Пепел Черных Роз. Книга 2

ГОБЛИНЫ

— Гоблины, — выдохнул Сауруг и рухнул рядом с Торкелом и Айслином. — Много… очень много! Вся северная часть полна ими!!!

Торкел молчал, вытаскивая кинжал до половины из ножен, и снова вгоняя его обратно.

— Так далеко от своих мест?

— Вот это то и странно, — пыхтел Сауруг, — Кто их собрал и привел сюда?… с повозками.

— С повозками?… Гоблины не идут в поход с поклажей.

Сауруг пожал плечами.

— Значит, идут… хорошо не заметили меня… их там туча… не отмашешься.

Айслин продолжал колдовать с раненым и тот, наконец, открыл глаза.

— Что случилось? — спросил Торкел.

— Гоблины, — сказал раненый Анил и закатил зрачки.

Торкел терпеливо ждал. Рухнувшая балка крепко дала незнакомцу по затылку и ждать, что он очнется так скоро, не было надежды, но раненый вновь открыл глаза.

— С ними были люди…

— Люди? — поразился Торкел. — Люди и гоблины вместе?

— Да. Они просили принять их. Они уходят от чего-то страшного. Воевода приказал не пускать их. Но люди прорвались и подожгли дома, а гоблины…

Анил замолк и теперь, по всей видимости, надолго.

— Тссс, — сказал вдруг Сауруг.

Из-за стены сгоревшего дома показалась маленькая уродливая фигура.

Они прижались к стене.

Безобразная ящеричная головка оглянулась по сторонам и, ничего не обнаружив, утвердительно кивнула.

Из-за поворота показались еще четверо этих странных существ.

Муравьинообразные тела их двигались резкими отрывистыми движениями, что делало их еще больше похожими на насекомых. В руках их кроме скарба в мешках с похищенным добром они держали маленькие луки с уже наложенными стрелами. На них эти существа, не обладающие достаточной силой, чтобы сражаться с превосходящими их по размеру противниками полагались в большей степени, хотя, в принципе, неплохо владели и своим традиционным оружием — шипастыми дубинками.

На голове у каждого был бронзовый шлем в виде широкого обруча с защитными пластинами на щеках, из чего Торкел заключил, что они имеют дело не с обычной шайкой грабителей, но с хорошо снаряженной и подготовленной экспедицией.

Когда стало понятно, что поблизости нет других групп гоблинов, Торкел скомандовал — вперед и первым рванулся к противнику.

В считанные мгновения все было кончено.

Насколько упорны были в бою эти существа — настолько же крепок оказался плененный гоб во время допроса.

Торкелу пришлось постараться, чтобы он, наконец, заговорил.

Как оказалось, в поход их снарядили люди Данэлла — разбойника с севера промышлявшего разбоем на дорогах и ведущего торговлю награбленным с народом гоблинов. Они очень ценили эти отношения, так как немного находилось желающих водиться с этим неприятным племенем.

В какой-то момент у Данэлла завелись деньжата и весьма неплохие — он почти прекратил свои делишки на дорогах, но в это время, как он сам объяснял всем, пришло ему видение о том, что должен он стать предводителем гоблинов, снарядить их, и повести на юг, чтобы покарать неверные народы.

На вопрос Торкела верит ли в эти слова сам гоблин, тот пожал плечами — какая разница, если впервые с незапамятных времен кто-то проявил к ним интерес и повел их за собой, чтобы накормить и одеть.

Совершенно не смущаясь своим предательством, он с готовностью и даже с некоторым удовлетворением указал, куда направился Данэлл вместе с небольшим отрядом сообщников.

Перед смертью он что-то прошипел подошедшему Сауругу и рассмеялся.

Чуть позже нашелся Воркан, пасущийся на окраине. Рядом лежал труп гоблина с проломленным черепом.

— Вот ведь неразумный, — подивился Сауруг. — Чего полез к нему, ездить то они не умеют, — и тут же осекся, вспомнив, что и орки тоже никогда, наверное, до него не садились на коней.

— Воркан, — ласково погладил его по холке Торк, — мой отважный Воркан.

— Ты куда? — спросил Сауруг, почувствовав что-то, когда Торкел проверил ремни, крепящие оружие.

