Пепел Черных Роз. Книга 2

ОТЕЦ ДРАКОНОВ

На следующее утро они расстались с новобранцами имперцев и двинулись своей дорогой. Щедрые посулы и уговоры наемщиков не заставили их изменить своего решения.

Спустя сутки впереди во всей своей мрачной красе показались отроги Драконьих Гор. Облака и туман, нависшие над ними, скрывали бесплодные каменные вершины, да и земля по мере приближения к горам становилась все более пустынной и унылой.

— Значит, именно из-за этого Драго горы назвали Драконьими, — вдруг догадался Торкел. — Или его так назвали, потому что он здесь живет?

— Сомневаюсь, что здесь вообще кто-то может жить, — пробормотал Сауруг. — Если этот Драго — Творец, то он сотворил бы что-нибудь более приятное для проживания. В этих местах даже орку неуютно.

— Слышал, Айслин? — сказал Торкел. — Что скажешь?

— Скажу, что истинному мудрецу не нужны роскошь и блага — они лишь отвлекают его от размышлений.

— Напомни мне это вечером, когда ты потянешься за своей долей похлебки.

— Ты до сих пор не веришь? — спросил Айслин.

Торкел покусал губу и скривился.

— Может и не верю. Подумай сам — во сне мы все видим какого-то бородача, называющего себя Творцом. Он убеждает нас в том, что какой-то Модо, о котором никто и слыхом не слыхивал. И самое главное Хорг — подумать только Хорг!!!

Айслин не дал ему закончить.

— Просто тебе не хочется, чтобы мир был сложнее, чем ты его привык ощущать. Тебе до сих пор хочется стоять в строю и исполнять приказы!

— Что в этом плохого? — огрызнулся Торкел.

— Я и не говорил, что это плохо! Скажу даже, что мне и самому бы очень бы этого хотелось. Так проще и спокойнее!

Торкел осекся и почувствовал, как внутри живота появился неприятный холодок. Он даже не попробовал обидеться или протестовать.

Все так и было. Подсознательно он искал легкие пути и желал избегнуть неразрешимых проблем. Он просто не хотел думать об этом. Именно это нежелание решать чужие судьбы и заставило его уйти из Цитадели и… да что там притворяться — бросить друзей! Вот именно этот страх ответственности! Страх за то, что придется решать судьбы людей и направлять их, и объяснять, что и как делать! Притворяться, что знаешь ответы на вопросы и не спать по ночам, ожидая, чем же все разрешится. Придется же не просто время от времени давать советы, а решать! Решать судьбы и жизни людей! Он уже был командиром и знает, что это такое — принять всего одно неправильное решение! Миг и вместо твоих друзей бездыханные изуродованные тела.

Он вспомнил Тереса, Гвендила и остальных. Вспомнил их уверенность до принятия решений и растерянность после провалов. Поэтому то так строго каралось неповиновение. Только Вождь знал единственно правильную дорогу и жестоко карал тех, кто не желал идти по ней. Он же, Торкел, этой дороги не видит. Пока не видит! И, во всяком случае, не намерен никого карать!

Айслин, догадавшись, о чем он размышляет, сказал.

— Нам всем кажется, что мы следуем по выбранному нами самими пути, но на самом деле мы просто бежим от нерешенных нами проблем!

— Не знаю как вы, — добавил Сауруг, — а я так точно бегу! Была у меня там… — он замялся. — Жениться, в общем, надумал. Так вот представил потом, что дом нужен будет, дети опять же пойдут, кормить надо…

Он замолк и спустя некоторое время, не дождавшись продолжения, Айслин спросил.

— Ну и что?

— Что? Не видишь что ли — с вами вот езжу — воюю, режу, кого не попадя, и домой не собираюсь! Да и где он — этот дом!

Он погнал коня вперед.

Горы приблизились. В них вела лишь одна тропа, да и то, как сообщил провожатый, она была частично завалена и разрушена. Проводником был шустрый мальчишка, нанятый ими в городке Терлиг, и он убедил их в том, что знает о дороге ведущей в гору. Правда он тут же предупредил, что хоть сам он и не боится Драконьей Горы, но дальше подножия не пойдет, потому что восхождение является запретным и ему может сильно достаться от старосты.

— Вам то ничего! — сказал он, во все глаза разглядывая их доспехи и оружие. — Вы вон какие! А меня точно выпорют!

Там же в Терлиге, Сауруг, предчувствуя, что без карабканья вверх по крутым склонам не обойдется, предусмотрительно запасся в скобяной лавке несколькими мотками пеньковой веревки и дюжиной крючьев.

Коней пришлось у подножия передать мальчишке вместе с задатком и поручением следить за скакунами до их возвращения.

Мальчишка долго разглядывал высыпанное ему в ладонь состояние и, засопев, сказал, пряча глаза.

— Вы только старосте не говорите!

Торкел насторожился, а мальчишка продолжил, пряча глаза.

— Был я там, почти до самого верха поднялся. Плохо там!

— Что там? — спросил Торкел. — Ты видел кого-нибудь? Кто там живет?

— Может и не живет никто! — мальчишка пожал плечами, не зная, чем им еще помочь. — Жить не живет, а кто-то там есть! Плохо там!

Он не сказал им больше ничего полезного, и они расстались.

Торкел с сомнением взглянул на базальтовый склон. Начало тропы ведущей вверх, плавно вытекало из остатков древней, когда-то хорошо вымощенной дороги, теперь совершенно занесенной землей. Уже сейчас было видно, что выше по склону она завалена глыбами камней и селевыми потоками — результатами дождей и землетрясений. Склон был достаточно крутым, и что там еще ждало выше оставалось только догадываться.

Сауруг решительно снял с плеча связки веревок и стал готовиться к подъему. Он обещал быть нелёгким — крутые, а выше, скорее всего обледенелые склоны, лишённые какой бы то ни было растительности, представляли собой далеко не лучшее место для упражнения в скалолазании. Тем более с ними был Айслин любивший горы, как он сам выразился — на расстоянии, и никогда с ними ранее не общавшийся.

Однако другого пути не было, и, карабкаясь с уступа на уступ, они медленно взбирались на вершину. Если верить мальчишке, гора имела форму конуса с отсечённой верхушкой — своеобразное плато. Вот на этом-то высокогорном плато и должно было располагаться последнее убежище некогда могущественного Отца Драконов, и именно там им предстояло искать первый из осколков Слова.

Подъем был утомительным, и привалы стали устраиваться все чаще. Сауруг и Торкел наспех объясняли совсем непривычному к горам Айслину основы восшествия на горы — дыхание, наклон корпуса, положение рук и так далее. Бросить мага они не могли, равно как и не могли нести его, и поэтому скорость подъема равнялась скорости Айслина.

— Почему все-таки Драконьи Горы? — спросил Торкел. — Здесь жили драконы? Или живут? У нас в Цитадели про эти места ничего не говорили!

Айслин, помнивший множество легенд ещё со времени обучения в Зелёном Лабиринте, начал рассказ о Драконьей Горе, пытаясь хоть как-то разнообразить унылое восхождение.

— Давным-давно, когда ещё не существовала вера в единого Творца, на земле царили культы многочисленных божеств. Некоторые из них были столь слабы, что даже не дожили до дней Великого Обращения, когда вера в Великого Творца начала победоносное шествие по землям, которые сейчас называются Благословенными.

Торкел тут же заподозрил, что повествование будет настолько же длинным, насколько велика усталость рассказчика. Впрочем, передохнуть и вправду стоило. Он не стал торопить Айслина.

— Одним из самых сильных божеств был тогда Отец Драконов, — продолжал Айслин. — Он победил множество более слабых противников, и культ его распространился далеко окрест. Никогда еще драконы не знали такого почитания, как в те годы.

— Постой, — перебил его Сауруг. — так все-таки кто это был — драконы или люди?

— Не знаю, — сознался Айслин. — об этом написано не было. Они считались священными, люди при виде их должны были падать ниц, и не существовало более страшного преступления, чем противиться их воле — я уж не говорю об убийстве дракона — за это весь род убийцы подлежал полному уничтожению.

— Люди, наверное, все-таки! — уверенно сказал Сауруг. — Откуда стольким настоящим драконам взяться. Вон старики говорят — у них в тысячу лет одно потомство только и получается.

— Не мешай! — попросил его Торкел. Нельзя сказать, чтобы он безоговорочно верил в рассказ Айслина — легенда она и есть легенда со всеми вытекающими отсюда приукрашиваниями и преувеличениями, но ведь другого источника информации все равно нет.

— Продолжай, Айслин!

— Они творили всё, что хотели: сжигали ради забавы дома, пожирали молодых и красивых девушек… да мало ли зла они натворили!

Бесконтрольная власть и вседозволенность!

— Короче — они были плохими! — поторопил его Торкел. Лирические отступления Айслина его раздражали. По его мнению, все услышанное можно было сказать гораздо быстрее.

— Да, — согласился Айслин, не понявший подоплеки. — Это-то их и погубило. Я не знаю, чем досадили драконы некоему Илерту, но именно он начал поход против Отца Драконов и его чудовищ.

Сначала это был просто бунт, на который ни драконы, ни жрецы не обратили особого внимания. И упустили время, когда его ещё можно было подавить.

Отец Драконов опомнился только тогда, когда движение Илерту уже приняло такой размах, что противостоять ему практически не представлялось возможным.

Люди, уставшие от произвола драконов и их жрецов, с лёгкостью переходили на сторону восставших. И поклонялись уже не Великому Пращуру, а Великому Творцу, считая, что он сотворил всё сущее и являет собой образец доброты и милосердия.

Неизвестно, когда и как именно зародилась эта вера, но… впрочем, неважно.

Не прошло и года, как почти все области переметнулись к бунтовщикам.

Отец Драконов с горсточкой верных ему последователей бежал вглубь этих гор. И в землях, ранее принадлежавших ему, стали поклоняться новому кумиру.

Как известно, божество существует до тех пор, пока в него верят, поклоняются и приносят жертвы. Стоит лишь это прекратить, как оно начинает терять силы и угасать. Если его не уничтожит более могущественный соперник, этот процесс может растянуться на века и даже тысячелетия.

Бог ещё не исчез, но он уже мёртв.

И нет ничего ужаснее мести Мёртвого бога, решившего отомстить предавшим его.

Айслин замолк и с тоской посмотрел на далекую еще вершину.

— Вставайте, — приказал Торкел. — Спасибо тебе, Айслин, что развлек нас рассказом, но нам пора на встречу с этим самым Мертвым.

— То есть ты хочешь сказать, — спросил орк, — что нам придётся иметь дело с Мёртвым богом? И что нам тогда делать?

— Я этого не говорил, — обернулся маг. — Хотя, кто его знает, ни в чём нельзя быть полностью уверенным. Вот я помню…

— Пошли, — раздражённо бросил Торкел, поднимаясь. Дай магу волю и они надолго застрянут на этом уступе, слушая его сказки.

Они взмокли от пота и едва дышали от усталости, но так и не достигли вершины, а солнце между тем уже начало клониться к закату.

— Придётся нам, видно, заночевать в горах, — пробурчал орк. Он выглядел обеспокоенным, и все время оглядывался и внюхивался.

Было довольно прохладно и дул пронзительный ветер. Измученные тела требовали отдыха, но не ночевать же под открытым небом. К счастью им повезло и на очередном уступе, Торкел, взобравшийся первым издал радостный возглас.

— Пещера!

Это оказалась не совсем пещера, но довольно широкая расщелина, просторная в своей глубине и, самое главное необжитая никаким зверьем. Первым в нее вошел орк, никому не уступив этого права. Друзья не противились. Народ Сауруга не зря прозвали пещерниками — если кто и должен был знать о житие в подземных пустотах, так это именно представители этого племени.

Торкел уже начал беспокоиться, когда Сауруг, наконец, позвал их.

