Патруль

Глава 19 Я не сломаюсь

А кто не хочет? Подумалось мне, и я направился на уже знакомое мне Лыткина, 2, и, раз уж идти надо не с пустыми руками, то шёл я и поглядывал на магазины, где бы достать вино. В памяти совершенно не отразилось то, которое пила Ира вчера и уже сегодня, и я, пройдя через рынок напротив её дома, пробираясь сквозь людей, торгующих всякой всячиной, — мелкие шмотки, тапочки, ягоды и какие-то травы, веники для бани, — вышел к большому двухэтажному магазину.

Купив две бутылки красного полусладкого и захватив фруктовых нарезок, я положил их в белый непрозрачный пакет, оплатив, как всегда, картой через обычную кассу с живым человеком.

— Фишки собираете? — спросила меня женщина на кассе.

— Это что-то ценное? — спросил я в ответ у неё.

— Так и скажите, что не собираете, — обиженно фыркнула продавщица, добавив, — Чек нужен?

— Нет, на телефон же приходит, — удивился я.

Со мной больше не разговаривали, а, отвернувшись, принялись сканировать товар у другого клиента.

Интересно, чем я их всех бешу? Я решил не заморачиваться этим вопросом, а, радуясь солнцу на небе, просто пошёл к ожидающей меня девушке, набрав девятку на домофоне и немного подождав, я попал в её подъезд. И, поднявшись, хотел было позвонить в дверь, но она мне открыла. На ней был вчерашний халат, а волосы уже не были только что помытыми и лоснящейся светлой волной уходили за её спину.

— Привет, заходи! Давай пакет! — начала она суетить, забирая из моих рук груз.

— Привет, — только и успел я сказать. Хотя эти лишние полкилометра прогулки стоили мне усилий, голову уже штормило, когда я снимал чёрную обувь, зациклив внимание на то, что у меня какие-то полуботинки. Не совсем уставные, зато удобная обувь, если честно, главное, что чёрные, ментам вообще положены только чёрные, если совмещать их с формой.

Снимая форменную одежду с корпуса, оставаясь только в тельняшке и штанах, я сделал шаг в комнату. Тут ничего не поменялось, на гражданке вообще всё медленнее, это за мои служебные сутки много чего приключилось, а тут словно, как говорит молодёжь, слоумо, все тянется будто мёд, ну или дёготь, в зависимости от жизненной полосы.

— Ты, кстати, голоден? — спросила она у меня, выглядывая с кухни.

Я был, кстати, голоден.

— Ну так, — выдавил я.

— Сполоснуться хочешь после смены? — предложила она.

— Было бы хорошо, но потом опять форму грязную надевать.

— Нижнее бельё мы можем в машинке постирать, у меня и сушка есть, за пару часов вымоется и будет сухой и даже горячей.

— А эти пару часов в чём быть? — улыбнулся я.

— Халат, в ванной я тебе повесила, — ответила она. — Снимай смело майку и трусы, закидывай в машинку, я состирну.

Это была очень странная встреча, я ощущал, что присутствует какая-то скованность. Встреча не встреча, свидание не свидание. И, отогнав мысли, пошёл в душ. Всё правильно, после смены надо меньше думать, а то голова большая вырастет, бронежилет перестанет налазить.

Тропический душ, кто тебя придумал — был гением! Я стоял под струями тёплой, ближе к горячей, воды и ощущал, как обжигающие ручьи скользят по мне, небольшой стресс для организма, когда я переключил на комнатную температуру, которая показалась холодной, и снова на горячий, и так проделав раз пять.

В этот раз ко мне в душ никто полотенце не приносил, и я спокойно вытершись, взял тёмный халат с вешалки, на спине которого было написано: «Настоящий мужчина». Вряд ли Ира быстренько купила для меня халат на том рынке, что был возле её дома, скорее всего, это шкура предыдущего обитателя пещеры. А не всё ли равно, чей? И, закинув тельник с трусами в стирку, я вышел из ванной босой и в халате.

На стеклянный столик, за которым я вчера ел наггетсы, уже были выставлены бокалы под вино, нарезка из фруктов и какой-то колбасы.

