Патруль

Глава 18 В рабство к ротному?

— Разрешаю, — кивнул Потапов, смотря в документы.

— Можно, я сам буду выбирать личный состав? А то мне не аттестованных стажёров направляют, а мне нянчиться.

— У тебя что, людей много? Воспитывай, кого дают.

— Николай Палыч, я же не в садике детском, чтобы простые истины им объяснять, — настаивал Мухаматдиев.

— Ты о ком-то конкретном или в общем? — спросил ротный.

И Мухаматдиев, посмотрев на Бахматского, произнёс: — В общем.

— Ну, раз в общем, тогда воспитывай.

Потихонечку в роту стал прибывать весь взвод, все старшие и те, кто служил третьими. Сегодня никто не спешил домой, сегодня еще занятия в 10 утра, а чем еще заниматься до занятий, как не подводить итоги. Наша 158-я УК РФ, кстати, прошла по сводке, «маг» во всём сознался под давлением аргументов и экспертизы украденного им черепа. Мало того, добровольно выдал и другие экспонаты и деятельно сотрудничал со следствием. Административного материала по взводу сегодня не хватило, но старшие стали рассказывать то, что я и так знал, что всю «дорогу» стояли на адресах, какая тут будет работа, даже вон меня не смогли с адреса забрать, и «Кузе» пришлось на такси добираться. Кузей, видимо, окрестили меня.

Не обошлось и без того, что взводный доложил ротному о моих успехах за сутки, видимо, чтобы добавить очков на будущем экзамене. В его словах фигурировали фразы: «Три задержания», «здоровая инициатива», «самопожертвование». Это наверное про мои 200 ₽, снятые за поездку в такси.

Удобно, кстати, ты платишь картой, а у тебя приложение присылает, сколько у тебя денег осталось. А оставалось у меня не шибко-то много, меньше двадцатки, на которую нужно было жить до двадцатого. Плюс 15-го нужно было скинуть хозяину квартиры 6500, что вскладчину с Лёхиными деньгами получилось 13000 ₽, и за коммуналку 2500. А сегодня уже четверг, 7-е августа, получается на 14 дней 11000 ₽ Как бы на лечебное голодание не перейти с таким режимом.

А на занятиях было всё как в прошлом: взяв в роте тетради, мы поднялись в актовый зал, и замкомроты младший лейтенант Приматов Игорь Анатольевич зачитывал скучные тексты приказов под запись — пережиток советского прошлого. Как еще проконтролировать, что личный состав получил информацию, и избежать формализма в исполнении указаний? Только наличием тетрадей, где разными почерками люди записывают надиктованное. Хотя формализм тут, конечно же, был: человек тупо пишет, отключая мозг, входя в медитативное состояние, сокращая длинные слова, которые потом скорее всего сам же и не сможет прочитать. Кроме того, я не знаю, как свежие парни, которых в их выходной выдернули на часовое занятие, но у Мухаматдиевского взвода после смены головы были точно невосприимчивые.

— И наконец, наш район в этом месяце подпадает под плановую проверку Управления, поэтому у кого каких лекций нет — восполните, у кого в вещмешке чего не хватает — доложите, не исключены тревоги…

На слове «тревога» по залу пронёсся недовольный вздох. Неприятная штука, наверное, особенно если учебная, которая, как известно, ничему не учит, а просто мобилизует личный состав с вещмешками, а после «отбоя» превращается в повзводную попойку.

— И негласные проверки… Работайте так, будто за вами всегда наблюдает проверяющий. Так, банковская рота уже получила первые нагоняи за то, что пропустила на охраняемый объект человека, который оставил пакет с коробкой, и на следующее утро родился рапорт об условном взрыве на охраняемом объекте. Парням всё посрезали и поставили на более сложные места работы, — доводил замком.

Вот это тоже непонятно: ну пропустили они условного террориста, да опростоволосились, их условно взорвали и приказом перевели на другой объект. Зачем, спрашивается? Вы дали людям травмирующий опыт, чтобы что? Чтобы они служили на незнакомом объекте, заново его изучая и привыкая к его особенностям, вместо того чтобы в три раза бдительнее охранять тот объект, где этот опыт был получен?