— Почему так долго? — недовольно спросил Айслин, но Сауруг только молча мотнул головой.

Забравшись внутрь, путники с облегчением присели на камни и достали припасы. Топлива для костра они не обнаружили и потому наскоро поужинали вяленым мясом. Затем устроились прямо на голых камнях, завернувшись в теплые походные плащи, но никак не могли уснуть, настолько пронзителен был холод, втекающий в низко расположенный вход и утекающий в трещины в стенах.

Вдобавок в своде пещеры имела место дыра, в которую проглядывал кусочек пока еще светлого неба, освещаемого уходящим за горизонт светилом.

В общем, выбор этого места в качестве ночлега вряд ли можно было назвать удачным. Вне пещеры они хоть и рисковали оказаться под дождем, зато ветер дул бы только с одной стороны. Здесь же потоки воздуха все время меняли направление, холодными змейками стараясь найти щели в складках плащей.

— Очень мне сквозняки не нравятся, — подал голос Айслин. Голос основательно дрожал.

— Можно подумать они вообще кому-нибудь нравятся, — ответил ему ворчливый бас орка. Сауруг, судя по звукам, раздающимся в полной темноте, принялся расхаживать взад — вперед. Но Торкел знал, что пещерник мало чувствителен к холоду и потому поведение его объяснялось беспокойством другого рода.

Торкел уже собрался, было, спросить, но тут!!!..

Они почувствовали, что перестали быть одни. Темнота вдруг наполнилась невидимыми существами — шуршащими, скрежещущими и шипящими… над расщелиной пронесся злобный, визгливый, невозможно высокий крик, повторенный тысячекратно.

— Птицы?!! — прошептал, поежившись, Айслин и придвинулся поближе к Торкелу.

— Ветер! — уверенно сказал Торкел, но Сауруг покачал головой, явно не соглашаясь с ними. — Ни то и ни другое! Это Духи Горы. Доставай-ка соль, брат Торкел.

— Ты что есть, собрался? — недоуменно оглянулся на него Айслин.

— Нет — прошептал Сауруг и Торкел даже подумал, а не издевается ли над ними орк, но потом увидел его лицо и глаза.

— Это для того, чтобы нас не съели. Ведь чуял я, что здесь что-то не так!

Торкел ощутил, что у него появилось желание встать во весь рост и, выхватив оружие издать боевой клич. Это означало, что и он ощущает неуверенность. Но меч так и остался в ножнах — об этом попросил Сауруг, заметивший его порыв.

Завывания усилились, и звуки тем временем меняли местоположение, то, удаляясь, то, вновь приближаясь, так, будто источник их описывал гигантские круги над расщелиной, где укрылись путники.

— Быстрее соль! — занервничал Сауруг и, почти вырвав из рук Торкела мешочек, густо посыпал драгоценной солью головы рыцаря и мага… затем себя.

Так неуверенно Торкел не чувствовал себя со времен похода в Старый Город.

— Что…что ты делаешь? — возмутился Айслин, попытавшись стряхнуть крупинки с головы, но орк остановил его руку, и прижал палец к губам, призывая к молчанию.

— Закройте глаза и сидите не шевелясь, — прошептал он скороговоркой — не делайте движений. Не сопротивляйтесь…просто сидите! Они уйдут, надеюсь!..

Они замерли неподвижно, зажмурив глаза, и Торкел еще успел подумать, не легкомысленно ли он поступает, оставив меч в ножнах, но тут вдруг и без того холодный воздух вокруг них совершенно заиндевел и будто бы уплотнился. Люди ощутили, что рядом с ними появился еще кто-то!

Кто-то большой и… и холодный повис в воздухе рядом с ними… над ними… вокруг них. Раздалось невнятное бурчание и вроде бы шепот.

Ледяные пальцы коснулись их голов и отдернулись в ужасе, дотронувшись до крупинок соли, запутавшихся в волосах. Омерзительнейшая вонь наполнила все пространство пещеры, словно сгорел в пламени свечи кусок свалявшейся шерсти. Испуганный пронзительный вой потряс стены и… и все исчезло.

— Ух, чтоб тебя! — выдохнул облегченно Сауруг. — Пронесло!

Торкел осторожно кашлянул.

— Кто это был?

— Мальчишку прибить надо! — вместо ответа прошипел Сауруг, по всей видимости, бывший вне себя от ярости. — Мерзавец!

— Какого мальчишку?

— Проводника! Знал он, что нас ждет — ведь заранее знал!

— Не может быть!

— Точно! Помнишь мешочек у него на поясе? Я еще думаю, куда он столько соли с собой в горы несет?

— Так кто же это все-таки? Ты сказал Духи…

— Тссс! — Сауруг зажал ему рот ладонью, провонявшей землей и луком. — Завтра расскажу! Приманишь его опять! Эх, нам бы жертву какую принести!

— Айслина! — тут же предложил Торкел и, невзирая о том, что они только что подверглись смертельной опасности, а может именно из-за перенесенного ужаса они закашлялись от смеха.

Тем более, что рядом громко и гулко икал от пережитого сам Айслин.

Торкел дал ему флягу и, посерьезнев, спросил, как он себя чувствует.

Айслин с досадой вырвал из его рук флягу с водой, и, отпив, сердито спросил.

— Соль можно уже смахнуть?

— Что ты! — Сауруг замахал руками. — До утра никак!

Они с Торкелом опять залились смехом.

— Шутники! — Айслин обиженно отвернулся. — Если бы Сауруг так не перепугался, я бы отогнал этого вашего демона огнем и всех делов! Хотя!

Он задумался.

— Как же — ты его отгонишь? — фыркнул возмущенно Сауруг. — Он же не в одном месте, а сразу везде! А холод чувствовал? Ему этот твой огонь, что громотопу иголка!

— Да, пожалуй, — согласился Айслин, вспоминая свои ощущения. — Он был такой огромный и… и его кто-то отговаривал напасть на нас.

Друзья замолкли в недоумении.

— Ты что — подслушиваешь духов? — спросил Торкел.

— Не то чтобы подслушиваю, — попытался объяснить Айслин. — Да и не обычный это разговор, а ощущение, что ли… уверенность… прозрение. Дыхание Силы! — наконец нашел он нужное определение.

— Он был очень голоден — этот ваш демон, а его кто-то отговаривал нападать на нас и грозил чем-то.

— Конечно голоден! — согласился Сауруг. — Сам же говорил, что уж сколько лет здесь никто не живет! А его каждый вечер ублажать надо!

Торкел вспомнил, как каждый вечер после заката Хартварк поднимался на дозорную башню в сопровождении сына, тащившего остатки еды. Тогда он думал, что это для Ворона.

— Я вот чего не пойму, — тихо сказал он, и друзья прислушались. — Этот наш Оладаф, творец и, значит, хозяин и повелитель этого мира… как он не может обезопасить нас от всех этих демонов, Духов и всего прочего?

Айслин засопел. Он и сам уже сколько дней размышлял над этим.

— Я это представляю так, — начал он. — Представь, что мы смастерили фигурки людей… из дерева там, или из глины и заставили их двигаться. Поместили их среди опять же нами созданных гор, полей и рек и стали смотреть, что же с ними будет. Стали играть с ними в войну и прочее.

Торкел тут же вспомнил подобную мини карту земель с фигурками солдат, искусно выполненных из камня. На этой карте Вождь объяснял тактику и стратегию операций Ордена.

Айслин замолк и Торкел кивнул ему — продолжай!

— Ну, вот они и играют — Оладаф, Модо, Драго и Хоргот!

— Все равно не пойму! Они же Творцы — пусть тогда Оладаф вместо нас создаст великана сторукого и тот пройдется по Землям, соберет чего надо и обеспечит победу!

— Мы не знаем правил их игры, — ответил Айслин, во время начавшегося обсуждения вдруг яснее представивший себе ситуацию. — И потом, ты же помнишь, что Оладаф говорил об отпущенном ему времени на созидание. Может быть, срок активного созидания уже истек, и теперь они наблюдают за фигурками, словно сквозь прозрачную сферу, дожидаясь времени, когда можно будет начать игру.

— А ведь и правда! — он раскрыл глаза в изумлении. — Игра пока не началась. Она начнется только после Дня Решений, а до этого Создателю нет до нас никакого дела!

Рассуждения и абстрактные понятия Айслина превысили уровень допустимого для прагматичного Торкела и он, согласно покачав головой, приказал всем спать.

— Ну, уж нет! — ответил Сауруг. — Пока это рядом — я не усну!

Зловещее существо больше не появлялось, но на этом посетители не закончились.

Под утро чуткий слух рыцаря уловил чьё-то хриплое шумное дыхание, возню и ворчание.

— Чтоб тебя!!! — прошипел он, освобождая клинок из ножен, и ногой расталкивая Сауруга. Орк, все-таки уснувший к рассвету, мгновенно открыл глаза. Встретившись взглядом с Торкелом, он тут же всё понял, разбудил Айслина, и они втроём воззрились на появившегося хозяина пещеры.

Хозяином оказалась огромная зверюга с косматой, длинной грязно-серой шерстью и длинными когтями на мощных лапах. Морда животного была полностью скрыта шерстью, и оставалось догадываться о длине его клыков.

— Аротос Кертизус! — промямлил Айслин судорожно, и непонятно было выругался он или еще чего. — Я думал, они все вымерли?

Торкел уже прикидывал соотношение сил и постепенно приходил к неутешительным выводам.

Тварь чем-то напоминала бычеглава, но была больше него раза в два, а в невероятно густой шерсти, наверняка, увязнет и его меч с секирой, и клинок орка.

Он уже почти принял решение разрядить в голову твари свой арбалет, а затем попытаться подрубить подколенные жилы, когда зверюга шумно втянула воздух и тяжело затопала мимо опешивших друзей в глубину пещеры.

Дойдя до угла, она остановилась у кучки прошлогодних веток и, зевнув, плюхнулась на них, а через мгновение раскатисто захрапела.

— Он не хищник, — запоздало сообщил им Айслин, продолжая протирать глаза и вглядываясь в сопящий ком шерсти.

— Уходим отсюда… — прохрипел Торкел и, быстро, без шума собрав пожитки, друзья стрелой вылетели из пещеры.

Почти рассвело, и они продолжили путь…подальше от пещеры и ее странных обитателей.

Далее и так почти непроходимая тропа тут и там оказалась завалена огромными булыжниками — то ли от обвалов, то ли кто-то сильно постарался преградить путь вверх.

У Торкела все усиливалось впечатление, что он вновь оказался в Старом Городе.

— Кто-нибудь может мне сказать, что нас ожидает впереди, — спросил он, желая избавиться от тягостного ощущения. — Драконы, Духи, разные лохматые псы — переростки?!!

Айслин едва волоча ноги, прошел мимо, не отвечая, а Сауруг, остановившись на миг, вытер грязное лицо грязной же рукой и пожал плечами.

К вечеру они вышли на плоскогорье, покрытое снежным покрывалом, и наткнулись на маленький овражек, справедливо решив, что ночевать в нем будет гораздо удобнее, чем на голом снегу.

Пока Торкел и Айслин расчищали ночевку от снега, Сауруг нарубил сучьев стоящего неподалеку засохшего дерева и развёл костёр.

Кое-как поужинав, рыцарь прислонился к стенке оврага и, попросив разбудить его через некоторое время, забылся чутким сном.

На страже стоял Сауруг. Айслину не спалось, и он, поиграв с созданным им снеговиком, стал расспрашивать орка о его жизни.

— Зачем это тебе? — с подозрением спросил Сауруг.

Айслин и сам не знал, зачем заинтересовался родословной орка, но тут же нашелся.

— Да вот книгу пишу о наших приключениях.

Сауруг видел, что Айслин действительно использовал все свободное время на записи в своей походной тетради.

