Паладин. Свет и Скверна III

Глава 23

— Всё, как вы и желали, ваша светлость. Здание завершено по вашим предпочтениям, наши люди практически закончили установку оборудования. Завтра-послезавтра будет готова складская зона для сырья, к сожалению, из-за возникшей в Екатеринбурге ситуации поставки контейнеров хранения задержались…

Я опёрся на чёрную трость, набалдашник которой был в виде головы ворона из чистого серебра, и кивнул. Лизовские выполнили свою работу на отлично. Бригады рабочих ещё находились внутри, отчего слышался шум, а также грохот инструментов. Михаил не стал ждать, пока с его исцелением будет закончено, которое мы ещё даже не начинали, и уже прислал выбранное мною оборудование. Новенькие ящики из металла стояли тут и там, возле стен и в центре большого помещения. Рабочие выгружали детали или целые станки, занимаясь установкой.

— Что по жилому кварталу? — повёл я затёкшим правым плечом, на которое кренило всё тело.

— Три из пяти жилых задний готовы, — сверился представитель баронского рода Лизовских с бумагами. — С последними двумя закончим на следующей неделе. Её светлость, Светлана Константиновна, также указала, что потребуется завоз мебели. Ничего не изменилось, Виктор Константинович? Вы воспользуетесь услугами нашей компании?

— А что должно измениться? — приподнял я бровь. — Всё согласовано и менять условия я не собираюсь.

— Ситуации бывали разные, — пожал он плечами. — Возможно, ваше решение изменилось и мне требовалось уточнение.

— Можете быть спокойны, Григорий, меня вполне устраивают ваши услуги. Как по цене, так и по качеству.

Мужчина улыбнулся и кивнул, а я ещё раз оглядел почти что готовую кузницу и распрощался с представителем Лизовских. Снаружи здания стояло ещё большее оживление, чем внутри. Большой участок земли выравнивали массивные машины, выкапывались ямы под будущий фундамент цеха обработки, ангаров и будущих складов. Чуть в отдалении строился будущий небольшой магазин, где будут продаваться продукты и предметы первой необходимости. Работа шла убойными темпами, но все же медленнее, чем в моём мире. Люди здесь пользовались магией, те же геоманты возводили стены и прокладывали будущие дороги, а гидроманты занимались канализацией, но… медленно. Будь у меня здесь хотя бы два брата из Ордена Архитекторов, то стройка закончилась бы очень быстро. И качество было бы несоразмерно лучше. Но имеем то, что имеем. Мне же остаётся в будущем улучшить готовый вариант с помощью артефакторики, как те же стены и ворота. Превратить этот клочок земли в настоящую крепость, где люди будут чувствовать себя в безопасности даже под угрозой вторжения какого-нибудь Инферно.

Я чуть покачнулся и вот-вот мог упасть из-за слабости, но меня справа подпёр полосатый тигриный бок. Семён, как его назвала Любава, осторожно подтолкнул меня и подставил шею, чтобы опереться.

— Р-р-р… — махнул зверь головой, мол не то место, где можно падать, Паладин.

— Согласен, — похлопал я его по мощной лапе. — Люди не должны видеть слабость.

Фыркнув в согласии, он опустился на землю и подставил спину, где было закреплено седло. Кожаное, с металлическими вставками и чёрными чешуйками какой-то из тварей Зоны, оно вполне могло уместить на себе одного или двух наездников. На передних лапах Семёна виднелись золотые браслеты, что являлись артефактом-симбионтом, который я установил, как вернулся домой.

Залезть на тигра в моём состоянии было тем ещё испытанием, но справился. Вспотел правда и дыхание сбилось, но задача вполне оказалась по силам, а затем Семён аккуратно двинулся в сторону поместья. Переходить на «галоп» он даже не собирался, понимал умный зверь, что я скорее всего свалюсь.

Мои раны и текущее состояние по возвращению вызвали… закономерную реакцию. Сестры перепугались, заохали и заахали, а Фёдор постарался взять на себя все обязанности по подготовке бойцов. Что конкретно нужно делать он знал, да и программа была рассчитана на годы, так что моё участие хоть и желательно, но не слишком обязательно. С Емельяном и Шипером, конечно, так не поступишь и с ними я занимался лично, изредка уделяя внимание Шанталь. С ней всё оказалось даже проще. Иоанн довольно сильно был связан с родом Де Лузиньян и знал кое-какие их секреты, особенно в плане магии. Он-то как раз и тренировал француженку, а заодно и гонял остальных оборотней, когда заканчивал дела моего рода.

