Островский. Вызов принят!

Глава 10

Распахиваю глаза — и обнаруживаю Глеба в исподнем, рухнувшим на мою кровать в обнимку с папоротником в контейнере.

— Решил убедиться, что мы тут с Катюшей не предаёмся разврату? — интересуюсь ехидно, подавляя зевоту.

— Почти угадал, — Скороходову явно не до шуток. О чём красноречиво говорит взведённый арбалет в другой руке. — Кто-то пытался сейчас выкрасть папоротник из моей комнаты.

— Ты хочешь сказать, что кто-то по-тихому проник в спальню и попытался вынести твою добычу? — остатки сна мгновенно улетучиваются. — И, вместо того, чтобы нашпиговать подлеца болтами, ты бежал с поля боя, спасая самое ценное?

— Отчасти. Покарауль пока, — Глеб швыряет контейнер мне и распахивает окно, выходящее на улицу. — Никого не видно. Может, и вправду почудилось?

— Так в чём, собственно, дело? — выглядываю на улицу из-за плеча напарника. Действительно — пусто и тихо.

— Да сон дурацкий приснился, похоже, — разом смущается Скороходов. — Дремлю себе, никого не трогаю, вдруг слышу — зовут меня. Открываю окно… А внизу Ольга стоит в… красных кружевах. И ручкой мне машет.

Ну и фантазии у тебя, парень, хе-хе.

— Говорит: «Что же ты, Глеб, миловался со мной, а даже цветочка завалящего не подарил». И смотрит с укоризной, — продолжает расписывать напарник. — Ну, я папоротник в банке из сумки достаю — и к окошку.

А вот это уже подозрительно.

— «Жалко мне для неё, что ли?» — думаю. И тут ка-а-ак пальцем о ножку кровати саданусь! — напарник взмахивает руками, описывая степень болевых ощущений. — Больно — жуть!

Радуюсь, что арбалет у него на предохранителе. Ведь на предохранителе, правда?

Глеб трагически вздыхает, заканчивая пантомиму. А я вздыхаю с облегчением: болт в печень — совсем не то, о чём мечтаешь с утра пораньше.

— И вдруг понимаю, что окно закрыто, — мрачно подытоживает Скороходов. — А я с папоротником иду к нему, чтобы контейнер наружу выбросить. Совпадение? Вряд ли. Ну, я рефлекторно к тебе в комнату через портал перескочил. Это первое место было, которое на ум пришло.

— А арбалет в руке у тебя как оказался? — тычу пальцем во взведённое оружие. — Ты с ним спал что ли?

— Ну да, — на лице портальщика ни один мускул не вздрагивает. Будто я спрашиваю само собой разумеющиеся вещи. — Вдруг грабители ворвутся, а я не готов?

— Быть всегда на взводе — вредно, — нравоучительно выговариваю встревоженному товарищу.

Но беспокойство гложет: кто-то явно догадался, что мы выбрались с Изнанки с добычей. Уж не наниматель ли тех самых головорезов, которых мы вчера столь фатально для них повстречали?

— Может, прямо сейчас в Москву рванём? — предлагает Глеб. — А то мало ли…

Задумываюсь на мгновение и качаю головой:

— Смысла нет. Вдруг просто приснилось? А если тебя правда пытались обмануть иллюзией, то второй раз сразу не сунутся. Настороженного уже не проведёшь. Так что вали обратно и отсыпайся: завтрашний день обещает быть нелёгким.

— Коли хитростью не вышло — всегда можно силой попробовать, — всё ещё сомневается Глеб.

— Ты же сам сказал — у тебя арбалет, — ухмыляюсь я. — Но если не уверен, можешь «Катюшу» с собой взять для полной надёжности. Пусть не выстрелит, но по голове-то ей врезать всегда можно.

Глеб с серьёзным видом задумывается, затем качает головой:

— Не стоит. Я с «Владой» и так в полной безопасности!

И покидает мою комнату через дверь, прижимая к себе спасённый папоротник.

Интересно, а сумке своей он имя уже дал?

***

Прерванный сон даёт о себе знать: подниматься к завтраку совершенно не хочется. Но награда сама себя не получит, так что делаю над собою усилие и под одобрительное шипение змея отправляюсь трапезничать.

Кажется, после путешествия на Изнанку якул стал активнее. То ли ещё будет! Особенно когда я его как следует раскормлю.