Мы устроились на полу у стеклянного столика, подложив подушки от дивана. Ира протянула мне закупоренную бутылку и штопор.

— Открой, пожалуйста. У меня не получается, — она виновато улыбнулась.

Я молча взял штопор, вкрутил его в пробку, а после мягко вытащил её с тихим хлопком. Ира смотрела на мои руки с преувеличенным восхищением. Далее я разлил вино по бокалам и подал один ей.

— О, спасибо! А у тебя сильные руки… За что пьём?

— За начало выходного четверга, ведь на часах час. У меня сегодня день свободен, а у тебя?

— И у меня тоже, за руль я садиться не буду, — она чокнулась со мной и сделала глоток. — И вино отличное, и молодец, что нарезку купил. А то у меня, кроме этой колбасы, ничего и не было.

Я смотрел на неё, пока она говорила, и ловил себя на мысли, что она какая-то… неправильная. Слишком домашняя, слишком искренняя. Не вязался этот образ с профессией стриптизёрши. В её глазах не было привычной маски цинизма или усталой обречённости, скорее — усталость другая, чистая, без озлобленности.

Мы пили не торопясь. Первый бокал растянулся на разговоры ни о чём — о погоде, о том, как странно устроен её дом, о дурацком халате, который остался ей от предыдущего владельца квартиры и наконец-то пригодился. Второй пошёл быстрее. Вино мягко разливалось теплом по моему внутреннему миру, снимая напряжение смены, расслабляя мышцы и слегка затуманивая остроту мыслей. Третий бокал я налил уже почти на автомате. Подумалось вдруг, что обычно третий пьют за тех, кого с нами нет, но ведь я сам умер и могу выпить за что-то другое.

— За любовь? — предложила она.

— За дружбу лучше, — выдохнул я.

— Чем плоха любовь?

— Тем что дружба стабильнее, — ответил я, а сам подумал: «А любовь, что это за чувство такое, какие её параметры, базовые ценности? Даже в песнях поётся про дружбу — „друг в беде не бросит, лишнего не спросит, вот что значит настоящий верный друг“. А про любовь? За неё только пьют и всё. Парень с девушкой говорят друг другу „я тебя люблю“, а об одном и том же они чувстве говорят или есть нюанс?» И тут я понял, что меня расслабило окончательно.

Конечно, находясь в общении с девушкой, которая нравится, так и подбивает говорить ей приятности, почему-то девушки и выбирают таких вот болтунов. А правдорубов вообще никто не любит, вот зачем я начал говорить про дружбу, выпил бы за любовь, как Игорь Николаев завещал.

«Тебя же не жениться заставляют, а поддерживают с тобой романтическую беседу.» — обругал я себя мысленно.

Да и в свадьбе чего плохого, главное, чтобы человек был хороший. Каким и должен быть друг, женщина-друг — естественно, а потом уже из взаимного уважения родится сверхчувство, которое и можно будет назвать любовью.

— Тогда за дружбу! — улыбнулась она, приняв мой «словарь», и мы снова пригубили.

А после Ира поставила бокал и посмотрела на меня.

— Ладно, хватит ходить вокруг да около. Говори, где у тебя болит?

Я неуверенно мотнул головой:

— Да ты вряд ли поймёшь…

— Понимаю, — перебила она. — Тебе нужен не эротический массаж, а настоящий. Чтобы суставы хрустели и мышцы пробивались. У меня есть кое-что… — Она поднялась и через минуту вернулась с каким-то странным устройством, похожим на пистолет с большой круглой насадкой-шариком на конце.

— Это что ещё такое? — удивился я.

— Перкуссионный массажёр, — она нажала кнопку, и аппарат ожил, заурчав низким, мощным виброгулом. — Давай, снимай халат с плеч.

Я, подчиняясь, спустил халат до пояса. Ира села на диван у меня за спиной. Сначала она просто положила тёплую ладонь мне между лопаток, как бы определяя, где напряжение, может, и правда умеет, а затем поднесла вибрирующий шарик.