А тех, стоит признать, становилось всё больше. После моего участия в обороне Екатеринбурга, благодаря СМИ и интернету, репутация рода Потёмкиных взлетела до небес. Заявок на вступление в гвардию было столько, что будь у нас обычный почтовый ящик, то он бы уже лопнул. Помимо бойцов, к нам обращались и обычные люди. Специалисты разных отраслей: бухгалтеры, повара, разнорабочие… Да много кто, даже два металлурга нашлись, которые просили лишь одного — пойти на службу к моему роду. Тем более, что слухи о строительстве «Цитадели» уже облетели близлежащие земли и добрались до столицы, о чём мне поведала Дарья. Её, конечно, позабавило пафосное название небольшой деревни-городка, что я решил построить, да и сёстры тоже спорили, желая назвать её «Потёмкино», но я был непреклонен. Именно отсюда начнётся становление той части Ордена Паладинов, где выкуются будущие воины Света для молодого командора и тех братьев, что сейчас рядом с ним. Тем более, что само название отнюдь будет предлежать не этой будущей кузнице воинов, а той крепости, под которую Лизовские выкапывали фундамент прямо сейчас. Небольшой, в разы меньшей, чем стандарт крепостей Паладинов, это скорее форт, но выполненный по всем канонам Ордена.

Вернувшись в поместье, по-быстрому, насколько это возможно с жестоким тремором рук и скованными движениями всего тела, принял душ и зашёл в свои покои. На часах полдень, самые главные вопросы решены и пора заняться тем, чтобы исправить… случившееся со мной недоразумение. Правда, если я облажаюсь, что маловероятно, то ситуация станет только хуже. Но разве может быть жизнь без риска?

Заперев дверь на замок, я разделся догола и взял со стола два пузырька. Остатки яда Василиска и вытяжка из Корней Тысячелетнего Златоцвета. Первое гарантированно прикончит молодого дракона, ведь пусть в бутылочке осталось мало яда, но концентрации его вполне хватит. Второе же полностью должно расслабить тело, отключить нервные окончания и запустить процесс летаргического сна.

Залпом опустошив пузырьки, скривился от непередаваемого вкуса, будто тухлой браги хлебнул, после чего лёг на циновку и постарался расслабиться. Тысячелетний Златоцвет начал действовать практически мгновенно, отчего каждая мышца в теле, которые иногда сводило судорогами и болью, словно задеревенели. Яд Василиска побежал по крови и впитывался в энергетические каналы, чтобы через жалкую минуту начать растворять их.

Сквозь распахнутое окно в комнату проникал свежий лесной воздух, а также голоса тех, кто трудился на территории поместья. Я слышал, как что-то кричал Емельян, а ещё грохот, будто что-то упало и отборный мат. Весело смеялась Любава, у которой сейчас на улице проходило занятие с Иоанном. Жизнь кипела, но всё это осталось там, за пределами сознания, когда я закрыл глаза и стал проваливаться в свою душу. Печати Регенерации и Света сделали свою работу, залатали тело полностью, но проблемы была в том, что они сделали это неправильно. Срастили выжженные и порванные каналы, как заживший некачественный перелом. Энергии всё равно, как действовать, если не направлять её целенаправленно, а печати как раз так и работали. Выполняли свои функции и на этом всё, и неважно, какой результат.

Вторая проблема в том, что установить их пусть и сложно, если говорить о составлении и выжигании печатей в душе, но вот заглушить их… ещё сложнее. Если не знать, как это делать, разумеется.

