Паровая кровь

Глава 13

Мы похоронили своих бойцов. Молча, без речей и прощальных салютов. Просто аккуратно сложили завёрнутые в плащи тела в каменной нише и заложили вход камнями. Орки, гномы, люди, все работали вместе, и в этом общем, мрачном деле было больше единства, чем в любой моей пламенной речи.

Чем дальше мы шли, тем сильнее менялся сам туннель. Он расширялся, выпрямлялся, а воздух, хоть и оставался холодным, терял свою гнилостную влажность. Появился едва уловимый запах озона и чего-то ещё… чего-то знакомого, от чего тревожно заныло под ложечкой. Наконец, Скритч, шедший впереди, остановился и поднял руку.

— Почти… — прошептал он, и его голос дрожал. — Мы у цели.

Впереди, в непроглядной тьме, забрезжил свет. Не тёплый свет факела и не резкий луч моего фонаря. Это было бледное, призрачное, мертвенно-голубое свечение, будто впереди в темноте назревал какой-то больной, потусторонний рассвет.

Мы вышли из туннеля на широкий каменный уступ, и я замер, забыв, как дышать.

Черт возьми. Я видел многое. Стоял на вершинах Кавказских гор, смотрел на огни ночной Москвы с Останкинской башни. Но ничего, абсолютно ничего в моей прошлой жизни не готовило меня к этому.

Мы стояли на пороге преисподней. Или, наоборот, какого-то подземного, искажённого рая. Перед нами разверзлась каверна таких нечеловеческих, таких абсурдных размеров, что мой мозг отказывался это воспринимать. Свод терялся где-то над головой, в непроглядной тьме. И в центре этого невозможного пространства, вырастая из дна пещеры и почти касаясь верхушкой свода, стоял Кхарн-Дум.

Это был не город в привычном понимании. Это был гигантский, колоссальный сталагмит, который за тысячелетия превратили в вертикальный мегаполис. Тысячи окон, балконов и башен были вырезаны прямо в его теле, ярусами уходя вверх, в темноту. Сотни тонких, как паутина, каменных мостов соединяли его со стенами пещеры и с другими, меньшими сталагмитами, образуя безумный лабиринт воздушных дорог. Это было невероятное, гениальное в своей дерзости инженерное решение. Крепость, которую невозможно окружить. Город, который сам был скалой.

Неяркий свет давали те самые кристаллы, причём крысята догадались аккуратно складывать несколько крупных булыжников, а рядом ставили отражатели, освещая определённый сектор.

— Скритч, почему в других поселениях мы не видели такие осветители? — спросил у ратлинга.

— Больших светящихся камней в округе очень мало, барон. В основном мелочь — вздохнув ответил Скритч — если бы мы нашли те пещеры раньше…

— Красиво, сволочи, строят, — пророкотала Урсула, и в её голосе впервые прозвучало нечто похожее на восхищение. — Попробуй возьми такую хреновину штурмом.

— Дельно, — коротко кивнула Брунгильда, её глаза профессионально оценивали конструкцию. — Опорная структура, распределение нагрузки… Грамотно. Очень грамотно. Не думала, что крысята на такое способны.

— Сомневаюсь, что кто-то из ваших, хоть раз снизошёл зайти глубоко на территорию ратлингов — тихо ответил гномке, от чего та сморщилась, ведя я был абсолютно прав.

И этот город, это невероятное, безумное творение, был в осаде.

То, что копошилось внизу, на дне пещеры, было похоже на море. Чёрное, бурлящее, живое море хитина, когтей и жвал. Сотни тварей, живой, хитиновый прилив бился о нижние ярусы города-сталагмита, откатывался и снова набрасывался с утроенной яростью. Я видел, как они, цепляясь друг за друга, образуют живые пирамиды, пытаясь дотянуться до нижних мостов и балконов. Скрежет их когтей о камень сливался в единый, монотонный, сводящий с ума гул.

С верхних ярусов, со стен, с мостов они вели отчаянную, безнадёжную оборону. Их было мало, я видел лишь крошечные фигурки, мечущиеся на стенах, но они сражались с яростью обречённых. Вниз летели камни, огромные валуны, которые срывались с катапульт и с оглушительным грохотом врезались в гущу тварей, оставляя в живом море короткоживущие проплешины. Вниз летели горшки с какой-то горючей смесью, вспыхивая на мгновение и выжигая целые участки кишащей массы.

