Пепел Черных Роз. Книга 2

МИЦУЗУ

Они долго стояли у входа в подземелье. Оно выглядело очень похоже на открытый, в ожидании пищи, голодный зев чудовища — пасть удава, например.

Черные глыбы камней покрытых темно — зеленым мхом и чем-то склизким на взгляд — будто улитки наползали.

А внутри — угрюмый мрак вечной ночи, начинающийся, словно завеса, сразу же у природного порога.

Как ни присматривались люди, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь внутри лаза, они так ничего и не разглядели. Видать очень давно туда не заглядывал свет, словно боясь узреть, ЧТО именно свило себе гнездо в недрах Подземелий после того, как Лисандрия оказалась лишённой возможности греться под лучами дневного света. Если только это была Лиссандрия.

Воробьи, густо усеивали ветви ближайших деревьев…

— Посмотри на птиц, — тихо сказал Айслин.

— Воробьи, — словно зачарованный ответил Торкел.

Деревья, словно шкурой покрытые ими, образовывали идеально — правильную окружность радиусом примерно в два десятка шагов и центром этой окружности был именно вход в Подземелье. Воробьи, неподвижные словно чучела, цеплялись в ветви крохотными лапками… и они… они ничего не делали.

Птички, поблескивая бусинками глаз, только глядели на них, беззвучно открывая клювики.

— Что это с ними? — осторожно прокашлявшись, спросил Торкел.

Айслин пожал плечами.

— Мне кажется, они ждут… не знаю уж чего или кого.

Вопреки своему же недавнему замечанию он не удержался — поднял ветку и бросил. Она не долетела. Ни один из воробьев не шелохнулся.

— Были бы это хищники, — словно сам с собой разговаривая, сказал Торкел.

— Что?

— Я говорю, были бы это хищники — было бы понятно.

— Ничего не понятно было бы — мы уже сталкивались с такими же безобидными существами… или ты забыл о бабочках?!!

— Да, бабочки… не приведи всевышний! Я думаю лучше не трогать этих. Если они все набросятся на нас… заклевать не заклюют, но приятного будет мало.

— Что будем делать дальше? Вот вход в Подземелье… вот мы, и там где-то внутри наш Камень.

— Ты собираешься спускаться?

— А то, как же?! — в глазах Торкела теперь горела решимость игрока, что, познав сладость победы, вошёл в азарт, уже не имея ни сил, ни желания остановиться. Похоже, он нашел для себя достойную замену сражениям с тварями Разлома. Что им какие-то там воробьи!

— Ведь там находится то, что мы ищем!

И, не ожидая возражений, он решительно ступил во мрак, разгоняя тени огнём факела.

— Вот это-то меня и беспокоит! — сам себе сказал Айслин.

Таким тоном обычно выражают соболезнования родственникам безвременно ушедших.

Маг сделал для себя вывод, что товарищ его, сиречь доблестный рыцарь Торкел, просто не мог ощущать себя удовлетворенным без всяких там напряжений и схваток. Он даже сподобился на скорую руку сделать научное предположение, что все дело в некоей внутренней секреции, выделяемой воинами в моменты битв, и подчиняющих себе тело и мозг солдат до такой степени, что они уподобляются несчастным нюхальщикам Рубинового Лотоса.

Однако в данный момент Айслина больше волновала собственная судьба, поскольку усталость его возросла в последнее время настолько, что даже постоянный голод ученого, обычно толкавший его на поиски приключений, сейчас угас и ничто больше не подпитывало энергией его жажду познания нового.

Короче говоря — никакого желания спускаться в эту дыру он в себе не ощутил.

Тем не менее, подавив в себе внутреннее сопротивление, маг, словно прощаясь, взглянул на яркое полуденное солнце, и, призвав на помощь Великого Творца, полез в утробу подземелья, мгновение назад поглотившей его друга. Опасаясь ушибить голову о своды, он согнулся пополам и в таком положении через несколько шагов уперся в спину Торкелу.

— Здесь высоко, — прошептал рыцарь и вручил ему факел.

Теперь оба они держали в руках по зажжённому факелу, однако окружающая их тьма словно высасывала силу огня, позволяя видеть всего на несколько шагов вокруг себя.

