Островский. Вызов принят!

Глава 9

Вадим Денисович Сорокин в который раз поправляет на носу очки, чтобы внимательнейшим образом осмотреть плоды своих трудов.

Достойная работа!

Всё сконструировано по высшему разряду.

Экосистема тщательно выстроена, состав почвы и освещение подобраны на основе долгих кропотливых исследований. На некоторые из них ушли месяцы упорной работы и многие тысячи рублей.

Но результат того стоил.

Толстое, но идеально прозрачное стекло дендрария надёжно защитит содержимое от внешних воздействий. И, конечно, даст возможность детально рассматривать его со всех сторон.

Огромная мембрана над ним, оправленная в рамку из морёного дуба, без малейших искажений воспроизведёт мелодичный перезвон, издаваемый растением при колебании на искусственно воссозданном ветру.

Два мощных макра в основании конструкции поддержат необходимый для роста магический фон.

Уже совсем скоро внутри этого дендрария разместится самый важный элемент его коллекции диковин и редкостей. И тогда он в полной мере сможет насладиться результатами своего усердного труда.

Вадим Денисович сладко жмурится, представляя себе недалёкое будущее.

Ожидание, конечно, мучительно, но результат себя оправдает на все тысячу процентов.

Главное, чтобы у этого бойкого молодого человека… Глеба, кажется, надо проверить записи… Главное, чтобы у него всё получилось так, как они вместе спланировали.

Сорокин замечает неаккуратный след, оставленный его же пальцем на стекле. Укоризненно качает головой и поспешно вытирает его чистым кусочком ткани.

К моменту доставки кристального папоротника всё должно выглядеть идеально.

***

— Не-е-е-т! — белугой ревёт Глеб, которому сверху открывается идеальный вид на разворачивающийся в лагере погром. — Я тебе все ноги вырву, падла корявая!

Надеюсь, это он не мне, а крабу.

Уточнять некогда: гадина поднимается на цокнувшие о камни лапы и грозно заносит оставшуюся клешню. Скажете, ничего страшного, да? А вас когда-нибудь били бревном, длиною в сажень?

Перекатываюсь в сторону, с размаху врезаясь плечом в злополучный ящик со снарядами. Клешня уже падает сверху и я, выбрасывая хлыст вперёд, из последних сил ныряю крабу под брюхо.

Голова змея смыкает зубы на задней части панциря.

«Жила» рывком протаскивает меня под ним, едва не распоров мне живот о торчащий из земли камень. Качусь по земле, гася инерцию, и вскакиваю посреди руин, оставшихся от палатки.

Клешня ударяет точно по ящику с боеприпасом, разбивая его вдребезги.

Раздаётся взрыв, краба подкидывает в воздух, впечатывая в скалу над проходом, из которого он появился. От клешни остаются одни ошмётки, ещё одна нога с хрустом ломается при падении.

Но живучая гадина опять поднимается с явным намерением завершить ужин любой ценой!

Ты, может, ещё и регенерируешь, плотно покушав? Как бы нанести тебе столько урона, чтобы наверняка успокоить?

Внезапно вокруг шеи объёмным шарфом вспыхивает зеленоватое свечение. А долей секунды спустя из него материализуется якул.

— Ис-спользуй «С-синергию»! — шипит он, глядя прямо мне в глаза. — Направь нашу общ-щую мощ-щь, ш-штобы повергнуть врага!

— Яков, обзор не загораживай! — отпихиваю наглую морду в сторону.

Легко сказать — направь. А выполнить-то как? Вот бы мне какую-нибудь подходящую пушку…

Ответ внезапно вспыхивает в мозгу, а тело само начинает действовать.

Рука молниеносно ныряет в карман, выдёргивая оттуда потрёпанную временем и взрывом рукоять Выжигателя. Пригодилось-таки отцовское наследство!

Змей, словно читая мои мысли, рывком дотягивается до оружия, впиваясь в металл зубами.

А дальше происходит то, что происходит.

Очертания пушки в руке стремительно меняются. Рукоять становится анатомической, адаптируясь под мою ладонь. На месте отсутствующего ствола появляется новый, большего диаметра и чуть длиннее.

Дульный срез венчает разинутая пасть якула с хищно светящимися глазами.

Подхватываю рукоять второй рукой, наводя оружие прямо в щёлкающие жвалы. Два ярких пятнышка света, исходящего из глаз змея, замирают неподвижно на цели.

— Ва-банк! — выдыхаю я, нажимая на клавишу спуска.

Звук нагревшегося под высоким давлением воздуха немилосердно бьёт по ушам.

