Паладин. Свет и Скверна III

Глава 19

— Вы же понимаете, Виктор Константинович, что ситуация неоднозначна… Гибель сына посла Британской Короны создаст особый политический прецедент. Уже создало, если уж на то пошло. Вильям Нагор, глава рода и отец убитого вами юноши, выставил ноту протеста министерству иностранных дел. Разумеется, с поддержкой власть имущих своей родины, а не самолично.

Представитель императорской канцелярии, который также являлся сотрудником названного министерства, говорил спокойно и доходчиво. Этот черноволосый мужчина с редкими морщинами в уголках глаз, производил впечатление профессионала, который знал своё дело от и до. Во всяком случае того же Тимошкина, что якобы курировал мой род, он отличался кардинально.

— Свой протест бриташки могут засунуть так глубоко, насколько позволит это сделать их любимая королева, — сухо бросил Кутузов, помешивая сахар в горячем травяном чае. — Действия предателя Долгоруковых зафиксированы? Зафиксированы. Взрослая часть рода Миходиных, что знали о готовящемся покушении с участием Нагора, опрошена? Опрошена и их показания задокументированы. Или я не прав, Краснов?

— Правы, генерал, — подал голос полковник, стоявший возле шкафа с книгами и рассматривающий тамошнюю литературу. То немногое, что удалось Потёмкиным сохранить и что не лежало в подвалах маленького архива. Впрочем, архивом то место назвать можно с натяжкой. — Все лица, что так или иначе, участвовали в покушении на его светлость, побывали в застенках кабинетов дознавателем отдела Службы Безопасности. Разумеется, не все их показания можно прикрепить, как неопровержимые, но по приказу её императорского величества все дознавательные процедуры происходили под действием артефакта Весы Архея.

Я откинулся в удобном кресле кабинета и приподнял бровь, услышав столь интересную информацию. Про Весы Архея я читал в интернете, как и о других артефактах, что были не засекречены и информацию о которых выставили на всеобщее обозрение. Мне же необходимы было узнать, как себя ведёт рынок артефакторики Российской Империи в частности и всего мира в общем, перед тем, как лезть в эту нишу. Что же касательно Весов Архея — то это артефакт, под действием которого невозможно солгать, а язык развязывается так, что даже давший обет молчания мудрец запоёт соловьём. Принцип его действия слабеет с силой мага, если на том применяют артефакт, но любого вплоть до ранга Магистр он расколет. И это маги, а на обычных людях эффект ещё сильнее. Хороший артефакт, я бы от такого не отказался, но он явно уступает известным мне аналогам. Как минимум тем же Цепям Покаяния, одной из утраченных реликвий Ордена Паладинов, под действием которых даже Владыки Инферно готовы были рассказать все свои секреты и покаяться в грехах, которые, казалось бы, уже забыли за тысячелетия своего существования.

— Господа, я не опровергаю результаты вашей совместной работы, — примирительно поднял ладони Антон Погребельский, один из четырёх близких подчинённых министра иностранных дел и на полставки служащий в канцелярии императора на высокой должности. Как так вышло — неизвестно, но человек этот совмещал две профессии и раз ещё не был уволен, то справлялся хорошо. — Возможно, вы неправильно поняли мои слова, а потому поясню: речь идёт сугубо не о Российской Империи, тут свой протест англичане, как выразился генерал Кутузов, могут засунуть, ну вы поняли… Речь идет именно о его светлости. Вторая поправка международного кодекса аристократии, принятая в тысяча девятисот восемьдесят шестом году. По ней международный суд имеет право провести своё расследование, выявить всех причастных и сделать…

— Ничего они не сделают, — фыркнул Кутузов, сделал глоток чая и, удовлетворительно кивнув, продолжил: — Если бриташек поддержат австрияки с поляками и кто-нибудь ещё из их европейской братии, которые этим твоим международным судом вертят, как хотят, то пусть попробуют рыпнутся. Его императорское величество мне чётко и ясно дал понять — князь Потёмкин со стороны иностранных держав персона неприкосновенная. Пусть неофициально, но если потребуется, то император скажет своё слово, а я лично приеду на острова к королеве и всё ей разъясню, после чего на виселицу отправятся особо наглые и заинтересованные аристократы её двора. Джентльмены, как обычно мутят воду и хотят побольней уколоть, выбрав целью Виктора. Нагора, конечно, жаль… Хороший он мужик, пусть сын у него и говно, но никто не позволит бриташкам давить нашу аристократию по желанию левой пятки. В особенности заслуженного героя Хабаровска, который ещё и князем является. Пусть подотрутся своим протестом и не отсвечивают.