Глеб за столом тоже выглядит сонным. Бедняга, столько разочарований за одну ночь! Зато теперь мы настороже и по-тихому нас взять не получится.

В этом противник здорово просчитался.

После завтрака отправляемся искать экипаж в каретный двор — и крайне удачно успеваем к отправке почты в Москву. Глеб традиционно вызывается договариваться.

На пару минут уходит в контору, после чего возвращается крайне довольным.

— Нас до почтамта довезут. Резиденция Сорокина от него в десяти минутах пешком, мигом доберёмся, — Скороходов радостно потирает руки, будто сделку века провернул. — И всё это совершенно бесплатно!

Настораживаюсь:

— Бесплатно только макры в монстрах вырастают. Ты чего им наобещал?

— Всего лишь дать отпор любому, кто попытается напасть на карету, — хищно ухмыляется Глеб. — «Катюша» умеет быть очень убедительной.

— А что, в округе настолько неспокойно?

Глеб дружески хлопает меня по плечу, превратно истолковав мой задумчивый вид:

— Да не переживай ты так! Дорога наезженная, движение частое, дураков нападать на экипажи всё меньше.

— Вот только нам последнее время везёт именно на такие встречи, — хмурюсь скептически. — Не стоит забывать об осторожности.

— Ну, это само собой, — ответствует напарник, нежно оглаживая свою стальную «даму».

На том порешив, топаем к экипажу.

Как же плохо быть невыспавшимся! Но если нападут — отбиваться это не помешает. Тем более, что якул на награды не скупится.

А я жуть как люблю совмещать необходимое с выгодным.

Но Рандом, как обычно, переиграл всё по-своему.

Почти два часа мы катили по вполне добротной дороге, глазея по сторонам и болтая о всякой ерунде. Не заметили даже, как въехали в черту города.

Да, это вам не Подольск — размах больше. Хотя окраины не шибко-то и отличаются.

Экипаж, маневрируя по знакомому кучеру маршруту, останавливается у массивного здания почтамта. Там мы его и покидаем.

А дальше под предводительством Скороходова топаем между заслоняющими солнце домами к нужной усадьбе.

Выглядит она весьма старинной. Но вместо привычного сада перед главным домом — полупустая стоянка для конных экипажей и автомобилей.

Глеб безо всяких сомнений направляется к сторожу, сидящему на маленькой проходной при воротах и предъявляет ему нечто, напоминающее визитку.

Тот молча пропускает нас дальше.

По ступенькам поднимаемся ко входу в главное здание, Глеб уже тянет руку к звонку…

Ба-бах!

Стены и крыльцо под ногами вздрагивают, изнутри слышится звук бьющегося стекла. Дверь широко распахивается и навстречу нам устремляются клубы едкого дыма.

Из них выскакивает человекообразное существо в перепачканном и закопчёном рабочем комбинезоне с толстыми кожаными вставками на груди, локтях и коленях.

На голове — странная маска с узким стеклянным окошком на уровне глаз.

Странный незнакомец тычет в нас пальцем в толстой перчатке и глухим прокуренным голосом зловеще каркает:

— Вы выбрали максимально неудачный момент для визита, господа! Сейчас здесь такое начнётся…

— Катерина, ты опять что-то сожгла? — из недр особняка доносится сердитый мужской голос.

— Э-э… Это у вас так обед на кухне готовят? — интересуюсь с капелькой ехидства в голосе. Знакомство с заказчиком обещает быть интересным.

— Не совсем, — загадочно гудит незнакомец из-под маски. — Но если не поспешу, то можно и без еды остаться.

С этими словами он срывает с пожарного щита во дворе здоровенную кошму и скрывается с ней в недрах здания.

— Здесь всегда очень оживлённо, — безмятежно замечает Глеб, проходя в незапертую дверь. — В прошлый мой визит дождь с грозой был. Так за домом змей летал, молнии в банки ловил.

— И как? Поймал? — любопытствую, силясь вообразить мощь местного технического прогресса.

— Две — да, — усмехается напарник. — Третья банку разбила вдребезги, работник едва за мешки с песком нырнуть успел… А вот и Вадим Денисович Сорокин собственной персоной!

Мы оказываемся в обширном холле, богатое убранство которого изрядно скрадывают чёрные клубы дыма. По ведущей на второй этаж пологой лестнице спускается что-то бормочущий себе под нос седой мужчина в домашней одежде.

