Островский. Вызов принят!

Глава 35

— Что ты задумал, человек? — рявкает Доминус, поднимаясь со своего кресла в полный рост. — Кто дал тебе право говорить, не согласовав свой план с Советом старейшин?

Остальные вслушиваются в произносимую с балкона речь: кто благоговейно, кто с испугом, кто — с явным удовольствием.

— Судя по реакции, ты его не знаешь, — отмахиваюсь от напрягающего мышцы бороды показушника. — Попробую намекнуть: зелёная чешуя, стреловидный хвост, сдвоенные клыки, пернатые крылья… не догадался? Последняя подсказка: на «я» начинается, на «кул» заканчивается.

Морда Доминуса весьма красноречиво даёт понять, что Предводителя он сразу угадал и по голосу, но мириться с происходящим не желает.

— Довольно этого балагана! — старейшина разворачивается, намереваясь выйти на балкон. — Любое обращение должно быть согласовано с Советом…

— Мы ожидали такого исхода, — сообщаю скорбным тоном, обращаясь ко всем присутствующим сразу. — Поэтому предусмотрительно подготовились.

«Зубастая жила» выстреливает из моей правой руки, молниеносно окружая Зал старейшин по периметру.

Голова змея смыкает зубы на электробомбе в моей бандольере и мгновенно выкачивает содержимое. В ту же секунду по поверхности хлыста начинают пробегать потрескивающие электрические разряды.

— Первый сын просил чётко дать понять, что его речь не должна прерываться посторонними, — сообщаю официальным тоном, обращаясь теперь непосредственно к Доминусу. — Так что сядьте, уважаемый, нам с вами тоже многое следует обсудить.

Ящер, скрипнув клыками, нехотя возвращается на место.

— Уважаемый Совет, ситуация складывается следующим образом, — нарочито откашливаюсь и продолжаю. — За последние сутки в город сумели прорваться четыре враждебно настроенных индивида, жутко желавших нарушить его снабжение энергией. Чем закончилось противостояние с ними вам, думаю, уже известно от коллег, принявших весьма активное участие в этих событиях. Плачевные последствия которых вы наверняка видели по дороге в этот зал.

— От коллег нам также известно, что вы появились в Аргоне первыми, а эти громилы пришли за вами! — Доминус шарахает кулаком по подлокотнику своего кресла. — Не попёрлись бы сюда — и не было бы в городе разрушений.

— Вы правы, отдельных разрушений не было бы, — театрально кланяюсь Верховному Старейшине. — Были бы руины и кучи трупов.

Последняя фраза повисает в воздухе. Среди ящеров поднимается многоголосый ропот.

— Потому что внутри барьера защитники отсутствовали! — повышаю голос так, чтобы расслышал каждый из присутствующих. — Мутанты беспрепятственно могли разорять город до тех пор, пока им это не надоест!

Делаю паузу, чтобы ящеры осознали степень опасности, которой им удалось избежать.

Продолжаю чуть тише:

— Мы же, остановив их, сохранили жизни всем горожанам. И едва не потеряли в бою четверых из нас. Несколько порушенных зданий — не слишком большая плата за выживание ваших соплеменников.

Гаррис согласно кивает. Несколько старейшин перешёптываются, глядя на перевязанную лапу Лаурии.

Отлично, начало мыслительному процессу положено.

— Более того, я с уверенностью могу утверждать, что целью проникших сюда нарушителей был накапливающий энергию осколок маяка, — обвожу всех присутствующих тяжёлым взглядом. — И мой отряд, зная об этом, прибыл сюда, чтобы навсегда пресечь как эту, так и возможные в будущем атаки.

— И как же вы собираетесь это сделать? — насмешливо произносит невысокий ящер с серой чешуёй. — Сами его заберёте? А как быть с энергией и призраками? Спасали местных, чтобы позже обречь на смерть, прикрываясь громкими словами? Совет не может вам такого позволить!