Неприветливые своды, покрытые паутиной, наслаивавшейся здесь веками, и утрамбованный земляной пол, покрытый толстым ковром пыли, действовали угнетающе даже на Торкела. А ведь за его спиной было путешествие по лабиринтам Старого Города. И он, и маг, пробираясь по тесному лазу, с тревогой косились на повисших под потолком огромных волосатых летучих мышей — уж не кровоглоты ли мицузу притаились под их личиной?

Но нет — мерзкие зверьки спали, уморившись видно, после ночной охоты, и не проявляли ни капли агрессивности. Даже факелы почему-то не беспокоили их… а должны были бы!

Их становилось все больше и больше и если у входа в пещеру, они обретались немногочисленными кучками в выемках стен, то теперь и стены и своды были покрыты толстой шкурой из этих маленьких отвратительных чудовищ, и приходилось наклоняться и идти боком, чтобы ненароком не задеть их.

Айслина неожиданно пробил холодный липкий пот, и он едва удерживался от того, чтобы не опорожнить взбунтовавшийся желудок прямо здесь. Летучие мыши, издали похожие на куски полупереваренной пищи, слабо шевелились, плотнее укутываясь в свои кожистые крылья и на миг раскрывая отвратительные волдыристые мордочки.

Крутой спуск томительно вился серой каменистой лентой, уводя их в неизвестность, и скоро уже друзьям, передвигавшимся не так, чтобы очень медленно, но и не чересчур быстро, стало казаться, что нет у этой пещеры ни начала, ни конца, ни верха или низа. И чувство это ещё более взвинчивало и так уже достигшую высшей точки напряжённость.

— Не нравится мне все это! — не выдержал, наконец, Айслин. — Того и гляди, своды обрушатся нам на головы… — Что такое? — последнее относилось к Торкелу, который остановился столь внезапно, что маг уткнулся носом в его спину.

— Смотри!.. — выдохнул он вместо ответа, глядя немигающим, словно завороженным, взглядом куда-то вперёд.

Айслин взглянул, и на лице его тут же отразился благоговейный восторг и трепет, словно он узрел нечто неописуемо прекрасное и в то же время неповторимо зловещее.

А зрелище и впрямь было величественным.

Спуск резко заканчивался крутым обрывом, а внизу, в непостижимо глубоком котловане, покоился спящий город. Это была Лисандрия, сомнений на этот счёт просто не могло быть — но, как она выглядела!

Город словно устремлялся ввысь из бездонного провала.

Вытянутые и хрупкие на вид, будто молодые побеги, строения словно бы жаждали лишь одного: оторваться от земли и взмыть в воздух. Длинные грациозные колонны, высокие узкие окна — бойницы, всё говорило, кричало о желании парить в небе.

Воздух был непостижимо прозрачен и чист, будто горный хрусталь, а мягкий, словно лунный, свет, льющийся неизвестно откуда, позволил друзьям разглядеть многие мелочи городской архитектуры. Высеченные зловещие руны неизвестного языка, покрывающие стены; витые колонны, увенчанные каменными цветами; изогнутые края цельных крыш; статуи в форме странных существ, заменяющих колонны. И многое другое, что придавало древнему городу зловещее очарование и несло грозное предупреждение вторгшимся в его пределы посетителям.

— Вот и пришли, — с расстановкой процедил рыцарь. И словно в ответ где-то зазвонил колокол… два удара.

— А это — приветствие! Похоже, кто-то кому-то обозначил наше появление.

Торкел прижал палец к губам, призывая к молчанию, и они некоторое время прислушивались. Айслин обернувшись, вглядывался в темную дыру лаза. Ему представилось вдруг, что, получив чью-то команду, мыши сорвутся сейчас со своих насестов и ринутся по коридору. Они стояли на самом краю пропасти, и если поток мышей будет достаточно плотным…

Но ничего не происходило. Звук колокола не повторился и, может быть, даже не имел ничего общего с их появлением на пороге Лиссандрии.

— Всё это чудно! — Айслин с замирающим сердцем посмотрел вниз, — Но как же мы спустимся?