— Здорово! — с уважением сказал он. — Выходит, я буду первым орком, о котором напишут в книжке.

Айслин понял, что теперь придется время от времени ставить орка в известность о готовности несуществующей книги, и вздохнул.

— Давай — начинай!

Зеленокожий воин вздохнул и начал своё повествование. До сознания засыпающего Торкела прорывались лишь обрывки фраз.

— Я был двенадцатым ребёнком в семье. Отец мой, Фъяхд… …и однажды он был убит в пьяной драке вернувшимися с войны наёмниками… …перебивался охотой…три года я воевал в пустынях против кочевников Ксатора… …он там ценится на вес золота.

Цветок этот произрастает лишь в дебрях Талсии — лесов, населённых Воинствующими Девами. Его используют как лекарство против многих болезней — ты и сам, наверное, знаешь об этом лучше меня.

Но когда к концу второй ночи воительницы насадили на копья более половины наших, я понял, что этот орешек мне не по зубам… пока, — орк оскалил жёлтые клыки и продолжил.

— Остатки отряда решили пробиваться дальше, но я пошёл обратно к границе лесов.

— Уже ночью, когда мне удалось добраться до опушки, стало понятно, что отряда больше нет. Не знаю, что делал бы дальше, если случайно не встретил давнишнего знакомого, предложившего вступить в наёмники.

— Да, много мы пережили с тех пор, пока нас не нанял Император — впрочем, дальше тебе всё известно.

С этими словами Сауруг ещё раз проверил, легко ли движется меч в ножнах, и буркнул:

— Спать ложись. Завтра, скорее всего, будем идти весь день.

— А как же эти вчерашние духи?

— Нет их здесь — не то место. Спи, давай!

Айслин подбросил в костер ещё веток, укутался в меховой плащ и вскоре уснул.

Сауруг же ещё долго глядел в звездное небо и о чём-то думал…

Пылающая головня в костре оглушительно треснула и пламенеющая искра, отлетев в снег, мгновенно прожгла аккуратную дырочку в сугробе, возмущенно что-то прошипев перед своей смертью.

Торкел открыл глаза, даже во сне осознав, что ничего опасного не произошло…просто так на всякий случай, чтобы лишний раз проверить свою способность мгновенно просыпаться.

Отослав Сауруга спать, он подбросил веток в костер и, сощурив глаза, смотрел теперь в огонь.

Это занятие всегда нравилось ему, с самого его далекого детства… хотя он знал, что потом глаза будут слезиться и покраснеют.

— Ну, и пусть, — сказал он сам себе, — слишком мало было дозволено мне, чтобы отказываться теперь хоть от такого удовольствия.

Чтобы части брони обращенной к костру не нагревались слишком сильно, он набросил поверх плащ и сидел все также на корточках, на маленьком участке земли очищенной от снега и продолжал наблюдать за волшебством огня.

Его забавляло, как крохотные язычки пламени осторожно, словно распробывая вкус облизывают подброшенные ветки… потом объединяются, охватывая их, и, наконец, заставляют гореть… как постепенно живое дерево распадается на угольки — сверкающие… и тут же чернеющие. Очень ярко… очень живо… очень тепло.

Что-то было в этом от сражения — разведка, атака, окружение и разгром.

Что-то еще вспомнилось ему. Где-то он уже видел подобное. Вот эту же картинку…

Потом он вспомнил…

Так сидел Колоброд перед выходом, командир группы Черных Роз, нанятых гередейцами во время их распри с тигерами — тоже варварами Улгака.

Тигеров было раз в десять больше, и клан Гередеи надеялся только на два десятка Черных Рыцарей, которых сумел нанять на свою службу.

Колоброд взял с собой из курсантов только Торкела, оставив повредившего ногу Наина в Цитадели.

В ночь перед решающим сражением, он неожиданно отобрал десятерых и ушел навстречу армии тигеров…ничего никому не объясняя. Оставшийся десяток тоже хранил молчание и гередейцы, обнаружив уход Колоброда, сочли его бегством и обрушились с обвинениями в измене к оставшимся.

А на утро был бой… страшный… невероятно жестокий и кровопролитный… странный бой, когда шеренги воинов в полных боевых доспехах шли по грудь в снегу и настолько ненавидели друг друга, что не успокаивались после нанесения смертельного удара, а продолжали рвать и кромсать поверженных и после смерти.

Вот тогда-то, когда стало понятно, что численный перевес тигеров оказался решающим и гередейцев вот-вот перережут, словно овец… вот тогда в тылу наступающих из сугробов поднялись десятеро во главе с Колобродом… пролежавшие долгую зимнюю ночь в снегу и теперь вгрызшиеся в тылы противника, словно обезумевшие псы…

Торкел помнил, как это было… как трудно было всю ночь беречь каждую толику тепла и не спать… не спать, ожидая утренний бой… того долгожданного мига, когда можно будет, наконец-то встать в полный рост и размять заледеневшие мышцы…

Когда пехота тигеров, наконец, прошла мимо, и снег окрасился первой кровью — Колоброд подал команду и звуки яростного боя заглушили стон и проклятия Торкела, когда он понял, что, несмотря на все старания, руки и ноги не слушаются его… он просто не чувствовал их. К тому же набившийся в сочления панциря снег за ночь превратился в лед.

И тогда он непослушными пальцами сорвал с пояса склянку с горючей смесью… разбил ее о свою броню на груди и поножах, и когда адское пламя почти раскалило доспехи, и заставило заледеневшую кровь бежать быстрее, двинулся вперед, объятый пламенем с ног до головы.

Его примеру последовали остальные и излишне говорить, что тигерская пехота славившаяся, между прочим, среди остальных варваров Улгака своей безумной отвагой и дерзостью, все же не смогла удержать дрожи при виде десяти факелов атакующих их с тыла.

Боль от ожогов заставила рыцарей двигаться еще быстрее, и они обезумевшие от ярости буквально прожгли боевые порядки горцев и развеяли их, прежде чем свалиться в снег, и кататься в нем, чтобы сбить пламя.

К счастью им это удалось довольно быстро, да к тому же подпанцирные прослойки и жир, которым они смазали тело до ночевки в тылу, уберегли их от серьезных ожогов.

Вождь на построении по прибытии отряда долго молчал, разглядывая Колоброда и Торкела, затем четко и раздельно прокричал, обращаясь к личному составу и указывая на прибывших.

— Перед вами пример четко продуманного плана, едва не сорванного переоценкой возможностей личного состава, и пример безрассудного, идиотского, интуитивного поступка, позволившего, как нельзя более успешно завершить операцию, причем с наименьшими потерями и полной деморализацией противника.

— Честь и слава Торкелу — бойцу!!!

Строй рыцарей ударил правыми десницами в щиты, и металлический глухой звон поднялся над бастионами Цитадели, сгоняя с них стаи воронья.

— Честь и Слава!!!

Потом, уже в казарме, Фавнер пересказал Торкелу рассказ Вождя о том, что именно племена его родичей Аллунд, и среди них именно Уратэн, отличались безрассудством в битве. Во время войн с Империей авангард их шел в сражение почти голыми, без доспехов, глубоко разрезав себе кожу на груди. Залитые кровью они бежали на врага, показывая, что им не страшна собственная кровь — они и так уже истекают ею, но до того как она вытечет полностью, они успеют взять чужие жизни.

— Армия это строй воинов, — сказал Фавнер, — но этот строй состоит из отдельных людей, и в такой миг каждый из них думает только о себе.

И не каждый из них согласен драться с противником, которого не надо и убивать. Ведь он уже и так истекает кровью…

Это пугает, а струсивший воин уже не воин.

В тот раз, помимо своей воли, даже не задумываясь о том, Торкел создал новую легенду об Ордене и еще больше заставил потенциальных противников бояться столкновения с ним…

С рассветом всех разбудил опять же Торкел. Лицо у него было мрачное, будто узнал он о чем-то неприятном.

— Нам опять придётся лезть в гору.

Действительно, вьюга утихла, и вдалеке чернела, легко различимая в прозрачном горном воздухе, громада камня, означавшая очередной каскад горы. Путники тяжело вздохнули, и у Сауруга вырвалось даже, что-то очень нелестное по поводу всех этих Творцов, посылающих их на подобные мучения.

— Это то хотя бы можно было объяснить, — ворчал он. — Объяснил бы во сне куда идти и где искать!

Настроение их еще больше испортилось, когда оказалось, что ночью они все-таки подверглись нападению. От мешка с провизией, который Айслин подложил во сне под голову, разбегались во все стороны многочисленные цепочки следов маленьких лапок впечатавшиеся в снег. Содержимое мешка заметно уменьшилось, и задохнувшийся от возмущения Сауруг воззрился на притихшего мага.

— Как это могло случиться, — недоумевал он. — Ты же взрослый человек — маг к тому же! У тебя прямо под ухом целая стая тварей выгрызла весь мешок с провизией, а ты не шелохнулся. Как это тебя самого не съели?!!

Торкел присел, разглядывая следы.

— Кто это интересно?

— Горные мыши! — ответил Сауруг, едва взглянув на отпечатки маленьких лапок. — Известные разбойники и обжоры. Во всех горах они есть. Я то думал вы знаете, что рядом с ними еду держать нельзя.

— В Синих Горах их нет, — уверенно сказал Торкел, но потом вспомнил, как волновался иногда по ночам Воркан, а до него Огонек.

— Мыши, — произнес он с какой-то странной интонацией. Похоже, что им придется всю жизнь провести в сражениях с крупными и мелкими хищниками. Есть в этом мире, хоть одно место, где они могут спастись от всех этих тварей посягающих или на их жизнь, или же на их добро?!!

— Вот и расплата, — укорил он себя. — Расслабился, глядя на огонь и тут же! По сторонам смотреть надо — не на обычной же прогулке!

И еще он вспомнил вдруг о ледяных змеях.

— По дороге вчера никто не видел ничего странного?

Сауруг усмехнулся.

— Я лично не увидел ничего обычного. Вся моя жизнь с самого рождения кажется мне странной. Как сейчас, например — когда могущественный маг накормил горных мышей моим завтраком!

Айслин только надул щеки и с шумом выдохнул — сказать было нечего.

Торкел напомнил им о змеях, и они с тревогой стали оглядываться. Мыши конечно тоже бедствие, но по сравнению с прозрачными тварями!..

Ближе к стенам снежный покров исчез, оголив ровную каменную поверхность. Скорее всего, ветер, безумствовавший на подступах к ней, просто-напросто сдувал снежинки, которым не за что было зацепиться на ровной, как зеркало поверхности.

Приблизившись к отвесной стене и исследовав ее, друзья заметили, что немного к югу поверхность камня на довольно обширном пространстве испещрена множеством странных извилин, явно искусственного происхождения, узор которых складывался в осмысленные значки.

— Чтоб треснул посох Первого Мага, если это не словографы! — выдохнул Айслин, склоняясь над ними.

— Ты можешь их прочесть? — поинтересовался Сауруг.

— Нет, — с досадой проговорил маг. — Это язык Предтечей. Да и время хорошо постаралось: здесь вообще мало, что смог бы понять и посвящённый… видишь, почти всё стёрто. Но с чего бы даже Предтечам просто так исписывать скалы. Наверняка это указание на вход. Только как его найти?

Торкел окинул взглядом отшлифованные природой склоны и уверенно сказал.

— Я дороги другой не вижу… можно правда, вбивая клинья попытаться подняться по стене, но у нас не хватит их даже до середины.

Он подошел к стене и постучал по ней.

— И вряд ли наши клинья одолеют этот камень.

— И что теперь? — Сауруг сел, прислонившись к валуну, и принялся швырять камешками в стену. Айслину вдруг представилось, что сейчас он попадет камнем в хитроумный замок Предтечей и вход откроется, но этого не произошло. О том, что это именно вход во внутрискальное пространство они уже не сомневались, так как, отойдя от надписи, различили четкий прямоугольник, его обозначающий.