И началось невероятное. Мощные, быстрые, но не резкие удары-вибрации начали вбиваться в мышцы трапеций. Сначала было почти больно от непривычки, но через секунду эта боль превратилась в онемение — это кровь накатила в мышцы. Казалось, этот жужжащий шарик выбивает из них всю усталость. Я невольно закрыл глаза. Ира, словно понимая всё без слов, медленно вела массажёр вдоль позвоночника, прорабатывая каждую напряжённую точку на спине. Голова стала лёгкой и пустой, тело обмякло, а вино, смешиваясь с физическим кайфом… Мир поплыл, стал мягким и по-детски безопасным. В этот момент не было прошедших суток, ни принципов, ни сомнений. Было только расслабление и жужжание за моими плечами.

В какой-то момент к шее прикоснулось что-то тёплое и мягкое, а волосы Иры упали на моё правое плечо, пока её губы вкушали мою шею. «Благо — помыл», — мелькнуло у меня, но передо мной был стол, а девушка была сзади, нельзя было лишать её возможности себя любить, и я встал, повернувшись к ней лицом. Однако её пальцы уже развязывали мой халат, оставляя меня в костюме окончания вчерашней ночи. И её губы снова нашли моё тело, в этот раз ниже, чем в прошлый, а пальцы девушки обнимали меня за бёдра, словно я и в этот раз норовил уйти. Но тут в дверь позвонили.

— Пошли все в баню, — выдохнул я, касаясь пальцами её чудесных волос.

— Эти не пойдут, эти будут звонить и даже стучать, — ответила она, прерываясь.

— Может, по рогам им дать сходить? — уточнил я.

— Я сама схожу, это суши привезли. А ты подожди меня тут и смотри, чтобы настроение не падало, — кокетливо улыбнулась она, поправляя свой халат и направляясь в коридор.

И уже через минутку вернулась с пакетом, который оставила у входа в зал. Идя ко мне медленно и словно уверенно, словно по сцене, она позволила ткани её халата соскользнуть с её фигуристого тела, а, достигнув дивана, Ира шагнула на него коленями и лёгким прикосновением за плечи попросила меня лечь. Сама же девушка взобралась на меня сверху, наконец-то объединяя наши тела. Она была прекрасна, как и вчера на пилоне, так и сегодня на агрегате поскромнее. Словно танцуя, её пальцы прикасались к её телу, подчёркивая изящество её аккуратной груди, тонкой шеи, ухоженных волос. Её вздёрнутый носик поднялся вверх, словно ей не хватало воздуха, а голубые глаза закрылись, будто бы предвкушая сон. Однако её тело продолжало танцевать для одного-единственного зрителя, без наличных денег, без необходимости отрабатывать танцевальную смену. Усталость усталостью, но в этом танце я подключился к ней, стараясь попадать в её ритм, подталкивая бёдрами снизу. И она завалилась на меня, вставая на локти, тяжело дыша мне в левое ухо, касаясь своей грудью моих ключиц и плеч.

В какой-то момент она вздрогнула и обмякла, словно, как и вчера, выключилась из-за горячего душа, и тяжесть её тела прижала меня к ткани дивана, и тогда я перевернул её и завершил свой танец уже сверху. Она молчала, лёжа на спине и тяжело дыша с закрытыми глазами, её тело раскраснелось и казалось распаренным, а глаза словно и не хотели открываться. Сделав несколько шагов в спальню, я вернулся оттуда с одеялом и укрыл танцовщицу, а сам дошёл до душа и, сполоснувшись, вернулся обратно.

Она уже спала, я слышал это по еле слышимому сапу из её носика. И я подумал, что глупо будет ютиться на диване вдвоём, и совсем странно будет, если я пойду на кровать один. И, медленно приподняв девушку, я отнёс её в спальню вместе с одеялом и, уложив там спать, завалился тоже, укрываясь чистым одеялом, прислоняя голову к чистой подушке, не то что моей на Макрушина, 12.

Проснулся я от назойливой вибрации где-то в зале. Солнце било в глаза, голова была ватной, а тело коробило, всё-таки недосып даёт о себе знать. Ира спала, повернувшись ко мне спиной. Я отполз на край кровати и потопал в зал в полном желании выключить телефон и продолжить спать.