Вопрос оказался как раз к месту — летать они не умели, а прыгать с головокружительной высоты означало явное самоубийство. Айслину было плохо уже после встречи с летучими мышами. Нет, пожалуй, даже раньше, когда он не смог прочесть поведения воробьев. А теперь, словно собираясь добить его, судьба снова подсовывала ему то, чего он боялся, может быть больше всего. Спускаться в подземелье и найти здесь горные кручи.

«Неужели снова придется спускаться по веревке?» — с ужасом подумал он и, сжав рукой горло, присел на корточки.

Торкел осторожно высунул голову из пролома и глянул. Затем обернулся к другу и поманил его пальцем:

— Кое-что есть!

Оказалось, что в мягкой породе скалы были вырублены прорези, достаточно широкие и глубокие, чтобы спускаться точно по лестнице, прямиком вниз… в Лисандрию.

«Странно, — подумал Айслин, еще не поверивший в то, что его опасения подтверждаются так быстро, — ведь все мицузу умеют летать, судя по преданиям, им не нужны были бы лестницы. Но если там не мицузу, тогда и эта вот пародия на лестницу не может служить входом в город. Не может быть, чтобы не было другого пути! Нет и еще раз нет! Надо попытаться отговорить Торкела от этого безумства».

Он с сомнением почесал начавший зарастать подбородок и посмотрел на доспехи Торкела. Рыцарь перехватил его взгляд и согласно кивнул головой — надо бы проверить на прочность.

Он стукнул железной перчаткой по первой ступени. Камень откололся и полетел вниз.

— Раз, — сказал Торкел. — Два, три!..

Дойдя до десяти, он замолк, продолжая считать про себя и, когда снизу донесся грохот падения камня, лишь озабоченно покачал головой.

— Очень удобно! — сказал он.

— Удобно? В каком смысле? — Айслин гулко проглотил слюну.

— Ну, приходит кто-нибудь в гости… начинает спокойно спускаться. Р — раз и внизу отбивная… с кровью. Даже жевать не придется.

— А им и жевать не надо, — добавил он после паузы, — это же не людоеды. Это кровососы — значит, будут сосать! Ха — ха…

— В своей казарме ты был, наверное, первым шутником, — поежился Айслин.

Рыцарь довольно ухмыльнулся. Его забавляло пугать Айслина, но потом он решил не уподобляться Сауругу. Им предстоял долгий и, судя по всему опасный путь, а соседство с напуганным магом, вряд ли могло привести их к положительному исходу.

Айслин приложил руку к животу, ощутив вдруг внутри себя могильный холод, и отрешенно глядел, как Торкел готовится к спуску вниз. Он подумал, как поступил бы, не будь здесь рыцаря. Ну, конечно же, поискал боковые ответвления… вернулся бы на поверхность и поискал другой ход. Все, что угодно, но не стал бы штурмовать преграды.

Может быть, даже совсем отказался бы от попыток…

Вернулся бы в Гильдию — платят там прилично, жилье есть…

Одним из самых больших удобств путешествия с Торкелом состояла в том, что у него всегда в снаряжении припасено было именно то, что необходимо было в конкретной ситуации.

В данном случае это было то, чего больше всего опасался Айслин — два мотка отличнейшей веревки. Впрочем, позже оказалось, что им вновь повезло — спустившийся на разведку Торкел обнаружил чуть ниже вполне пригодную настоящую лестницу, надежную, но, правда, очень узкую.

Они чувствовали себя далеко не лучшим образом: спускаясь, прижавшись к стене. Оба являли собой зрелище, видимое, скорее всего, из любого уголка города, обитатели которого, если они сейчас не спят, с удовольствием полакомились бы кровью и плотью нежданных гостей. Кроме того, длиннополая мантия Айслина изрядно сейчас мешала ему.

— Ффу, — облегчённо вздохнул Айслин, закончив спуск, — Гораздо приятнее чувствовать под собой твёрдую землю, чем висеть на стене, словно приглашая этих кровососов на ужин. Хорошо бы выбраться отсюда до наступления темноты… там наверху.

Торкел и не думал возражать этому. Уж неизвестно кому пришло в голову поселиться в этих странных местах, но явно существо это должно сильно отличаться от нормальных людей. Таких как он — Торкел. Подземелья, провалы, пещеры — все это не его стихия. Ему, выросшему в степи, сейчас не хватало простора и чистого свежего ветра Равнин.