Маг присел рядом с орком, а когда к ним присоединился и хмурый Торкел, достал из мешка спасшуюся лепешку и разделил ее.

Ели в полном молчании.

Не переставая жевать, Сауруг громко рыгнул, и тихо запел что-то немелодичное.

Позади них раздалось оглушительное — Оуооугхххх., и они словно подброшенные повскакали на ноги.

Перед ними стояло лохматое давешнее чудище из пещеры. Стояло, разглядывая их из-под клочьев шерсти огромными черными зрачками и принюхиваясь.

Прежде, чем они решили, что же им делать, зверюга оказалась рядом и уткнулась носом в руку Сауруга, в которой он держал недоеденный кусок хлеба.

Орк стоял, ни жив, ни мертв и лишь разжал пальцы — зверь тут же слизнул остатки лепешки.

Лохматая зверюга, сожрав весь запас их хлеба, в конце концов, потеряла к ним интерес, подошла к стене и двумя передними лапами ударила в нее…

… с протяжным скрипом проход стал открываться и, проходя мимо, Айслин увидел совершенно незаметный хитроумный замок.

Едва успев пройти, они увидели, как врата горы вновь смыкаются. Лохмач, как прозвал его Сауруг, тяжело протопал в глубину прохода и исчез. Створки сомкнулись, и они оказались в темноте.

— А обратно как? — озвучил Торкел общую мысль.

— Подождем Лохмача, — усмехнулся Сауруг. — Он видно шныряет по всей Горе туда-сюда, рано или поздно поможет!

Через некоторое время, блуждая по темным холодным коридорам, они, в конце концов, увидели впереди свет и, с огромным облегчением выбрались на волю. Лохмача они так и не встретили.

Они стояли с внутренней стороны кольца гор, на карнизе образованном базальтовыми скалами.

Путники огляделись с некоторым недоумением. Здесь было гораздо теплее…

Все объяснилось, когда они подошли к краю площадки перед выходом из тоннеля. С головокружительной высоты открывался прекрасный вид на долину, спрятавшуюся в сердце Драконьих Гор.

С узкой площадки, на которой они стояли, лес, покрывавший ее, казался ярко — изумрудным морем. В сплошном ковре джунглей не было видно ни единого просвета, лишь к востоку сверкало на солнце зеркало озера.

— Вспомнил! — сказал Айслин. — Вот оно это озеро!

— Что за озеро?

— Я забыл вам рассказать. Войска Илерту вошли в сердце Дракона, но нечто остановило их и тогда Аресту — младший брат предводителя бежал к озеру и бросился в водопад, и спасся, но лишь затем, чтобы умереть спустя три дня, не приходя в сознание.

— Водопад, — сказал Торкел со странной интонацией. — Ты лучше вспомни, что за нечто остановило их.

Но Айслин признался, что это все, что он помнит.

Торкел недоумевал.

— Ты помнишь, кто кого ел, кто кого родил, кто кого и как называл, но как нам спастись в случае чего, ты запоминать не удосужился!

— Уверяю тебя, — язвительно ответил Айслин, — мне и в голову не приходило, что я приму участие в продолжениях древних сказок!

— В такой странной компании! — добавил он чуть погодя, но так тихо, что ни рыцарь, ни орк его не услыхали.

В центре долины Торкела рассмотрел огромное и, наверное, некогда величественное сооружение. От здания теперь остались лишь развалины, которые, впрочем, даже в плачевном нынешнем состоянии, производили не менее благоговейное впечатление.

Это вероятно и был храм Великого Пращура.

Храм потрясал…

Фантазия неведомого архитектора придала зданию форму головы рогатого дракона с разверстой пастью.

Пасть служила входом в святилище.

Наверное, давным-давно сам вид этого здания призван был наводить ужас и заставлять трепетать несчастных рабов, уготованных в жертву, но…

Но сейчас время подпортило внешний вид храма и соответственно впечатление производимое им. В кровле зиял огромный проем. Рога, ранее использовавшиеся как дозорные башни, теперь покрылись длинными извилистыми трещинами и частью разрушились, а половина зубов в зияющем провале пасти попросту отсутствовала.

Зоркий взгляд заприметил также, что на террасе перед храмом, заросшей бурьяном, валялись разрушенные временем статуи. Вперемежку с каменными осколками лежало там еще что-то, что-то странное, диковинный вид чего вызывал в нем неприятные ассоциации, но что именно это было, он никак не мог разглядеть.

— Ну вот — почти и дошли, — сказал Торкел, покачиваясь на носках на самом краю пропасти. Под ногу попался острый камешек и, взглянув, Торкел убедился, что вскоре ему потребуются новые сапоги.

Айслин с отрешенным видом обошел площадку.

— Тропа разрушена! — сообщил он растерянно.

Торкел с Сауругом придвинулись к самому краю и взглянули вниз.

Когда-то от площадки в долину вела благоустроенная тропа, соединяемая между уступами скал, плетенными из канатов мостиками, но теперь их не было — лишь висели обрывки сгнивших веревок.

В общем, дороги не было.

Они отошли от края пропасти, размышляя, как же им быть дальше.

Торкел вдруг поднял подбородок и вытянул шею, прислушиваясь.

— Тишина. Ни криков птиц, ни животных. И никакого движения.

Он с наслаждением вдохнул горный воздух.

— Саури, ты ничего не видишь?

Орк помотал головой и, доставая веревку, проворчал:

— Нет, брат Торкел, ни блеска начищенных доспехов, ни марширующих солдат, ни звона оружия, ни стонов. Ничего! Не нравится мне это!..

Торкел довольно хмыкнул, — «Положительно орк, наконец, научился шутить».

— Бьюсь об заклад, внизу душно, как у Хорга подмышкой, — добавил Сауруг. — Спускаемся… и есть там кто или нет — мы это скоро узнаем.

— Как же мы спустимся, — тоскливо спросил Айслин, чувствуя, что ему все больше не нравится это их приключение.

— Закрепим веревку и начнем спуск по очереди от одного уступа к другому, — ответил Торкел. — В следующий раз внимательнее будешь книжки читать!

— Веревок не хватит, — заметил орк, еще раз измерив взглядом высоту.

— Хватит, — заявил Торкел. — Спустимся на первый уступ, снимем веревку сверху, потом на следующий, и так дальше.

— Как снимем? Мы же все будем уже внизу. Кто же отвяжет веревку? — недоуменно спросил Айслин. — Кому-то придется остаться?

Ему очень не хотелось спускаться. Как и все люди, боящиеся высоты он предпочитал, если уж приходится связываться с горами, так уж лучше взбираться, чем спускаться.

Торкел собрался ответить, но Сауруг опередил его.

— Не надо оставаться никому — узлы специальные есть — дернешь снизу, они и развяжутся.

Но Айслина это объяснение еще больше взволновало.

— Как это дернешь? А откуда узел поймет, специально мы дергаем, чтобы он развязался, или я это на веревке дергаюсь?

Сауруг весело переглянулся с Торкелом. Торкел усмехнулся.

— Дергайся, как хочешь — ничего не произойдет, пока я не захочу. Я спускаюсь первым, потом Сауруг тебя подстрахует. Саури, ты то не боишься?

Орк подбоченился, и незаметно подмигнув рыцарю, надменно ответил.

— Мы орки не боимся смерти!!!

Айслин побледнел, и Торкел, скривившись, приказал Сауругу спускаться первым, чтобы потом спустить мага как груз, привязанным к концу веревки.

Закрепив крюки на площадке, они по очереди начали спускаться вниз, и из-за неспособности Айслина к скалолазанию, спуск занял гораздо больше времени, чем ожидалось.

Сауруг оказался прав. Воздух здесь, у подножия, заросшего джунглями, был душным и насыщенным влагой. Путники мгновенно взмокли.

— Вот тебе и безжизненные горы, — резюмировал Торкел, оказавшись в полумраке леса, подступившего к самым скалам.

— Чего ты там говорил о мудрецах и их размышлениях? Прав был все-таки Сауруг — вон какой садик себе Драго вырастил в этой глухомани.

— Откуда здесь джунгли? — изумленно размышлял Айслин. — Эти растения не живут, не должны жить в этих краях.

— Как видишь, живут!

— Подземный огонь видать есть под этой долиной, — предположил Сауруг, собирая веревку. — Вот и согрел ее. Эх, закончим все дела, и переселюсь я сюда, женюсь, детишек заведу, стану главой рода…

Торкел шумно вздохнул полной грудью и закашлялся — после чистого морозного воздуха горных вершин здешняя атмосфера была словно густой сироп. Он мысленно определил месторасположение последнего из видимых им сверху остатков разрушенной тропы и решительно направился вправо вдоль скал.

— Нам туда! — запротестовал Айслин, указывая вглубь чащи, но Торкел отрицательно покачал головой.

— Надо найти дорогу. Прямиком через лес может быть опасно.

Айслин согласился с ним после первых же шагов по земле Отца Драконов — все пространство между стволами деревьев было густо переплетено лианами и другой какой-то вьющейся зеленью и кишело разнообразной живностью.

Под ногами, во влажной жирной грязи копошилась уйма отвратительных насекомых — жуки, мокрицы, и еще какая то гадость, кое-где с деревьев лениво свисали чешуйчатые тела змей, встревожено поднимавшие головы при их появлении… и все это в гробовой тишине, от которой закладывало уши.

— Ну, здесь мы хотя бы с голоду не умрем! — успокоил их Сауруг, указывая на пару ежей, выглядывающих из-за пня.

Они оглянулись в последний раз на скалы, с которых им пришлось спуститься, и Сауруг указал на белую крошечную точку, ползущую по отвесной, казалось стене с востока.

Приглядевшись, они узнали своего давешнего утреннего посетителя — лохматую белую зверюгу, с удивительной ловкостью карабкающуюся по голым камням.

Торкел вытащил из ножен широкий клинок с лезвием в локоть длиной и, несмотря на то, что был в джунглях всего однажды, на юге Фелмона во время Войны Трех, да и джунгли те были не в пример этим, двинулся вперед, прорубая оружием, путь сквозь заросли.

За ним двинулся орк.

Замыкал шествие Айслин, который тщетно пытался отодрать от своей шеи огромную красно-бурую пиявку. Джунгли были другого цвета, но уж очень напоминали собой отвратительную, проклятую Рубитогу.

Сауруг, услыхав, его проклятия, повернулся к нему и осторожно поддев кровопийцу лезвием, отделил и тут же бросил в рот на глазах у пораженного Айслина.

Маг схватился за горло, не в силах справиться с позывами к рвоте, а Сауруг, чтобы доконать его, еще и закатил глаза, восхищенно зацокав.

— Вкуснятина! Кровь-то у тебя того — в самый раз!

— Хватит дурачиться, — сказал Торкел, оглянувшись на миг. — Не забывайте мы здесь незваные гости.

— Он выпил мою кровь! — слабым голосом протестовал Айслин и орк в ответ скривил страшную рожу и оскалился.

Торкел ухмыльнулся. Сауруг как мог, мстил за высокомерие и излишнюю показную ученость мага. А также за мешок с провизией.

Отвернувшись, чтобы спасти глаза от ветки, хлестнувшей в глаза, Айслин издал испуганное восклицание.

— Что там? — мигом обернувшийся Торкел оказался рядом.

— Смотрите, — сдавленным голосом произнес маг, указывая пальцем.

По узкой протоптанной ими тропинке, обтекая торчащие из земли лохматые корешки, и лужицы воды, собравшиеся в их следах, торопились колонны муравьев, перепрыгивали с кочки на кочку мохнатые раскоряченные пауки, текли разноцветными струйками змеи.