Ха! Да кто вас будет спрашивать! Вы же сами загнали себя в ловушку.

— Ваш совет, — напоминаю вкрадчиво, — пробудив весь город, во всеуслышание заявил, что пришельцы нейтрализуют призраков.

Доминус в ответ самодовольно скалится. Сразу видно, что за гад ползучий постарался над этим заявлением. Рассчитывал, что мы сбежим отсюда в ужасе? Ну-ну.

Ухмыляюсь:

— Поэтому, с вашего позволения, не будем терять время и приступим немедленно.

— К чему? К изгнанию призраков? — главный старейшина недоверчиво смотрит на нас. — Что ж, это будет забавно. Начинайте.

Улыбаюсь всем присутствующим — и поворачиваюсь к Велесу, одновременно убирая барьер по периметру зала.

«Зубастая жила», вернувшись в руку, раскрывает пасть — и выстреливает призрачному ящеру в грудь, впиваясь зубами в скрытый внутри него осколок.

— Шоу начинается! — пафосно произношу любимую фразу якула.

И активирую «Магическую проводимость», направляя с помощью хлыста энергию из осколка в щит Велеса, а через него — во всех призраков вокруг города, контактирующих с барьером.

Давление мощного потока маны начинает ощущаться всеми старейшинами. Некоторые бросаются к боковым окнам, глядя вдаль. Доминус среди них.

— Что вы творите? — рычит он. — Они слетаются к дармовой мане отовсюду! Барьер же не выдержит!

— Значит, всем хорошо видно? — уточняю, прекрасно понимая, что никто не усидит на месте, желая взглянуть на мой крах. — Переходим ко второму шагу. Яков, можешь кушать вволю!

Эффект превосходит все ожидания.

Сначала с окраин города доносится многоголосый вой. А после прямо ко Дворцу старейшин устремляются слабые потоки маны.

На подступах они сливаются в широкую реку, которая перетекает в осколок Ала́тыря в груди Велеса, а оттуда — в бездонный желудок якула.

Призрачный пенсионер, добавляя театральности происходящему, воздевает широко раскинутые лапы с зажатой в них тростью к потолку, слегка покачиваясь и мерцая, будто собирается исчезнуть.

— Не может быть! — охает серый старейшина.

Доминус же застывает с раскрытой пастью как громом поражённый.

Что, рассчитывал на мой неминуемый позор? Так и быть, зла держать не буду. Ведь без твоей реакции эффект был бы совсем не тот.

Толпа на улице взрывается торжествующим криками, когда первые овеянные ровным белым светом полупрозрачные фигуры начинают свободно взмывать вертикально вверх, к затянутому низкими облаками небу.

Воздух наполняется дробным перестуком — это падают наземь больше ничем не удерживаемые в призраках макры.

Местные жители даже не подозревают, что вокруг Аргона сейчас буквально идёт дождь из денег. И с этого момента жизнь их никогда не станет прежней.

— Они улетают! Уходят прочь от города! — кричит Лаурия, указывая из окна здоровой лапкой. — Призраки больше нам не угрожают!

— Ваш город заслужил спасение! Теперь же докажите, что будете жить не напрасно! — громогласно объявляет с улицы якул.

И толпа взрывается аплодисментами и радостными криками. А змей появляется рядом со мной, материализуясь прямо из воздуха.

— …Три, два, один… — считает он, прислушиваясь к ощущениям, — и резко раскидывает крылья в стороны. — Всё кончено! Призраки освобождены от излишков маны.

«Жила» взрывается снопом разноцветных искр, истаивающих на глазах.

Велес пафосно прокручивает перед собой трость и гордо опирается на неё, вонзив тонкий конец в пол Зала Старейшин. А я вежливо покашливаю, привлекая к себе внимание.

— Теперь, когда наши благородные намерения не вызывают ни у кого из присутствующих сомнений, самое время обсудить дальнейшие планы. Предложений у меня два.