Оказавшись в виде астральной формы возле печати Регенерации, я пару раз вдохнул и выдохнул, настраиваясь, а затем медленно стал «вырезать» печать. Отделять её усилием воли от собственной души, что приносило непередаваемую боль. Там, снаружи, в комнате, моё тело затряслось, а с губ сорвался хриплый стон. Печать затухала, отрезанная от энергии и души, она теряла стабильность и тускнела. Контуры её обесцветились, а энергия стала утекать по каплям, но полностью отрезать её было бы верхом глупости. Достаточно оставить небольшой кусок, чтобы форма и связь с душой сохранились. Долгая, муторная и сложная работа, требующая полной самоотдачи и контроля, но я закончил. А затем… принялся за печать, которая начала борьбу с ядом Василиска. Если так и оставить, то она справиться, пусть и процесс займёт недели, а то месяцы с годами, но это мне не нужно. Яд обязан растворить всё лишнее, разрушить то, что зажило неправильно. Включая и то, что осталось нетронутым. А вот с печатью Света всё ещё сложнее, ведь она часть меня. Часть сути и души, которую не отрежешь и не вырвешь. Тем более, что Скверна не упустит своего шанса, если её враг ослабнет в их вечной борьбе за мою душу.

С печатью Света я поступил по-другому. Весь поток энергии, что распространялся от неё по душе и вдоль каналов, я перенаправил в одно единственное место. Туда, где должно располагаться сердце сосуда. Туда, где была самая крупная плотина из пострадавших, сожжённых и выгоревших энергетических каналов.

— Это будет сложнее… Определенно, сложнее… — моя астральная форма от подобного задрожала и теряла стабильность. — Но иного пути нет.

Поток по моей воле усилился. Толстый луч Света вырвался из печати и ударил чётко в плотину, начав бурить пострадавший участок. И это отдалось настолько сильной болью, что я зарычал раненным зверем. Поток усилился ещё, всё пространство души содрогнулось, а Скверна ожила и вспыхнула. После чего потянулась искорками пламени ко мне, но получила хорошую оплеуху и вернулась на место. Нечто подобное я ожидал, а потому внимательно следил за процессом Прижигания. Именно так — Прижигание. Та самая методика Ордена Паладинов, благодаря которой братья становились сильнее, но бывали случаи смерти или неизлечимой инвалидности. Это тело готово начать действовать по ней, но пострадавшие каналы усложняли процесс. Отчасти я и решился применить её сейчас как раз из-за своей слабости и ран. Выжечь старое, разрушить его, а затем построить новое. Сделать свои каналы иными, уплотнить их, изменить…

Плотина была прорвана, я закричал от непередаваемой боли, а тело снаружи выгнуло дугой, невзирая на вытяжку Тысячелетнего Златоцвета. Даже здесь, в сосредоточии своей души, я слышал, как трещали кости. Как рвалась плоть и как перестраивалось тело Виктора Потёмкина. Из-за яда Василиска пошло разрушение не только каналов, но и всех органов. Сердце стало биться столь медленно, что подключи меня к аппаратуре в данный момент, она выдаст тонкую линию на экране.

Я последовал за потоком Света и, оказавшись внутри энергетических каналов, стал уплотнять энергию. Это напоминало работу слепого и трясущегося от тремора гончара, опыт которого исчислялся годами, но тело подводило. И я мял каналы, изменял их структуру и восстанавливал по кускам всё то, что выжег Свет или растворил яд Василиска. Шаг за шагом. Сначала сердце, от которого шло ответвление к остальному телу. Следом выше, к горлу и плечам, а затем к голове. Мозг и сердце самые уязвимые органы, где переплетение энергетических каналов столь обширны, будто огромный клубок запутанных нитей. И я распутывал каждую из них, сосредоточенно, поддерживая собственное состояние с помощью печати Света и едва-едва работавшей Регенерации, что бросили все усилия на восстановления организма. Я умирал, но продолжал жить, балансируя на тонком тросе над обрывом в Бездну, и продолжал мять каналы…

Обычно, подобной процедурой занимаются под руководством и наблюдением комтуров Ордена, которые своей энергией стабилизируют проходящего через Прижигание Паладина, но мне приходилось совмещать. Быть во многих местах одновременно, буквально разрываясь на части и доводя собственную душу до предела. Одна ошибка и Виктор Потёмкин умрёт, а душа Августа Солариса… Думаю, на этот раз Вселенная не переродит дерзкого капеллана, решившегося на безумие, а просто махнет на него рукой и отправит в Цитадель Света. Но ещё рано, нельзя мне умирать… не сейчас…

Я уже собирался двигаться дальше, когда работа с мозгом, которая заняла по моим ощущениям бесконечное количество времени, была почти закончена, но вдруг замер. От удивления, недоумения и неверия. Скверна вновь сделала попытку вырваться на волю, но только я хотел отдёрнуть её и вернуть на место, как тёмно-зелёное пламя обогнуло меня и устремилось к готовому и изменённому участку новых энергетических каналов. Они всё ещё сияли от вложенной энергии Света и были похожи на воспалённую рану, самый натуральный ожог. И Скверна впиталась в этот ожог, полностью растворилась в нём, ещё сильнее уплотняя участок канала и словно растягивая его. Поверх энергии Света появились язычки пламени, не пытающиеся атаковать извечного врага, а сотрудничающие с ним и будто бы пришедшие на выручку.