Но главным их оружием была та самая руда.

Я видел, как огромные глыбы породы, испещрённые светящимися жилами, срываются вниз. Твари, казалось, инстинктивно боялись их, шарахаясь от мест падения. Но самое страшное начиналось, когда глыба ударялась о дно. Она разлеталась на тысячи осколков, поднимая в воздух облако светящейся, голубой пыли.

И эта пыль убивала.

Она оседала на чёрных хитиновых панцирях, и те начинали буквально растворяться. Словно на них плеснули концентрированной кислотой. Хитин шёл пузырями, дымился, и из-под него проступала пульсирующая, мерзкая плоть. И тогда начинался визг, этот звук я не забуду никогда.

— Вот почему они визжали… — глухо произнёс сержант Клаус, его лицо было бледным в мертвенном свете. — Эта пыль… она их жрёт заживо, пусть и не так быстро, как выпущенный из винтовки болт.

Вспышки от разрывающихся камней, росчерки арбалетных болтов с наконечниками из той же руды, которые летели вниз, как рой синих комет, оглушительный визг и гул… Это была картина из ада, написанная гениальным и абсолютно безумным художником.

Но я видел не только эпическую картину. Я видел цифры. Видел, что снарядов у них остаётся всё меньше. Что катапульты работают на пределе, две из них уже развалились буквально у нас на глазах. Я видел, что тварей не становится меньше. На место сотен сожжённых и растворённых из боковых туннелей на дне пещеры выползали новые.

Оборона держалась, но она держалась на отчаянии и на запасах светящейся руды, которые явно не были бесконечными.

— Они не продержатся, — мой голос прозвучал ровно, констатируя факт. — Ещё день, может, два. И эта волна их просто смоет.

Скритч, стоявший рядом, издал тихий, сдавленный стон. Он смотрел на свой умирающий город, и по его лицу текли слёзы.

Я перевёл взгляд на свой отряд. На орков, чьи ноздри раздувались, чуя запах крови, а в глазах горел азарт. На гномов, которые уже прикидывали, как лучше расположить наши немногочисленные огневые средства. На моих «Ястребов», которые молча ждали приказа, их лица были спокойны и сосредоточены.

Мы находились на верхнем ярусе пещеры, на широком уступе, который нависал прямо над армией тварей. Идеальная огневая позиция.

Я поднял руку, готовясь отдать приказ, который превратит эту бойню в тир.

— Время поработать.

Моя команда прозвучала негромко, но в гулкой акустике гигантской пещеры она прорезала воздух, как удар хлыста.

— «Ястребы», к уступу. Огневые точки по всей кромке. Сержант Клаус, контроль секторов. Гномам и оркам прикрытие, быть готовыми к спуску по моему сигналу.

Отряд пришёл в движение, не было ни суеты, ни лишних криков. Они двигались быстро, бесшумно, занимая позиции вдоль края скального карниза. Каждый знал свой манёвр, свой сектор. Сержант Клаус, мой верный ветеран, короткими, отрывистыми жестами расставлял стрелковые команды, его лицо было абсолютно спокойным, словно он руководил учениями на полигоне, а не готовился открыть врата ада.

— Цель — самая большая концентрация противника у основания стены. Стрельба залпами, хочу, чтобы они услышали один выстрел, а не триста.

Я видел, как бойцы ложатся на холодный камень, как приклады винтовок упираются в плечи. Напряжение повисло в воздухе, такое плотное, что его, казалось, можно было потрогать. Даже неугомонные орки, стоявшие в резерве, притихли, их глаза жадно следили за приготовлениями.

Пауза. Секунда, растянувшаяся в вечность. В эту секунду я видел всё: бьющихся в агонии защитников Кхарн-Дума, живой прилив тварей, спокойные лица моих стрелков. Вся ответственность за то, что сейчас произойдёт, лежала на мне. Но я не чувствовал страха. Только холодное, почти злое удовлетворение.

— Пли!

Мир взорвался звуком.