Хитин на морде чудовища, не выдержав исходящей из ствола моего оружия мощи, брызгами разлетается в стороны. А мгновение спустя из задней части панциря вылетает фонтан осколков, обильно перемешанных с его содержимым.

Оставшиеся ноги подламываются, и гигантский граб грузно грохается прямо на закопчёное взрывами брюхо.

Глаза его расфокусировано и безжизненно разъезжаются в стороны. Сквозь туннель, пробитый «Пневморезом» в его туше, можно руку просунуть.

Но не очень хочется, честно говоря.

Оружие в руке снова светится, превращаясь в старую потрёпанную рукоять. А змей стремительно срывается к поверженной добыче.

Глеб, поджав губы, молча взирает с уступа на творящееся внизу безобразие. Ещё немного — и расплачется от досады, как ребёнок.

И я его за это не осуждаю.

— Ты, главное, сильно не ругайся, — примирительно поднимаю руки перед собой. — Не последний же это папоротник в мире, в конце концов.

Напарник собирается что-то ответить, но не успевает.

Змей стрелой несётся к нему с крабьего трупа и, зависнув над его плечом, легонько тыкает кончиком хвоста в фамильный перстень.

Глеб на секунду замирает… И со всей дури лупит правым кулаком в скалу под собой!

Рефлекторно готовлюсь услышать витиеватый матерный комментарий. Но в точке контакта с почвой внезапно открывается небольшой портал. Напарник, буквально, проваливается в него, — чтобы через мгновение выпасть из такого же, раскрывшегося в метре над землёй прямо рядом со мной.

— Змей поделился со мной частью своей мудрости. — Глеб поднимается с земли и смотрит мне прямо в глаза. — А ещё он обещал помочь с выполнением нашего задания.

— А что, так можно было? — показываю пальцем сначала на выступ, где мы прятались от гигантского краба, потом — на текущее местоположение Скороходова.

— Тогда — нет, — Глеб сам, кажется, не до конца верит в произошедшее. — А теперь Яков твой хвостом махнул — и вот.

— А-а, ч-щёрт с вами, Яков так Яков! — шипит змей, смиряясь, наконец, с неизбежным.

— Да не кипятись ты, мы ж со всем уважением, — почёсываю змея под нижней челюстью, от чего тот неожиданно млеет. — Нельзя такому важному члену нашей команды без имени ходить.

Ну или летать, тут уж пусть сам решает.

— С-славный был бой, — довольно прикрывает глаза свежепоименованный Покровитель. — Много пищ-щи, много с-силы. Даже час-сть памяти праматери вернулас-сь.

— Это ты из неё такие умения выуживаешь? — с возрастающим интересом поглядывает на якула Скороходов. — А про магические доспехи там ничего не говорится? Ну, по чистой случайности.

— Не наглей, — ехидно скалится змей. — А то подарок обратно заберу. «Сокращ-щение пути» — лучш-ше любого дос-спеха. Потому как ловить лицс-сом чужие удары даже в броне вредно.

— И я с тобой абсолютно согласен, — прерываю дебаты самым бесцеремонным образом. — Так что ты там говорил о выполнении нашего задания? Давай-ка с этого места поподробнее.

Змей слезает с моей шеи, бесцеремонно отпихивая в сторону. И сразу ныряет под обрывки палатки, на которой я только что стоял.

Пару секунд спустя якул появляется снова.

На его чешуйчатом теле ни единой пылинки, будто и не лазил он только что по взрытой недавним боем почве. А в зубах — какие-то корешки с налипшей на них землёй.

— Тащ-щите с-сюда с-свою банку, будет вам компенс-сация за форс-с-мажор, — шипит Яков, не раскрывая рта.

Мечта любого обжоры — разговаривать с набитым ртом, но пробовали ли вы носить свою поклажу при помощи рук?

Скороходов торопливо, не веря своему счастью, вытаскивает из сумки контейнер, предназначенный под добычу. Быстро нагребает туда земли из-под палатки и торжественно подносит змею.

Тот, недолго думая, выплёвывает корень прямо в набранный грунт. А потом суёт туда собственный хвост.

Контейнер озаряет знакомое зеленоватое свечение — и прямо на наших глазах сквозь почву пробиваются тонкие стебельки.

— Ш-што ус-ставилис-сь? — приводит нас в чувство якул, выдёргивая хвост обратно. — Включайте питание, пока вс-сё не развеялос-сь.

Глеб, восхищённо пялясь на продолжающий расти папоротник, нажимает на дно контейнера. Растение заключает в непроницаемый магический контур — точно как напарник демонстрировал в трактире.

— Ну ты прям Дубровский! — восхищённо выдыхает он. — Такое чудо сотворить! Век не забуду.