— Гоб сказал, что главарь отдал им городок на три дня, и будет ждать их в условленном месте, чтобы продолжить поход. Условленного места он не знал, а никто из нас я надеюсь, не хочет, чтобы эта мразь жгла и резала города.

— Возьми и нас!

— У вас нет коней, а нужно торопиться. К тому же здесь раненый и в округе наверняка остались еще гобы. Не беспокойтесь — я скоро!

Затем, больше не медля, вскочил в седло и погнал коня вслед за грабителями, рассудив, что с раненым друзья разберутся и сами.

Темнело.

Мелкий промозглый дождик, что зачастил с утра, постепенно усиливался и рыцарь подстегнул коня — чтобы успеть настигнуть воров до того, как следы размоет дождь. Торкел усмехнулся, и эта усмешка не обещала ничего хорошего грабителям. Воров было не менее десяти — так сообщил гоб, но он мог и лгать. Торкел знал, что в его колчане найдется достаточно стрел, сколько бы их там не оказалось.

Вот он поднялся на взгорок…

Впереди, пока еще далеко, показались силуэты. Гоб не солгал. Десять похожих на тени призраков в чёрных дорожных плащах.

Едут не торопясь, и не скрываясь.

Награбили они не так уж и много, но и эта мизерная добыча радовала их.

Они смеялись и шутили, не опасаясь ничего: ведь деревня погибла, а в Творца и в остальных богов они не верили ни на грош, считая их хитрой и выгодной выдумкой монахов.

Торкелу захотелось разубедить их.

Главарю отряда, Данэллу почудилось что-то, и он беспокойно заерзал в седле.

Небо потемнело еще больше и сначала редкие молнии теперь оплели все пространство его паутиной ослепительно ярких серебряных зигзагов. Раскаты грома теперь следовали один за другим, сливаясь в сплошной звуковой ряд, заставляющий коней дергаться и шарахаться от страха. Ослепительная вспышка молнии ударившей в дерево стоявшее всего в двухстах шагах от них озарило пространство на северо-западе и осветило того, кто шел за ними…

Резко умолкнув, со смятением в душе, Данэлл обернулся, и сердце его будто оборвалось.

Оно билось задорно и весело, когда его обладатель сжигал беззащитную деревню, оно билось, без страха и упрёка, когда десятки подобных набегов заставляли остановиться сердца многих сотен людей и ещё многих — биться в ужасе ожидания скорой смерти. Тогда младший сын небогатого землевладельца Данэлл вставший на путь грабежа и убийства не знал, что это такое — бояться самому.

Теперь настал его черед. Ибо видение его оказалось сродни ночному кошмару.

Надоедливый дождь превратился в настоящий ливень. Небо, сплошь затянутое свинцовыми тучами, опускалось и давило подобно крышке гроба. Словно падающие с неба светящиеся призраки пронзали его ослепительные молнии, и гром гремел подобно чудовищной трубе, так, что содрогались сами основы мира.

И на фоне этого из сгустившейся тьмы освещаемой взрывами яркого света небесных разрядов, выплыл призрак — воин огромного роста на жеребце с огненными глазами, что хрипел, подобно коню из Проклятых Конюшен Хорга, и выбивал копытами целые комья мокрой глинистой земли.

Проглотив комок, застрявший в горле и стараясь выглядеть достойно, Данэлл повернул коня по направлению к незнакомцу и выкрикнул:

— Кто ты?! Что тебе от нас надо?!

Голос его заметно дрожал, но никто из шайки не заметил этого. Пришелец, отделённый лишь парой десятков шагов от разбойников, молча спешился и угрюмо оглядел толпу.

— Кто ты?!!! — заорал Данэлл, видимо, думая, что имеет дело с демоном. — Что, Хорг забери твою душу, ТЕБЕ НАДОБНО?!! — теперь голос его сорвался-таки на визг.

Незнакомец всё молчал.

Заговорило небо — потрясающий гром расколол небеса, и сверкнула ослепительная молния.

На короткий миг всё вокруг осветилось бледным и в то же время пронзительным светом — и на груди пришельца Данэлл увидел эмблему — чёрную розу. Главарю шайки показалось, что холодная и костлявая лапа смерти уже сжала его горло.