Глеб устремляется к нему, незатейливо вопя на весь дом:

— Вадим Денисович! Мы к вам с новостями о кристальном папоротнике!

— Сейчас всыплю ей по первое число! Больше на версту ни к чему ответственному не подпущу! — поначалу не обращает на него внимания заказчик. Потом недовольно хмурится. — Какой такой папоротник?! Не заказывал я никаких…

И вдруг замирает на месте, а сердитое выражение лица как по волшебству сменяется восторгом.

— То есть? В смысле, кристальный папоротник?! Но это же всё меняет! Груша! Грушенька! Подай чаю для гостей в мой кабинет! — суетится он, всё больше оживляясь. — И пусть нас никто не беспокоит!

— Прошу вас простить, что так встречаю гостей, — продолжает Вадим Денисович неловким движением головы указывая на ту часть особняка, где недавно громыхнуло. — Форс-мажор небольшой приключился…

— Всяко бывает, — киваю дипломатично.

Если это — «небольшой форс-мажор», то как же выглядит для него что-то действительно серьёзное?

Заказчик резко взмахивает рукой, будто отметая былые тревоги.

— Да ладно! Но это подождёт, — его лицо снова светится не хуже начищенной монетки. — Новости о папоротнике тысячекратно важнее! Идёмте же скорее в кабинет! Там нам никто не помешает!

С этими словами хозяин едва ли не бегом бросается наверх.

Переглядываюсь с Глебом. «Он всегда такой», — читается у напарника во взгляде. Синхронно пожимаем плечами и взбираемся по лестнице следом за чудаковатым хозяином.

Особняк производит впечатление небрежной роскоши.

Вроде ничего в глаза не бросается, но видно, что на материалы не скупились и строили с запасом прочности лет так на тысячу. Такой серьёзный подход виден во всём и плоховато вяжется в моей голове с рассеянностью здешнего хозяина.

Но кто я такой, чтобы осуждать людей за их причуды?

— Сюда, молодые люди! — женщина неопределённого возраста и, определённо, приятных форм встречает нас на третьем этаже. Впрочем, одета она неприметно, а её пепельные волосы собраны в простой пучок.

В руках у женщины здоровенный поднос, нагруженный всякой снедью. Несёт она его, что характерно, без малейшего напряжения.

Глеб услужливо распахивает перед ней дверь, пропуская первой.

Проходя в кабинет, она оглядывается на меня — и мозг словно ухает в бездонную пропасть, полную ледяной воды.

Мелькает перед глазами огромный, отделанный камнем зал, в центре которого полыхает ослепительно белое нечто… Алтарь?... Нет, трон… а теперь щит… и цепь…

Всё тускнеет так же резко, как и проявилось.

— Кирилл. Кирилл! С тобой всё в порядке? — не сразу понимаю, что Глеб трясёт за руку.

— Да, да, — бормочу в ответ, совершенно сбитый с толку. — Просто голова от резкого подъёма закружилась.

— Проходите, уважаемые, присаживайтесь за стол! — хозяин выскакивает из неприметной двери в стене кабинета, как чёртик из коробочки. — Не терпится всё услышать из первых рук.

Он уже переоделся в более официальный костюм и теперь похож на университетского профессора.

Мы не успеваем в ответ и слова вымолвить, как оказываемся усажены на добротные и очень удобные стулья из морёного дерева с мягкими сиденьями и спинками. Сам Сорокин усаживается в обитое кожей кресло.

Женщина дружелюбно улыбается нам напоследок и исчезает в коридоре, прикрыв за собой дверь.

Мы остаёмся с Вадимом Денисовичем один на один.

— Глеб Карпович Скороходов, так? — мужчина сверяется с каким-то устройством, извлечённым из кармана. — Неделю назад вы предложили мне свою помощь в обнаружении этого полумифического растения.

Он поворачивает устройство экранчиком к нам. Изображённый на нём папоротник выглядит один в один, как у нас в магической колбе.

— Всё именно так и было, — Глеб кивает, подтверждая каждое слово. — Вы тогда сказали, что владеете информацией о точке входа в слой, где его можно встретить.

— Да, информация из очень надёжного источника, — Вадим Денисович сплетает пальцы рук между собой и опирается на них подбородком. — Вы сумели её подтвердить? Может, нашли какие-то зацепки…

— Лучше, — Скороходов небрежным жестом фокусника извлекает из сумки банку с растением и плюхает её её прямо в центр стола. — Мы добыли вам сам папоротник.