— Соглашусь с Александром Петровичем, — Краснов нашёл какую-то интересную ему книгу, посмотрел на меня с вопросом и после моего кивка, взял её с полки. — При всём желании международный суд ничего не сможет предъявить его светлости, у них банально доказательств не найдётся. Резонанс они создадут, попытаются влиять на СМИ, как уже поступали, но большего им не добиться.

— Вы так в этом уверены, полковник? — со скепсисом спросил Погребельский и взял мятный пряник из вазочки. Десятый по счёту. Но на этом служака министерства иностранных дел и канцелярии явно останавливаться не собирался.

— Поддержу Антона, — кивнул в сторону этого сладкоежки. Меня ситуация со смертью горделивого сопляка, которая могла превратиться в кучу смердящего навоза, тоже интересовала. Как и то, как её будут решать власть держащие Российской Империи. — С международным судом и его кодексом я незнаком, не видел в этом нужды пока что, но если я правильно всех вас понял, дерьмо может забурлить конкретное.

— Ты в нём все равно не утонешь, не переживай, — отмахнулся Кутузов. — Давай, Игорь, руби глаголом.

Открыв оглавление книги с красным переплётом, что был одним из мемуаров предков Потёмкиных, другие тома которых лежали в подвале, Краснов заговорил:

— За время отсутствия его светлости Отделом Безопасности было перехвачено трое агентов Британской Короны и два агента Австро-Венгерской Империи. Первые вышли на контакт с послом, который после гибели сына и возвращения его тела из Зоны, до сих пор занят тризной. По нашим данным с представительством Британии тот не связывался, но именно от его лица и была подана нота протеста. Вторые, а именно агенты Австро-Венгрии, попытались проникнуть в архивы Московского отдела Службы Безопасности и покончили с собой артефактами самоликвидации, когда их рассекретили.

— Надеюсь, твои парни взяли за горло бриташек? — хищно оскалился Кутузов.

— Обижаете, Александр Петрович, — бросил на него взгляд полковник и вновь продолжил читать мемуары с нескрываемым интересом. — Мы рассчитывали на подобный исход, а потому заранее озаботились мерами противодействия. Какими именно, как вы понимаете, рассказать не могу.

— Да что тут рассказывать, — генерал явно был доволен услышанной информацией. — На живца решили порыбачить скорее всего, а рыба заглотила наживку и хочет ещё.

Краснов на это отмолчался, но судя по взглядам Кутузова и Погребельского, его подтверждение им не требовалось. Да и мне тоже, потому что ход логичен и понятен. Зачем ловить шпионов сразу, если можно сделать это позже и тогда, когда вся их полезность будет исчерпана. Может получится всю ячейку сразу вскрыть, а то, что такая в Москве есть, никто в этом кабинете не сомневался. Но, возможно, она и не одна, даже если о ней знают СБ-шники, а несколько. Вот и проверят, убедятся, а заодно и свою работу по текущей ситуации сделают.

— В целом мне всё понятно, но хочу уточнить, — погладил я подбородок. — Сам посол будет мстить?

— Нет, Виктор Константинович, — покачал головой Погребельский. — Как сказал Александр Петрович, Вильям Нагор хороший человек, с чувством чести и достоинства, которые, он к сожалению, не смог передать своему сыну. Мстить он вам не будет, ведь всё указывает на то, что вы пострадавшая сторона. Характер Адама Нагора известен в кругах благородной аристократии, как и его вспыльчивый, горделивый нрав. Ни у кого не возникнет сомнений, что именно он с поддержкой графа Миходина, решил избавиться от вас. И пусть причина была, скажем так, глупой, но…