Торкел собрался что-то сказать, но в этот миг, вынырнувший из травы еж, вместо того чтобы напасть на змею, бывшую к нему гораздо ближе, вцепился зубами в носок его сапога.

— Ах, чтобы тебя! — Торкел отбросил зверька ногой и перерубил мечом нацелившуюся в него змею. — Чем-то мы их разозлили!

— Это все Сауруг, — прошипел Айслин. — Сует в рот всякую гадость. Я с ним теперь рядом не сяду!

Сауруг выглядел озадаченным, и чтобы скрыть неловкость, пошел махать мечом, разрубая вертких змей и топча насекомых. Довольно скоро колонна тварей, видимо убедившись в силе и несокрушимости противника, перестала нападать, и всосалась в джунгли.

Когда солнце уже клонилось к закату, а в глазах было зеленым — зелено от всей этой бесконечной флоры, нога Торкела, наконец, ступила на край растрескавшейся каменной плиты.

Еще несколько шагов… последняя отодвинутая в сторону лиана, и взору друзей предстала дорога, вымощенная идеально подогнанными друг к другу каменными плитами и каменными фигурами драконов по обочине.

Сейчас плиты растрескались, уступив место пробивающейся вездесущей зелени, фигуры чудовищ стояли разрушенные временем, а деревья над дорогой так плотно сплели свои ветви, что образовали живую крышу, сквозь которую почти не проникал свет…

— Ффу, — Торкел вытер пот со лба и повязал голову тряпкой. — Дошли, наконец!

— Ты чем-то стал похож на сиентского пирата, тебе бы еще повязку на глаз! — усмехнулся Айслин.

Тем временем, рассыпавший вполголоса проклятия, орк остановился посреди дороги и умолк. Торк взглянул на него.

— В чем дело, Саури?!

— Здесь тела! Много тел!!! — Сауруг подобрался и обнажил оружие.

Торкел подошел ближе.

Весь тракт впереди был усыпан телами людей.

Сотни и тысячи мертвецов, целые груды трупов, наваленных друг на друга и замерших в тех позах, в которых их застала смерть. Стрелы и копья, торчащие сквозь тела, и истлевшие лохмотья.

Одни лежали в основном лицом вниз и головой к храму. Другие, в насквозь проржавевших шлемах и доспехах, с мечами и копьями, лежали головой в сторону джунглей. Все указывало на то, что трагедия произошла очень давно. И вместе с тем мертвые были не тронуты тленом и временем, хотя разросшиеся травы и ползуны, словно паутиной оплели их.

Кровь давно смыли дожди, и Торкелу даже в какой-то миг почудилось, что все они спят. Он даже попытался издали различить слабые движения груди, которые бы подтвердили эту мысль, но нет — это был не сон.

И еще подумалось ему — КТО-ТО, приговорив этих людей, отнял у мертвецов и законное право — сгнить, и тем самым послужить продолжению природы.

Кто-то отнял у них счастье пребывать сейчас в покое за Серыми Стенами.

— Здесь был штурм… и те, что в доспехах, защищали храм от тех, что в лохмотьях! — сказал он.

Айслин откинул со лба слипшиеся от пота волосы.

— Значит, легенда права, Торкел. Насчет восстания Илерту.

Торкел задумчиво разглядывал возвышающуюся далеко впереди громаду Храма и, по всей видимости, не расслышал последних слов Айслина…

— Уже темнеет, — сообщил он, — хорошо бы добраться туда до наступления сумерек.

— А нечто? — спросил Сауруг, вспомнив рассказ Айслина.

— Встретим — решим! Что нам еще остается?!!

Ночь, в закрытой со всех сторон горами долине, наступила неожиданно быстро и они уже в почти полной темноте взошли на террасу перед Храмом. Айслин вновь, как и в тоннеле, разжег волшебный огонек, осветив пространство перед входом.

Террасу, так же как и дорогу, усеивали тела восставших и воинов.

Один из мертвецов сидел на ступенях лестницы Храма, опираясь на древко с полусгнившим штандартом.

Поднеся огонек поближе, Айслин различил символ на истлевшем знамени — скрещенные молот и мотыгу.

— Некому их похоронить… — начал было Сауруг, но Торкел его перебил:

— Сдается мне — ты стал чересчур сентиментальным…

— И то верно, — смутился орк, — мало ли я этого добра повидал! Чего это я?

Соорудив факелы, а точнее накрутив на длинные сучья обрывки лохмотьев мертвецов, невзирая на оскорбленное шипение мага, и, обогнув завалы, они вошли в развалины. Огонь разгорался нехотя и сильно чадил, но вскоре его всполохи осветили внутренние помещения Храма.

Это был зал…огромный, невероятно обширный зал.

У противоположной входу стены имел место алтарь высотой с человеческий рост…

На истрескавшихся стенах — истлевшие гобелены… пустые пазы для факелов.

Мраморные плиты пола разбиты и покрыты толстенным слоем пыли, из-за чего рисунок, выложенный на нем, рассмотреть не представлялось возможным. К алтарю ведут ступеньки, стертые подошвами…

Торкел представил вдруг…стертые подошвами заплетающихся ног сотен шедших на заклание рабов.

Он поморщился.

— Весело тут! — до Айслина внезапно как будто дошел резкий запах горячей крови и волны боли и страха, исходящие от алтаря. Его передернуло от отвращения и ужаса.

Обойдя по периметру весь зал и, буквально ощупав каждый кусочек поверхности алтаря, они убедились к своему прискорбию, что ничего здесь нет.

Торкел даже громко позвал, призывая неведомых хозяев храма, но никто не отзывался.

— Утром поищем, — решил он. — Собирайте топливо для костра.

Айслин в поисках дров сунувшийся на террасу громко и испуганно позвал их. Примчавшиеся Торкел и Сауруг застали странную картину.

Едва различимые в темноте, у трупа знаменосца толпились их давешние преследователи — живность из леса. Ежи, пауки, какие-то зверьки похожие на мышей, стояли, оцепенев, и блестящими бусинками глаз разглядывали людей. Над ними столбиками поднимались раскачивающиеся змеи… большие и маленькие. В задних рядах звери еще копошились, но у черты, обозначенной знаменосцем, застывали, словно в колдовском трансе. Их было много, и задние ряды странного воинства терялись в темноте, но это были всего навсего мелкие зверушки.

— Сауруг, — позвал Айслин. — Вот твоя еда за тобой пришла!

Торкел швырнул камнем и сбил со ступеней пару из них, но остальные даже не пошевелились.

— Беда будет, если они все решат присоединиться к нам во время ночлега, — сказал Торкел. — Может, сожжешь их?

Пока маг раздумывал, стоит ли расходовать свою Силу на невзрачного противника, воинство джунглей засуетилось и исчезло в темноте, будто догадавшись, что их ждет.

Почти сразу же снаружи загрохотал гром, в ночной мгле полыхнула молния, и на террасу упали первые тяжелые капли — предвестники ливня. Затем отдельные капли слились в струйки, струи и вскоре уже шум дождя перекрывал их голоса.

Они расположились переждать ночь в закутке справа от входа в зал, там, где было, не так пыльно, как на всем остальном пространстве зала и не попадал на них дождь, протекающий сквозь многочисленные проемы в крыше.

Готовить что-либо не было никакого желания, и они сжевали по куску вяленого мяса, запивая все это той же дождевой водой.

— Я понимаю, то, что мы ищем, не будет лежать вот так на алтаре, без охраны и магических защит, но где же его тогда искать? — промычал Сауруг, дожевывая мясо. — Торкел, не сказано ли было тебе, где оно лежит?

— Нет, не было! Вы же слышали весь наш разговор, — покачал головой рыцарь, — Я осмотрел здесь каждую пядь и ничего не нашел. Никаких тайников, потайных дверей и так далее. Может, утром что-нибудь разглядим. Первым сторожу я, потом Сауруг.

— Вряд ли кто-нибудь явится к нам в такой ливень, — промычал, зевая Айслин, и Торкел с Сауругом одарили его нелестным взглядом. Каждый из них пожелал, чтобы ночью мага посетил хотя бы один из странных жителей леса.

Вскоре утомленные орк и маг мирно посапывали, а Торкел, присев у костра, в очередной раз счищал точильным камнем с клинка несуществующую ржавчину.

Его верный арбалет покоился в ногах, всегда снаряженный и готовый к бою, а сам он еще раз перебирал в памяти тот сон, что приснился ему в Улгаке.

Он вспоминал, не пропустил ли чего из слов Оладафа, чего-то касающегося Драго.

Но нет, он помнил все подробности видения…

От раздумий его отвлекло какое-то движение в глубине зала.

В следующее мгновение рыцарь уже стоял, держа взведенный арбалет, а зазубренный наконечник короткой стрелы хищно выискивал цель.

— Не трудись, оружие тебе не понадобится! — раздался низкий голос.

В круг света, исходящего от костра, вступила фигура воина.

Торкел сощурил левый глаз и оскалился, но все же не спустил курка.

Ростом и шириной плеч пришелец не уступал Торкелу…

…боевой доспех…

…лицо скрыто глухим шлемом в виде драконьей головы с рогами загнутыми к затылку…

…забралом служат длинные зубы дракона.

На бедре двуручный меч в металлических кольцах вместо ножен.

Воин как воин, но…одна странность — он не отбрасывает тени и на его броне не играют блики от костра.

— Не трудись, — повторил пришелец.

Голос его был низким и глухим, без всяких интонаций.

— Я пришел не сражаться.

— Кто ты тогда, и зачем пришел? — Торкел не опустил оружие. — Айслин, Сауруг — подъем!!! У нас гости!

Он оглянулся на своих друзей, но те спали и, почему-то Торкел понял, что кричи он, не кричи — они не проснутся.

— Да, они не проснутся, — со вздохом воин присел у костра меж спящих. — Во всяком случае, пока мы не закончим разговор. Садись и слушай…и опусти, пожалуйста, свой арбалет пока не попал в кого-нибудь.

Торкел мысленно выругался и присел, как и было сказано.

Сказать, что он был в растерянности!

Нет! Он был почти взбешен, устало — поучительным тоном собеседника и полным игнорированием им Торкела, как противника.

— Итак, кто же ты? — вновь строго спросил Торкел, пытаясь восстановить свою уверенность, и показать незваному гостю кто же здесь главный. Даже если это посланец Драго все равно он не должен видеть его растерянности.

— Я хозяин этого храма, — ответил пришелец.

— Я бог из Древних покрытых мраком времен, я — Отец Драконов, я — Изрыгающий пламя, я — Свергнутый бог… …и еще множество разных цветастых титулов, которые мне придумали люди, но все это не совсем так… вернее совсем не так.

Торкел хотел что-то сказать, но пришелец остановил его знаком.

— Я пришел из другого мира и обосновался в этом. Я и такие как я стали править на этой земле, и так продолжалось многие — многие тысячи лет, пока… пока не пришло время иных…

— Я ожидал увидеть настоящего Дракона, — опустив арбалет, проворчал Торкел.

— Дракона… — протянул он. — Поверь мне, не стоит искать диковинного содержания в необычной форме. Впрочем, не стоит и обманываться простотой формы. Она может содержать в себе очень многое. Огромный заяц будет безопаснее маленького тигра. Я сказал это для того, чтобы ты перестал судить о вещах по их внешнему виду. Но я чувствую, что и тебе уже пришлось пережить многое. Я вижу тебя на стенах горящих крепостей, на полях сражений, а душа твоя все жаждет новых сражений.

— Меня прислали сюда, но не для того, чтобы сражаться с тобой…

— Я знаю — тебе нужно Слово. Не рассказывай, для чего вам оно…я знаю. Чтобы закрыть Врата. Я должен отдать первый Ключ — Око, ведь с тобой Проводник.

Торкел непонимающе поморщился.

— То, что находится на шее у Черновика.

— Это орк Сауруг.

