Паровая кровь

Глава 3

Оглушительный удар парового молота всё ещё отдавался фантомным гулом в моих костях, даже спустя несколько дней. Этот звук стал гимном нашего нового, уродливого порядка. Днём «Кузница Союза» была адом из огня, пота и скрежета металла, где орки и гномы работали бок о бок, сцепив зубы от недовольства друг другом, но подчинённые моей железной воле. Производство, скрипя и охая, набирало обороты. Мы чинили старые станки, прокладывали первые рельсовые пути для вагонеток, восстанавливали футеровку доменной печи. Я спал по четыре часа в сутки, жил на жёстком хлебе и слабом пиве, и каждый мой день был битвой, с ржавчиной, с вековой враждой, с тупостью и саботажем.

Но я не был идиотом. Я прекрасно понимал, что мой маленький индустриальный анклав, построенный на страхе и принуждении, был занозой в заднице всего аристократического уклада Вольфенбурга. Каждый удар молота был для них не музыкой прогресса, а погребальным звоном по их миру. Они ненавидели меня. Они боялись меня. И я знал, что рано или поздно они нанесут удар. Не в открытом бою, нет. Они действуют иначе. Яд в вине, подкупленный рабочий, «несчастный случай» в цеху, нож в спину в тёмном переулке.

Сталь может защитить от меча. Но она бессильна против шёпота. А значит, мне нужен был свой шёпот. Свои уши в тёмных углах. Свои глаза, способные видеть в мутной воде дворцовых интриг. Мне нужна была своя контрразведка.

Именно поэтому этим вечером я сидел не в своей роскошной клетке во дворце и не в пыльной конторке на заводе. Я сидел в захудалой таверне «Кривой Гвоздь» на самой окраине города, в квартале портовых складов и дешёвых борделей. Место, куда ни один уважающий себя аристократ не сунул бы свой напудренный нос даже под страхом смерти. Здесь пахло кислым элем, дешёвым табаком, прогорклым жиром и немытыми телами. Воздух был таким густым от дыма, что его можно было резать и намазывать на хлеб. За соседними столами сидели угрюмые личности, чьи лица были картой их тяжёлой жизни: шрамы, перебитые носы, пустые глаза. Идеальное место для того, чтобы барон фон Штольценбург, герой войны и будущий зять герцога, мог раствориться без следа.

На мне был простой, грубого сукна плащ с глубоким капюшоном, скрывавшим лицо. Перед мной на липком от пролитого пива столе стояла глиняная кружка с какой-то бурдой, которую здесь называли элем. Я не притрагивался к ней. Я ждал.

Она появилась так, как появляются призраки. Беззвучно. Я не слышал ни скрипа двери, ни шагов. Просто в какой-то момент тень напротив меня сгустилась, и за мой стол опустилась фигура, закутанная в такой же тёмный плащ. На мгновение я увидел мелькнувшее под капюшоном лицо — тонкие, аристократические черты, чуть раскосые глаза, которые, казалось, светились в полумраке таверны собственным, лисьим светом, и насмешливая улыбка, играющая на губах.

— Барон, — её голос был тихим шёпотом, похожим на шелест шёлка. — Вы выбираете для встреч поистине изысканные места. Аромат этого заведения будоражит воображение. Кажется, я различаю нотки отчаяния, дешёвого пойла и, если не ошибаюсь, чей-то нестираный носок.

Лира откинула капюшон. Её длинные, серебристые волосы, собранные в хвост, блеснули даже в тусклом свете сальной свечи. Два пушистых лисьих ушка на макушке чуть дёрнулись, улавливая звуки таверны. Она была прекрасна той хищной, опасной красотой, от которой у умных людей по спине бежит холодок.

— Рад, что ты ценишь атмосферу, — сухо ответил я. — Она соответствует теме нашего разговора.

— О, — она грациозно оперлась подбородком на сложенные руки, и её янтарные глаза впились в меня. — Значит, барон решил поиграть в игры, для которых нужно нечто большее, чем просто громкий молот и грубая сила? Я заинтригована.

— Я не играю в игры, Лира. Я строю механизм. И сейчас мне нужен один очень специфический узел. Узел, который будет видеть всё, слышать всё и докладывать только мне. Узел, который не увидит и не услышит никто другой.