Потом он вспомнил о Сауруге. Вот уж кто бы чувствовал себя здесь как дома. Если бы не женщины, он спустился бы вместе с ними и, может быть, подсказал им что-нибудь полезное.

Да… Сауруг. Без чудесных способностей Айслина не стоило спускаться в подземелье, грозящее опасностью тоже явно магического происхождения. Сауруг и Торкел могли предложить только свои мечи, и в вопросе выбора между ними Торкел решил рискнуть именно собой. Не оставаться же с женщинами!

Поскольку они, не зная, куда идти дальше, так и не сдвинулись с места, Торкел знаком приказал сесть и передохнуть.

Он не столько устал, сколько поддался вдруг нахлынувшему ощущению опасности. Позиция у них была вполне приличной — за спинами стена, а перед глазами узкий переулок между высокими постройками. Если на них сейчас нападут — он сумеет прикрыть Айслина от стрел своими доспехами, а в рукопашной будет иметь преимущество, поскольку нападающим будет не развернуться в проулке.

Он посмотрел на несчастное измазанное лицо Айслина и вдруг вспомнил об Ацера.

Рыцарь с сомнением покачал головой. По слухам Псы Морки тоже обретались в пещерах. Вдруг им не повезло до такой степени, что они нарвались на Большую Псарню, о которой говорил Трэз.

Еще в то далекое уже время, когда Торкел рассказал Трэзу о дерзком и непонятном поступке Ацера Кланси тот объяснил ему подоплеку произошедшего. Тогда сразу все стало на свои места, и Торкел понял, что ненависть Пса не относилась конкретно к нему.

В давние времена, еще на заре создания Ордена, Вождь Торнтгорн, вместе со своим единомышленником и помощником Хорти Одноглазым столкнулись с противодействием в лице магов Кривых Зеркал, вернее с одним из них, чье имя в мемуарах Цитадели не сохранилось. Никто просто не знал его. Осталось только прозвище — Барсук, которое ему дали Черные Рыцари, за его удивительную способность исчезать в норах и пещерах. Преследуя Барсука, Торнтгорн с малочисленным отрядом почти настиг злодея, но тот вдруг колдовскими чарами вдруг изменил пространство и забросил Рыцарей в Большую Псарню — гнездо Ацера.

Что там произошло, умалчивали даже довольно подробные и правдивые летописи, но видно, что-то не совсем приятное, поскольку с тех пор и Торнтгорн и остальные Вожди словно забыли о существовании и Ацера и Кривых Зеркалах.

Трэз горько усмехнувшись, поведал ему тогда легенду, ходившую в Цитадели о том, что Основатель оказался со своим отрядом посреди сотен выводков Ацера и их едва не растерзали Щенки и Суки Псов Морки.

— Ну и ну! — подумал Торкел. — Пусть уж будет, что угодно, но только не Псарня.

Впрочем обстановка вокруг и без того была давящей. А стоило им только вступить в город, как это чувство еще более усилилось.

Мёртвецы — здания высились грозными истуканами, впившись в чуждых им живых существ черными бойницами оконных проемов, словно пустыми глазницами слепца.

Нависающие крыши грозились обрушиться, а безобразные статуи глумливо усмехались, оскалив в кривых усмешках острые длинные зубы.

Словно разлитый в воздухе парил повсюду неуловимый аромат подгнившей груши.

В неизвестно откуда льющемся свете, покрывающем всё подобно савану, Лисандрия становилась похожа на грандиозное кладбище, где под мраморными и гранитными плитами покоятся тела давно усопших и всеми забытых…

— Хорг, поглоти этот город! — выругался Торкел. — Чересчур уж здесь тоскливо!

Он уже начал по-доброму завидовать оставшемуся на поверхности Сауругу, которому если уж и придется сражаться — так уж с такими понятными и почти родными разломовскими чудищами.

Маг прошептал.

— Видел бы ты город до того, как земля его поглотила!

Торкел недоуменно покосился на друга.

— Ты говоришь так, — также шепотом проговорил он, — словно сам его видел.