— Этот высокомерный молокосос слишком многого хотел, — твёрдым голосом перебил его Кутузов, а его глаза вспыхнули синевой океана. Бездонного, словно Бездна. И холодного, как льды Хладных Гор. — Я закрывал глаза на его поползновение в сторону моей дочери, ведь и правда с Вильямом обсуждали их возможный брак. Как закрывал их и на то, что он творил. Я разрешил Кристине самой выбрать мужа и даже сделай она выбор на этом ублюдке, слово бы сдержал. Удавил бы потом, по-тихому, если бы он стал чудить, но слово есть слово. Но кто же знал, что моя дочь столь глупа и несдержанна, раз решила во время их тренировок заикнуться о тебе, Виктор. Знала же, дурёха, что если молокосос на тебя попрёт, то сдохнет. Вот так, собственно, и получилось, — развёл он руками под конец. — Хорошо ещё, что тело осталось.

— Кстати, о теле, — резко закрыл книгу Краснов и сосредоточил взгляд на мне. — Виктор Константинович, вам есть что рассказать Службе Безопасности Империи по поводу кончины графа Миходина, Адама Нагора и всех тех, кого нашли на том участке леса в Зоне?

— Что конкретно интересует? — приподнял я бровь. Как и ожидалось, своего шанса полковник не упустит. Главный вопрос был решен, пусть и не до конца, а частности остались.

— Причины смерти графа и его людей опустим, с ними всё ясно, — убрал он мемуары на полку. — Эманации тёмной энергии в конечной точке вашей телепортации и боестолкновения ещё остались. Мелкие, что странно, но их смогли обнаружить. А вот то во что превратился Адам Нагор, вызывает вопросы. Как например то, что сам сын посла Британской Короны умер не от физических ран, а от иного назначения, если не считать выжженные глаза, от которых остались лишь чадящие дымом чёрные провалы. Наши специалисты осуществили все проверки и пришли к выводу, что Адам Нагор испустил дух, повторюсь, не от ран телесных или энергетических, а иного вида. В частности — задействования выброса энергии, мощности которого хватит, чтобы снести всю Москву, её область, и задеть большую часть западной части Российской Империи. Но этого не произошло, а Зона, где вы и казнили Адама Нагора, а ничем иным, кроме казни эту расправу не назвать, всё ещё в целости и сохранности. Ваш второй дар на основе тёмной энергии и то, как вы с ним обращаетесь, вызывает уважение, но основной… Как и что вы сделали, ваша светлость?

Кутузов заёрзал в своём кресле, хлебнул чай и обратился в слух. Погребельский сразу же расчехлил дипломат, вытащил блокнот с ручкой и приготовился. Мне на это оставалось только хмыкнуть. Тут и дураку понятно, что эта тройка не просто так тут передо мной распиналась, выкладывала, возможно, секретную информацию и всё подводила к этому моменту.

— Этот вопрос исходит именно от тебя, полковник? Или передан с выше по инстанции?

— Вы сами понимаете, что ответить на эти вопросы я не могу, Виктор Константинович, дабы не сорвать протокол, который пишет в данный момент Антон Евгеньевич, — покачал он головой, а Кутузов хмыкнул. — По всем законам вас должны были также допросить, но, как и сказал Александр Петрович, вы персона неприкосновенная и находитесь под защитой его величества императора Российской Империи. Поэтому мы и ведем в данный момент эту беседу и я прошу вас быть откровенным.

Ну, просить ты можешь, сколько твоей душе угодно… А ответ получишь такой, какой я сам решу тебе дать. Впрочем, подсластить пряник можно, раз уж помимо кучи дерьма со смертью горделивого грешника появилась ещё одна. Не отстанут ведь, ещё и Екатерина полезет, если решит, что у неё получится лучше. Более чем уверен, вопросы Краснову адресовала именно она, а не император. Будь иначе и на пороге моего особняка в компании Кутузова появился бы не полковник, а агенты Нулевого Отдела, про который ходит много самых интересных слухов.

— Раны душевные, полковник, порой бывают опаснее и смертоноснее, чем любые другие. Плоть слаба, энергия переменчива, а душа вечна. Именно её и лишился Адам Нагор.

В кабинете после моих слов образовалась полная тишина. Ручка в руке Погребельского дрогнула и он поднял глаза, посмотрев на меня так, как недавно смотрели все домочадцы на Семёна. В полном шоке. Генерал важно покивал, судя по всему, прийдя к каким-то своим выводам, но явно ошибочным. А вот Краснов нахмурился, пожевал губы и уточнил:

— Вы способны разрушить душу, ваша светлость?