— Я знаю, но для нас он всего лишь неудачный эксперимент — черновой вариант при создании совсем другого. К сожалению, или к счастью, они как Чукли и Лесничие весьма ловко исчезают во время Чисток.

— Я не понимаю, — сказал Торкел.

— А тебе и незачем, — вздохнул Дракон. — Я тоже избегаю Чисток, но по великой милости Драго.

— Драго?!! Но я подумал, что Драго это ты!!!

— Ну, уж нет! Я, так же как и ты, его творение, рангом повыше, конечно. Я один из его… помощников. Драго вообще не видится ни с кем, кроме некоторых из Творцов.

— Он поручил тебе говорить со мной?

— Поручил? Нет, все гораздо сложнее. Я просто знаю, что мне делать, когда он хочет этого.

Дракон сделал паузу, размышляя.

— Со мной, во всяком случае, он тоже не общается с самого момента его разочарования в Эксперименте.

Торкел не знал, что сказать.

— Каждое второе твое слово ставит меня в тупик. Объясни все же, что происходит, что этот Мир, кто вы все и чего хотите? Раз уж ты не столь высок, как эти ваши Творцы, может быть, поговоришь со мной обычным человеческим языком.

Воин раздумчиво покачал головой и зачем-то надолго оглянулся в темноту за спиной.

— Рассказать? — сказал он со странной вопросительной интонацией, будто спрашивая кого-то.

Торкел ждал.

Он был почти уверен, что теперь то ему расскажут, наконец, все, что он хотел бы знать.

Воин согласно покачал рогатым шлемом.

— Хорошо! Слушай!

Есть Создатель, и есть созданные им Творцы, такие как известные тебе Оладаф, Модо и наш Драго, есть еще очень много других, очень много, больше, чем звезд ты видишь в ясную ночь.

Кстати каждая из звезд — это мастерская одного из Творцов, место, где они творят Миры. Создатель отпускает им время на их Эксперименты, а затем приходит с проверкой и наступает День Решений. В этот День он принимает решение, оставить ли Мир, таким как есть, или уничтожить его и саму память о нем.

— Судный День, — в благоговейном трепете прошептал Торкел.

— Что? Ах да… его можно назвать и так. В вашем Мире очень и очень давно начали работу четверо.

— Оладаф говорил о троих! — не удержавшись, перебил его Торкел.

— Самым первым был Хоргот, тот, кто остался в вашей памяти злобным Хоргом.

Торкел едва не удержался от того чтобы схватиться за голову. Вот уже во второй раз кто-то говорит ему, что Хорг это не сказка, которой пугают людей, а самая что ни на есть реальность!

— Уж, не знаю, верить ли тебе или?!! У меня чувство будто я снова сижу у первых своих костров и слушаю сказки.

— Тебе придется еще не раз удивляться. Слушай же дальше и попытайся поверить мне. Никто из живущих в вашем Мире не будет знать столько правды о его происхождении.

Хоргот создавал то, что вы теперь называете чудовищами… ему они нравились, если так можно выразиться…

Нет, это не то слово!

Творцам не свойственны человеческие свойства, правильнее было бы сказать — это было его талантом. Создатель в каждом из созданных Творцов, допустил некоторые изменения, и эти изменения сказались в построенных ими Мирах.

Во время Дня Решений Создатель решил подвергнуть Мир Хоргота Большой Чистке, а самого его, как не справившегося, удалить из числа Творцов. Он до сих пор сидит где-то на самой окраине и дуется на всех.

Мир вроде бы был очищен, кроме ландшафта, который пришелся по душе Создателю и он решил бросить на создание нового Мира в этом секторе сразу троих… тех, у которых оказались сходные мысли и таланты. Вместо того чтобы творить вместе, они разделили время, и первым стал у руля Драго, создавший существ населивших этот Мир, и наделивший их семью изобретенными им компонентами того, что вы называете душой.

Вторым должен был стать Оладаф, а третьим Модо.

Внезапно Драго поменялся временем с Оладафом, уже начав свою работу, и поручив мне, и таким как я, следить за развитием созданных им существ.

Модо в это время прослышал о том, что результат проверки этого Мира может быть таким же, как в случае Хорга. Даже не приступив к работе, он решил, не то чтобы отстраниться полностью, но создать себе возможность не отвечать за ошибки, которые, как он думал, неизбежно совершат Драго и Оладаф. Он использовал задворки Мира в качестве своей собственной Мастерской и ждал когда же, наконец, затея Оладафа и Драго провалится.

— Задворки… это что?

— Планеты вашей системы и их луны.

— Я понял только про Луну.

— Нда… думаю этого достаточно!

— Значит Модо на Луне?

— Сейчас это не должно тебя занимать. Пойми, как сложно мне объяснять тебе устройство Мира, пользуясь к тому же вашим несовершенным языком. Что можно рассказать рыбе о лесе?

— Понятно! Втолкуй все это нашему чудеснику, а он потом разъяснит мне.

— Да, ваш чудесник не прост. Я думаю, что Модо постарается увести его от вас и перетянуть на свою сторону.

Существование этих, как ты выразился чудесников, одна из причин беспокойства Модо.

К тому же после Чистки оказалось, что часть информации не уничтожилась, и остались создания Хоргота, продолжившие свое развитие без него. А чудесники оказались восприимчивы к энергии созидания.

— Постой — я запутался. Причем тут чудесники?

Воин наклонился вперед и рога на его шлеме нацелились в Торкела.

— Чудесники — есть первое предупреждение и доказательство того, что люди сходны с Творцами не только внешне, но и в своих способностях, а это таит опасность уже для Создателя.

— Нет, ну, ты и хватил! Что могут чудесники!?! Видел я их в деле.

— Пока может быть могут не все, но потом!..

— Мне опять придется прибегнуть к иносказаниям — ты ведь был пастухом?

— Да, когда-то…

— Я знаю. Так вот все прекрасно, когда есть пастух и есть стадо.

— Пастух это Создатель, а бараны, стало быть, мы?

— Да, не обижайся.

— Есть еще волки…

— Они входят в схему, не отвлекайся.

Итак, пастух, стадо и волки, если уж тебе так хочется. И вот представь себе, что хотя бы один из баранов получает права и способности, соразмеримые с твоими возможностями. К примеру, разговаривать, махать мечом и увлекать за собой остальных, заставляя их не подчиняться тебе и беспрекословно слушаться своих приказов.

— Чушь, какая! — Торкел наморщил лоб и заставил себя улыбнуться, хотя картина вырисовывалась страшная. — Резать надо такого барана и всех делов!

— Вот это и предлагает Модо. Но если стадо огромно, этот неординарный баран не один, да еще договорился с волками. И предлагая решение, ты, наверное, забыл, что сам относишься к стаду, которое предлагает уничтожить Модо.

— Нас то за что уничтожать? Чудесников, если уж на то пошло! Хотя Айслин!..

— Дело в том, что нет принципиальной разницы между чудесниками и остальными людьми, просто талант этот у остальных еще не проявился, или они не знают о нем.

— Тогда, чего уж там, если Создатель хочет…

— Создатель пока ничего не хочет, Модо также как и остальные ждет Дня Решений. Феномен вашего Мира в том, что здесь все так перемешалось, что вполне возможно это понравится Создателю. Есть одно свойство, которое получено впервые и может спасти ваш Мир.

— Что это за свойство?

Воин как-то обреченно махнул рукой.

— Не могу сказать. Сказанное может нарушить будущее. Что-то неучтенное витает в воздухе вашего мира.

— Что вам полагалось делать? — с жаром продолжал Дракон, — ждать приказов, или как вы говорите, повелений свыше, передаваемых вам жрецами, и следовать им.

Создатель садится поиграть с одним из Творцов, или сразу с несколькими, и они начинают строить, или разрушать империи, собирают и сталкивают между собой армии и тому подобное.

Но вы же не сидите, сложа руки, ожидая приказов! — Дракон стукнул себя по колену, — Вы иногда уничтожаете жрецов, потому что вам не нравятся их предсказания и они сами. Вы верите лжепророкам, если они красноречивы, и во имя их несете смерть ни в чем неповинным.

Даже если перед вами заклятый враг, вдруг вы отпускаете его, потому что проникаетесь непонятным милосердием, и одновременно убиваете женщин и детей, хоть вам и дан запрет на это.

Вами руководят чувства, а не холодный разум, и вы то истово молитесь придуманным вами кумирам, то безжалостно уничтожаете их. Попеременно вами владеют противоречивые идеалы и устремления. Находясь под гнетом, вы мечтаете о свободе, обретя свободу, мечтаете о сильном правителе.

Вы хаотичны и непредсказуемы, а вместе с возможностями, имеющимися у вас, следовательно, опасны.

Кому интересно играть в игру, правил в которой не существует?!! Где герои бегут с поля боя, а трусы совершают от страха немыслимо смелые поступки?!! Может быть, Создателю! Его помыслы неведомы нам. Может это как раз то, что он ищет?!!

Пойми. В других мирах не бывает так, чтобы голодный зверь отказался от еды в пользу более слабого и более голодного! Это неправильно! так не должно быть!

Законы общие для всех остальных миров почему-то не действуют в вашем пространстве. Вернее действуют не всегда!

Торкел пожевал губами.

— Не буду притворяться, что все, что я услышал, понятно мне, но основное я понял. Есть мы и есть враг, против которого нам нужно сражаться со слабой надеждой, что мир наш понравится Создателю.

— Да, в первую очередь вам надо остановить Модо! Для этого надо собрать осколки Слова — драгоценные камни, из которых оно состоит. Затем надо вставить камни — буквы во Врата и запереть их.

— Но они же и так заперты?

— Вообще-то они заперты только в одну сторону. Из вашего Мира именно через них в мастерскую Модо истекают души мертвых. Но врата закрыты Словом и если Модо найдет камни прежде вас, он откроет их в обратную сторону и проведет армии морков в ваш Мир.

Торкел содрогнулся.

— Может быть, все-таки вы ошибаетесь и не все так плохо, — запротестовал он. — Неужели Создатель допустит уничтожить нас до Судного Дня?

— Может быть, он не в курсе дел этого сектора, а может, не хочет нарушать правил создания миров. Участники создания сами распределяют время и свое участие, и значит, противодействующие друг другу они не нарушают все же этого правила. А может быть, и это очень вероятно, он сам создал возможность столкновения интересов, чтобы посмотреть, что же получится в конце.

Понимаешь, сначала при управлении вами нет иного чувства, кроме раздражения.

Я даю указание построить дом… мне интересно, что он создаст из материала, который я ему дал, дерево, глина или снег…

А исполнитель, если уж, и принимается за строительство, то, положив первый камень, тут же или зовет кого-то на помощь, или берется за меч или дубину, и идет в набег, с целью захватить рабов, кои и выстроят для него желаемый дом.

Понимаешь, я вселяю в него желание построить дом, но пока он его строит, фантазия его растет намного быстрее, и он понимает, что одному ему не справиться.

Он начинает воевать, торговать, отправляется в дальние странствия, решает вдруг построить сначала какой-нибудь механизм для облегчения работ или корабль, чтобы найти лучшее место для постройки дома — в общем делает все, но только не то, что было ему указано.

Если я говорю, что нельзя есть рыбу из этого гнилого болота, он, вдохновленный откровением, которое передано ему, и только ему, в связи с тем, что рыба ему вредна, опять же, собирает войско, и начинает громить соседние племена рыболовов, за то, что они якобы не придерживаются указаний Бога.

А мне всего-то и надо было, чтобы он сделал какой-нибудь простенький шалаш или слепил домик из снега.

Поначалу это раздражает, но потом начинаешь получать удовольствие просто от наблюдения за происходящим и комментирования. А если уж найти более общие принципы игры, более всеохватывающие…

— Я запутался, — честно признался Торкел. — Для меня все всегда было просто. Есть приказ — выполню, есть враг — уничтожу.