В этот раз спорить со мной не пытается никто, даже Доминус.

— Первое, — демонстрирую слушателям указательный палец, — огромное количество маны, которое вам в ближайшую пару сотен лет некуда будет девать, я предлагаю обменивать на те товары из нашего мира, которые здесь в дефиците. Составьте перечень — и первую партию образцов мы сумеем доставить в течение ближайшей недели.

Ящеры и ящерки перешёптываются, обсуждая мои слова. Даю им немного времени, чтобы прикинуть открывающиеся перспективы.

Почти сразу трое, включая Лаурию, подходят к немного пришедшему в себя Верховному Старейшине и начинают ему что-то втолковывать. Наконец Доминус, изо всех сил сдерживая недовольство, обращается ко мне.

— Предположим… пока только предположим, что мы согласились с этим предложением, — немигающий взгляд жёлтых глаз будто пытается прожечь дыру в моей куртке. — Каким будет второе?

— Поскольку призраки вам больше не угрожают, нет никакого резона укладывать город обратно в спячку, — произношу с непроницаемым выражением лица, соединяя перед собой кончики пальцев. — Следовательно, у вас высвобождаются огромные аккумуляторы, пригодные для хранения избытка маны. Учитывая, что их суммарная ёмкость в разы превышает ту, что имеет осколок, вы можете без проблем отказаться от его использования. Я, в свою очередь, как и было принято многие поколения в моём роду, обязуюсь хранить этот фрагмент вместе с другими, избавляя вас от возможных посягательств со стороны любого желающего его заполучить.

— Перед кем вы приняли эти обязательства, уважаемый? — серый ящер обводит лапой зал. — Почему все присутствующие здесь должны верить вашему слову?

Время замедляется, становясь густым, как смола.

Якул собственной персоной величественно проплывает в центр зала и замирает на месте, широко раскинув крылья.

— Потому что он заключил договор лично со мной, — голос змея гремит под сводами с такой силой, что кажется, будто всё здание трясётся до основания. — И мы оба исполняем волю Праматери Гарафены, никогда не желавшей зла ни единому своему чаду.

Время возобновляет свой ход, а якул остаётся рядом со мной, будто так и было задумано.

Морды ящеров выглядят… потрясёнными?

Это простое упоминание их так шокировало?

«Потомки Праматери знают: призвавший её в свидетели погибнет, но выполнит обещанное, — раздаётся шёпот Якова в моей голове. — А я, будучи первенцем, прямо наследую её волю. Отсюда та сила, что связала нас вместе и обязывает других соблюдать свои клятвы».

— Не знаю, как эти ребята, а я — за! — Велес погружает лапу в свою грудь и, выудив оттуда осколок Ала́тыря, швыряет его мне. — Думаю, на этом моя работа в качестве его хранителя завершена.

— Совет не станет препятствовать вашим действиям, — очнувшийся от оцепенения Доминус делает шаг вперёд. — Тот, кто принёс клятву Её именем, никогда не станет действовать во вред этому городу.

— Я вам с самого начала об этом и говорил, — удовлетворённо хмыкаю и ловким движением перехватываю прижатую локтем шляпу, чтобы водрузить её на голову. — Жду от вас список, пока мы собираемся в путь. И на вашем месте я бы как следует прошерстил территорию вокруг города. Нехорошо, когда ценные ресурсы без присмотра на земле валяются.

***

В дорогу выдвигаемся через несколько часов, навьюченные рюкзаками с зарядившимися макрами.

Только один наш груз тянет на несколько десятков миллионов рублей. Внушительная прибавка к ресурсам Сорокина и, чего уж мелочиться, окончательное решение вопроса о залоге моего родового имения.

До точки перехода нас вызывается проводить сам Велес.

Гаррис порывается отправить с нами почётный караул, но его ящеры сейчас нужнее в городе, о чём я ему прямо заявляю. В итоге, расчувствовавшись, начальник стражи вручает мне своё копьё. То самое, которое Толян уронил на ступенях Дворца Старейшин.