— «С-синергия» даёт понимание вещ-щей, — шипит змей, странно мерцая. — Пора на отдых, потратил много с-сил.

И мгновенно испаряется, будто его тут никогда и не было.

Благодарно поглаживаю перстень на руке:

— Спасибо тебе, Покровитель. Без тебя мы ни за что бы не справились.

«С-сделай нас-с ещ-щё с-сильнее, — шипит якул уже в моей голове. — А я пока тут немного пос-сплю».

Умаялся, бедный. Заставишь тебя силой работать, как же.

— Так, Глебушек! — тыкаю в бок избыточно счастливо пялящегося на банку с папоротником товарища. — Раз нас пока никто не беспокоит, давай-ка здесь порядок наведём. И ходу отсюда, пока ещё какая-нибудь сколопендра в гости не приползла.

Поломанный хлам бросаем на месте — не тащить же его с собой. Глеб подбирает несколько пустых снарядов и засовывает их в сумку. А с пусковой установкой вообще не расстаётся.

— Нанимателю покажем — глядишь ещё премию под это дело выбьем! — поражает он меня в очередной раз своей рациональностью. — Он всякими диковинами интересуется. Контейнер для папоротника Вадим Денисович сам мне выдал.

— Это заказчик твой? — уточняю у светящегося как начищенный пятак Глеба. — Ты просто раньше этого имени не называл.

— Он самый, — кивает Скороходов. — Сорокин Вадим Денисович, московский купец и известный в узких кругах собиратель древних редкостей.

— А почему в узких? — уточняю подозрительно.

— Чтоб знали только те, кому надо, — усмехается напарник. — А кому не надо — не знали. Он ещё и технические разработки финансирует, особенно если они связаны с Изнанкой.

— Да он прямо фанат, — киваю без особого энтузиазма.

А в глазах Глеба вспыхивает искреннее восхищение:

— «Зная тайны прошлого, можно творить истинные шедевры в настоящем» — так он говорил.

О, ещё один фанат в мою копилку. Мало мне было их в прошлой жизни.

Ладно. Пусть этот Сорокин хоть ночные вазы собирает — лишь бы платил исправно.

Окидываю взглядом поле битвы за папоротник в последний раз. Вроде ничего важного тут больше не осталось.

— Давай уже выдвигаться назад к порталу, — возвращаю ностальгирующего напарника на грешную землю. — Если из прохода ничего не течёт, значит, вода спала и путь свободен.

«Кс-стати, — вдруг оживает Яков. — Там в крабьем панцс-сире для тебя подарощ-щек».

Неприязненно зыркаю на раскуроченные останки бывшего противника.

Да игральный кубик тебе за шиворот! Я ж образно про просовывание руки говорил…

Перебарывая отвращение, шарю внутри пахнущей тиной туши. И натыкаюсь на крупный твёрдый кристалл, который с трудом охватываю пятернёй.

Не веря ощущениям, вытаскиваю зажатую в руке находку наружу.

И правда, макр! Здоровенный, под стать бывшему хозяину. Сквозь заляпывающие его ошмётки крабьих внутренностей пробивается лёгкое фиолетовое свечение.

— Как думаешь, Глеб, — спрашиваю у нервно сглотнувшего напарника, — тысяч на пятьдесят такой камушек потянет?..

***

Обратная дорога до портала получается удивительно спокойной. Особенно радует, что монстры, попавшие сюда сквозь пробой, в ущелье не задержались.

А может, это краб их сожрал. Кто знает, на что способна подобная тварюга.

Потому единственным препятствием на пути оказывается спуск с крутого склона на дно ущелья.

— Тебе помочь? — спрашиваю напарника, призывая «Зубастую жилу».

— Вот ещё, — ехидно ухмыляется Глеб. — Сам справлюсь!

И тут же проваливается в раскрывшийся под ногами портал. Чтобы через секунду выпасть из такого же, но уже в полутора метрах над дном ущелья.

«Сокращение пути» он использует всю дорогу, никак не наиграется. И правильно: хорошо тренированный навык может в нужный момент и от смерти спасти.

Впрочем, маны он жрёт, по его же словам, прорву. Так что в явном мире так часто прыгать не выйдет. А здесь резерв восстанавливается быстро, вот и выпендривается.

Впрочем, мне самому тоже грех жаловаться.

Ещё вчера меня хотели обнести какие-то головорезы в собственном доме. А сегодня я бы их ещё на подходе к поместью засёк. И высек бы прямо там, в профилактических целях.

Нечего мою семью беспокоить.

Семья. Друзья. Как непривычно и странно после долгих лет одиночества.

Служение Шаоси — не в счёт. Когда я называл богиню Азарта сучкой, ни грамма не преувеличивал.