Час пролетел незаметно — такое бывает, особенно когда устал и не особо вникаешь. В моём случае я был головой на экзамене на оружие. И вот рота пошла вниз, сдавала тетради, Лаечко предлагал людям накатить по чуть-чуть, Дима снова отказался, говоря, что без электрошокера он его с ним пить не заставит, а я остался в кабинете. Пока Потапов не обратил на меня внимание.

— А ты чего домой не идёшь?

— Так Ратмир Минисович сказал, что у меня сегодня экзамен на пистолет.

— О, точно. Ну что я тебе могу сказать, из комиссии только я остался, дежурный сменился, взводный твой в РОВД материал с прошлой смены еще «догоняет», чтоб его в сводку включили. Так что считай, только я тебя буду аттестовывать.

— Я готов, — устало кивнул я.

— Ну, давай, — Потапов откинулся на стуле, сложив руки на животе. — Нормативку ты и так знаешь, давай по вводным. Ситуация первая: приезжаешь на вызов в частный сектор, а там к тебе идёт гражданин, ведёт себя неадекватно, кричит, материт тебя, в руках держит камень. Твои действия?

— Команда «Стоять! Камень на пол!», — автоматически ответил я. — Контролирую дистанцию, три-четыре шага. Если не реагирует и продолжает угрожать — достаю газ, повторяю команду, заливаю газом, далее — боевые приёмы борьбы, наручники, доставление, рапорт. Оружие применял бы только если бы у меня всего этого не было, и нападение с камнями было бы групповым.

— Камень, палка, обрезок трубы — это всё опаснее, чем боевые приёмы борьбы. В твоём случае газ — правильная мера. Следователь ОСБ первым делом спросит, если допустим применил, а была ли возможность воспользоваться спецсредствами. Если же силы явно не равны, то, конечно… Их несколько и они с подручными средствами, бутылками и камнями, как в Беларусии было. Ты обозначаешь для них дистанцию: «Ни шагу больше!», далее озвучиваешь намерение применить оружие: «Стой, буду стрелять!», потом выстрел в воздух, потом только на поражение, и то с минимизацией урона, к примеру, в руку с камнем или в ногу. Ну, а дальше что делаешь?

— Вызываю подкрепление, остальных заковываю в наручники и оказываю доврачебную помощь. — произнёс я, хотя ротный и так всё за меня рассказал.

Может учит меня, а может показывает свою эрудицию? Если мне, то не за чем, я верю, что он опытный, кого попало ротным не поставят.

— Ситуация вторая. Тот же гражданин, но уже без камня. Просто орёт, машет руками, пытается тебя ударить, но он большой и сильный. Можно стрелять? — спросил он снова.

— Нет. Угроза не смертельная. Применение оружия несоразмерно. — ответил я.

— Алгоритм твоего действия какой?

— Газ, боевые приёмы борьбы, наручники. — снова отчеканил я.

— В ходе борьбы он хватается за твою кобуру и пытается её расстегнуть. Твои действия?

— Пинком в корпус, или голову разрываю дистанцию, извлекаю оружие и привожу его в состояние боевой готовности, далее командую: «Стоять!», «Ещё шаг — и буду стрелять!», выстрел в воздух и на поражение, если он продолжает идти на меня. Применяю доврачебную помощь, как и в прошлой ситуации.

— А если он после того, как ты достал оружие, вдруг разворачивается и убегает? — задал каверзный вопрос ротный.

— У нас разрешено стрелять только по лицам, которые пытаются скрыться, подозреваемых в тяжких преступлениях. — ответил я.

— Попытка завладения твоим оружием через «тридцатую» для тебя не достаточно тяжко?

— Я догоню его без применения. — пожал я плечами.

— Перворазрядника по бегу? — удивился ротный, а секретарь Елена еле слышно хохотнула, но сделала вид, что увидела что-то весёлое в компьютере.

И в этот момент я заметил, как ротный отреагировал на её улыбку, едва видимым взглядом. Понятно всё, либо у них отношения, либо всё только начинаются.

— Тяжкие — это те, по которым относятся умышленные деяния, за совершение которых максимальное наказание не превышает 10 лет лишения свободы, и неосторожные деяния, за которые наказание не превышает 15 лет. Тут навскидку 226-я УК РФ — хищение оружия, 318-я — применение насилия в отношении представителя власти и 213-ая — хулиганство ему на погоны. Он пытался завладеть оружием, но отказался от намерения, и даже через «тридцатую», то есть попытку деяния, статьи не массовые, и совершены не общественно опасным способом, я не пострадал, а значит парень пока не наработал на пулю в спину. — ответил я.

