окнами и покосившимися дверьми, точнее, их остатками. Лишь один дом был более или менее цел, да и то крыша его в нескольких местах прохудилась, а доски на крыльце прогнили.

Перед домом высилась основательная поленница. Неподалёку имел место старый, но к счастью не заброшенный колодец. За домом раскинулся небольшой огородик. И повсюду между домами были разбросаны колёса и остовы телег, а также множественно белели кости и черепа, похоже, лошадиные.

— Эй, есть кто?!! — подал голос Торкел, а Луола звонко позвала. — Мама!!!

Дверь дома со скрипом распахнулась, и в проеме показалась высокая худая женщина с арбалетом в руках, одетая в мужские полотняные штаны и рубаху.

Лет ей было сорок с лишком, но волосы уже белели ранним снегом.

Прежде, чем она спустила самодельный самострел, Торкел предупреждающе поднял руку. Женщина прищурилась и вгляделась.

Потом она радостно вскрикнула и бросилась к девочке, обнимая и спрашивая прерывистым хрипловатым голосом, выдававшим волнение:

— Кто тебе разрешил уйти?!! Где ты пропадала?

— Да нет, мамочка, всё хорошо! — улыбнулась ей дочь, — Я, правда, чуть-чуть не попала в беду, но они меня спасли!

Женщина с тревогой посмотрела на спутников дочери. В глазах её застыл немой вопрос, который она боялась произнести вслух.

— Да нет! — улыбнулся Торкел, — Не беспокойтесь, мы не разбойники.

— Так вы из города?!! Да благословит вас Творец, добрые люди, за то, что вы спасли мою крошку, — женщина на миг закрыла лицо ладонями, — Меня зовут Лара и мы с моей дочкой последние оставшиеся в живых! Заходите в дом и будьте нашими гостями — ведь, их у нас так давно не было!

Торкел поручил Сауругу заняться скакунами.

— Как вы здесь оказались? Мы то думали, лес ваш давно покинут людьми? — Торкел вошёл за женщиной в дом, согнувшись в дверях едва ли не вдвое, за ним последовали остальные.

В комнате оказалось темно, из-за заколоченных окон, но по-домашнему уютно. Утвари здесь имелось минимум — лишь большой дубовый стол да табуретки. И ещё печь — большая, заботливо сложенная каменная печь.

«Наверно, здесь тепло зимой», — мелькнуло в голове у Айслина.

— Скоро стемнеет. Я защищу дом, а потом поужинаем, — проигнорировала вопрос Торкела Лара.

— А как вы его защищаете?

— Магией, — коротко бросила она и вышла.

Айслин сразу заинтересовался и пошёл смотреть, как это делается. Торкел же с Сауругом расположились за столом, поглядывая по сторонам и не снимая пока доспехов. Как-то странно все-таки держалась женщина, живущая одна в середине грозного леса, наконец, встретившая спасителей. Слишком сдержанно и деловито.

Луола — спасенная ими девочка, разожгла печь и теперь хлопотала над плитой, вовсю стараясь показаться хозяйкой и стреляя глазками. Глаза у нее были точно как у Аин.

Вскоре вернулась Лара, а с ней и Айслин, нёсший полное ведро воды из колодца. Они умылись над каменной чашей в углу и сели за стол. Айслин сказал:

— Никогда ещё я не видел подобной ворожбы. Это определённо что-то из деревенского колдовства, но что — я точно не смог разобраться.

— Этому меня научил один старец, — пояснила Лара. — Он явился сюда с неделю назад. Мы приютили его, и в благодарность он научил меня этому. Старик называл это «обруч».

Айслин готовился что-то спросить, но тут подошла Луола с подносом в руках.

Ели молча… слишком скуден был стол этих несчастных оставленных всеми людей. Обычно не очень-то щедрый Сауруг, надеявшийся на домашние разносолы, решительно выставил на стол закупленные им в городе припасы. Лара блеснула глазами, но не противилась, и Торкел мысленно выругал Сауруга с его бесцеремонностью. Он понимал, как женщине тяжело признаться в собственной нищете.

Лишь после окончания трапезы Торкел ещё раз задал свой вопрос:

— Почему вы здесь одни? Где остальные?