Общее молчание нарушил хриплый голос ночного призрака:

— Уратэн!!!.. — голос потонул в мощном раскате грома и оттого показался совершенно зловещим.

На крик обернулись остальные воины. Мгновение и они помчались к пришельцу.

Среди воров только один был с арбалетом в руках и его то и снял Торкел первым же выстрелом.

Чёрный рыцарь двинулся вперед, и сталь встретилась со сталью.

Данэлл неплохо владел оружием — в основном, когда использовал его против мирных жителей и купцов. Бывали, конечно, и среди них мастаки крутить оружием, но против настоящего бойца, да ещё Чёрного рыцаря, горящего гневом, он ничего не стоил и он тут же понял это. Удар сверху, заранее согласившись на защиту, толчок бронированным плечом и удар в развороте — Данэлл прижал ладонь к горлу, чувствуя, как между пальцев струится горячая кровь.

— «Я умер», — с удивлением подумал он.

Гнев настолько овладел Торкелом, что, казалось, превратил его в зверя.

Он крутился, отбивая сыпавшиеся со всех сторон атаки, нападал сам, сопровождая удары воинственными криками, что оглушали наиболее слабовольных противников.

У рыцаря не было щита, но и без этого мало кто из разбойников, орущих, с искажёнными лицами, и лезущими в атаку, мог пробиться через плотную защиту и достать неведомого врага длинными имперскими мечами. Скоро все было кончено…

Торкел обернулся к последнему противнику — самому ловкому и сильному среди всех своих товарищей по «ремеслу». В этом разбойнике чувствовалась какая-то особая сила, да и во всём его существе проскальзывало нечто знакомое, но не людское.

Глаза рыцаря на миг прищурились — и всё стало на свои места.

Да, враг издали походил на человека, да и одет он был, как и остальные, но до конца человеком не был никогда.

Чуть зеленоватая кожа, грубая и совершенно задубевшая, сильно выпирающая вперёд нижняя челюсть с сильно развитыми клыками, сутулые плечи, и пальцы, похожие на когти стервятника, желтоватые глаза. Сомнений не оставалось — один из членов шайки Данэлла был черком — странным, редким и несчастным полукровкой, которого не принимали ни люди, ни орки.

Торкелу уже приходилось встречаться с подобной нелюдью в довольно разных и удалённых друг от друга местах — у черков, как правило, не бывает Родины, и эти вечные бродяги скитаются по всему свету, то, нанимаясь к какому-нибудь царьку, то, уходя, в грабители.

Последнее случалось гораздо чаще.

Они хорошо сражались, и один черк зачастую стоил трёх обычных солдат.

Он встречался с подобными существами во время битвы с армией бронда Трогвара, одного из самых сильных в Альянсе Западных Брондств, чья армия чуть ли не на треть состояла из подобных выродков.

Черк не продержался долго — вот он изрыгнул проклятие и повалился, судорожно вцепившись в раненое бедро.

Торк убрал меч и наклонился над полуорком.

Тот хрипло дышал; физиономия перекосилась от ярости, и маленькие глазки буравили противника жгучей ненавистью.

Ночной грабитель захрипел, зубы приобнажились, словно в усмешке, тело дёрнулось — и замерло. Взгляд помутнел, но остекленевшие глаза даже после смерти, казалось, продолжали гореть ненавистью.

Лошади разбойников разбежались, лишь одна стояла неподалёку, испуганно храпя.

Торк осторожно стал к ней приближаться, ласковым по мере сил тоном, пытаясь не спугнуть животное.

Конь, принадлежавший вожаку, храпел, но не двигался, и вскоре рыцарь смог взять его под уздцы.

Мешок с награбленным добром валялся здесь же.

Погрузив его на круп пойманного коня и взяв его под уздцы, Торкел верхом на Воркане повернул к разрушенному поселению.

Они находились далеко от ближайшего жилья, и им пришлось заночевать прямо в поле.

Теперь следовало заняться камнем. Они решили, что ждать указаний больше не стоит.

Большой плюс того места, где друзья остановились на ночлег, было то, что никто не мог помешать провести ритуал, который должен был отправить камень на законное место — во Врата, что разделяли мир живых и, соответственно, мёртвых.