— Давай другую ситуацию, допустим, я ушёл на повышение и стал работать дежурным, никакого личного состава, не дрючат за чужие косяки, и вот ты на смене подходишь к РОВД, а оттуда выбегает уже известный нам перворазрядник, а за ним я весь в крови. И я такой тебе кричу: «Кузнецов, стреляй, он сейчас помощника дежурного убил». Твои действия?

— Всё те же, я должен был видеть преступление лично. А дежурный по РОВД не является моим непосредственным командиром. Кроме того, у него тоже есть ПМ и даже АК под столом. Короче, есть основания, что бывший командир роты «втирает мне какую-то дичь» (всплыл мем из памяти Кузнецова).

— Ладно. Мухаматдиев сказал, ты сегодня отличился на смене? — перевёл тему ротный, кивнув.

— Просто под командованием хорошего «старшего» службу нёс. — пожал я плечами.

— Ну, бывает и так, а бывает, что хороший третий — потенциальный старший. А у тебя и по учебке показатели отличные и не пьёшь ты много, как мне говорят…

— Так вроде же все старшие на месте? — спросил я вразрез.

— Планируется запустить пятый экипаж, как в Советском, как в Ленинском районе, это усиление взводов, чтобы такой дурости, как сегодня, меньше было. У меня не хватает аттестованных, не стажёров же невооружённых на старших ставить. К примеру, сутки третьим, сутки отсыпной выходной, а на следующие сутки старшим в другой взвод, как приданные силы от Мухаматдиева. Как тебе?

— Звучит многообещающе, но жить-то когда? — уточнил я.

— А смысл жить без денег? А тут реальные доплаты. Можно до 100 000 рублей зарабатывать за месяц. От занятий по служебной подготовке и тревог таких ребят я освобожу. Опять же, полгодика поработаешь с такой ЗП — сможешь ипотеку взять, будешь жить в своей квартире.

«Да, товарищ ротный, сто тысяч — это хорошо, особенно когда последняя десятка до ЗП осталось.»

— Кроме того, для приданных экипажей обед по талонам будет, в столовой Управления. — С обедом это ротный, конечно, заходил с козырей.

Вот только память Славы говорила мне, что ипотека, она всегда с первоначальным взносом, а это тоже кредит. Итого: зарабатываю я, такой, допустим, 100 000 и отдаю 30 000 на ипотеку и 20 000 на кредит… И всё равно получается лучше, чем у меня сейчас условия…

— Попробовать можно, но ведь я на автомат еще не сдал. — выдал я, понимая, что для перевода в тот же ОМОН это тело еще слишком хлипкое и как раз надо полгода, чтобы его привести в тонус.

— А что, там нормативно-правовая база другая? — наигранно удивился ротный, — Главное, полную разборку на ужине не делай и всё, а то умник один, с сегодняшнего взвода, на прошлой смене, «Ксюху» разобрал и собрать не смог, так и принёс в дежурку, в пакете от ОЗОНа. Парни всё спороли, какую кличку ему дать, «Механик» или «Доставщик».

— И какую дали? — спросила Лена и тут же поправилась, — Простите.

— Дали ему кличку «Вечный». Потому что теперь он вечный третий группы задержания, и автомат ему больше никто не доверит. — улыбнулся интересу секретаря ротный.

— Николай Павлович, ну я потенциально за, только можно не сутки через сутки, а хотя бы чтобы было три выходных, как у белых людей.

— Ну это по возможности, вон Лена графики составляет. Подойди в кадры, у них камера хорошая, скажи, я сказал, что надо на оружие сфотаться. На пистолет и на автомат. В воскресенье еще третьим заступишь, карточки уже должны будут сделать, а в понедельник после смены поговорим по графику. Идёт?

— Идёт. — кивнул я.

— Ну тогда добрых выходных! — Ротный протянул мне руку, и это было вместе с пожеланием, чтобы я уже шёл домой.

Я выходил из отдела, махая рукой ребятам из банковского взвода, охраняющим КПП, попадая на оживлённую улицу, где и достал смартфон, чтобы посмотреть время, а время было половина двенадцатого. Половина двенадцатого и три выходных впереди, а далее… А далее, я, походу, подписался на рабские условия службы за пару лишних тысяч.