— Потому то ты и твои друзья выбраны Оладафом. Вы прямолинейны и не испорчены.

— Лучше бы уж кому-нибудь другому такая честь, — пробурчал Торкел, но в душе он был польщен и тут же спохватился. Вот ведь как Черный Рыцарь Торкел, слабоват ты оказался на лесть.

— Не беспокойся, — произнес воин, внимательно глядя на него. — Есть у тебя эта слабость, слишком мало тебя хвалили и вряд ли доставят такое удовольствие в будущем. Путь, по которому тебе придется идти, может оказаться длиннее, чем твоя жизнь.

— Об этом я никогда не забываю, — с достоинством ответил Торкел, уже нимало не удивляясь, что Отец Драконов прочел его мысли. Мало ли каких чудес он уже повидал!

… с тобой Проводник и, значит, я должен отдать тебе Око.

— Талисман или как ты говоришь Проводник не у меня, — сказал Торкел, пытаясь найти подвох.

— Вы связаны Проводником и кому не отдай Око, оно все равно будет у вас всех… кстати, я сейчас говорю со всеми вами и каждому из вас отдаю его. Я объясню механизм работы с ними Айслину.

— Вся долина перед твоим Храмом завалена телами, и… они… живы?

— Да, Драго, возмутившись происходящим хаосом, остановил для них время до своего решения, но пока ничего не придумал, а уничтожать их не хочет. Он вообще не любит уничтожать.

— Кто они?

— Помнишь, я говорил тебе о пастухе и стаде. Пока Драго теоретизировал, я был пастухом этого стада, а некий Илерту стал тем их вожаком, что решил изменить существующий порядок. Под влиянием чудесника Вокиала он решил, что в силах сам править в этих краях.

— Айслин упоминал про какого-то Вокиала.

— Это его сын, носящий то же имя и сеющий точно такие же раздоры по всему вашему Миру. А отец его, также как и остальные, лежит сейчас перед храмом.

— Но там же и ваши солдаты и жрецы!

Торкелу показалось, что воин пожал плечами под металлом доспехов.

— Решение Драго для всех…

— В горах на нас напали неведомые силы, которые Сауруг назвал Духами Гор.

Драго согласно кивнул.

— Кроме того, ты должен был заметить, как вас сильно покусали существа встреченные вами по дороге.

Торкел вспомнил упрямо бегущего за ними паука с кулак величиной.

— Это все компоненты… души последователей Илерту. Они сами спят, но кое-что из их сущности продолжает злобствовать в других обличьях. Эта часть сущности людей бессмертна, так сказать, и при некоторых обстоятельствах переселяется из одного существа в другое.

Вам еще повезло, что собирался дождь, и привычки этого зверья, в которые вселились души спящих, пересилили их злобу. К счастью они не могут заставить муравьев охотиться по ночам, а лягушек лазить по деревьям. Хотя, если так пойдет и дальше — я слышал, уже появились пауки, живущие под водой. В любом случае, они наглухо закупорили вход в долину и оградили нас от посетителей. Не докучайте им и старайтесь не злить. Они до сих пор стараются проникнуть в храм, но сюда им дороги нет!

— Попасть к вам мы не смогли бы, если не… — Торкел пощелкал пальцами вспоминая. — Кертизус… такая огромная белая зверюга.

— Они еще остались. Рад слышать. Вот уж безвредное существо. Они служили вместо коней для жрецов… смешные веселые зверушки… вечно голодные, но не хищники. Драго не любит, и не создавал хищников… а надо было бы. Оладаф любил играть с ними — наверное, это он прислал его к вам на помощь.

— Значит, Духи Гор — это души, которые не вселились ни в кого.

— Я не совсем понимаю, с чем вы столкнулись, но, скорее всего это одно из творений Хоргота избегнувшее Чистки. Такое же, как и известные тебе Хройро.

— Ты то проявляешь поразительную информированность, то не знаешь того, что лежит в твоих же владениях.

Воин, уже не скрываясь, рассмеялся.

— Ты не прост. Я действительно давно уже не интересуюсь происходящим вне Дома Драго, но я сказал, что сейчас беседую по отдельности и с твоими друзьями и они рассказали мне многое до тебя. Я собираю информацию и делаю выводы.

— А Кереметы? — спросил Торкел и опасливо оглянулся. Он не мог забыть противной физиономии в подвалах имперской гробницы.

Воин посуровел, и тон его стал несколько брезгливым.

— Не беспокойся — сюда им дороги нет. Вообще не думай о них. Они безвредны. Тот, кто их создал, сидит себе где-то, отлученный от дел, и от нечего делать наблюдает за когда-то принадлежавшим ему миром. Он бесится, когда о нем не вспоминают и окрыляется когда слышит свое имя. Постарайся не упоминать его в своих речах — это только придает ему силы и напрасные надежды. Любимые его создания — это Лабиринт, вы его называете Старым Городом, в котором надо блуждать по коридорам и сражаться с разной нечистью, и такой же бессмысленный Сухой Лес с остатками его ящерной мерзости.

Впрочем, пора закачивать!

Первый камень я дам вам сейчас, и при посредстве Проводника вы вставите его во Врата Серых Стен.

Перед тем как камень уйдет — он покажет вам место следующего. Берегите Проводник. Отнять его у вас приспешники Модо не сумеют, да он им и ни к чему, но вот убить вас по дороге — это в их силах.

— Никогда бы не подумал, что мне придется заботиться о судьбе Врат в Серых Стенах. — Вздохнул Торкел.

— Так же как не мог представить себе всего остального, — сухо сказал воин и поднялся. — Пора!

— Постой, скажи мне, ответь на один вопрос, — Торкел почти выкрикнул эти слова, и голова в рогатом шлеме выжидательно склонилась, готовая слушать.

— Скажи мне…если ты сражался во имя Добра…если Зло это не ты, то зачем?… зачем эти жертвоприношения, для чего эта кровь на твой алтарь?…

Звук, который он услышал в ответ на свой вопрос, почти наверняка, был плохо сдерживаемым смехом, приглушенным к тому же шлемом и шумом ливня.

— Спросил бы сразу, Рыцарь, зачем я съедал так много молодых девственниц. О, Создатель, как я устал от людской глупости!..

Ты ответишь на все сам, когда точно найдешь отличие Добра от Зла. И вспомни о муравьях под твоими сапогами — думаешь ли ты об их мучениях?

С этими словами он резко повернулся, показывая, что разговор закончен, и направился к алтарю.

Торкел последовал за ним.

Дракон остановился у алтаря, небрежно махнул рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое, и камень, беззвучно отъехав в сторону, обнажил вход.

Они вошли.

Это была небольшая пещера, стены ее были неровными и шероховатыми, покрыты мхом, а слабый свет исходил от кристаллов, вросших в потолок.

В углу журчал маленький водопад, падающий из стены в каменную чашу бассейна. Он был заполнен прозрачной водой, а на дне, среди водорослей резвились золотые рыбки.

— Там — на дне. Возьми его, но помни, что один он не сможет удержать Врата.

Торкел заворожено уставился в воду. Осторожно коснулся поверхности. Она оказалась обжигающе — ледяной и пальцы сразу стали неметь.

Он уже хотел, было, отдернуть руку, но тут в глубине водорослей тускло блеснул изумруд, и Торкел, отбросив сомнения, потянулся к нему, распугав рыбок. В следующее мгновение он уже рассматривал в руке изумруд величиной с куриное яйцо.

Тут у Торкела потемнело в глазах, закружилась голова, и он…проснулся.

Уже занимался рассвет. Сауруг и Айслин еще спали, и Торкел возблагодарил Отца Небо за то, что они не увидели, как Черный Рыцарь уснул на посту.

Странные сны, однако, ему снились.

— Мне привиделось, что Дракон дал мне Изумрудное Око, — потягиваясь и зевая, произнес проснувшийся Сауруг.

Торкел изумленно взглянул на него и только открыл рот, как Айслин, не раскрывая глаз, сказал:

— Да и мне тоже…никакое он не чудовище…древний седой старец…маг… мудрец каких поискать. А Око служит навершием его волшебного посоха…

— Опять со своими посохами! — окрысился Сауруг. — Говорят тебе он орк огромного роста из древнего рода Сауто, а изумруд он получил от отца, а тот отнял его у Кователей.

Взяв слово, Торкел во всех подробностях пересказал им ночную встречу. Как оказалось, все они до мельчайших подробностей помнили все детали сна и, хотя Дракон приходил к ним в различных обличьях и говорил им о разном, но общий смысл его слов сводился все же к одному — он отдал им камень…

— Ну и где же он? — спросил Сауруг.

— Последнее что я помню, — почесал подбородок Торкел. — Я стоял у алтаря.

— И я тоже.

— И я…

Торкел еще вчера внимательно запечатлел в памяти цепочки следов оставшихся в пыли во время их вчерашних хождений, и сейчас изучив их, увидел то, что, в общем — то и ожидал — новых следов не было.

Они приблизились к алтарю, и хотя каждый из них ожидал, что вот-вот кто-нибудь скажет — какие же мы дураки, что верим во сны. Но никто из них ничего не сказал, и они стояли молча, не решаясь заглянуть на вершину алтаря. Потом Торкел подошел вплотную к постаменту и пошарил рукой…

— Ну, что там? — не выдержал Айслин.

Торкел повернулся к ним и медленно разжал ладонь. Друзья подались вперед — на широкой мозолистой ладони рыцаря лежал крупный с куриное яйцо неграненый камень зеленого цвета и мирно поблескивал искорками.

— ОКО ДРАКОНА… — тихо благоговейным шепотом выдохнул Айслин.

Айслин не решился сразу же провести ритуал, и Торкел понимая его волнение, не стал его поторапливать. Кто знает, подумалось ему — не получат ли они следующей ночью новые указания.

— Уходим! — приказал он.

Сауруг кивнул и стал собираться.

Тщательно разобрав костер, и залив уголья водой, они вышли из Храма. В последний раз взглянув на него, друзья поспешили по заваленной телами дороге прочь.

К сожалению, никто из них ночью не догадался узнать дорогу из долины, и теперь надо было решить с чего начать ее поиски.

Живность, накануне так рьяно преследовавшая их, куда-то попряталась и все, казалось, осталось, как и накануне… лишь только на доспехах и шлемах лежащих среди проросшей травы древних воинов сидели сотни, тысячи, десятки тысяч бабочек.

Огромные, с человеческую ладонь, с крыльями ярко-желтого цвета, они неподвижно сидели на человеческих телах, и лишь легкий ветерок чуть шевелил их пестрое одеяние.

Торкел шел рядом с Айслином, не обращая внимания на чудесные создания, и потому они оба не заметили, как Сауруг подкрался к одному из насекомых, взмахнул руками и зажал ее в своих мозолистых ладонях.

С довольной кривой ухмылкой, показав ее друзьям, он изрек:

— Огромные-то какие, почти как те, что у нас на пустошах вместо семечек используют.

— Кстати о бабочках… брат Илерту, сбежавший отсюда, так вот, когда он умер, и его тело понесли на омовение, на груди нашли огромную бабочку, ну прям как эта, судя по описанию.

Айслин подошел к орку, с интересом разглядывая насекомое, из последних сил бившееся у него в руках.

— Ах, чтоб тебя! — вскрикнул орк и сжал ладонь с пестрым комочком, — Кусается, заррраза!

Торкел недовольный остановкой, покачал головой, и тут его осенило.

Выхватив из ножен клинок, он крикнул друзьям:

— Сауруг отпусти бабочку. Брось, я сказал!

Удивленный грубым окриком, орк разжал ладони, но бабочка не вспорхнула, а раздавленным комочком бессильно упала в траву.

Тут как по сигналу остальные бабочки поднялись со своих насестов и стали собираться в рой, от мельтешения которого зарябило в глазах.