— Душу нельзя разрушить, разорвать или уничтожить, полковник, — невозмутимо ответил я прописные истины. Даже души Эмиссаров Неназываемого, которые Охотники при убийстве пропускают через Пламя Очищения, а Паладины озаряют Истинным Светом, не разрушаются. Они очищаются от всей грязи, шелухи и воспоминаний, а затем отправляются туда, куда их направит Вселенная. — Мой дар позволяет воздействовать на неё, выбить из тела, если вам так будет удобнее понять. С летальным с обладателя этой души исходом, разумеется. Называйте это покаянием или судом, чтобы было яснее.

— Главарь наёмников «Псы Игниса», которых вы устранили неподалёку от ресторана, где отдыхали со Светланой Константиновной, виконтессой Юсуповой и виконтессой Кутузовой, прошёл через подобное очищение, так?

Я кивнул. Рано и поздно моя способность судить грешников всплыла бы так и так. И то, что о ней будет известно Службе Безопасности, генералу и Погребельскому, роли особо-то и не играло. Все равно эти люди решат, что это простая особенность дара, моя личная фишка, как любит говорить Любава, а вот для остальных, кого поставят в известность, это станет ещё одним поводом подумать. Стоит ли злить Потёмкина, который может не просто тебя убить, а ещё и душу отправить прямиком туда, откуда назад уже не вернуться.

— Со мной ты можешь сделать также, Виктор? — из праздного интереса полюбопытствовал Кутузов.

— Нет, — и это была правда, а верить в неё или нет, тут уж пусть сам решает.

— Хм… — задумался он, да и Погребельский с Красновым тоже ожидали другой ответ. — И почему «Нет», ты не ответишь?

Я на это только обозначил улыбку, что отвергла все возможные вопросы по этой теме. Одно дело дать понять, что я могу судить, а другое — условия для подобного суда. Кутузов неплохой человек, серая мораль, как она есть. Грехи его уравновешиваются добрыми делами, хотя он генерал, а значит в априори слуга войны со всеми вытекающими из этого последствиями. Отчасти, мой отказ можно трактовать и ложью, все же судить-то генерала я могу, но Истинный Свет не примет такой суд. Точнее, у меня будет два выбора: оправить Кутузова в Цитадель Света, либо же пустить его душу на вольные хлеба и решение Вселенной. А вот Бездна, куда я большинстве своём и отправлял грешников, пользуясь своим правом капеллана, не получит его. Если только генерал не запятнает себя грехами тяжкими, отчего душа его станет черна, будто кромешная тьма. Адам Нагор за свой малый возраст сумел запятнать свою душу похлеще многих чернокнижников и слуг тьмы, которых я уничтожал, а потому полетел в Бездну со свистом. Могу лишь догадываться, что он делал и как добился таких грехов, но гордыня его поистине могла вызвать одобряющую улыбку у Владык Инферно.

— Что ж, — скривился Краснов, не особо удовлетворившийся моим ответом. — Будем считать, что этого достаточно. И всё же хотелось бы уточнить, ваша светлость, вы смогли бы провести подобную процедуру под надзором Службы Безопасности? Разумеется, ваше участие останется анонимно для всех и каждого, кто не будет обладать соответствующим допуском.

И Кутузов с Погребельским эти допуски имеют, раз ты не попросил их удалиться. Логично, в целом, в этом кабинете было очень много сказано, что точно бы хотели услышать многие другие аристократы.

— Я не отрицаю возможность этого, — немного подумав, решил я. — Но и не даю согласие в данный момент.

— Этого достаточно, — кивнул полковник. — В таком случае, господа…

Договорить он не успел и прервался, когда снаружи зазвучал приглушённый недовольный тигриный рёв, а ещё крики. Каждый, кто сейчас был в помещении обратил внимание на окно, сквозь стекло которого был виден полёт панически орущего учёного…

— Кгхм… Пожалуй, нам стоим прерваться, — подал голос Погребельский. — Пока наши светлые умы науки не оказались ужином.

— Вряд ли, — вздохнул я, поднявшись изо стола. — Тигра должны были накормить, но проверить всё же стоит…