На экране горел незнакомый номер. Стряхнув остатки сна, я принял вызов.

— Алло?

— Вячеслав Игоревич Кузнецов? — Голос в трубке был ровным, холодным и лишённым всяких эмоций. Чистый канцелярит.

— Я. А кто спрашивает?

— Отдел собственной безопасности. Нас интересует ваше присутствие по месту жительства, на Макрушина, 12, в течение ближайшего часа.

В голове что-то щёлкнуло, и весь хмель разом выветрился. ОСБ это не шутки, эти парни просто так воздух не сотрясают.

— Зачем я вам столь необходим вызвали бы в отдел? Или к нам бы приехали, — попытался я парировать. — Я служу в…

— Мы знаем где вы служите и нам нужно чтобы вы прибыли сейчас, товарищ младший сержант, — голос на том конце провода оставался стальным. — Так вы приедете, или вас объявить в розыск?

— Я сейчас буду, — выдавил я и бросил трубку.

Руки сами потянулись к форме, лежащей в коридоре на стуле. Тельник и трусы пришлось достать из стиралки так и не постиранными. А пока я одевался, телефон снова завибрировал. На этот раз сообщение от Лёхи Иванова.

«Слав, тут облава на нашей квартире. ОСБ, СК, кинологи. Ждут тебя. Меня не пускают, стою в подъезде. Если у тебя в телефоне что левое — УДАЛИ. А лучше разбей его. И вызови адекватного адвоката».

Лёхина паника была ощутима даже через текст. Легко сказать — «разбей телефон». И что, бежать по рынку искать новый «кирпич»? Но Лёха прав — ОСБ просто так, с кондачка, не работает. Значит, есть зацепка. Интересно, на что? И если что-то серьёзное почему меня не задержали вчера на смене?

С полным ощущением того, что мне нечего скрывать и соответственно не надо прятаться. Я вызвал такси. На прощание глянул на спящую Иру. Хорошо ей, её мир ограничен пилоном и бутылкой вина. А мой мир снова сузился до размеров пятиэтажки, где меня уже ждали служивые люди.

«Адвоката… — тупо подумал я, — А где я, к чёрту, адвоката возьму?»

Пусть предоставляют как говорят жулики положнякового, то есть назначенного, но надо доложить начальству. И я набрал телефон взводного, который оказался недоступен, на мгновение пришла мысль, что это всё ошибка, как раз тогда, когда прибыла машина такси, значит, мобильник уже не нужен. И выключив телефон я оставил его у Иры в тумбочке, а сам вышел на улицу. Решив, что если «примут», то передам сообщение взводному через Лёху.

Но только я вышел из подъезда, как ко мне подошли двое крепких парней в гражданке. И ткнув мне корочками оперативников ОСБ в лицо, предложили проехать с ними. Значит за мной уже была слежка, иначе как бы они узнали о адресе в который я пошёл после смены.

Таксист же видимо недожавшись меня отменил заказ, а ребята повезли меня на гражданской машине к знакомой пятиэтажке на Макрушина, 12. И как, и написал Лёха Иванов, у подъезда меня уже ждала целая делегация. Стояли машины которых тут раньше не было: буханка кинологической службы с ребятами в форме и собакой овчаркой, газель следственного комитета, чёрная и тонирована с красной полосой на которой и было написано, что это СК. Мимо всех них меня повели, а поднявшись на свой этаж, я увидел еще часть группы по ожиданию меня. Двое крепких парней в строгих костюмах, но без галстуков, видимо тоже с ОСБ. Стоял с ними и Лёха в своём кителе млад-лея, который на их фоне казался совсем ребёнком. Двое те что вели меня остановились за моей спиной.

Один из ожидающих, с холодными глазами и короткой стрижкой, шагнул вперёд.

— Вы Вячеслав Кузнецов? — его голос был ровным, без эмоций.

— Я, — ответил я.

— Вот постановление на неотложный обыск, — он протянул мне бумагу.

Я взял документ. Адреналин в крови уже испарил остатки вчерашнего вина. Бумаги выглядели подлинными: печати, подписи, всё как положено.