Это был не треск отдельных выстрелов. Это был один-единственный, слитный, оглушительный рёв, от которого задрожал сам камень у нас под ногами. Сухой, злой, раскатистый грохот, который ударил по барабанным перепонкам и, многократно отразившись от стен и свода пещеры, превратился в громоподобное эхо, заполнившее всё гигантское пространство.

И вслед за звуком пришёл свет.

Сотни голубоватых трассеров, как рой огненных ос, в едином порыве сорвалась с уступа и прошила тьму, устремившись вниз. На мгновение показалось, что с неба на землю обрушился смертоносный метеоритный дождь.

Чёрное море внизу вскипело.

Эффект был не просто ошеломляющим. Для тварей, сосредоточенных на штурме, это был удар из ниоткуда. Удар с небес, от неведомого, всемогущего божества.

Ряды тварей, до этого представлявшие собой единый, целеустремлённый поток, в одно мгновение сломался. Их строй смешался, превратился в панически мечущуюся, обезумевшую от боли биомассу. Они не понимали, откуда пришла смерть, начали топтать друг друга, пытаясь укрыться, но укрытия не было. Наши винтовки методично, залп за залпом, перепахивали дно пещеры.

— Скукота… — пророкотала Урсула у меня за спиной, и в её голосе слышалось откровенное разочарование. — Даже топоры замарать не дали. Просто сидишь и смотришь, как твоя работа мечется с простреленными потрохами.

На стенах Кхарн-Дума тоже воцарилась тишина. Защитники, которые секунду назад готовились умереть, замерли, глядя на внезапное истребление врага. Их катапульты замолчали. Я видел, как крошечные фигурки на стенах указывают в нашу сторону.

Скритч стоял рядом со мной на коленях и плакал. Не всхлипывал, а рыдал в голос, как ребёнок, не в силах поверить в то, что видит. Чудо, о котором он молил, свершилось. Оно обрушилось на головы его врагов огнём и сталью.

— Прекратить стрельбу! — скомандовал я. — Экономить боеприпасы. Ждём.

Грохот выстрелов стих, сменившись лишь эхом и далёким, затихающим визгом умирающих тварей. Дно пещеры было усеяно тысячами изуродованных тел. Остатки вражеской армии, в панике отхлынули от стен города и начали расползаться обратно по своим туннелям, оставляя за собой чёрный, дымящийся след.

Первая волна была отбита. Но я знал, что это только начало. Это была лишь разведка боем. Где-то там, в темноте, Матка уже чувствовала нашу силу. И она готовила ответ.

Затишье было обманчивым, как тишина перед обвалом. Ядовитая, звенящая тишина, наполненная шоком защитников и нашим собственным, с трудом сдерживаемым напряжением. Я видел, как на стенах Кхарн-Дума ратлинги, до этого метавшиеся в агонии, замерли, глядя то на усеянное трупами дно пещеры, то на наш уступ. Они не понимали, кто мы, боги или демоны, пришедшие им на помощь.

Но наш враг не был способен на шок. Только на инстинкт, и этот инстинкт, почувствовав новую, неведомую угрозу, взбесился.

Пауза длилась не больше минуты. А потом из самого большого туннеля, зияющего в дальнем конце пещеры, как разверстая глотка, донёсся новый звук. Не визг и не скрежет. Глухой, ритмичный, утробный удар. Бум. Бум. Бум. Словно гигантское, злое сердце начало отбивать свой смертный ритм, и этот ритм отдавался в камне у нас под ногами.

— Что это ещё за хрень? — прорычала Урсула, инстинктивно подаваясь вперёд, её ноздри хищно раздувались.

— Они не отступили, — тихо сказала Брунгильда, её глаза, сузившись, сканировали основание города-сталагмита. — Они перегруппировываются. И они нашли слабое место.

Она оказалась права. Внимание тварей сместилось. Они больше не пытались лезть по стенам. Вместо этого, ведомые каким-то единым, невидимым приказом, они начали концентрироваться у главных ворот, массивной, окованной металлом конструкции в самом основании Кхарн-Дума.

А потом я увидел причину этого ритмичного стука. Из туннеля, расталкивая мелких тварей, выползло нечто новое. «Разрушитель», как я мысленно окрестил эту тварь. Помесь носорога и бронепоезда. Десятиметровая туша из узловатых мышц и толстенного, слоистого хитина, увенчанная массивным костяным тараном вместо головы. Оно двигалось медленно, неотвратимо, и каждый его шаг был тем самым ударом, который мы слышали.