Глаза хозяина округляются настолько, что, кажется, сейчас выпадут прямо в его чашку.

Он вскакивает со своего места, обходя стол сбоку, чтобы получше рассмотреть находку. В его глазах восторг девятилетнего мальчишки, которому на день рождения подарили лошадку, саблю и разрешили три дня не умываться.

— Признаться, даже не ожидал, что поиски сразу увенчаются успехом… — бормочет он. — Думал, придётся снарядить ещё пару экспедиций… Да вы замечательно постарались, Глеб Карпович…

— Смею заметить, что эта опасная операция никак не могла быть исполнена без второго участника экспедиции, — вворачивает Глеб, видимо, привычный к заскокам хозяина. — Именно его выдающиеся таланты обеспечили нашему предприятию ошеломительный успех. Прошу любить и жаловать: мой храбрый напарник Кирилл Островский!

Наверное, недавний взрыв вызвал у хозяина меньшую реакцию, чем произнесённое вслух моё имя.

Он хлопает глазами, переводя недоумённый взгляд то на растение, то вновь на меня. Затем, будто решив для себя что-то, придвигает к нам поближе первый попавшийся стул и усаживается.

— Как же хорошо, что в конце концов вы пришли ко мне, Кирилл Викторович, — в его голосе слышна неприкрытая радость. — Ведь именно вы сумеете воспользоваться силами этого растения в полной мере.

— Это почему же? — не разделяю я его восторгов. Сейчас ещё окажется, что я избранный, который просто обязан спасти мир.

Спасибо, я этого добра с Шаоси наелся.

— Не поймите неправильно, — всё же смягчаю свою грубость. — Я не против ответственности или привилегий. Но такое внезапное внимание к моей персоне здорово настораживает.

— Вполне естественная реакция, молодой человек, — Вадим Денисович откидывается на спинку стула. — Насколько я могу судить, вы многого не знаете.

Киваю. Что есть, то есть, спорить бесполезно.

— Неудивительно, — продолжает Сорокин. — Ведь, если верить записям, последний носитель перстня в вашем роду жил пять поколений назад. И уже тогда он испытывал трудности в поддержании связи со своим Покровителем.

— И откуда это известно ВАМ? — настороженно всматриваюсь в лицо хозяина кабинета. — Сомневаюсь, что история моего рода так уж интересна кому-то за его пределами.

— О, тут нет никакого секрета, — Сорокин быстро тычет пальцем в устройство в руках, а после — протягивает мне. — Специфика моей работы такова, что мне приходится иметь дело со множеством источников.

Пока я забираю предмет, он продолжает:

— Всё, что я вам сообщил, находится в архивном доступе и выдаётся по запросу любого добропорядочного исследователя.

На светящейся поверхности приборчика — убористый текст, содержащий в себе подробную историю последних поколений семьи Островских. Вадим Денисович проводит по экрану пальцем — и текст прокручивается далеко вниз, даже не думая заканчиваться.

Какое родовитое у меня тело, оказывается.

— Что же вы такое исследуете? — отрешённо листаю дальше, цепляясь взглядом за незнакомые имена и даты. — И какое отношение к этому имею именно я?

— Я уже долгое время преподаю в различных академиях Москвы и окрестных губерний, — хозяин кабинета начинает издалека, явно получая удовольствие от возможности поговорить о любимом деле. — И вижу, что большая часть студентов не слишком сильно вникает в археологию с антропологией.

Он переводит задумчивый взгляд на окно и, глядя в одному ему ведомые дали, продолжает:

— Не спорю, развивать магический потенциал может быть интереснее, чем копаться в документах. Или ковыряться в чистом поле рядом с какой-нибудь деревенькой на пять дворов. Но те крупицы знаний, что я извлекаю из этой работы, помогают намного лучше понимать, как именно направить это развитие.

Ух. Аж зубы ноют от подобных разговоров. Терпи, Кирос, полноправным главою рода будешь!

— То есть вы благодаря своей бурной деятельности поняли, что печальная судьба моего рода связана с этой звенящей на ветру травкой? — тычу пальцем в контейнер с папоротником.

Надо же как-то переводить пространные рассуждения в практическое русло!

— Отнюдь, молодой человек, всё как раз наоборот, — Сорокин решительно хлопает по столешнице раскрытой пятернёй. — Скажите, доводилось ли вам слышать об Ала́тырь-камне?