— Подпишите, что ознакомились. Уведомляю что в отношении вас возбуждено уголовное дело о незаконном производстве, сбыте или пересылке наркотических средств, вот уведомление, ознакомьтесь. И бланки о том что вам разъяснены ваши права предусмотренные ст. 51 Конституции и ст. 47 уголовно процессуально кодекса.

— Ваши удостоверения, пожалуйста, — попросил я, пытаясь выиграть секунду.

Мужчина без возражений достал корочку.

— Капитан полиции, оперуполномоченный Отдела собственной безопасности при УМВД по Златоводской области, Денис Сергеевич Волков, — представился он, дав мне внимательно рассмотреть удостоверение, — Откройте дверь квартиры.

— Господа офицеры, — произнёс я, вынимая и протягивая Волкову ключ. — Прошу простить меня, но за вас я вашу работу делать не буду. Держите ключ и сами открывайте.

Тот принял, даже не поморщившись, а «ребятами» из соседних квартир были приглашены понятые — бледные мужчины, которые старались не смотреть мне в глаза.

В секцию подъезда зашли еще люди, хрупкая девочка лейтенант в голубых погонах и почему-то ковидной маске, и менты с низу поднялись с собакой. Девочка вышла вперёд и взяв ключ у ОСБшника приступила к открытию двери.

— Слав, не знаешь, чего это они? — спросил у меня Лёха.

— Да я на смене солевого наркомана одного задержал и святому отцу на поруки не отдал, вот с небесной канцелярии и прилетело, — попытался пошутить я, вышло так себе, потому как суть шутки — это улыбка или смех, а тут все были чересчур серьёзные.

Первым запустили собаку, парни в полицейской форме, старались меня не узнавать, изнутри прозвучало короткое «Чак, ищи! Ищи!»

Пробежавшись по секционке пёс подал голосовой сигнал, стоя у моего спального места. Тыкаясь в подушку мордой. Следом пошли ребята в гражданке. И один из оперативников, приподнявший подушку, громко воскликнул:

— Товарищ капитан, есть, походу!

Из-под подушки, на которой я ещё сутки назад спал в обнимку с Дашей, он извлёк прозрачный пакетик замотанный синей изолентой с другими пакетиками внутри, с мутнобелым кристаллическим веществом.

— Понятые, посмотрите и удостоверьте найденное, — скомандовал Волков, а затем повернулся ко мне. — Это ваша половина комнаты?

— Половина, где я иногда сплю, — да, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. — А пакет, естественно, не мой.

— Естественно, — сухо парировал капитан. — Будьте добры, ваши руки.

Я цикнул. Достал свои же наручники из разгрузки и протянул их Лёхе.

— Передай ротному, что меня принимают по обвинению, которое ко мне не имеет ничего общего, — тихо сказал я ему. — И пусть направят адвоката управления, потому как своего у меня нет.

— Я ваш адвокат. Здраствуйте. — прозвучало сзади, от мужчины, который до этого молча стоял за нашими спинами и всё видел.

Лёха кивнул, его лицо было серым от бессилия.

Холодный металл браслетов с глухим щелчком сомкнулся на моих запястьях. Этот звук отрезал меня от прежней жизни, от сегодняшнего массажа, от вина с Ирой, от смены. Теперь я был просто задержанным, объектом, которого предстояло конвоировать и допрашивать. Но я просто так не сломаюсь.

— Стойте, его подставили! — кричала откуда-то появившаяся Даша когда меня выводили из подъезда к машинам.

— Девушка, не мешайте мероприятиям, — оперативник аккуратно вытянул руку, отдаляя её от нас.

— Его подставили, смотрите, Зубчиних пишет мне на Ватсап, смотрите!

Она показывала свой телефон, но никто не смотрел, никто, кроме меня. Маленькие буковки были сделаны специально больше, и я смог прочесть: «Всё, Дашка, папа сказал, что ты про №баря своего можешь забыть!»

Значит, вот кто решил меня подставить… Что ж, первый удар я похоже пропускаю, но ведь раунд еще не окончен. Просто так я не сломаюсь!