Я выдержал паузу, глядя ей прямо в глаза.

— Мне нужна служба контрразведки. С нуля. Невидимая, неслышимая, абсолютно лояльная и подчиняющаяся только одному человеку. Мне.

Она не моргнула. Уголки её губ медленно поползли вверх, превращая насмешливую улыбку в хищный оскал азартного игрока, которому только что предложили партию с самыми высокими ставками. Её лисьи глаза блеснули. Это был не просто блеск. Это был пожар.

— Контрразведка… — промурлыкала она, пробуя слово на вкус. — Против кого? Против тёмных эльфов? Их шпионы, конечно, не особо примитивны, их можно ловить, как мух на мёд. Но это скучно.

— Против всех, — отрезал я. — Против тёмных эльфов. Против аристократов, которые считают меня выскочкой и уже точат ножи. Против торговцев, которые попытаются саботировать мои поставки. Против твоих же сородичей, если они решат, что мои чертежи стоят дороже нашего союза. Я хочу знать всё, Лира. Кто с кем спит, кто кому должен, кто кого ненавидит. Мне нужна паутина, которая опутает весь этот город, и я хочу быть пауком в её центре.

Она рассмеялась. Тихо, мелодично, но в этом смехе не было веселья. В нём был чистый, незамутнённый восторг.

— О, барон… Вы даже не представляете, о чём просите. Это не просто «узел». Это кинжал, который вы вкладываете в руку незнакомке. А что, если однажды этот кинжал окажется у вашего горла?

— Тогда я буду винить только себя за то, что нанял не того специалиста, — спокойно парировал я. — Но я не думаю, что ошибся. Для тебя это не просто работа. Я вижу это в твоих глазах. Это охота. Увлекательная игра на самом высоком уровне. И я предлагаю тебе стать в ней одним из главных участников. Тем более, мы оба с тобой пережили бойню в Каменном Щите и знаем, кто на что способен.

Её взгляд стал серьёзным. Азарт ушёл, сменившись холодной, деловой оценкой.

— Цена вопроса?

— А чего может хотеть кицуне и верные ей лисы во время войны на уничтожение? Ну, кроме того, что вы будете заниматься тем, что любите больше всего? Золото? Сильно сомневаюсь. Единственное, что я могу предложить в будущем, кроме того же золота, это вассалитет и земли. Как ни крути, ваши родные разорены и находятся довольно далеко в тылу тёмных.

— Хорошо. Допустим. Каковы ресурсы? Каковы полномочия? Кто будет знать о нас?

— Ресурсы неограниченные, в разумных пределах, разумеется. Я создам «чёрную кассу» на заводе. Статья расходов «на непредвиденные нужды». Полномочия абсолютные, в рамках поставленной задачи. Ты можешь вербовать, подкупать, шантажировать, устранять. Но тихо. Без крови и шума, если это возможно. Знать об этом будем только ты и я. Ни герцог, ни Элизабет, ни Брунгильда, ни Урсула. Никто. Ты будешь моими глазами и ушами. Моей тенью.

— А если тень решит действовать самостоятельно? Если форма и содержание резко изменятся? — она снова проверяла меня.

— Даже сквозь тьму лотос тянется к свету, а тень не может существовать без источника света, Лира. — твёрдо смотрю ей в глаза. — Пока я стою, ты действуешь. Если я упаду, твоя организация потеряет всякий смысл и будет уничтожена теми, против кого ты работаешь. Наша с тобой связь, это симбиоз. Ты это прекрасно понимаешь.

Она медленно кивнула, принимая мою логику.

— Шифры, — сказала она уже другим, деловым тоном. — Нам нужны шифры. Простые, но надёжные. Чтобы любой гонец мог запомнить ключ, но никто не смог взломать сообщение.

— Книга, — тут же ответил я. — Старый трактат по металлургии, «Искусство плавки» мастера Торгрима. У меня есть один экземпляр, второй, я знаю, хранится в библиотеке Гильдии Кузнецов. Достань его. Ключ — номер страницы, строки и слова. Просто и надёжно. Для экстренных сообщений система «цветочных кодов». Красная роза в окне определённой лавки — тревога. Синий василёк — есть информация. Просто, но для этого мира будет неразрешимой загадкой.