Лара помрачнела. Видно было, что воспоминания причиняют ей боль, но она давно привыкла смотреть в глаза кошмару.

— Раньше здесь было более крупное поселение, и мы в основном отстроили то, что осталось от прежних лесорубов. Мы рубили деревья и перевозили их в город. Тогда здесь не водилось никаких чудовищ, пока… пока один из дровосеков, Эдлин Лаголь, не срубил древний дуб У ПЕЩЕРЫ.

— У пещеры, — повторил Айслин и переглянулся с Торкелом.

Лара на миг закрыла глаза, словно заново переживая события тех дней.

— Да! Тогда то это и началось! Сначала большие ежи. На следующую же ночь они напали на Лаголей и убили их всех. Мы их еле отогнали.

На следующее же утро выборные из поселян отправились в город просить помощи…

Вернулся лишь один, да и тот был смертельно ранен. Он успел рассказать перед смертью, что ежи напали на них из засады и что с ними были ещё какие-то жуткие существа.

Рассказчица тяжело вздохнула, но продолжала говорить.

— Тогда мой муж, старший нашего поселения, решил, что надо прорываться. Мы собрались в обоз. Женщины и дети ехали на телегах, а мужчины взяли нас в кольцо. И мы тронулись…

Где-то посреди леса на нас напали прыгскоки.

Мужчины яростно защищались, но… — тут она стиснула до побеления пальцы, — мой Дагорд погиб одним из первых (голос её зазвучал очень глухо, так, что едва можно было различить отдельные слова), а оставшиеся побежали обратно. Твари нас не преследовали.

Лара на миг умолкла, собираясь с силами. В глазах её заблестели слезинки.

— До посёлка добрались двенадцать, — разорвал тишину резкий голос, — семь женщин, включая меня с Луолой, и пятеро мужчин. Мы решили пока остаться здесь, надеясь на то, что в городе забеспокоятся из-за остановки поставки дерева и придут нам на помощь. В одну из ночей мы и впрямь услышали где-то в чаще крики и лязг оружия, но затем всё стихло, и всё…

— В городе снарядили отряд для проверки, но когда они не вернулись, городской глава решил закрыть дорогу в лес, — вставил слово Торкел.

— Ах, вот оно что! — женщина покачала рано поседевшей головой.

— Оставили нас, значит, на погибель. От них следовало этого ждать. А мы ждали… ждали очень долго — я помню каждый день.

На поляне мы были в безопасности — эти твари почему-то перестали соваться сюда после того, как расправились с Лаголями.

Ещё через месяц одна из женщин, Эдна, моя лучшая подруга, сошла с ума. Она запалила факел и побежала в лес, стремясь поджечь его.

Видели бы вы её лицо — она походила на демона: глаза горят, лицо перекошено, искусанные в кровь бледные губы шепчут проклятия.

Лара закусила губу.

— Наверное, её разорвало какое-нибудь чудовище и утащило останки несчастной в лес. В конце концов, соседи решили вновь прорываться.

Их нетрудно понять.

Терпеть весь этот кошмар изо дня в день, когда угасла всякая надежда на помощь извне, слышать каждую ночь рёв и вопли чудищ и дрожать под одеялом, не в силах заснуть и, думая лишь об одном — а вдруг эти твари решат вновь атаковать поселение — ведь их ничто не удержит!

— Вдруг они прорвутся и растерзают мою семью на моих глазах, — добавила она после паузы.

Торкел, сцепив пальцы, смотрел в стол.

— Меня, нас всех! — голос её сорвался на крик. И она замолчала…

Айслин мимолётом подумал, насколько же сильнее — и духом, и физически — эта одинокая преждевременно состарившаяся женщина всех этих городских недотрог, падающих в обморок при виде обычной мышки. Что бы они делали в подобных условиях?..

Тем временем Лара вновь продолжила свой тяжёлый рассказ — и голос её звучал хотя и глухо, но ровно — словно не она только что чуть не сорвалась на истерику.

Хотя, что ей истерика после всего, что выдалось пережить.