— Очень интересно… — пробормотал я, чувствуя, как тело снаружи облегчённо выдохнуло и расслабилось. — А если так…

По моей воле мощный поток пламени Скверны вырвался из половины печати Света и устремился в сторону груди, где было сердце. И впитался в готовые участки каналов, словно вода в губку, завершая формирование и смывая последствия Прижигания. И не просто смывая, а ещё и усиливая конечный эффект.

Не сдерживая охвативший порыв, я широко оскалился от пришедшей в голову идеи, подкреплённой твёрдой решимостью. План был восстановить повреждённые каналы, но теперь… Теперь у меня возникло желание замахнуться на всю структуру!

— Госпожа! Госпожа! — ворвался без стука в кабинет Светы недавно нанятый пожилой слуга.

Удивлённая девушка оторвала взгляд от бумаг по поводу оформления земельного участка рядом с будущей Цитаделью и посмотрела на перепуганного мужчину в тёмно-белой униформе рода Потёмкиных.

— Что случилось, Альберт? — по бледному лицу слуги было ясно, что тот сильно напуган.

— Покои господина горят!

Не веря в услышанное, Света выбежала из кабинета и понеслась в сторону покоев брата. В коридоре сильно воняло гарью, дым поднимался в потолок, а несколько бойцов во главе с Фёдором вот-вот готовились выбить дверь, из-под которой и валил дым.

Емельян с оборотнями тоже оказался здесь, лишь на несколько секунд опоздав. И каждый из них поведал, что они заметили дым из открытого окна.

Хлипкая дверь не смогла остановить Фёдора, одарённого в ранге Ветеран, и разлетелась на куски. Симонов сразу же ворвался внутрь, поверх его тела образовалась аура льда, резко понизившая температуру.

Вот только Мастер не успел потушить пожар, как его вынесло в коридор потоком тёмно-зелёного пламени, будто от удара снарядом. Со стоном врезавшись в стену, он сполз по ней и замотал головой, а подоспевшие Себастьян и Кристиан подняли его с пола.

Пламя улеглось и каждый, кто был в коридоре и пришёл на выручку князю, увидели, что его покои были объяты пламенем, но остались целыми! Редкая мебель не горела, оконная рама тоже, даже стёкла не выбило! Но пламя было повсюду, куда не брось взгляд. На стенах, на потолке и полу. Оно было везде, словно в комнате Виктора разверзлись врата в гиену огненную!

И в центре этого огня, спокойно лежал на целой и непострадавшей циновке сам князь. Именно от него и шёл дым, запах горящей плоти и жжёного волоса. Его голое полностью объял огонь, а на теле сгорали определённые участки, чтобы в следующий момент покрыться чёрной, опадающей коркой, под которой появлялся розовая и чистая кожа.

— Нужно помочь ему! — завопила Света, испытывая ужас от увиденного.

Но только кто-нибудь из лицезревших ранее невиданное решился переступить порог покоев князя, как пламя исчезло. Полностью впиталось в тело Виктора, без остатка. Потёмкин заворочался, медленно открыл глаза и как-то заторможенно приподнялся на локте, после чего обратил внимание на образовавшихся зрителей его пробуждения. Он нахмурился, если так вообще можно говорить, раз у него нет бровей. Более того, у него и волос-то не было…

Виктор осмотрелся, заметил вокруг себя куски сгоревшей до черноты плоти и вновь перевёл взгляд на вторгнувшихся в его комнату гостей. И если каждый из них ожидал каких-то пояснений или попыток успокоить переживавших людей, особенно сестру, то они ошиблись. Единственное, что они услышали, был сухой тон и слова:

— Альберт, распорядись, чтобы на кухне чего-нибудь пожрать приготовили… Я что-то проголодался…