— В благодарность за спасение сразу двух жизней, — выпаливает он. — Отказ не принимается!

Оставляю ему на память бандольеру с последней оставшейся огненной бомбой, объяснив принцип использования. Ящер принимает дар с благодарностью.

— Воспользуюсь в случае крайней необходимости, — кивает бывший старейшина, и мы пожимаем друг другу руки на прощание.

Так что до точки выхода я тащу громоздкий сувенир на плечах, придерживая его руками. Ещё и под завистливыми взглядами Глеба.

Да не переживай ты так, дам я тебе наиграться, когда в город вернёмся!

— Я буду лично мониторить территорию у перехода в ваш мир, — клятвенно заверяет Велес. — Как только вернётесь — сразу буду в курсе.

— Скорее всего, отряд поведём мы, — Надёжа тычет себя в грудь большим пальцем. — Местность знаем, вы нас запомнили, а благодаря матушке, теперь у нас ещё и иммунитет от заразы мутантской имеется. Так что жди скорой встречи, господин Вечный страж.

— Непременно, — отзывается тот, указывая тростью на лишь ему и Глебу ведомую точку. — Уже и дошли.

Скороходов небрежным движением скидывает рюкзак и парой уверенных жестов пробивает нам дорогу на нулевой уровень.

Первой в портал шагает, махнув рукой на прощание, Матриарх, за ней — оба её сына. Оборачиваюсь к призраку, чтобы попрощаться — а того уже и след простыл.

Глеб протягивает мне какую-то бумажку.

— Велес отдал, велел открыть, когда в полной безопасности окажешься.

Опять призрачный дед свои шутки шутит. Ладно, потом разберусь!

Лариса уже нырнула в воронку, а, значит, пора и мне. Прохожу, испытывая короткий миг головокружения — и оказываюсь на спокойном нулевом уровне. Следом появляется напарник и надёжно закупоривает за нами ход.

Ура, наконец-то можно слегка расслабиться.

— Думаю, дольше тянуть незачем,— Лариса Ивановна отходит на пару шагов и поворачивается ко мне лицом. — Здесь наши дороги расходятся.

Согласно киваю:

— Это неизбежно, но таков наш путь. Держим связь, как условились. И пусть Великий Рандом будет на твоей стороне.

— Думаю, я сумею с ним договориться, — выразительно проводит плечами девушка, вызывая приятные воспоминания. — Интересно будет узнать о божественных предпочтениях…

— Вряд ли тебя хоть что-то удивит после знакомства с моим неподражаемым змеем, — лукаво улыбаюсь в ответ.

Якул появляется рядом, хлопая крыльями в подтверждение моих слов.

— Правду говорят: с кем поведёшься… — усмехается Лариса и, не договорив фразы, решительно удаляется прочь в сторону академии.

Смотрю ей вслед со смешанным чувством облегчения и сожаления.

— Пора, — трогает меня за плечо Любовь Егоровна. — Нас тоже ждут дома.

Маленький отряд из пяти человек, несмотря на груз, легко преодолевает расстояние до стационарного портала и, отметившись у охраны, выбирается наружу. Скороходов немедленно подряжается нанять экипажи до городской усадьбы Сорокина, а я звоню самому Вадиму Денисовичу.

— Кирилл, как же я рад вас слышать! — раздаётся на том конце линии его бодрый голос. — Скажите, все целы?

— Абсолютно, — киваю по привычке, забыв, что шеф меня не видит. — Полный отчёт будет, как только вернёмся. Глеб уже заказывает экипажи.

— Жду с нетерпением. Сейчас же отдам все необходимые указания, — Сорокин просто фонтанирует энтузиазмом. — К вашему возвращению всё будет готово для отдыха.

— Хороший повод прибавить ходу, — усмехаюсь в трубку. — Тогда не буду больше задерживать, Вадим Денисович.