Сауруг держал Талисман в руках, а маг осторожно вставил камень в первый слева паз в металлической пластинке, в той его половине, что была светлее.

Приблизив лицо к Талисману, Айслин прошептал заклинание, подсказанное ему Драго, и вложил пальцы в три отверстия верхней части.

Он ощутил слабую вибрацию и словно бы подул ветерок.

Стало свежо как после дождя и Огневики, до тех пор сновавшие поблизости, вдруг все разом бросились к Проводнику, словно собаки на зов хозяина.

Камень исчез, будто его и не было.

— Я сделал это, — хрипло сказал Айслин, глядя на свои начавшие дрожать руки.

— Все? — спросил Сауруг, тоже потрясенный увиденным, и нерешительно стал прятать Талисман обратно за пазуху.

— Остается только верить, что мы действительно сделали нужное дело, — произнес Торкел и, отвернулся.

Он с удовольствием растянулся на своем плаще и задумался о том, что же они станут делать после того, как поместят Анила в безопасное место.

— Прежде камень должен указать нам дальнейший путь, — подумалось ему.

Вот с этими мыслями он и уснул, не заметив, как мягкие, но цепкие пальцы призрачной страны снов опутали сознание. И приснился ему сон, странный и похожий на видение.

Он видел — словно бы со стороны, как подарок Отца Драконов начал словно тлеть, а затем, разгораясь ослепительно-зелёными вспышками, становящимися всё пронзительней и чаще, поднялся в воздух и принялся расти.

Вот сияние закрыло всё пространство и втянуло в себя Чёрного Рыцаря.

Он словно упал в зеленую бездонную пропасть, а затем с головокружительной скоростью, ведомый некоей могущественной силой, понёсся по длинному коридору. Земли, города, люди и животные проносились мимо, чтобы исчезнуть где-то позади, уступая место новым картинкам.

Пространство представало в несколько искажённом виде, но Торкел понимал, что видит он все те же Благословенные Земли и стремительно пересекает их с места ночёвки на запад.

Вот местность начала становиться всё более лесистой, вокруг стало мрачно, мелькнула и растаяла во тьме небольшая деревня — и рыцарь, а точнее, его сознание, низринулось в какой-то подземелье.

Неведомая сила, не замедляя бега, пронесла его сквозь мрачные улицы, ворвалась в двери огромного дворца и, пропетляв по веренице комнат, вторглась в запертую комнату — теням и сознанию неведомы преграды.

И внутренним взором Торкел увидел второй камень — словно отлитый из серебра, он светился мягким недобрым светом, бледным, словно маска покойника. Он покоился на возвышении в окружении чего-то, что взгляд рыцаря не успел разобрать — взгляд неожиданно метнулся в сторону — и…

Торкел увидел огромные зловещие глаза, смотрящие, словно неживые, обдавая, тем не менее, холодом — замогильным холодом.

Тут всё неожиданно вспыхнуло ярким светом, и видение прервалось.

Торкел проснулся оттого, что Айслин тряс его за плечо. Рыцарь вопросительно посмотрел на друга.

— Ты страшно стонал во сне.

— Нда — а — а, — протянул рыцарь, — Мне кое-что привиделось.

Он рассказал о своём сне, стараясь не отступать от подробностей, благо сон не успел растаять и в отличие от обычных снов впечатался в память.

— Это камень указал место, где находится следующий, — убежденно сказал Айслин.

Торкел был в сомнении. Ему — воспитаннику Цитадели, казалось нелепым принимать решения, опираясь в качестве источника информации на какие-то там сны.

Маг тут же вспомнил какое-то древнее полузабытое предание, о котором слышал во время обучения в Зелёном Лабиринте.

Речь в нём шла о чём-то вроде древнего проклятия человека по имени Лагрэф, короле мицузу — ночных чудищ — вампиров. У всех них, как говорилось, проявлялась сильнейшая аллергия на солнечный свет, из-за чего они и ушли под землю, в древний город, который поглотила земля в результате страшного катаклизма ещё задолго до всей этой истории.

Город этот звался Лисандрией, а над землями, что располагаются над ним, до сих пор тяготеет злой рок и всё такое.

Вот такая, значит, сказка, над которой помнится, весело шутил Нэдар, по ночам начавший пугать учеников Школы шипением и злобным хохотом.