— Итак, они решили уходить. Только мы с Луолой да ещё одна молодая вдова с грудным ребёнком сказали, что останемся. Нам оставили несколько мешков с мукой и прочего продовольствия и пообещали, что обязательно вернутся и вызволят нас…

Они ушли больше месяца назад. А женщину с младенцем мы потеряли прямо перед приходом того старца.

Мы похоронили их останки за домом. К счастью их просто ужалила одна из тварей, но не сожрала. Да что я говорю?!! Какое в этом счастье?!! Смерть она по любому смерть!

Твари, видно, решили, что стоит иногда наведываться к нам в «гости». Если бы не старик, мы тоже бы…

Повисло тяжкое молчание, и Торкел постарался его как-то развеять:

— А что за старик и куда он делся?

— Он просто исчез — и всё…

Айслин хмыкнул. Исчез! Что-то не нравилось ему в этой истории.

Внезапно в глазах Лары загорелся какой-то новый огонёк, и она заговорила с чувством:

— Я не смею просить, ведь у вас, наверное, есть какое-то важное дело, но… не ради себя, а ради Луолы, — тут она с нежностью погладила каштановые кудри дочери, — ради её будущего прошу вас, нет, умоляю вас, выведите хотя бы её отсюда, у нас в Айфриге живут родственники. Благородные воины, заберите у меня всё, что хотите, но выведите её из этого кошмара, умоляю вас!

Торкел слушал её, опустив глаза, а когда вновь поднял голову, то произнёс металлическим голосом:

— Клянусь вам, мы выведем отсюда вас обеих, но сначала мы должны закончить кое-что.

Друзья поведали женщине о цели своего путешествия и, оказалось, что она знает, где находится вход.

— Так вам нужна как раз эта проклятая Пещера, из-за которой все и произошло. Вот уж не думала, что людям в здравом уме вроде вас понадобится идти на собственную погибель.

— Где она расположена, — спросил Торкел.

— Старик тоже все выспрашивал, где она, а когда я объяснила, он взял да и исчез! У нас в старые добрые времена, туда даже скот пасти не пускали!

— Где она? — повторил Торкел.

— Вот и вы пропадете, — словно согласившись с их потерей, ответила Лара и опустила голову. — Пещера располагается к северу; древнее предание гласит, что там живут кровоглоты. Там и срубил Лаголь этот проклятый дуб. Еще мы это место называем Воробьиной Рощей. Я могу провести вас…

— Нет, — Торкел поднялся и легонько стукнул кулаком по столу, отчего посуда подпрыгнула, — Нет! Мы сами отыщем его.

Сауруг, оставайся здесь, а мы с Айслином спустимся вниз и посмотрим.

Орк хотел, было возразить, но промолчал, понял видно, что оставлять женщин одних очень опасно.

— И еще! — добавил Торкел. — Даже если мы…

Он заметил вдруг блеснувшие глаза Айслина, но упрямо продолжил. — Даже если мы не вернемся, Сауруг выведет вас отсюда и позаботится о вас.

«Придется остаться, — понял Сауруг. — Спорить с другом Торкелом, когда он начинает разговаривать подобным тоном, означает биться головой об стену. — Теперь надо подумать, как обезопасить жилье. Воинство леса лишилось части ежей и одного прыгскока, но, судя по рассказам Лары, ресурсы его еще не исчерпаны».

Несмотря ни на какие заговоры и запирающие заклятия, твари посильнее без особого труда смогут при желании пробраться внутрь. Поэтому он лишь недовольно хмыкнул, отмечая этим, что опять ему предпочли любимчика Айслина. Впрочем, крошка Луола подобравшаяся к нему сзади и дернувшая за ухо, тут же прогнала его мрачные мысли.

Ночь прошла спокойно, если не считать тоскливого воя, раздававшегося время от времени вдалеке.

Ночевали в конюшне на охапках сена, не рискуя оставлять коней без присмотра.

Айслин заявил, что нет нужды бодрствовать ночью, когда можно полностью положиться на заклинание Лары, в действенности которого у него нет никаких сомнений.

Торкел не споря, вручил ему его мешок и сказал, что тогда он может спокойно переночевать на полянке перед домом, так как в конюшне душно и присутствует очень неприятный лошадиный запах.