— Каналы связи? — её глаза горели, она уже была полностью в игре.

— Если не сможешь лично передать, тогда: уличные мальчишки, прачки, разносчики пива, портовые грузчики. Те, на кого никто никогда не обратит внимания. Создай сеть из «невидимок». Плати им медью, но регулярно. Лояльность бедняков прочный актив.

— Название, — выдохнула она. — У каждой игры должно быть название.

Я на мгновение задумался, глядя на её хищное, прекрасное лицо, на её лисьи глаза, светящиеся в полумраке.

— «Призрачные Лисы», — сказал я. — Потому что вы будете там, где вас нет.

Она улыбнулась. На этот раз искренне.

— Мне нравится. «Призрачные Лисы». Звучит… интересно.

Она протянула мне через стол свою тонкую, аристократическую руку. Я пожал её. Её пальцы были прохладными, но хватка на удивление крепкой.

— Считайте, что ваша тень родилась, барон Родионов, — прошептала она. — И будьте осторожны. Не умрите раньше времени, я всё-таки не всесильна.

— Я найду способ спасти свою шкуру, пока ты ищешь ключи к местной знати — спокойно ответил лисице.

После этих слов она поднялась, так же беззвучно, как и появилась. Накинула капюшон, и её лицо снова утонуло во мраке. Через мгновение её уже не было. Она просто растворилась в тенях захудалой таверны, оставив после себя лишь лёгкий, едва уловимый аромат каких-то диких цветов и холодок на моей коже.

Я остался сидеть один, глядя на свою нетронутую кружку с элем. Я только что спустил с цепи очень опасного зверя. Создал самый сложный и непредсказуемый механизм в своём арсенале. Механизм, состоящий не из стали и пара, а из лжи, предательства и человеческих пороков.

И я чувствовал холодное, тёмное удовлетворение. Война в тенях началась. И я только что сделал в ней свой первый ход.

Неделя. Всего одна неделя. Семь дней и семь ночей «Кузница Союза» гудела, скрипела и стонала, но работала. Семь дней и семь ночей я жил на этом проклятом заводе, превратив пыльную конторку с видом на горы металлолома в свой штаб и спальню. Я засыпал под грохот молотов и просыпался от визга пилы, режущей сталь. Я вдыхал угольную пыль, ел на ходу, чертил при свете сальной свечи и орал до хрипоты, вбивая в головы орков и гномов основы техники безопасности и производственной дисциплины.

Лишь изредка возвращался в свою позолоченную клетку во дворце, чтобы смыть с себя грязь и сажу. И я ждал. Не знал, чего именно. Сигнала. Знака. Подтверждения, что семена, которые я посеял в той вонючей таверне, упали на благодатную почву.

Я отвернулся от окна и подошёл к столу, заваленному чертежами. На этот раз это были не схемы паровых котлов. Это были эскизы стандартизированных деталей для моей будущей винтовки. Надёжнее чем то, что мы клепали на коленке в Каменном Щите. Я склонился над большим куском бумаги и мир сузился до кончика угольного карандаша. Линии, допуски, расчёты прочности…

Я не услышал, как открылось окно на балконе. Не услышал шороха ткани. Не услышал лёгких шагов по толстому ковру.

— Барон.

Голос был тихим, как вздох, но в оглушительной тишине моих покоев он прозвучал, как выстрел.

Я резко выпрямился, моя рука инстинктивно метнулась к поясу, где даже сейчас висел армейский нож. Сердце пропустило удар.

В трёх шагах от меня, в тени, отбрасываемой тяжёлой бархатной портьерой, стояла фигура. Тёмная, стройная, почти нематериальная. На ней был облегающий костюм из чёрной, не бликующей кожи, а лицо скрывала маска из тёмной ткани, оставляя открытыми только глаза. Глаза, которые даже в полумраке комнаты светились знакомым, лисьим огнём. Пушистые уши на макушке чуть подрагивали, сканируя пространство.

Это была не Лира. Другая, моложе, но взгляд у неё был такой же холодный и острый.

— Первый улов, — без предисловий сказала она, и её голос был лишён той игривой мелодичности, что была у Лиры. Он был сухим и деловым, как щелчок затвора.