— Приезжайте скорее, — отзывается начальник и отключается.

Дорога до усадьбы занимает у нас ещё около часа.

Наконец экипажи подкатывают прямо к воротам, где уже ожидает Катерина в компании нескольких рабочих.

— Предлагала же бате: давай машину возьму и мухой туда-обратно, — гудит она из-под маски. — Нет, говорит, и тут работы полно…

Не переставая возмущаться, девушка одной рукой под одобрительные взгляды кучеров подхватывает сразу три рюкзака с одного из экипажей. Другой сгребает притороченное к крыше копьё, и, даже не покачнувшись, направляется в сторону мастерских.

— Выпендрёжница, — бубнит под нос Глеб, слезая с подножки. — Опять перед Медянкиным своим красоваться пошла…

— Потерявший концентрацию воин — лёгкая добыча, — подмигиваю ему, кивая в сторону парадного входа. — Пойдём, нас уже ждут.

Впятером налегке следуем ко входу. Хочу открыть дверь, но та распахивается раньше: на пороге стоит Груша с привычной уже стопкой подносов в руке.

Женщина оценивающе осматривает меня с ног до головы и приветливо улыбается:

— Вас ждут в кабинете на втором этаже, — взгляд её на секунду задерживается на шляпе. — Новый образ вам подходит.

— Спасибо на добром слове, — смущённо улыбаюсь, снимая головной убор.

И тут замечаю странный бугорок под подкладкой. Так вот что на лоб так давило!

На ходу запускаю туда пальцы и вытаскиваю знакомый маленький пузырёк с «Успакаином», завёрнутый в бумагу. На внутренней стороне мятого листа — короткая надпись: «На крайний случай. Л».

Усмехнувшись, прячу находку в нагрудный карман куртки. Интересные вы находите способы благодарности, госпожа Брукс.

Подъём по лестнице много времени не занимает. Вхожу в приоткрытую дверь, из-за которой слышится весёлый смех — и не могу сдержать изумлённого возгласа:

— Матушка! А вы как здесь оказались?

Елена Львовна оборачивается на мой голос и с радостным лицом устремляется ко мне.

— Кирилл! Как же хорошо, что с тобой всё в порядке! Но где же твоя рубашка? Так и замёрзнуть недолго, — она поджимает губы и нарочито-сурово грозит пальцем. — А я только порадовалась, что Вадим Денисович о тебе так хорошо заботится…

— Порвалась, пришлось выбросить, — обнимаю абсолютно счастливую женщину. — Нечего грустить из-за одежды, когда мы все здесь — живые и здоровые.

— И притащившие на своём хребте целое состояние, — мимо Слепнёвых бесцеремонно протискивается Катерина, а за нею ловко проскальзывает Сергей Рюрикович. — Папа, там макров поштучно в полтора раза больше, чем мы грузили, а по совокупному объёму маны — аж в шесть! И это мы просто на глаз прикинули.

— Если всё так обстоит, то Кирилл Викторович уже может прицениваться к землям вокруг поместья! — Сорокин с волнением поправляет часы на запястье. — Но считать давайте потом, сейчас все к столу.

За едой Вадим Денисович не торопится с расспросами, давая всем передохнуть и насытиться. Но меня снедает любопытство, потому решаю не ждать окончания обеда.

— Матушка, неужели вы в такую даль забрались исключительно из благодарности к профессору? — интересуюсь я. — Или здесь есть ещё причина?

— Не вижу смысла скрывать, — улыбается Елена Львовна, — в Москве я оказалась по делам. Но обстоятельства сложились так, что мне удалось посетить это замечательное место. Вадим Денисович умеет увлечь своими рассказами.

Катерина поднимает глаза к потолку.