Я шёл на остановку общественного транспорта, засунув кепку под левый погон, держа руки в карманах, но прошёл свою остановку в задумчивой медитации, этим августовским утром ехать в душном ПАЗике жуть как не хотелось. Память Славы трубила, что я сейчас совершаю нарушение правил ношения форменной одежды и вообще попираю Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации, но я пропускал эти мысли. Стоит совсем немного умереть так они напридумывают за это время с три короба…

Больше меня заботило то, что хотелось снова есть, и чего-нибудь выпить сладкого, мозг требовал глюкозы. И я, пройдя наверное с полкилометра, миновав УМВД, миновав вокзал, увидел вдали то, на чём я хотел бы ехать в пустую комнатку в общаге гражданского типа.

Рыженький трамвай мчал по примыкающей улице, а точнее проспекту Кирова, и норовил свернуть на Елизаровых и как раз в мою сторону. Цифра была не важна, так как впереди через полтора километра кольцевая, но ехала четвёрка.

И, дождавшись её, я зашёл в пустой салон, повернулся налево, повернулся направо, кассира или кондуктора не наблюдалось. Ну, делать нечего, и, подойдя к водителю, я проговорил: — Мне до конечной, оплата картой.

— Молодой человек, не отвлекайте водителя во время движения! — осадила меня водитель стоящего на остановке трамвая и добавила: — терминала для оплаты картой на поручнях.

Не став препираться, я пошёл назад, обратив внимание на поручни у входов. На каждом из них было прикреплено устройство с маленьким экраном и надписью для таких, как я, попаданцев во времени: «для безналичной оплаты приложите карту к экрану терминала».

А кто будет ломать мне руки, если я не приложу, или, например, кто-нибудь не приложит? Ответом была молчаливая камера, смотрящая на меня из под потолка. Записывает или передаёт картинку на пульт? Где бдительная оператор будет кричать диким воплем: «Галя, у нас заяц! Вызывай полицию на конечную остановку!»

Подмигнув в камеру, я достал свою карточку и приложил её к терминалу. Тот пискнул, а телефон у меня провибрировал в знак того, что деньги списались. Притом при всём, что сам трамвай не был чем-то футуристическим, а, наоборот, походил на обычный трамвай моей эпохи.

Он грохотал, когда проходил очередной стык на рельсах, тяжело замирал на остановках и пах пылью и машинными маслами. Я опустился на жесткое сиденье, обитое потрепанным коричневым пластиком. Пол был железным, и сквозь щели в нём я видел, как бегут назад шпалы. Вдоль всего салона по потолку тянулись стальные поручни в белом пластике. И если включить внутреннее освещение, то оно всенепременно будет жёлтым. И если закрыть ладонью терминалы, я будто бы снова попадал в свои 90-тые, хотя Славина память говорила мне, что из Москвы завезли новую партию трамваев и они уже ходят по маршруту. Видимо, мы с ними пока не встречались.

Я вышел на почти пустую площадку, потягиваясь и чувствуя, как затекшие мышцы спины и шеи напоминали о себе, о том что постоянное ношение бронежилета может отразиться на здоровье. Тем более, не готово это тело к ОМОНу, надо его потренировать. Вдруг в кармане завибрировал телефон. И я достал его, чтобы посмотреть, что там: тусклый экран стал ярче, перебивая свет августовского солнца, и моим глазам предстал текст с незнакомого номера:

— Привет, с твоей стороны было так галантно убрать посуду и уложить меня спать. Другой бы на твоём месте воспользовался ситуацией. Я в тебе не ошиблась и прекрасно выспалась, спасибо!

Ира… — пришло ко мне понимание, и я тут же начал набирать сообщение обратно:

— Не за что, это моя работа — блюсти покой всех граждан, даже тех, кто нападает на меня в душе.

В ответ прилетела картинка с тремя подряд смеющимися до слёз смайликами и текст вдогонку:

— Как на счёт поесть? Суши я уже заказала, возьмешь еще вина?

— Когда? — уточнил я.

— Сейчас, — был мгновенный ответ.

— Я по форме, я не могу. Да и не спал всю ночь, есть желание восполнить. И плечи что-то хандрят от брони и каски, — попытался я отбиться, глядя на свое усталое отражение в темном стекле остановки.

— А хочешь массаж? — словно не заметив моих отговорок, спросила она.