— Да, — кивнул маг, и, заметив удивление друга, быстро поправился: — То есть, не наяву, конечно, а на иллюстрации в одном древнем фолианте. Лисандрия была одним из красивейших и могущественнейших городов-государств периода правления династии Логадитов. И именно здесь жил король Мирго.

— Не знаю такого?

— Тогда этот город являлся центром торговли и культуры. Здесь, живи ты в то время, ты смог бы найти искуснейших мастеров золотых и серебряных дел, резьбы по дереву, здесь ткали ковры, стоящие целое состояние — за один такой давали золота в двадцать один раз больше его веса.

Торкел чуть было не спросил, почему не двадцать или двадцать пять, но удержался.

— Правители чуть ли не со всего света приезжали сюда, чтобы заказать себе наряды и украшения. Торговля гномов приходила в упадок. Потому-то их правитель Калид и объявил Лисандрии войну.

В общем, произошло между его армией и воинством Мирго грандиозное сражение — и гномы, представь себе, оказались разбиты!

Уж не знаю, чем их взял покойный король — то ли магией дворцовых чародеев, то ли количеством опытных бойцов, то ли сталь его оказалась крепче — не знаю. Но Калид проиграл, хотя и оправдывался тем, что противник вёл нечестную битву и вынудил гномов сражаться на Лебяжьей равнине, да ещё в разгар лета.

А там не то, что сейчас — травинки тогда не росло, да и солнце пекло сильно. Вот гномы, как они говорят, и по сей день, не выдержали — отвыкли от солнца в своих подземных галереях и практически ослепли.

А город вскоре после этого провалился под землю.

Одни говорят, что это гномы, в отместку за поражение, подрыли землю под ним, вторые обвиняют магов, третьи утверждают, что всему причиной стало грандиозное землетрясение. Но истины и по сей день не знает никто.

— А потом здесь поселились мицузу.

Айслин шепотом закончил свой рассказ, и теперь шёл гораздо быстрее, видимо, несколько увлёкшись, но вдруг, дойдя до очередного поворота, внезапно остановился.

— Что ещё? — удивился Торк.

Вместо ответа маг лишь судорожно отмахнулся, не оборачиваясь.

Рыцарь вышел вперёд и увидел, что к ним направляется туманный силуэт, постепенно принимающий все более конкретные очертания. Он все приближался и, наконец, превратился в… девушку.

Ростом с Айслина, в длинном платье городского покроя, но старинного фасона, тонкая и прозрачная…

Она подошла уже почти вплотную и, словно не видя их, продолжала идти своей дорогой, и вскоре налетела бы на Торкела, не посторонись тот.

Рыцарь, дождавшись, пока дева подойдёт поближе, попытался коснуться ее — пальцы его схватили лишь воздух.

На какой-то непостижимо короткий миг Торкел сумел заглянуть в глаза странной девушке — и… не увидел в них абсолютно ничего, никакого выражения, ни одного чувства…

… глаза её, бледно-голубые, со странными, расплывшимися зрачками, абсолютно ничего не выражали, будто она была слепа или находилась в трансе.

— Пошли, — маг тронул опешившего друга за руку, — это призрак.

Рыцарь порывисто обернулся — и опоздал… видение точно растворилось в воздухе, не оставив и следа.

— Да, ты прав. — Торкел указал на покрытые пылью плиты мостовой. — Она не оставляет следов.

Спустя некоторое время они обнаружили и следы — цепочки отпечатков башмаков и сапог… некоторые присыпаны пылью, другие совсем свежие… и все в одну сторону…

… они возникали от одного из узких неуютных переулков и вели к темнеющей впереди мрачной башне.

— Айслин, — сказал Торкел, разглядывая отпечатки ног. — Чем можно убить мицузу?

Маг протер уголки глаз и посмотрел куда-то вбок, — Чашей Холомоса Очистителя… если только стукнуть по башке посильнее.

Торкел хмыкнул.

— А если серьезно?

— Если серьезно то не знаю. Эти твари так давно никого не беспокоили, что и сведения о них я посчитал изучать совершенно бесполезными.

Торкел был уже наслышан о периоде обучения Айслина и давно смирился с мыслью, что Айслин, во-первых, не окончил Школу Лабиринта, а во-вторых, время, проведенное в ней, употреблял в основном не на благо науке.