— Да уж, этого у него не отнять, — бормочет под нос девушка. — Как начнёт байки травить, так и не остановишь…

— Кстати, об увлекательности, — извлекаю из сумки на свет два дымчато-чёрных макра. Протягиваю один Сорокиной, второй — Медянкину. — У меня тут два сувенира для глубоко увлечённых наукой людей. Постарайтесь найти им какое-нибудь интересное применение.

Две пары глаз вытаращиваются на меня в полном изумлении.

— Вы хоть понимаете, что отдаёте? — выдавливает из себя наконец Рюрикович. — Каждый из этих макров целый состав от Москвы до Петербурга на одном заряде потянет! Вы где вообще такое находите?

В глазах Катерины вспыхивает непреодолимая тяга бросить всё и рвануть обратно в мастерскую немедленно.

— Где нахожу — там, увы, больше нету, — загадочно улыбаюсь, подмигивая изобретателям. — Но в мире ещё столько неизведанных мест…

Медянкин, словно спохватившись, ныряет во внутренний карман, доставая оттуда знакомую коробочку.

— Мы с Катериной Вадимовной на досуге кое-что подготовили, — подвигает он ко мне футляр, через прозрачную крышку которого проглядывают знакомые чешуйки. — Не то, чтобы функционально — скорее эффектно. Но в качестве подарка девушке — самое то. Попробуйте нажать на центральную.

Откинув крышку, выполняю указание — и чешуйки выстраиваются в две плавно изогнутые дуги, из которых вырастают полупрозрачные перья. Да это же один в один крылья якула!

— Достаточно приложить к коже или одежде между лопаток — и она прикрепится сама, я проверяла, — довольно улыбается Катерина. — Повторное нажатие сложит крылья, тройное — отсоединит украшение от тела.

Скороходов слегка розовеет и расплывается в мечтательной улыбке. Видно, представляет эти крылышки на какой-нибудь девице.

А я бережно сворачиваю украшение и убираю в футляр. Думаю, Таня будет пищать от восторга!

Внезапно перстень на моей руке будто охватывает зелёное пламя.

«...на помощь! Кирилл, дядя, он…» — раздаётся в моей голове отчаянный крик сестры.

И тут же обрывается, будто кто-то зажал ей рот.

Матушка, словно что-то почувствовав, роняет вилку и испуганно смотрит на меня:

— Кирилл, что случилось? На тебе лица нет.

А я впервые в жизни не могу подобрать слов.

***

Машина, помогавшая нам вывезти Медянкина со складов, летит по дороге с такой скоростью, что невозможно разобрать пейзажи вокруг.

В салоне висит напряжённое молчание. Каким чудом Катерине до сих пор удаётся не свалиться в кювет — не понимает никто. Она резко выворачивает руль, вписываясь, не сбавляя скорости, в очередной поворот — и вдалеке показываются ворота нашей усадьбы.

Створка чуть приоткрыта и покачивается на ветру.

Автомобиль, разбрасывая гравий, резко тормозит, занося задние колёса.

Мы с Глебом одновременно выпрыгиваем из задних дверей, сжимая своё оружие в руках. Вокруг — ни единой живой души. Только на воротах покачивается какой-то грязный полотняный мешок.

— Смотри! — Глеб указывает нам под ноги.

На камнях, у самых ворот, тёмные пятна. Кровь!

Дурное предчувствие накатывает всё сильнее, когда я, сдерживая рвущиеся наружу проклятия, отвязываю от ворот мешок. Засохшие коричневые кляксы на ткани едва уловимо пахнут железом.

Засовываю руку внутрь — и на свет появляется прядь тёмных волос и свёрнутый лист бумаги.

Бросаю взгляд на Елену Львовну, которая замерла на переднем сидении автомобиля. Её лицо белее мела, а губы беззвучно шевелятся, будто в молитве.

Решительно разворачиваю записку, в которой всего три предложения.

«Девчонка у нас. Ждём тебя в старом карьере с десяти до одиннадцати вечера. Явишься без дарственной на поместье или опоздаешь хоть на минуту — больше никогда не увидишь её живой».