Айслин почесал в затылке и, зевнув растерянно, сказал.

— Нет, ну не до такой же степени! Заклинание хорошее, но!..

— Или дежурь как все или отправляйся спать наружу! — отрезал Торкел.

Сауруг шуршал всю ночь, вырезая из полена обещанную малышке куклу. Под утро он показал ее Торкелу и тот решительно ему посоветовал не показывать свое произведение никому, даже Айслину.

Утром после восхода солнца начали собираться в путь.

Коней после недолгого обсуждения решили оставить здесь. Скотина в поселке давно перевелась, и запасы кормов оказались достаточными. Пусть животные отъедятся и отдохнут перед дорогой.

В заплечные мешки сложили трёхдневный запас пищи, в последний раз проверили остроту мечей, и стали прощаться.

Торкел подошёл к Луоле, потрепал её по волосам, затем отвёл Лару в сторону и, опустив глаза, спросил:

— Я ещё вчера хотел спросить, но как-то не до того было.

Лара нахмурила брови.

— Может, я ошибаюсь, но хотелось бы знать. Луола так похожа на одного человека. Не было ли у вас еще дочери… или младшей сестры по имени Аин?

Женщина удивлённо взглянула на него, и в глазах её вдруг заблестели слёзы.

— Была до того, как мы переехали сюда. Но Аин — это имя придуманное, не настоящее. Отец назвал ее Виолой, но ей это имя не очень нравилось, и она стала называть себя Аин — так зовут злого духа в тех местах, откуда я родом. Она так и называла себя Аин — Бесенок и все играла в мальчишеские игры.

— Мы же мальчишку хотели, — добавила она, едва справляясь с мукой исказившей ее лицо, — вот отец и воспитывал ее как сына. Очень давно она ушла и не вернулась. Мы искали её, но, — тут она посмотрела прямо в глаза рыцарю: — Вы… вы встречали её?

— Да. Судя по всему, с ней всё в порядке. Но об этом, когда вернёмся! — быстро добавил он, видя, что Лара вот-вот обрушит на него лавину вопросов.

«Росла Аин — Бесенком — выросла в Аин — Бестию», — вертелось у него на языке, но он промолчал.

Затем он повернулся к понурившемуся орку:

— Сауруг. Мы вернемся, как только сможем!

— Не надо было бы нам расставаться. Мой меч может понадобиться там… внизу, — произнёс в ответ воин Пустоши.

— Твоему мечу, скорее всего, придется поработать здесь. Нельзя их оставлять одних… иначе для чего это все, все, что мы затеяли, если приходится бросать людей в беде.

— Да осветит нам путь Великий Творец! — закончил Айслин, и они двинулись в путь.

Лара довольно подробно описала дорогу к Пещере и Торкел, сверяясь с ориентирами, уверенно шагал по толстому мху.

Лес встретил их сонной тишиной и сыростью… корни деревьев расползлись по поверхности земли и очень походили на дремлющих змей… в удалении кто-то пропрыгал, словно гигантский заяц — Торкел вложил в паз арбалета стрелу, но все обошлось.

Потом, немного позже, Айслин обратил внимание на птиц, а точнее на воробьев, сидящих на ветвях. Воробьи, как воробьи. Не зубастые, не атакуют. Ничего в них необычного — кроме их количества. Их было очень много! Они усеивали все ветви гроздьями серых тушек, словно диковинные плоды…

… и они не чирикали и не вспархивали при их приближении…

… просто сидели и только смотрели на них, поворачивая свои маленькие головки.

Торкел поднял ветку с земли, собираясь вспугнуть их, но Айслин удержал его.

После двухчасового блуждания по буреломам они вышли на открытое место. Нет, не на поляну — «поляной» это назвать нельзя было при всём желании. Ведь на поляне должно хоть что-то должно расти.

Это же больше походило на выжженный круг земли с нагромождёнными в центре глыбами камней.

Приглядевшись к камням, Торк увидел пещеру.

И оттуда веяло холодом — но не тем, от которого мёрзнет плоть и коченеют пальцы…

…нет, от него леденела душа.