Оно разогналось. Медленно, но неотвратимо, как набирающий ход локомотив. И с оглушительным, разрывающим уши треском врезалось в ворота.

Металл взвыл. Вековые балки, толщиной в моё туловище, прогнулись внутрь, как спички. Ещё удар. И ещё. А потом, с финальным, душераздирающим скрежетом, одна из створок ворот сорвалась с петель и рухнула внутрь, поднимая облако пыли.

В образовавшуюся дыру, в этот пролом в последнем оплоте, хлынул чёрный, визжащий поток. Десятки, сотни тварей устремились внутрь.

— Спуск! — мой голос сорвался на крик. — Все вниз, немедленно!

План методичного спуска и развёртывания сил полетел к чертям. Теперь это была гонка со временем.

— Наконец-то! — взревела Урсула, и её рёв был полон дикой, первобытной радости. — Заждались, твари!

Её орки не стали ждать лебёдок. Они сорвались с уступа, как лавина ярости. Они просто цеплялись за толстые канаты, которые мы приготовили, и скользили вниз, тормозя лишь обитыми железом сапогами и собственными мозолистыми руками. Это был не спуск, а контролируемое падение. Они врезались в толпу тварей у подножия скалы, как метеориты, и тут же, не давая врагу опомниться, вгрызлись в их ряды.

Воздух наполнился лязгом топоров, хрустом хитина и восторженным, кровожадным рёвом. Это была безжалостная, весёлая рубка. Я видел, как один из орков, потеряв топор, просто схватил мелкую тварь за лапы и, раскрутив, начал использовать её как живую дубину, разнося вдребезги черепа её сородичей.

— Дикари, — с презрительным восхищением проворчала Брунгильда, наблюдая за этим безумием. А потом повернулась к своим. — Так, бородатые! Без паники! Крепления проверить! Груз в первую очередь! Не уронить ни одной детали, или я с вас шкуру спущу! Двигаемся!

Гномы были полной противоположностью. Они двигались тяжело, основательно, без суеты. Под скрежет лебёдок их платформы с драгоценными деталями «Жнеца» медленно поползли вниз. Сами воины спускались следом, методично, перебирая руками по канатам, прикрывая друг друга щитами.

Я и мои «Ястребы» спускались последними, обеспечивая огневое прикрытие.

— По прорыву! Плотность огня максимальная! Не дать им закрепиться внутри!

Наши винтовки снова грохнули, выкашивая тварей, пытавшихся расширить пролом.

Когда ноги гномов коснулись земли, они не бросились в атаку. Они сделали то, что умели лучше всего.

— Строимся! — рявкнула Брунгильда, и её команда была выполнена с машинной точностью.

С глухим, слитным стуком десятки тяжёлых щитов сошлись вместе, образуя стальную коробку. Из-за него тут же выдвинулся частокол коротких, широких топоров и копий. Они не создали линию обороны. Они создали передвижную крепость, плацдарм, который невозможно было пробить. Это был островок нерушимого порядка посреди хаотичной резни, которую устроили орки.

Хаос и порядок. Ярость и сталь.

Мы ударили во фланг прорывающейся в ворота вражеской армии. Орки Урсулы, как огромный зазубренный клинок, врубились в их массу, разрывая строй, сея панику и заставляя их развернуться. А гномья «черепаха», как тяжёлый молот, медленно и неотвратимо двинулась вперёд, сминая всё на своём пути, перемалывая кости и хитин, оттесняя врага от ворот.

Я спрыгнул с каната последним, приземлившись за гномьим строем. Воздух был густым от запаха крови и горелого хитина. Вокруг кипел ад, но я впервые за долгое время почувствовал не страх, а холодную, пьянящую уверенность.

Мы пробили плацдарм. Теперь нужно было удержать его и прорваться к воротам.