— Они должны бояться сильных резких запахов и огня, — продолжал неуверенно Айслин.

— И долгого отсутствия свежей крови в рационе, — закончил за него Торкел.

Следовало, во что бы то ни стало, добыть Камень и убраться отсюда как можно подальше до захода солнца, ибо с обитателями сего города ночью, когда по легендам эта нечисть наиболее активна, встречаться ни ему, ни Торкелу не стоило… не хотелось во всяком случае.

Оставалось лишь надеяться…

… крохотная такая надежда, что камень лежит где-нибудь себе тихохонько в пыли и ждет их… и не имеет никакого отношения к жутким обитателям сих мрачных пенат.

А то, что обитатели эти существуют не в сказаниях, а в самой что ни на есть реальности, их убедили не только следы, но и странное шевеление на крышах домов замеченное ими…

… упавшая сверху черепица говорила о том, что там, в поднебесье обосновался некто более реальный, нежели давешний призрак.

Кстати они вновь встретили несколько призраков, фланирующих по пустынным коридорам улиц, очень уж похожим на пищевод гигантского существа.

Торкел взъерошенный и злой, отреагировал на одного из них появившегося очень уж внезапно, по-своему, но арбалетная стрела, пройдя навылет сквозь грудь лохматого верзилы с длинными до колен ручищами, лишь расколола мрамор облицовки.

Торкел выругался и пошел подбирать стрелу…

… по-видимому, именно здесь некогда жили градоначальники Лисандрии в то время, когда её населяли живые.

Сейчас же огромное мрачное строение больше походило на усыпальницу, чем на резиденцию правителя.

Стены, исписанные мерзкими даже на вид письменами… чёрный мрамор с идеально гладкой поверхностью и тонкий, пьянящий аромат чего-то не… чего-то не жизненного царили здесь.

Перед входом стоят изваяния монстров с оскаленными пастями и угрожающе поднятыми над головами руками. Руки — лапы со зловеще растопыренными пальцами, увенчанными когтями-кинжалами. Тяжёлые входные двустворчатые двери, в которые свободно прошёл бы и дракон. Двери распахнуты.

— Все спокойно, — хмыкнул Торкел, — Если это вход к ним — то могли хотя бы стражу выставить.

— Им нечего бояться, — Айслин говорил шепотом, — они же у себя дома, это самое сердце логова этих кровопийц, и они ждут — не дождутся «гостей».

— Им же хуже, — невольно понизив голос, ответил Торкел и попробовал усмехнуться, но это у него не получилось, потому что из раскрытых дверей вдруг появилась голова огромной шипастой ящерицы…

Торкел дернулся от неожиданности, но Айслин повис на его руке, не давая вытянуть меч…

— Тс-с-с, — яростно зашептал он и Торкел подчинился.

Ящер повел безобразной головой увенчанной колючками вправо, влево, словно танцуя, и, корячась на кривых вывернутых лапах, выполз из дверей… еще и еще, вытаскивая нескончаемое тело длиной в три человеческих роста.

За ним, мелко семеня, выкатилось целое семейство давешних уже знакомых ежей, и вся эта компания, с шорохом и шелестом проползши в двух шагах от остолбеневших друзей, сползло вниз по лестнице, совершенно не обращая на них внимания.

Еще при подходе к дворцу их заинтересовало отверстие в плитах мостовой… идеально круглое, с гладкими, словно оплавленными краями. Вот туда — то вся эта мерзкая компания и исчезла.

— Никогда больше не делай так, — Торкел смахнул с руки Айслина, хотя и понял уже, что маг оказался прав. Начни он махать оружием и неизвестно, чем бы все это кончилось.

А Айслин и сам бы не мог сейчас сказать, что же заставило его остановить боевой выпад рыцаря.

…двери отворились без малейшего скрипа, и они вошли в… вероятно, огромную прихожую или что-то в этом роде. Толстый ковёр заглушал шаги, зато стал источником огромного облака пыли, сразу же повисшей в воздухе и никак не желавшей осесть. Тяжелые портьеры скупо пропускали свет, и, не будь окна столь высокими…