— Слишком поздно! К оружию!!!

Действительно… слишком поздно…

Ни Торкелу, ни Сауругу, ни тем более Айслину никогда не приходилось сражаться против врага таких малых размеров.

Поэтому, когда рой, разросшись, словно облако накрыл их, они стали сражаться так же, как и прежде, прижавшись спинами, но вскоре убедились, что подобная тактика совершенно неэффективна. Бабочки атаковали с бездумным бесстрашием и гибли сотнями от каждого взмаха мечей. Но…

Торкел плел перед собой замысловатую паутину своим мечом и кинжалом. Пока ему удавалось не подпускать злобных насекомых близко к себе, разрубая их, а вернее просто расталкивая потоками воздуха, но такую выбранную им скорость боя даже ему не в силах было выдержать достаточно долго.

Сауруг вертелся волчком, размахивая клинком и рассыпая ругательства.

Айслин же, метнул в скопище насекомых огненный шар, прожегший его насквозь, но не уничтоживший полностью. Затем он выхватил свой меч, но, не имея опыта в рукопашной, постоянно пропускал к себе бабочек и жутким голосом вскрикивал каждый раз, когда проскользнувшее насекомое кусало его.

Первым не выдержал Сауруг. После очередного эффектного поворота он задел носком сапога край плиты и растянулся на земле, расшибив себе лоб.

Меч отлетел в сторону и желтый рой Летающей Смерти тут же накрыл его.

Заметив это, Айслин бросился к другу, но бабочки поступили очень разумно.

От стремительно разрастающегося над извивавшимся от боли орком роя, отделилось облачко насекомых, и атаковало бегущего навстречу Айслина.

С таким количеством противников измучавшийся и еле держащийся на ногах маг уже справиться не смог. Он врезался в сплошную стену насекомых и, выронив меч, закричал, когда сотни маленьких хоботков впились в его кожу…

Торкел видел все это, но, несмотря на то, что стоял всего в паре шагов от попавших в беду друзей, не мог ничего поделать. Ему и так уже было тяжело отбиваться от не уменьшающегося в количестве противника.

Но ведь там погибали его друзья. К тому же он вдруг ощутил присутствие нового противника и, оглянувшись, увидел, как зашевелилась трава на опушке леса. Это спешили на помощь своей летучей коннице воины джунглей.

Мгновение поколебавшись, он бросил оружие в ножны, и решительно двинулся вперед. Бабочки облепили его, но рыцарь, не обращая внимания, кровоточащими руками разогнал насекомых и взвалил бессознательного орка на спину, затем пробрался к Айслину и, выдернув его из облака бабочек, прохрипел ему в ухо:

— К озеру! Туда! Бегом!!!

С этими словами он швырнул легкое тело мага в заросли и, взмолив небо о том, чтобы маг понял его, нырнул туда сам…

Они довольно долго бежали сквозь заросли.

Айслин с залитым кровью лицом, поминутно спотыкающийся, Торкел в изорванной рубахе, несущий на плечах тело — безжизненное истекающее зеленой кровью тело орка.

Бабочки немного отстали, задержанные ветвями и листвой.

Торкел со злобной радостью пробегал прямо сквозь заросли, ощущая, как отогнутые им ветви со свистом распрямлялись, убивая сотни злобных мотыльков.

Айслин заорал осипшим голосом:

— Торк!!!..Торк, куда мы бежим?!! Зачем к озеру?!!

— Водопад! Мы прыгнем… прыгнем туда, вниз!

— С такой высоты?!!

— Да!!!

В следующее мгновение Айслин на всем бегу вылетел на маленькую полянку и остановился только у самого обрыва…

…внизу река…

…далеко внизу…

…очень далеко!..

Айслин успел лишь раз глубоко вздохнуть, глядя на бурлящие далеко внизу холодные воды. В голову ему пришла всего одна мысль.

«Я не смогу!»

В следующую секунду он повернулся в сторону зарослей, откуда навстречу ему несся Торкел, а за ним стремительно разрасталось желтое облако.

Остальное произошло мгновенно.

Торкел поравнялся Айслином, схватил его свободной рукой за шиворот, и, протащив за собой до самого края, прыгнул.

Падение, длившееся всего несколько мгновений, показалось им вечностью. В воздухе маг отцепился от руки рыцаря и продолжил полет самостоятельно.

Торкел же с Сауругом на плечах вошел в воду, словно скала обрушилась, надеясь лишь на то, что русло реки окажется достаточно глубоким.

Дальнейшее Торк помнил урывками.

Помнил, как он, с все еще не очнувшимся орком, камнем вошел в воду, как оттолкнулся из последних сил ногами от каменистого дна и вынырнул на поверхность, как до последнего момента держался на плаву сам и удерживал Сауруга.

Помнил, как река нырнула в тоннель, а спустя какое то время вынырнула уже среди отвесных скал. Здесь она впадала в небольшое озерце, окаймленное по берегам низко наклонившимися ивами.

Вот за их ветви Торкел и уцепился, почти теряя сознание…

Торкел медленно открыл опухшие от укусов веки.

Постепенно взор его прояснился, и он увидел еще мокрых друзей, бессильно лежавших рядом с ним на отмели.

— Эй, — простонал он, мысленно проверив, есть ли у него ноги и руки. Все перечисленное болело и, следовательно, имелось в наличии. — Со мной вроде все в порядке. Как вы там?!

Айслин, простонал в ответ:

— Не знаю! Хорг меня дернул за язык рассказывать тебе о водопаде! Меня до сих пор всего трясет! Там же могли быть камни!

Торкел усилием воли заставил себя встать.

Ноги, руки целы, лишь все тело ноет от укусов этих треклятых насекомых, а самое главное мешочек, что висел у него на поясе и где покоился изумруд, был цел.

— Если бы меня поставили перед выбором, — продолжал делиться впечатлениями Айслин, — быть съеденными бабочками или прыгнуть в эту бездну, я бы, наверное, выбрал бабочек. Я так боюсь высоты… до ужаса!!! Если бы Торкел не схватил меня за шиворот!..

— Вот и выходит, что тебя надо чаще брать за шкирку, для твоего же блага! — подытожил Сауруг.

— За шкирку надо взять тебя, чтобы ты оставил свою гнусную привычку ловить и жрать все, что попадется по дороге! — заорал еще не оправившийся от пережитого маг.

Сказано было справедливо, и Торкел согласно кивнул.

Сауруг отвернулся от них и, сняв рубаху, принялся ее выжимать.

— Я что ли виноват? Детство тяжелое… голод опять же… привычка это! — ворчал он.

Торкел взглянул на него, чтобы еще раз напомнить, что Айслин, в сущности, прав, но осекся. Сауруг выглядел настолько странно, что…

Айслин, перехватив его взгляд, ухмыльнулся.

— Странно, правда?!! Чистый Сауруг — ради этого зрелища стоило прыгать в бездну!

Торкел беззвучно рассмеялся. Он только сейчас вспомнил, что орки ненавидят воду и никогда не моются.

— Как же ты выплыл? — спросил он. — Ты умеешь плавать?

— Да, — ответил Сауруг. — Умею пока не намокну! После этого иду ко дну!

Как оказалось, их обоих держал на воде прекрасно друживший с водной стихией Айслин.

Снимая с себя мокрую одежду, Торкел заметил на рубахе прилепившуюся мертвую бабочку.

Осторожно взяв ее пальцами за крыло, он принялся рассматривать. То, что он увидел, поразило его до глубины души.

На полупрозрачном крыле среди прожилок отчетливо виднелся рисунок, как бы татуировка — молот и мотыга…

Ничего, не сказав друзьям, он опустил бабочку на воду и долго глядел вслед уносимому течением тельцу насекомого.

Куда интересно теперь переселится неуспокоившаяся душа?

Развесив вещи сушиться и нарубив дров для костра, друзья стали подсчитывать потери. При неясном свете костра выяснилось, что они потеряли: меч и котомку орка, где он носил половину припасов; заплечный мешок Айслина вместе с уложенной туда кольчугой, подаренной Императором; ну и Торкел потерял свой кинжал, полученный от того же Императора. Он вылетел из ножен при падении.

Посовещавшись, они единогласно признали потери несущественными. Теперь им предстоял долгий путь в обход горы Драго, ведь водопад находился со стороны противоположной той, с которой они начали восхождение.

Торкел поднялся и, полной грудью вдохнув свежий воздух, скомандовал подъем.

Орк, дежуривший последним, вскочил так, словно всю ночь ждал команды, а вот разоспавшийся маг лишь злобно приоткрыл один глаз. Вторым он, видно, продолжал досматривать нечто приятное, явившееся ему во сне.

— Что такое? — недовольно проворчал он.

— Вставай, вставай! Некогда разлёживаться! — командовал Торкел, энергично размахивая руками и разминая затекшее тело.

Айслин проворчал про себя, что, мол, некоторым из них, в отличие от других, необходимо освежить полновесным сном уставшие от напряжения мозги, каковых у, упомянутых последними, отродясь, не бывало, а даже если и присутствовали, по недоразумению в ничтожной толике, так уж точно совсем без злого умысла пользования ими на радость окружающим.

— «Воистину, жизнь человека длится одно мгновение, поэтому живи и делай, что хочешь.

Глупо жить в этом мире, подобном сновидению, каждый день встречаться с неприятностями и делать только то, что тебе не нравится. Но важно никогда не говорить об этом молодым, потому что неправильно понятое слово может принести много вреда.

Я лично люблю спать. Со временем я собираюсь все чаще уединяться у себя в доме и проводить остаток жизни во сне», — выдал он чью-то цитату.

Не дождавшись комментариев к своему монологу, он все же поднялся и поплёлся к реке умываться, а Торкел тем временем коротко и смачно, во-первых, высказал свое мнение о мозгах, в общем, и о его мозгах в частности.

Каждое утро, с тех пор как они оказались вместе, начиналось именно так.

Сауруг, не чуя никакой опасности, а, следовательно, никакой необходимости вставать спозаранку, желал спать до тех пор, пока его не разбудит проголодавшийся желудок. В этом, и только в этом, он был схож с Айслином, который тоже просыпался только от бурчания в собственном животе.

Рыцарь же привык просыпаться до рассвета, и потому доставлял немало неудобства своим спутникам.

— У меня такое впечатление, что я живу в казарме, — бурчал Айслин, с отвращением кончиками пальцев протирающий уголки глаз ледяной водой.

Орка сотрясала зевота, но и сквозь нее он пытался сочувственно покачать головой.

— Что у нас осталось из еды? — наконец выдавил он из себя, глянув на Торкела собирающего просохшие пожитки.

Торкел, не говоря ни слова, указал на размокший кусок хлеба, который он еще вчера вытащил из заплечного мешка, и знаком показал, что он не претендует на право обладания им.

Айслин разочарованно вздохнул — покушать он любил не меньше, чем поспать и орк даже пошутил как-то насчет того, что способность поглощать еду в неимоверных количествах и есть основное чудесное свойство мага.

— Зато у нас есть вот это! — Торкел подкинул на ладони увесистый кошель, который уже никак нельзя было назвать поясным.

Его доля за поход на Этарон плюс золото по списку Цитадели составляли немалую сумму, на которую он мог бы спокойно прожить до старости, взяв домик в столице и открыв какое-нибудь дело, оружейную, к примеру.

Но пока это его не прельщало.

— Доберемся до городка, там и поедим, — Торкел сунул кошель в мешок.

— Я думаю, даже в таком захолустье найдется, чем порадовать наши желудки. А, Сауруг?

Но орк не ответил. Напрягши короткую толстую шею, зеленокожий пытался рассмотреть что-то далеко впереди.

— Там что-то горит, — процедил он, щурясь.

— Горит? — переспросил Торкел и, проследив за его взглядом, согласился: — Да, и впрямь дым идёт.