Я стоял в эпицентре управляемого урагана. Воздух звенел от стали, криков и предсмертного визга тварей. Гномья «черепаха» была нашим бронированным кулаком, медленно, но неотвратимо пробивающим себе дорогу к пролому в воротах. Орки, как стая голодных пираний, кружили вокруг нашего стального островка, отрывая куски от вражеского строя, не давая ему сомкнуться и задавить нас массой. А мои «Ястребы», укрывшись за щитами гномов, вели методичный, прицельный огонь, выбивая самых крупных тварей и тех, кто пытался зайти нам во фланг.

— К пролому! Движемся, под прикрытием щитоносцев! — мой голос потонул в общем рёве, но командиры услышали.

— Держать строй! — рычала в ответ Брунгильда, её молот с глухим стуком размозжил хитиновую голову твари, попытавшейся влезть на щиты. — Дайте этим варварам место для их кровавых плясок, но не ломать коробку!

Последние двадцать метров до ворот превратились в кровавую мясорубку. Твари, понимая, что мы пытаемся соединиться с защитниками, бросили на нас всё, что у них было. Но было уже поздно, с оглушительным визгом последний ряд Пожирателей был сметён, и наша гномья «черепаха» с лязгом врезалась в обломки ворот.

Мы прорвались.

Картина, открывшаяся за проломом, была ещё страшнее, чем я ожидал. Небольшая предвратная площадь была завалена телами тварей и ратлингов, перемешанными в одну ужасную кучу. Горстка выживших защитников, от силы человек тридцать, сбилась в кучу у входа во внутренние туннели. Их лица были серыми от усталости и пыли, неказистые доспехи погнуты, почти все щиты разбиты, собственно, как и их владельцы. Они смотрели на нас, на закованных в сталь гномов и рычащих орков, с выражением абсолютного, ошеломлённого недоверия. Они дрались в аду, и из этого ада к ним на помощь пришли сами демоны.

Из-за спин воинов, спотыкаясь, вышел старый ратлинг. На нём были остатки когда-то богатого одеяния, теперь превратившегося в лохмотья. Его седая шевелюра была спутана и испачкана кровью, а лицо одна сплошная маска отчаяния. Он смотрел на меня, на мою винтовку, на эмблему «Кузницы» на моём наплечнике, и ничего не понимал. Лишь увидев Скритча и его парней, до него дошло, кто перед ним

Он сделал несколько шатких шагов вперёд, расталкивая своих воинов, и рухнул передо мной на колени.

— Вы пришли… — всхлипывал он, утыкаясь лбом в мои сапоги. — Небеса… они услышали нас… Вы пришли…

Я чувствовал себя невероятно неловко. Прагматик до мозга костей, для которого война, это набор тактических задач, вдруг оказался в роли божества, сошедшего во спасение. Но я видел, какой эффект эта сцена произвела на его воинов. Их усталые, потухшие глаза загорелись. В них плеснула надежда, самое сильное и самое опасное топливо на войне.

— Встаньте, старейшина, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо, а не смущённо. — Слёзы потом. Сейчас нужно драться.

— Вы слышали⁈ — его голос, до этого слабый и дребезжащий, обрёл силу. — Железный Барон здесь! Наши союзники здесь!

Твари дрогнули. Их напор ослаб. Они начали пятиться, отступать от ворот, пытаясь вырваться из смертельной ловушки. Победа была близка, я это чувствовал. Ещё один натиск, и мы отобьём ворота, закрепимся и сможем перевести дух.

И в этот момент, когда торжествующие крики ратлингов и орков почти заглушил визг умирающих тварей, я его услышал.

Сначала это была просто вибрация, прошедшая по каменному полу, по моим костям. А потом пришёл звук.

Низкий, утробный, всепроникающий гул, который заставил замолчать всех. Он шёл из того самого главного туннеля в дальнем конце пещеры. Гул нарастал, превращаясь в рёв, похожий на звук работающего на пределе гигантского реактивного двигателя. Камни на полу задрожали. С потолка посыпалась пыль.

Все инстинктивно обернулись туда.

И увидели, как из чёрной глотки туннеля, словно гигантский чёрный язык, начал вытекать новый поток. Ровные, плотные ряды тварей, бесконечная, живая река хитина и смерти, которая начала медленно, но неотвратимо заполнять дно пещеры.

Первая волна, которую мы так эффектно разбили, была не штурмом.

Это была всего лишь разведка боем. Матка разменяла сотни своих детей на брешь в обороне и теперь была готова нанести смертельный удар.