Она сделала шаг вперёд, вышла из тени на свет, падающий от канделябра на моём столе. Движения были плавными и грациозными. Она положила на край стола, прямо на мои чертежи, небольшой, туго свёрнутый свиток, перевязанный простой бечёвкой.

— Быстро, — выдохнул я, опуская руку от ножа. Пульс всё ещё колотил в висках. — Я впечатлён.

— Госпожа Лира не любит терять время, — так же ровно ответила кицуне. — И не любит, когда её недооценивают.

— Зачем пришла лично?

— Охрана резиденции герцога в этом крыле удивительным образом несёт службу спустя рукава. А вот если пройти малый зал приёмов, то можно наткнуться на десяток гвардейцев. Плюс в соседних комнатах осталась жить только прислуга. — усмехнулась кицуне, тонко намекая на моё положение.

Я взял свиток. Он был лёгким, почти невесомым. Но я чувствовал, что держу в руках не пергамент, а увесистый кусок свинца. Я развязал бечёвку и развернул его.

Внутри не было длинных докладов и витиеватых формулировок. Лишь сухие, рубленые факты, изложенные каллиграфическим почерком Лиры:

1. Барон Эрих фон Рихтер.

2. Организация саботажа на территории «Кузницы Союза».

3. Подкуп рабочих из числа людей, недавно прибывших из разорённых восточных земель.

4. Срыв сроков установки и запуска паровых молотов, порча сырья для дискредитации гномьих поставщиков.

Ниже шли приложения.

Первым был лист с показаниями двух рабочих, пойманных с поличным. Их имена, возраст, деревня, из которой они прибыли. И их истории. Простые, жалкие истории о голодающих семьях и о человеке в плаще, который предложил им по пять серебряных монет — целое состояние для беженца — за «небольшую услугу». Просто подсыпать немного песка в смазку для подшипников. Просто «случайно» перегреть партию стали в тигле. Их подписи внизу были кривыми, неуверенными, выведенными дрожащими руками.

Вторым был небольшой кожаный мешочек. Я развязал его и высыпал содержимое на стол. Несколько монет и две аккуратные расписки, написанные на дорогой бумаге. «Выдать предъявителю сего пять серебряных. За усердие». А внизу подпись и личная печать барона фон Рихтера. Волк, держащий в зубах сломанный меч. Я усмехнулся. Какая ирония.

И последним был небольшой, тяжёлый слиток металла, завёрнутый в тряпицу. Я развернул его. Это был образец той самой «перегретой» стали. Я даже без экспертизы, просто по цвету и структуре излома, видел, что она хрупкая, как стекло. Полный брак. Бесполезный кусок дерьма, на который были потрачены драгоценный уголь и время.

Я медленно свернул свиток. В груди вместо гнева или удивления поднималось холодное, тёмное удовлетворение. То самое чувство, которое испытывает снайпер, когда цель, которую он выслеживал несколько часов, наконец выходит на открытое пространство. Щелчок. Готово.

Барон фон Рихтер. Конечно. Те самые земли, которые герцог «подарил» мне вместе с титулом, раньше принадлежали его роду. Старый, гордый аристократ, который счёл меня безродным выскочкой, укравшим часть его наследства. Как предсказуемо. Как глупо.

— Они думали, что я буду строить игрушки, — пробормотал я себе под нос, глядя на печать Рихтера.

Мои противники начали выползать из своих тёмных, пыльных нор, привлечённые вибрацией моей новой паутины. Они думали, что это они плетут интриги, но они лишь сами лезли в расставленные силки.

— Что с рабочими? — спросил я, поднимая глаза на безмолвную кицуне.

— Живы. Изолированы. Ждут вашей воли, — безэмоционально доложила она. — Они всё рассказали. Человек Рихтера встречался с ними в той самой таверне, где вы виделись с госпожой. Ирония, не правда ли?

— Это не ирония. Это закономерность, — ответил я. — Хорошая работа. Передай Лире мою благодарность.

Кицуне молча кивнула. Она не ждала похвалы. Она была профессионалом, выполнившим свою задачу.

— Будут ещё, барон, — сказала она, и её голос, казалось, стал ещё тише, сливаясь с тенями.

Я моргнул, и она исчезла.