Глеб, насвистывая весёлый мотивчик, постоянно вырывается вперёд, хотя тащит на себе тяжёлую трубу пусковой установки.

Мельком разбираю пару слов про «огромный набалдашник на волшебном посохе». И вдруг понимаю, что вместе с напарником искренне радуюсь удачному исходу нашего приключения.

И даже не против его повторить.

— В Подольск вернёмся — первым делом спать завалимся в ту же таверну, — мечтает на ходу Скороходов. — Там кроме охотников почти никто не останавливается, должны комнаты свободные быть.

Хорошо, что благодаря этому в прошлый раз там нашлось место для двух милых дам, не любящих сквозняки.

— Да я нисколько не против, — потягиваюсь изо всех сил, разминая умаявшиеся за день мышцы. — А заказчик твой где ждёт?

— В Москве, конечно, — бросает на меня недоумённый взгляд Глеб. — Чего ему в Подольске-то делать?

— Логично. Добираться как будем? — уточняю сразу. — Путь-то не самый близкий.

Напарник хихикает:

— Ну да, пешком далековато. С утра конный экипаж возьмём — часа за три доедем. С учётом движения по городу, разумеется.

Хоть кто-то из нас двоих хорошо в окрестностях ориентируется. Ничего, я тоже наверстаю как-нибудь.

— Тогда так и сделаем, — киваю, соглашаясь целиком и полностью. — Отдохнём от сегодняшних приключений — как раз сил для новых свершений прибавится.

Глеб внезапно становится серьёзным.

— Знаешь, — произносит со значением, — он предлагал постоянное сотрудничество, если достойно справлюсь. Ты как, согласишься работать со мной и дальше? Я ведь один ни за что не сдюжил бы.

Похоже, Рандом в этот раз на моей стороне. Или Шаоси опять вмешивается? Да не может быть, она сейчас в своём мире обустраивается. Договор выполнен, теперь я сам по себе.

Делаю вид, что раздумываю — чисто для порядку.

— Да с чего бы мне отказываться? — отзываюсь наконец. — Работа интересная, новые земли посмотреть можно, с разными людьми познакомиться — запросто. И всё это — на свежем воздухе! Красота!

— За это ещё и неплохо платят, — поддразнивает Глеб. — Так и быть: считаю твой ответ согласием в особо изощрённой форме.

— Согласием он и является.

Хлопаю напарника по плечу так, что тот натужно кряхтит, изображая нечеловеческие страдания под гнётом тирана Островского.

Выбираемся через открытый Глебом портал на нулевой уровень. В явный мир возвращаемся через стационарный, где нас снова отмечают как успешно возвратившиеся.

Топаем в трактир, где хозяин за прилавком встречает нас одобрительным хмыканьем. И даже представляется Леонтием и снисходит до разговора.

А всё потому, что мы считаемся прошедшими боевое крещение.

Теперь в глазах местных охотников мы пользуемся некоторым уважением. Ведь чтобы сунуться на Изнанку, много ума не надо.

Зато вернуться, да ещё с добычей, — куда сложнее.

Посему комнаты достаются нам без проблем, а еду предоставляют из каких-то особых припасов для тружеников Изнанки.

Приятно, чего уж тут.

Ужинаем внизу с остальными посетителями, прислушиваясь к разговорам. Но ничего интересного узнать не удаётся. Даже вчерашнюю гибель пьяного бугая никто не обсуждает.

Перед сном Глеб заглядывает ко мне в комнату с пусковой установкой на перевес.

— Можно её у тебя оставить? — интересуется просительно. — Шкаф занят, а на полу оставлять не хочется — наступлю обязательно.

— Вон туда, рядом с кроватью клади. Там её никто не потревожит. — Киваю на пол с той стороны, где ходить в ночи некому. А жаль. — Обещаю, что сохраню её неприкосновенной для тебя до самого утра.

Глеб важно устремляет палец вверх:

— Именно поэтому я спокойно оставляю «Катюшу» наедине с тобой.

Уже и имя ей сообразил, романтик!

— А почему не Акулину? — едва сдерживаюсь, чтобы не заржать в голос.

Вот уж никогда не подумал бы, что у напарника подобные пристрастия. С другой стороны, дают же девичьи имена клинкам и кораблям, так что…

— Ну ты же слышал, как она поёт! — охотно объясняет свой выбор Скороходов. — Так только Катюша умеет.

И удаляется спать, оставляя меня наедине со стальной «дамой». Извини, принцесса, но твой кавалер сегодня в другом замке.

Укладываюсь в кровать с намерением продрыхнуть до позднего утра. Но подскакиваю от металлического грохота ещё затемно.

Это кто там по «Катюше» всё же решил потоптаться?